Российский музыкант  |  Трибуна молодого журналиста

Классический рояль Григория Гинзбурга

Авторы :

№ 7 (1229), ноябрь 2004

Говорить о Гинзбурге-пианисте значит говорить о взаимоотношениях исполнителя с инструментом. С этого начать и этим кончить. Рискну сказать, что главное содержание искусства Гинзбурга определяется в момент прикосновения пианиста к клавиатуре рояля. И здесь — основная трудность. Говорить о том, о чем принято говорить в таком случае — о «благородстве исполнительского туше», о «богатстве и тонкости звуковой палитры» и т. п. — занятие неблагодарное и бесполезное. Двадцатый век богат выдающимися и великими пианистами. И кого же из них не отличало собственное необыкновенное туше и богатство фортепьянных красок?! В случае с Гинзбургом надо говорить о другом: об утопически-прекрасном братстве исполнителя со своим инструментом.

Взаимоотношения Гинзбурга с роялем приводят на ум слово «аристократизм». Но, как все на свете, в разных условиях аристократизм выглядит по-разному, может восхищать и отталкивать. Аристократизм взаимоотношений Гинзбурга-пианиста с роялем прекрасен абсолютно. В нем — совмещение несовместимого — аристократизм, помноженный на братство, равенство и свободу. Отечеством Гинзбурга оказалась страна, пропустившая через себя большую утопию коммунизма. Соприкоснувшись с материальной действительностью, утопия сгнила и самоуничтожилась. Но в эстетической действительности утопия дала драгоценные плоды. Струна утопии ярко звучит в музыке Прокофьева, а также молодого Шостаковича (у которого Асафьев различает «светлый бег Олимпиад») и молодого Свиридова. Непреходящего значения художественная утопия осуществилась и во взаимоотношениях Гинзбурга с «врученным» ему инструментом. В этом он был сыном своей страны и своего времени.

(далее…)