№ 1 (1231), январь — февраль 2005

Среди всех искусств, музыка наиболее таинственна и загадочна. Она как бы невесома, свободна от земного тяготения, рождается и умирает в неведомых пространствах, глядит на нас пристальными очами, приковывая смертного человека к Иному бытию. Но поселяется она в нашем сердце, в средоточии дыхания и жизни, и тогда мы жаждем не расставаться с нею; мы начинаем любить ее, и растет и крепнет наше взаимное тяготение.

М. В. Юдина

В Овальном зале Музея им. Н. Г. Рубинштейна 4 декабря 2004 г. прошло музыкальное собрание, посвященное 105-летию со дня рождения Марии Вениаминовны Юдиной, великой пианистки, преподававшей в Московской консерватории 15 лет. В 1936–1951 годах она была профессором на кафедре специального фортепиано, вела аспирантуру пианистов, занималась со студентами класса камерного пения. Камерному пению, как и камерному ансамблю (в Институте им. Гнесиных), Мария Вениаминовна отдала многие годы, считая эти формы лучшими на пути к музыкальному синтезу, овладеть которым стремилась всю жизнь, пробуя себя даже в оперной режиссуре (музыкальное руководство постановкой оперы-оратории Танеева «Орестея» силами студентов МГК в мае 1939 г., а затем и в 1946 г. в Ансамбле советской оперы ВТО). За два года до смерти И. В. Сталина М. В. Юдина, как и ряд других педагогов Московской консерватории, попала в жернова кампании «борьбы с космополитизмом» и была уволена. Она уже работала по совместительству, Та же судьба ждала ее и в Институте им. Гнесиных, но, к чести директора, Е. Ф. Гнесиной, в этом вузе ее отстояли.

Музыкальное собрание открыла директор музея Е. Л. Гуревич, напомнившая слушателям — а их пришло очень много — о той роли, которую сыграла в жизни Московской консерватории М. В. Юдина. Вел собрание проф. К. В. Зенкин, написавший об исполнительском искусстве М. В. Юдиной несколько серьезных работ. Он коснулся масштаба личности крупнейшего пианиста современности, каким считалась М. В. Юдина с первых лет своей карьеры музыканта (окончила в 1921 году Петроградскую консерваторию с золотой медалью одновременно с В. В. Софроницким, также золотым медалистом). К. В. Зенкин говорил не только об уникальном пианизме М. В. Юдиной, но рассказал и о выдающемся таланте Юдиной-литератора и мыслителя, подчеркивая, что ее природный дар музыканта обогащался и рос не только с ее неисчерпаемой эрудицией, он приобретал черты универсализма под воздействием ее человеческих качеств, ее душевной щедрости и любви к людям. Все это и претворялось в звучании ее рояля, звучании огромного диапазона, и сердечно проникновенного, и по-ораторски властного и страстного. Религиозность М. В. Юдиной, подчеркнул К. В. Зенкин, стала духовной основой ее исполнительства, отсюда его открытость и возвышенность.

Проф. В. К. Мержанов выступил с небольшим, но исполненным глубокой любви к Марии Вениаминовне словом. Он увидел Юдину впервые именно в стенах Консерватории, поступая сюда в 1936 году. Эта красивая и одухотворенная женщина (такой он ее запомнил) высказала тогда врезавшиеся на всю жизнь слова поддержки, насущно необходимые для выбирающего свой путь юного музыканта. Следующим эпизодом в этих воспоминаниях стал рассказ Мержанова-альпиниста, ставшего свидетелем гибели ученика и близкого друга Юдиной — Кирилла Салтыкова в 1939 году под Нальчиком на горе Бжедух. Повесть о восхождении и падении в пропасть трех альпинистов, среди которых был одаренный Салтыков, растрогала слушателей. Еще одно воспоминание Виктора Карповича: о той буквально бешеной деятельности, которую развила Мария Вениаминовна, чтобы в середине 1950-х годов помочь погибавшему от нищеты и болезней рабочему сцены Большого зала Илье Федотовичу Рулёву. Она провела сбор денег со всех тех музыкантов, кто играл на этой эстраде (В. К. Мержанов ей помогал). И довела свою инициативу до конца — И. Ф. Рулёву были переданы собранные средства, куплена путевка в санаторий и лекарства. Жизнь его была продлена… Это был один из многих примеров неистощимого человеколюбия М. В. Юдиной.

Музыкальным украшением собрания, как и ожидалось, стали выступления студентов консерватории. Проф. Зенкин сопровождал их комментарием, имевшим отношение к М. В. Юдиной, ее репертуару, ее эстетике. Хорошо зная, кому посвящено событие этого дня, молодые музыканты играли по-особому ответственно. Французскую увертюру Баха с хорошим пониманием глубинного смысла этого многоликого сочинения исполнила О. Жолтикова (класс проф. Н. В. Трулль). М. В. Юдина, для которой И. С. Бах был главной фигурой в ее музыкальной биографии, неустанно подчеркивала, что его музыка выполняет основное назначение искусства — «организует внутренний мир человека и слушателя». Настрой первой же пьесой был задан, и пьеса и исполнение соответствовали этой любимой мысли М. В. Юдиной. Выпускница МГК Л. Лисовская (училась в классе проф. В. В. Горностаевой) исполнила пять хорошо известных сонат Скарлатти (по крайне мере четыре его сонаты были в репертуаре М. В. Юдиной). О старинной итальянской музыке она писала с благоговением, хотя и не так часто обращалась к ней. «Есть только великая итальянская и немецкая (и нидерландская) музыка, Мусоргский и все то, что именуется формализмом. Все прочее — провинция…» — остро высказывалась она в конце 1950-х годов — в разгар увлечения современной музыкой, и… тогда же дала концерт (2 октября 1960 года в Малом зале), играя пьесы Галуппи и Парадизи рядом с Кшенеком и Стравинским. Несравненное богатство и изысканность музыки Скарлатти оказались уместны на этом собрании.

Юдинский репертуар продолжила А. Рыбина (класс зав. кафедрой специального фортепиано, проф. Л. В. Рощиной), исполнившая 32 вариации Бетховена — один из краеугольных камней этого репертуара. Исполнение было динамически приподнятым, властным, вполне убедительным. Е. Лилидис (класс проф. Ю. С. Айрапетяна) одухотворенно, с подъемом играла знаменитую Чакону Баха–Бузони. А завершил концерт Фортепианный квартет соль минор № 1 ор. 25 Брамса, также входивший в репертуар М. В. Юдиной. С хорошим пониманием смысла этого масштабного произведения, с настоящим артистизмом его исполнили студенты класса камерного ансамбля проф. Т.А. Алиханяна И. Горский, Д. Кемельман, Э. Хачатурян, О. Демина. После исполнения, встреченного овацией, подумалось о том, сколько глубины и поэзии в этом сочинении еще достаточно молодого Брамса. Вспомнились и проникновенные слова М. В. Юдиной о сущности самого феномена Музыка, записанные ею не без влияния музыки Брамса и Шуберта, которую она играла до последних дней (слова эти вынесены нами в качестве эпиграфа). Исполнители квартета дали этим словам по-юдински одухотворенную иллюстрацию.

Мария Вениаминовна доброжелательно смотрела на слушателей и музыкантов с прекрасной фотографии из собрания Музея им. Н. Г. Рубинштейна. Глядя на нее, вспомнился уже такой далекий от нас 1966 год, когда пришлось несколько раз сидеть на ее лекциях-концертах в Малом зале. Это — последняя страница из творческой биографии М. В. Юдиной, связанная с консерваторией, причем очень яркая. Находясь уже на пенсии, и волей недоброжелательной судьбы отстраненная от концертной деятельности (по доносу в 1963 году из периферийного музыкального училища, где она неосторожно восхваляла все еще неугодных тогда Стравинского, Хиндемита, Нововенскую школу, а также еще «непризнанного» композитора А. М. Волконского), в этот тяжелый для себя момент она решилась предложить фортепианному факультету прочитать курс лекций для студентов и преподавателей на тему «Романтизм — истоки и параллели». Ходатайство зам. декана проф. М. Г. Соколова, как и молодого профессора В. В. Горностаевой, искренних почитателей М. В. Юдиной, перед ректором А. В. Свешниковым имело решительный успех. В феврале — апреле 1966 года Мария Вениаминовна в переполненном Малом зале прочитала 4 великолепные лекции, сопровождавшиеся ее игрой и выступлениями музыкантов — друзей Юдиной. М. Г. Соколов после смерти М. В. Юдиной издал стенограммы этих необычайно глубоких и словесно искрящихся текстов. Музыка, звучавшая в Музее 4 декабря, заставила вспомнить то давнее историческое событие.

Председатель правления Фонда им. Юдиной
Анатолий Кузнецов

ОТВЕТЫ…

Фонд имени М. В. Юдиной провел среди музыкантов и деятелей культуры России и Зарубежья анкету, задав три вопроса:

1. Пришлось ли Вам слушать Марию Вениаминовну Юдину (на концертах или в записи)? Какие ее интерпретации запомнились? Находите ли Вы в игре М. В. Юдиной моменты поучительные для современных пианистов, плодотворные для педагогики, для теории пианизма?

2. Преимущественный («фанатичный») интерес М. В. Юдиной к «новой музыке» в конце жизни (Стравинский, Штокхаузен, Булез, Мессиен, Барток, Волконский, а также Хиндемит, Нововенская школа)… Чем Вы можете объяснить возникновение его у пианистки, достигшей 60 лет (1959), того возраста, когда музыканты обычно отдают предпочтение высокой классике, дающей на склоне лет «душевный покой», «примирение с жизнью» и т. п.? Вместе с тем:

3. «Нет истинного искусства без религиозных корней», — говорила Мария Вениаминовна, с юности человек глубокой веры. Чем же была, на Ваш взгляд, религия в практике Юдиной-музыканта? Жаждой достичь абсолютного совершенства как исполнителю? Желанием обратить внимание слушателей на «трансцендентную сущность» музыки? Стремлением пропагандировать религию в атеистическую советскую эпоху? Или…?

Ответы петербургского композитора С. М. Слонимского, друга М. В. Юдиной:

1. Поучительны одухотворенная суровость, линеарная протяженность дыхания (свойство композиторского мышления, редкое у пианистов); удивительно точно найденный темпоритм целого; скульптурная рельефность мотивов, тем, полифонического рисунка; рембрандтовская мощь динамической светотени; чистый горный воздух эмоциональной атмосферы; драматическая мощь, не допускающая чувствительной изнеженности, малейших следов псевдоромантической чувственности фразировки и колорита; могучее пианистическое мастерство, которого не замечаешь; умение вытащить из самых глубоких недр произведения его сокровенную суть, его духовное послание, его тезу и антитезу, его вулканическую взрывчатость и алмазную сердцевину.

2. Юдина росла вместе с новой музыкой, внутри нее, возвышала и пропагандировала ее уже в 1920-е годы в тогдашнем Петербурге («Ленинграде», как официально обозвали наш многострадальный город). Щербачёв, Шостакович были рядом с ее поисками уже тогда, Стравинский звучал в ее исполнении на протяжении полувека, Барток также, Хиндемит был кумиром «современников» (АСМ’а). Поэтому контакты с авангардом 1950–1960-х годов абсолютно органичны для всего пути великой пианистки.

3. Такие люди, как Юдина, — истинно верующие. Их совсем немного. Из ныне живущих назову Софию Губайдулину. Неприятен крест рядом с партбилетом или чиновничьими регалиями. Кощунственны литургические обряды в рамках шоу-бизнеса, святые дары и отпущение грехов рядом с валютой и коммерческими расчетами. Для Юдиной, как для Баха, ее искусство было молитвой, откровением, голосом свыше, нисходящим к людям и к ней самой. Преклоняясь перед Творцом всего сущего, она обращала к Нему все самые огненные вопросы о кричащих язвах грешного мира сего. И находила ответы, укреплялась духом и укрепляла всех вокруг себя. Без веры она не сыграла бы ни одной ноты, не произнесла бы ни одного слова.

Поделиться ссылкой: