№1 (1357), январь 2019

20 ноября в Малом зале ансамбль исполнителей на исторических инструментах Tempo restauro (художественный руководитель – преподаватель МГК Мария Максимчук) вместе солистами Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко представили оперу Генделя «Юлий Цезарь в Египте» в концертном исполнении.

Очевидно, что музыкальный текст был проработан дирижером и инструменталистами тщательнейшим образом: каждый оперный номер получил индивидуальное оформление в виде отдельного набора штрихов и динамических нюансов – мастерство руководителя ансамбля в этом совершенно бесспорно. Поистине завораживающим было аутентичное non vibrato: от матовых тянущихся нот до смачных, «хрустящих» акцентов. Ни одного штриха сверх меры, каждый нюанс на своем месте – органичность интерпретации вкупе с живой и артистичной манерой подачи звукового материала оставили самые благоприятные впечатления. Единственное, о чем можно было бы пожалеть – не совсем отчетливо было слышно теорбу; как следует «распробовать» ее удалось только в нежнейшей арии Клеопатры Piangerò la sorte mia.

Если инструментальная часть оказалась достойной всяческих похвал, то вокальная составляющая исполнения вызвала вопросы. Партию Цезаря исполнял контртенор Алексей Конюшков. Тембр у Алексея очень приятный, но распелся он явно не сразу. В первых двух ариях Presti omai l’Egizia terra и Al lampo dell’armi неточность интонирования и отсутствие плавности тесситурных переходов были весьма заметны. Зато последний дуэт с Клеопатрой (Caro! Bella! Più amabile beltà) был очарователен – и с точки зрения вокала, и в плане артистизма. Цезарь и будущая царица Египта были трогательны и нежны как дети, скромно переминались с ноги на ногу друг подле друга, улыбаясь счастливо и смущенно.

Идеально соответствовала своей роли Корнелия – Наталья Владимирская, солистка МАМТа. Величественная и женственная, с плавными движениями, ровным и красивым тембром голоса – пожалуй, для любой исполнительницы этой роли большего нельзя было бы пожелать.

Немного удивило, что партию Секста исполнял тенор – на фоне феминизированного Цезаря высотно-диспозитивное соотношение ролей оказалось слегка озадачивающим. В музыкальном плане от изменения тесситуры партии пострадал дуэт Корнелии и Секста из первого действия (Son nata a lagrimar). Два низких голоса – тенор и меццо-сопрано – оказались заняты в одной тесситурной нише, «топчась» и мешая друг другу в одинаково невыигрышном для обоих высотном диапазоне.

С положительной стороны больше всех запомнилась Клеопатра – солистка МАМТа Мария Макеева. В качестве небольшого недостатка можно отметить нетвердую предыхательную атаку (до появления звука отчетливо слышен выход воздуха). Но актерские данные Марии решительно сгладили все несовершенства: каждый ее вокальный номер являл отдельный, оформленный художественный образ: задорной и игривой она предстала в Non disperar, chi sà?, трепетно-печальной ‒ в Piangerò la sorte mia и искрометно зажигательной ‒ в Da tempeste il legno infranto. Исполнение последней арии удивительно напомнило великолепную Даниэль де Низ, с теми же играющими в такт музыке бедрами (на этом месте зал заметно оживился и с удовольствие включил камеры на мобильных устройствах). Во время исполнения фиоритур Мария умудрялась посылать воздушные поцелуи зрителям, периодически оборачиваясь, подмигивать сидящим за ее спиной скрипкам – безо всякого ущерба для вокальной партии. Атмосфера в зале заметно потеплела, зрители приободрились, степень доброжелательности и благодушия неуклонно нарастала.

Однако при финальном появлении на сцене хора градус оживления начал стремительно снижаться: выражения лиц хористов были суровы и непроницаемы, весьма недвусмысленно обозначая масштаб пропасти, лежащей между безмятежным весельем египтян и беспросветной тоской московских студенческих будней. Температурные датчики вновь зафиксировали потепление, когда Клеопатра вышла на бис со своей коронной Da tempeste il legno infranto ‒ с этого момента в зале окончательно утвердилось ликование, даже хор Московской консерватории воспрял духом и нашел в себе силы присоединиться ко всеобщему веселью.

Зрителю всегда приятно наблюдать сосуществование музыкантов на сцене. Человек, с упоением отдающийся какому бы то ни было процессу, действительно способен заразить других своим позитивом. Пожалуй, в этом и состоит секрет необыкновенного обаяния ансамбля: исполнители явно играют в свое удовольствие – это видно по тому, как они взаимодействуют друг с другом, вплоть до переворачивания нот. Они живут на сцене вполне обычной жизнью: перешептываются, посмеиваются, заранее пролистывают вперед страницы партий и указывают друг другу на отдельные места в нотном тексте. За таким живым и естественным поведением наблюдать крайне приятно, и невольно хочется разделить с музыкантами радость сотворчества.

Это и есть та самая «магия сцены», ради которой стоит ходить и на концерты, и в театр. В исполнении оперы Генделя «Юлий Цезарь в Египте» барочным консортом Tempo restauro в Малом зале Московской консерватории эта магия была. И это самое главное. А технические тонкости, по большому счету, – вещь не столь важная…

Анна Сердцева,

студентка ИТФ

Поделиться ссылкой: