Российский музыкант  |  Трибуна молодого журналиста

Универсальная панорама двух эпох

Авторы :

№8 (1382), ноябрь 2021 года

28 сентября посетители московского концертного зала «Зарядье» стали свидетелями уникального проекта: в Малом зале впервые состоялся концерт студентов и педагогов факультета исторического и современного исполнительского искусства Московской консерватории.

Идея сотрудничества не только преподавателей, но и студентов факультета с концертным залом является органичным продолжением постоянного партнерства «Зарядья» с педагогами и выпускниками ФИСИИ. С самого открытия этой новой площадки в 2018 году ее репертуар покорил слушателей своим разнообразием. Неотъемлемой и значимой частью концертной жизни «Зарядья» сразу стали вечера старинной музыки, для участия в которых руководство зала приглашает как ведущих зарубежных исполнителей (многих из которых московская публика впервые услышала именно здесь), так и отечественных звезд. Идея сотрудничества не только преподавателей, но и студентов факультета с концертным залом является органичным продолжением постоянного партнерства «Зарядья» с педагогами и выпускниками ФИСИИ. С самого открытия этой новой площадки в 2018 году ее репертуар покорил слушателей своим разнообразием. (На фото слева ведущая концерта профессор О.В. Мартынова)

Неотъемлемой и значимой частью концертной жизни «Зарядья» сразу стали вечера старинной музыки, для участия в которых руководство зала приглашает как ведущих зарубежных исполнителей (многих из которых московская публика впервые услышала именно здесь), так и отечественных звезд.

Большинство российских артистов, выступающих на сцене «Зарядья» в проектах старинной музыки – выпускники или преподаватели факультета исторического и современного исполнительского искусства, получившие международное признание как исполнители, педагоги, члены жюри крупнейших международных конкурсов. Среди них – проф. А.Б. Любимов, проф. О.В. Мартынова; творческие коллективы самых разных составов – такие, как ансамбль старинной музыки Gnessin baroque (М. Катаржнова – барочная скрипка, О. Мартынова – клавесин, А. Крепак – барочная виолончель); играющий на исторических инструментах оркестр Pratum integrum под руководством П. Сербина (виолончель, барочная виолончель, виола да гамба); клавесинный дуэт А&А (А. Антонова и А. Кискачи) и многие другие.

Преподаватель Московской консерватории Е.А. Миллер, выступившая сразу в трех амплуа – продюсера концерта, исполнителя и педагога, подготовившего к участию в нем своих студентов, говорит: «Залы «Зарядья» сразу стали излюбленным местом для барочных музыкантов; все мы, педагоги факультета, давно мечтали в какой-то форме дать дорогу молодым исполнителям – нашим студентам – не только в самой Консерватории, но и за ее пределами, чтобы широкая публика могла услышать то, чему мы в реальности учим наших учеников. Для нас очень важно, что мы в России растим новое поколение музыкантов, непосредственно соприкасающихся с одним из мейнстримовских мировых направлений, так называемым “исторически информированным исполнительством”. И в этом сезоне благодаря помощи руководства зала “Зарядье” и в первую очередь генерального директора О.Э. Жуковой это впервые стало возможным».

Анастасия Антонова и Анна Кискачи

В фокусе внимания исполнителей в этот вечер была ансамблевая музыка эпохи барокко и классицизма. Программа концерта изобиловала не только разнообразием музыкальных стилей и имен композиторов, но и задействованных в ней инструментов. Были представлены как те, игре на которых студенты обучаются в Консерватории (клавесин и хаммерклавир; барочная скрипка; барочная, историческая и современная виолончель; барочная флейта), так и ряд других, которые студенты-энтузиасты осваивают самостоятельно, по собственной инициативе, вне рамок учебного процесса, но без которых невозможно представить мир старинной музыки – французская виола да гамба, архилютня, барочная гитара.

Ведущую роль во всех ансамблях играли великолепные старинные клавишные инструменты «Зарядья», отвечающие ведущим мировым стандартам: клавесин Б. Кеннеди, построенный по модели немецкого мастера баховского времени М. Митке, и хаммерклавир П. МакНалти – копия инструмента знаменитого венского мастера А. Вальтера (1805). Оба клавира органично звучали как в сольных, так и в ансамблевых фрагментах в сочетании с самыми разными исполнительскими составами.

Репертуар, избранный музыкантами для этого знакового события, без преувеличения воссоздал универсальную панораму двух эпох. В первом отделении исполнители представили три главных стиля эпохи барокко – итальянский, французский и немецкий, причем буквально каждое сочинение становилось открытием для слушателя.

Концерт начался с непривычного звучания необычайно виртуозного и редко звучащего в России сочинения – сонаты Шмельцера в исполнении давних творческих партнеров доцента Марины Катаржновой (барочная скрипка) и профессора Ольги Мартыновой (клавесин). Вечер продолжился музыкой французского композитора Марена Маре – автора, чьи произведения можно услышать у нас крайне редко потому, что игре на его излюбленном инструменте, французской виоле да гамба, в нашей стране официально нигде не обучают. Однако студент ФИСИИ Феликс Антипов, подобно некоторым своим старшим коллегам, нашел возможность научиться игре на этом инструменте и совместно с Елизаветой Поляницкой (клавесин) и лютнистом Олегом Бойко представил публике сюиту Маре для гамбы и бассо континуо.

Следующий номер программы оказался не менее необычным. Прозвучала знаменитая органная пассакалия Баха, но не на органе, а в переложении для клавесина в 4 руки. Свою собственную транскрипцию баховского шедевра сыграл молодой дуэт выпускников ФИСИИ A&A, уже давно получивший мировое признание – Анна Кискачи (Россия / Австрия) и преподаватель факультета Анастасия Антонова.

Завершила первое отделение концерта одна из самых популярных обработок знаменитой «Фолии» – Трио-соната А. Вивальди. Поскольку в старинной музыке исполнительский состав часто вариабелен, многие сочинения допускают самые разные прочтения. В ансамблевой версии, предложенной в этот вечер студентами факультета, публика могла насладиться богатством и разнообразием тембров старинных струнных инструментов: барочной скрипки (София Теплова), барочной виолончели (Елена Алексеева), барочной гитары (Елизавета Алексеева), клавесина (Александра Середа) в сочетании с барочной флейтой (Маргарита Канашкина).

Игорь Бобрович и Елизавета Миллер

Программа второго отделения подчеркнула идею связи эпох и непрерывности музыкальных традиций: она открылась вариациями Бетховена на тему Генделя в исполнении ансамбля Saros-412 (Анна Семиненко, историческая виолончель и Ульяна Ловчикова, хаммерклавир). Знаменитое жизнерадостное трио Гайдна в задорном и одновременно деликатном исполнении Ивана Наборщикова (барочная скрипка), Ильи Михайлова (виолончель) и Марии Куртыниной (хаммерклавир) словно заиграло новыми, неведомыми ранее красками и деталями фактуры. А завершили вечер вариации Бетховена на тему Моцарта, блестяще сыгранные преподавателями Игорем Бобовичем (историческая виолончель) и Елизаветой Миллер (хаммерклавир).

Акустика зала идеально соответствовала исполняемой музыке. По словам организатора концерта Е. Миллер, «Малый зал Зарядья – это мечта музыканта-барочника». И особенно ценен опыт таких выступлений для студентов. Для них концерт стал не только возможностью поиграть на своем инструменте в новой непривычной акустике, но и научиться подстраивать ансамблевое звучание к новым условиям. А для клавиристов – это еще и опыт общения с новыми для них прекрасными инструментами.

Вела концерт клавиристка с мировым именем, воспитавшая целую плеяду звезд исполнительского искусства, профессор Ольга Викторовна Мартынова, хорошо известная публике не только своими сольными и ансамблевыми выступлениями, но и прекрасным содержательным конферансом, вводящим в незнакомые музыкальные миры и помогающим глубже понять исполняемые произведения.

Просветительская, образовательная направленность этого концерта отнюдь не была неожиданной: каждый концерт ФИСИИ – это всегда открытие новой музыки, новых подходов к ее слышанию и исполнению, новых красок звучания хорошо знакомых сочинений, новых интересных музыкальных имен. Даже для меня, преподавателя Консерватории, специализирующегося в области старинной музыки. Остается только гадать, насколько сильное впечатление могут производить подобные концерты на слушателей, не имеющих профессионального музыкального образования. Однако, судя по раскупленным заранее билетам – его ожидали с нетерпением и огромным интересом, а по полному залу, оживленной реакции публики и многократным овациям, концерт удался. Отрадно, что выступление студентов и не совсем привычная у нас в стране музыка и инструменты вызвали такую волну интереса. Хочется выразить глубокую признательность руководству зала «Зарядье» за то, что интереснейшие по репертуару и прекрасные по качеству исполнения студенческие программы, ранее звучавшие только в узкой среде Консерваторских слушателей, теперь шагнули за пределы наших залов и стали доступны широким кругам меломанов. Хочется выразить надежду, что концерт станет первой ласточкой на пути плодотворного сотрудничества зала «Зарядье» с молодыми исполнителями Московской консерватории.

Преподаватель Е.О. Дмитриева

Фото Лилии Ольховой

Фотографии предоставлены пресс-службой зала «Зарядье»

В диалоге с непривычной классикой

Авторы :

№9 (1365), декабрь 2019

12 октября в Рахманиновском зале в исполнении профессора Московской консерватории Ольги Мартыновой прозвучал первый концерт абонемента «Клавирная антология Йозефа Гайдна».

Этот гайдновский цикл не совсем обычен для наших академических площадок. Благодаря замыслу факультета исторического и современного исполнительского искусства у столичных меломанов появилась возможность уже в четвертый раз услышать музыку венских классиков на тех инструментах, на которых ее исполняли при жизни композиторов. В предыдущих сезонах прозвучали антологии клавирной музыки Моцарта и Бетховена, а также все скрипичные сонаты последнего. В абонементе, посвященном клавирной музыке самого старшего из венских классиков, запланировано участие буквально всех типов клавирных инструментов, на которых играли музыку композитора, начиная с момента ее возникновения и вплоть до наших дней: от клавесина до современного рояля.

Одна из ведущих клавиристок мировой сцены включила в свой концерт два исторических инструмента: клавесин и хаммерклавир. В ее исполнении эти относительно тихие в сравнении с современным роялем клавиры поразили публику не только исключительным богатством тембров и возможностей динамики, но и разнообразием и осязаемой яркостью музыкальных образов.

Несмотря на комментарии, которыми исполнительница предварила каждое из отделений концерта, казалось бы, всем хорошо известная гайдновская музыка прозвучала настолько незнакомо и свежо, что буквально ошеломила слушателей своей новизной и непривычностью. Исполнение музыки австрийского гения на инструментах его эпохи ошарашило и вызвало столь сильный эмоциональный отклик у публики, что после каждого произведения звучали бурные несмолкающие аплодисменты и крики «браво», а студенты-пианисты консерватории повторяли, что концерт «перевернул их представления о музыке». Обо всем этом захотелось побеседовать с исполнительницей «чудодействия», профессором О.В. Мартыновой:

– Ольга Викторовна, в наши дни уже хорошо известно, что на протяжении всего XVIII и начала XIX веков параллельно сосуществовало огромное количество самых разных типов клавирных инструментов. При этом, как правило, не было разделения репертуара по этим инструментам – абсолютное большинство клавирной музыки того времени могло быть исполнено на любом из них. Однако сегодня мы услышали, как кардинально меняется музыка одного и того же автора при смене инструмента – как будто бы она написана разными людьми и даже в разные эпохи. Самое поразительное, что при звучании на другом «клавире» мы слышим в этой музыке не просто другие краски – мы слышим в ней совершенно другие эстетические представления. Получается, что в одно и то же время в одном и том же месте параллельно сосуществовали абсолютно разные эстетические миры. Ведь совершенно немыслимо даже предположить, чтобы гениальные музыканты, и Гайдн в том числе, искусственным образом ограничивали себя и отказывались бы ото всей богатейшей палитры выразительных возможностей, которую предоставлял им каждый из клавирных инструментов.

– Да, это так.

– В сегодняшней программе мы услышали абсолютно барочные музыкальные аффекты, но при этом сам язык, с помощью которого они выражены, совершенно другой, чем у композиторов эпохи барокко. Образы все те же, а музыкальные средства другие?

– Совершенно верно. И это нормально, потому что эволюция языка – она происходит во всех областях. И те мысли, которые мы сегодня выражаем современным языком, мог выразить, скажем, и Сумароков, но совсем другим, современным ему слогом. И с музыкой происходит аналогичная история.

Не надо забывать о том, что все венские классики очень хорошо знали, что происходило в музыкальном искусстве на протяжении века до них. Если, к примеру, почитать биографию Гайдна, написанную Альбертом Кристофом Дисом и изданную в 1810 году, то из нее мы узнаем, что когда музыкант в своих композиторских исканиях зашел в тупик, он отправился в книжную лавку и попросил учебник по композиции, как бы мы сейчас сказали. И первое, что ему дали – это был трактат К.Ф.Э. Баха. Вероятно, поэтому в гайдновских ранних клавирных сонатах столь заметны следы стилистических поисков.

– Получается, что в то время трактат К.Ф.Э. Баха, также как и его музыка, были всем хорошо известны – гораздо лучше, чем сейчас?

– Его трактат тогда знали абсолютно все. Он очень сильно влиял на протяжении как минимум лет пятидесяти на все происходящее в музыкальном мире. А сейчас этот трактат и его историческую значимость очень недооценивают.

– Мне кажется, что музыка сыновей Баха – Иоганна Кристиана, Вильгельма Фридемана и Карла Филиппа Эмануэля – все еще известна слишком мало даже профессионалам. И слишком редко исполняется. Или, например, клавирная музыка такого автора, как Душек…

– Да. Я придерживаюсь этого мнения: что Душек, что Клементи – это совершенно гениальные люди. Их музыка только сейчас постепенно набирает популярность, и ее только сейчас понемногу начинают ценить по достоинству.

– Но вернемся к Гайдну. Для меня в концерте очень непривычно прозвучало буквально «оркестровое» расслоение клавирной фактуры – не только в смысле отличия тембров и динамики, но и в отношении того, что каждый из этих пластов живет своей полнокровной самостоятельной жизнью и постоянно вступает в «беседу» с другими слоями музыкальной ткани. И при этом соотношение этих «пластов» в моем восприятии оказалось отнюдь не традиционным – далеко не везде мы могли слышать столь привычное нам господство верхнего голоса. В который раз убеждаюсь, что знакомый нам с детства термин «гомофонно-гармонический склад» имеет к «серьезным» жанрам в музыке венских классиков, по-видимому, весьма опосредованное отношение…

– Конечно, венские классики по сути своей «полифонисты». А у Гайдна в клавирной музыке и в самом деле можно услышать «оркестр»: в ней есть все то же, что есть и в его симфониях. Чтобы представить себе, как могут звучать соотношения разных слоев его клавирной фактуры, достаточно посмотреть на «аккомпанирующую» фактуру в его симфониях.

– В концерте прозвучало два исторических «клавира» – копия французского клавесина XVIII века знаменитого мастера Буше, на инструментах которого играла тогда вся Европа, и копия хаммерклавира венского мастера Вальтера. По каким признакам при исполнении того или иного сочинения можно отдать предпочтение выбору того или иного инструмента?

– Как я говорила перед началом второго отделения, Иоганн Николаус Форкель, первый биограф Баха, очень красочно описывал, как менялся старший из его сыновей, Вильгельм Фридеман, когда пересаживался из-за одного инструмента за другой. Каждый из этих инструментов требуют своего состояния, своего физического подхода, и приемы игры на них очень отличаются. Я, в своем выборе, исхожу из своего инструментального слышания: возможностей динамики, возможной скорости, темпов и тому подобных вещей на каждом «клавире». Если, конечно, нет каких-либо прямых конкретных указаний (например, на использование педали или обозначений динамики) в авторском тексте.

Посетивший первый концерт гайдновского абонемента профессор Национальной музыкальной академии Софии и консерватории в Перудже, крупнейший специалист в области европейской клавирной музыки второй половины XVIII – первой половины XIX веков хаммерклавирист Константино Мастропримиано охарактеризовал игру исполнительницы как «кристально ясную, утонченную и изысканную», отметив, что в ее интерпретации музыкальная ткань «ведет диалог и постоянно разговаривает».

Впереди еще три концерта на разных клавирах в исполнении педагогов ФИСИИ: Марии Успенской, Елизаветы Миллер и Екатерины Державиной. Но мы уже предвкушаем и новые «диалоги» с нашими представлениями о музыке Гайдна, и новые открытия от встреч со столь непривычной нам классикой.

Преп. Е.О. Дмитриева, кандидат искусствоведения

Фото Татьяны Медведевой

«Люди очень любят старинную музыку!..»

Авторы :

№8 (1355), ноябрь 2018

В 2018 году профессор Московской консерватории, выдающаяся клавесинистка, одна из создательниц отечественной клавесинной школы Ольга Викторовна Мартынова отметила полувековой юбилей. Символично, что эта знаменательная дата вписалась в череду торжеств, связанных и с ее творческой деятельностью. В сезоне 2016/2017 отпраздновал 20-летие класс клавесина в МССМШ им. Гнесиных, в котором она преподает с момента основания: в лучших залах Москвы прошел международный фестиваль «Галантные празднества». А сезон 2017/2018 ознаменовался юбилейными концертами ФИСИИ – факультета, которому клавесинистка отдала    20 лет педагогического служения. Юбилейные программы прошли с участием российских и зарубежных исполнителей. Музыканты, делавшие первые шаги в старинной музыке под руководством О.В. Мартыновой, стали «звездами» мировой величины, рассеяны по всему миру и востребованы как исполнители и преподаватели. Они отмечают сопутствующее занятиям в ее классе чувство окрыленности, называя это «магией педагогики» (Е. Миллер), «музыкальными «крыльями» (О. Пащенко), а ее саму – «мамой отечественного клавесинизма» (А. Коренева). О разных сторонах любимого дела мы беседуем с проф. О.В. Мартыновой.

– Ольга Викторовна, класс клавесина в Гнесинской десятилетке – практически ровесник ФИСИИ, это случайное совпадение, или в тот момент в этом назрела потребность?

– Безусловно, назрела потребность. Организация класса клавесина в школе и факультета в консерватории произошла независимо друг от друга.

– Между Гнесинской школой и ФИСИИ существуют очень тесные связи. В фестивальных торжествах в честь 20-летия школьного класса клавесина принимали участие не только выпускники школы, звезды мирового исполнительского искусства на старинных клавирных инструментах, но и нынешние ученики класса, а также студенты и ассистенты-стажеры Московской консерватории. Чем вызвана идея объединить в рамках одного фестиваля, а то и концерта, столь разных по возрасту и статусу исполнителей?

– Преемственность поколений и дух демократии – это очень привычная и естественная для факультета и школы вещь. Все, кто учится у нас и преподает, в творческом отношении существуют буквально как одна большая «семья». К примеру, Алексей Борисович Любимов и студент первого курса могут общаться друг с другом как заинтересованные соратники, невзирая на отличия в «статусе».

– Большинство пришедших на факультет клавиристов начинают осваивать клавесин только в консерватории – параллельно с хаммерклавиром и продолжением обучения на рояле. А есть ли желающие поступить на клавесин как на отдельный специальный инструмент?

– Да. Причем, думаю, их было бы гораздо больше, если бы профессию клавесиниста можно было бы лучше применить в наших реалиях.

– Многие наши выпускники-клавиристы уезжают за рубеж. Это связано с возможностью более полной творческой реализации, и, как следствие, возможностью более высокого заработка?

– В российских условиях для меня понятие заработка и творческой реализации в профессии, к сожалению, очень разделено. Творческой реализацией зарабатывать на жизнь невозможно. Наша публика в этом отношении тоже с совершенно неправильным менталитетом. Слушатели бывают недовольны, если за концерт нужно платить. И объяснить связь между тем, что музыканту нужно есть и он не может работать безвозмездно, и тем, что концерты не всегда бывают бесплатными – практически нереально.

– Если вспомнить о другом старинном «клавире» – органе, можно сказать, что в России органная музыка гораздо более популярна в широких кругах слушателей, чем в Европе. У нас орган воспринимают как экзотику, и по этой причине он интересен. В Европе же ситуация обратная: для европейцев это обыденный инструмент, и потому с посещаемостью органных концертов сложно. А какова ситуация с клавесином?

– Дело в том, что у нас вообще с посещаемостью концертов сложнее, чем в Европе.

Это связано с общим уровнем культуры?

– Я не могу сказать, что уровень культуры среднестатистического европейского слушателя выше, чем российского – отнюдь нет. Но там считается хорошим тоном ходить на концерты, и дурным тоном не ходить. А у нас такой установки нет. И за рубежом гораздо больше народу ходит на менее «мейнстримовские» программы, чем у нас. У нас публика ходит в основном на уже хорошо известные ей имена – и композиторов, и исполнителей.

– Если говорить о специфике старинной музыки, можно ли сформулировать, в чем она состоит? Приведу пример совсем из другой эпохи: «Русское музыкальное издательство» сейчас осуществляет публикацию Полного собрания сочинений С.В. Рахманинова. Глава издательства Д.А. Дмитриев рассказывал, что существует целый ряд ранних автографов самых известных пьес Рахманинова, которые раньше никто не исследовал; эти автографы открывают совершенно незнакомый замысел и музыкальный текст этих пьес – настолько другой, что получается абсолютно иная музыка.

– И так везде, куда ни «копни». Мы сталкиваемся с этим, обращаясь к любой музыкальной эпохе. Классическому пианисту не приходит в голову заниматься теоретическими изысканиями, если он играет Прокофьева, Шостаковича и Рахманинова, или даже XXI век. Но это совершенно неправильно. Знание контекста, обстоятельств жизни и всего, что сопутствовало возникновению той или иной музыки, абсолютно необходимо. А когда дело доходит до XVIII, XVII века и далее, то без этого уже вообще не обойтись – чем отдаленнее от нас музыка по времени, тем меньше нам знаком контекст ее существования, а то и незнаком вовсе. Без вдумчивого изучения этого контекста мы едва ли придем к убедительным результатам.

– То есть, получается, что никакой специфики при исполнении старинной музыки нет – скорее, у музыкантов есть вредная привычка не изучать контекст, думая при этом, что они его знают?

– Пожалуй, что так.

– Тогда получается, что и для слушателя непривычность музыкального языка старинного репертуара – это скорее миф?

– Думаю, теперь уже да. Хотя, когда мы играем выездные концерты, мы часто сталкиваемся с тем, что клавесин для людей пока еще в диковинку.

– А слушателю тоже, как и исполнителю, нужна какая-то подготовка, багаж слухового опыта или знаний, чтобы воспринимать старинную музыку? Или же мы воспринимаем ее так, как получается?

– Знания необходимы. Приведу первый пример, который пришел в голову – Джеймс Джойс. Набоков в своих лекциях об иностранной литературе много внимания уделяет «Улиссу» Джойса. У Джойса очень специфический язык, который даже в самых, казалось бы, ясных его сочинениях (например, в ранних рассказах «Дублинцы») без подготовки, без знания контекста «разгадать» невозможно. А если ты поймешь этот «бэкграунд», то это будет совершенно другой текст и совершенно другой писатель.

– Каким образом помочь слушателю в восприятии старинной музыки? Ведь реакция публики на нее бывает очень разной.

– Негативная реакция – это следствие сознания, испорченного французской революцией, девятнадцатым веком, и так далее. Как известно, во времена Баха не считалось, что музыка должна быть доступна широкому кругу людей. Я полностью придерживаюсь этой точки зрения.

Неподготовленная публика воспринимает музыку как нечто, воздействующее на чувства, а это совершенно неправильная позиция. Все знают, какую исключительную роль в теории музыкального содержания XVII–XVIII веков играла музыкальная риторика, какое значение имела буквально «алфавитная» система музыки. Она складывалась из определенного набора формул. И музыканты, которые говорили и писали об аффектах, считали, что аффект недоступен твоему восприятию, если ты не знаешь общеизвестных законов и правил «сложения» музыки. То есть, ни о каких спонтанных чувствах здесь речь не шла вообще. И отношение к слушанию музыки должно быть именно таким. Форкель писал, что если мелодия нравится всем, то это самая что ни на есть низкопробная музыка. И я полностью придерживаюсь такой точки зрения: образование, и еще раз образование!

– Но такого немало в музыке любой эпохи, а не только в старинной. Если послушать музыку того же Веберна, к примеру, то мы не всегда сможем назвать ее «красивой» в общепринятом смысле непосредственного воздействия на чувства. Но за этим верхним слоем чисто чувственного восприятия всегда явственно слышна настолько красивая, буквально кристаллическая структура, что его музыка воздействует именно красотой этой структуры – даже если публика этого не осознаёт и не имеет никакого понятия о том, как эта музыка устроена.

– Я глубоко убеждена в том, что перед тем, как люди услышат звуки музыки, необходимо дать им представление о ней. Во время своих концертов я все время говорю: если объяснить публике хотя бы элементарные «кирпичики», из которых все сложено, люди начинают слушать эту музыку совсем по-другому.

– Возможно ли реализовать такое просветительство в массовом масштабе?

– Оно и не должно быть массовым.

– И насколько сегодня российская публика готова воспринимать клавесинную музыку?

– Прекрасно готова! Мы ее воспитали за 20 лет. Дело в другом: у нас пока мало самих клавесинов и затруднительно перемещение этих инструментов с места на место. Я повсеместно наблюдаю, что очень многие хотят играть на клавесине – даже не зная о существовании у нас в стране его систематического преподавания. Если инструментов будет больше, то и профессиональных исполнителей тоже будет больше. И тогда возможности старинных инструментов смогут все больше уравниваться с возможностями современных концертных инструментов. А люди, кстати, очень любят старинную музыку!

Беседовала преп. Е.О. Дмитриева,

музыковед и органистка

Настоящий музыкант

Авторы :

№ 2 (1313), февраль 2014

Время не властно над ней. Она по-прежнему энергична и темпераментна, полна творческих идей и вдохновенного горения, не перестает создавать новые труды, ни один из которых по замыслу не повторяет другой. Ушедший год ознаменовался юбилеем профессора кафедры теории музыки Московской консерватории, Заслуженного деятеля искусств РФ и подлинного Магистра полифонии Наталии Александровны Симаковой.

До сих пор, встречая моих однокурсников по консерватории и упоминая имя Наталии Александровны, вне зависимости от выбранной ими специализации я всегда слышу от них неизменное: «Какие у нее были потрясающие лекции!», «До сих пор всё помню, это было настолько захватывающе!», «Наталия Александровна необыкновенно артистична!», «Не выучить и не понять ее предмет было просто невозможно, ведь было так интересно!»

В самом деле, преподавание – одно из подлинных призваний Наталии Александровны. Каждая ее лекция, прослушанная мною еще в студенческие годы, была не просто профессиональным опытом высочайшей пробы – это всегда был захватывающий спектакль, творимый на наших глазах удивительно яркой и красивой женщиной. Она никого не могла оставить равнодушным – ни к себе, ни к преподаваемому ею предмету. Сочетание подлинного мастерства художественного слова, блестящего ораторского искусства, великолепного богатого русского языка и тонкого, аристократического артистизма в каждом жесте и повороте изящной головы создавало настоящую магию предмета. Он казался совершенно необыкновенным, ни на что не похожим и бесконечно манящим своей красотой, благородством музыкальных конструкций и их художественным результатом, сиянием пропорций и законов, логически выверенных с математической точностью.

Многогранно одаренный музыкант, Н. А. Симакова долгие годы совмещала научную и преподавательскую деятельность с исполнительской. Будучи талантливой пианисткой, Наталия Александровна часто говорит, что ей следовало бы стать еще симфоническим дирижером или органисткой, ибо она очень хорошо чувствует музыкальное время – важнейшую составляющую этих двух специальностей. Она и в самом деле идет в ногу со временем: одной из первых стала воплощать в своих исследованиях тенденции аутентичного подхода к музыке, что невероятно обогатило и придало неведомые ранее глубины чисто учебной, казалось бы, дисциплине. Профессор учит студентов не просто писать правильные работы без ошибок, а быть настоящими музыкантами – то есть уметь вникать в стиль каждой эпохи и адекватно воплощать его даже в учебных экзерсисах по полифонии.

Абсолютное большинство ее капитальных трудов представляет собой столь редкий и трудный для автора симбиоз высоконаучного исследования и практического обучающего пособия – пожалуй, идеальный вариант для музыкантов, стремящихся проникнуться духом той или иной эпохи, страны и воплотить затем свое понимание стиля в исполнении. Посвятив свою жизнь одному из труднейших предметов музыкально-теоретического цикла, Н. А. Симакова создала многочисленные и разноплановые учебные пособия. Будучи прежде всего музыкантом, она обязательно включает в них огромное количество тщательно, с любовью отобранных музыкальных примеров. Благодаря этому любой российский исполнитель или музыковед может ознакомиться с редчайшими для нашей страны сочинениями, необходимыми для их профессионального опыта.

Наталия Александровна по сути своей выдающийся музыкант-просветитель в самом высоком смысле этого слова: будучи незаурядным ученым, она всегда стремится поделиться радостью открытия новых красот с другими – студентами, коллегами, публикой… И наверное не случайно, что в числе ее воспитанников оказались руководители и исполнители двух очень молодых, но при этом лучших в России  вокальных ансамблей старинной музыки, уже получивших широкое признание, – «Интрада» под руководством Е. Антоненко и «Questa musica» под руководством Ф. Чижевского.

Пожелаем юбиляру долгих счастливых лет, творчества и вдохновения, столь необходимых не только ей самой, но и всем нам. Многая лета!

Екатерина Дмитриева,
преподаватель МГК

Человек Возрождения

Авторы :

№ 9 (1265), декабрь 2008

simakova_webЗнакомство с многогранным творчеством профессора кафедры теории музыки Наталии Александровны Симаковой началось для меня задолго до консерватории, когда ко мне в руки случайно попала книга «Вокальные жанры эпохи Возрождения». На ее страницах для меня вдруг явственно ожил и зазвучал во всем богатстве и многоцветии незнакомый до того музыкальный мир.

Уже много позднее, когда мне посчастливилось попасть к Наталии Александровне на курс полифонии, я никак не могла поверить очевидному: каким образом вместо иссушенной многолетними пребываниями в пыльных архивах femina theorica автором той книги вдруг оказалась необыкновенно живая и обаятельная женщина, обладающая природным изяществом и утонченным вкусом во всем? Поразила необычайная цельность ее натуры: казалось, будто Наталия Александровна сама была как бы гармоничным «продолжением» тех шедевров, о которых так увлекательно рассказывала. Сразу стало понятно, что только у такого автора могли ожить и зазвучать далекие от нас творения прошлого, поскольку в науке ее интересует не только summa ratio, конечный результат исследований, но и путь к нему, а главное – сама музыка как художественное явление. (далее…)