№6 (1380), сентябрь 2021 года

Жанр концерта для сольных инструментов, до сих пор остается одним из самых популярных в музыкальном мире, и многие композиторы продолжают к нему обращаться. Именно здесь (даже больше, чем в сонате) форма музицирования по-прежнему проявляется ярче всего. И именно здесь есть возможность «проиллюстрировать» все художественные и технические возможности любого музыкального инструмента, даже тех, которые крайне редко используются в качестве сольных.

• 

• 

• 

Дань этому жанру отдал непревзойденный ансамбль «Студия новой музыки» под управлением Игоря Дронова на концерте Il concerto dei concerti («Концерт концертов»). 14 мая 2021 года в Рахманиновском зале прозвучали сочинения композиторов разных стран: Дана Юхаса (Израиль), Мартайна Паддинга (Голландия), Клауса Хубера (Швейцария), Джачинто Шелси (Италия), Колена Роша (Франция).

Несмотря на то, что не все представленные сочинения носят название «концерт», признаки этого жанра были налицо в каждом из них. Открыло концерт сочинение Дана Юхаса Repercussions (2015) для валторны и камерного ансамбля в исполнении Сергея Крюковцева. Выпуклое и объемное соло валторны прекрасно контрастировало более зловещему звучанию ансамбля солистов. Технические возможности валторны отразились в многообразии, вплоть до игры в контрапункте с голосом. В диалоге, на котором строится все сочинение, проходит гамма разных настроенческих красок: угрюмых, суровых, холодноватых, задумчивых, игривых, тревожных, зловещих… Весь этот разнообразный спектр чувств был идеально передан ансамблем и солистом в тембровой мозаике сочинения.

Прозвучавший затем концерт для виолончели и ансамбля Last words (2010) Мартайна Паддинга ярко выделялся среди других сочинений программы своим ярким неоклассическим «привкусом». Об этом говорит уже и форма трехчастного цикла концерта, и фигурирующие там жанры (I – Preambulum, II – Aria, III – Foforlalana). Кроме того, здесь можно было услышать квазитональность и «размытые» классические гармонические обороты. Пасторальный «кукушечный» тембр синтезатора придавал сочинению особый волшебный колорит. А виртуозное соло Ольги Галочкиной раскрывало тембр виолончели со всех граней – от экспрессивной теплоты до тревожной и необъяснимой фантастичности.

Четырехчастный камерный концерт Intarsi для фортепиано и семнадцати инструментов (1993/1994) Клауса Хубера включает многие современные средства: микрохроматику, спектральные зоны, полиритмический «калейдоскоп». В последней части «Арабский сад» можно услышать арабский мугам. В то же время здесь нередко появлялись аллюзии на Моцарта, а временами встречалось мимолетное цитирование фрагмента из его последнего фортепианного концерта. «Жемчужные» трели и пассажи были переданы Моной Хабой как нельзя ярче, придавая музыке дух моцартовских медленных частей.

Не менее сильным было соло кларнета Никиты Агафонова во время исполнения трехчастного Kya для кларнета и ансамбля (1959) Джачинто Шелси, самого «старшего» сочинения в программе. Колористика микроинтервального соло в восточном духе, детальное чутье микронюансов в спектре тембра, а также яркое выделение мозаики тембровых линий делали сочинение образно картинным.

Завершила программу одночастная пьеса Колена Роша L’allumette consideree /dans son plus simple appareil (Спичка, наблюдаемая в своем простейшем устройстве) для контрабаса и ансамбля в исполнении Григория Кротенко. Во всей программе это единственное сочинение, где конкретная звукоизобразительность стала целью сочинения. Солист мастерски рисовал шумовые фигуры, имитирующие зажигание и затухание спички. Завороженно выглядели моменты вступления солистов ансамбля, натурально передающие гудящий огонь горячей серы.

По сути дела, мероприятие раскрывало слово «концерт» в широком смысле этого слова. Каждый солист как бы выходил на арену соревнования с целым ансамблем. И благодаря необычайному мастерству солистов, а также музыкантов ансамбля «Студия новой музыки» под непревзойденным руководством дирижера Игоря Дронова, эта атмосфера музыкального вечера была передана полноценно и великолепно.

Андрей Жданов, студент НКФ

№5 (1379), май 2021 года

Исполнение музыки национальных школ, организация концертов, связанных с конкретной страной, уже немало лет является одним из направлений и одной из традиций деятельности ансамбля «Студия новой музыки». Концерт «Три гения венгерской музыки» состоялся 18 марта текущего года в связи со знаменательным поводом: годовщинами, связанными с жизнью трех великих венгерских композиторов. Недавно Дьёрдь Куртаг (1926 г. р.) отметил свое 95-летие; исполнилось 140 лет со дня рождения Белы Бартока (1881–1945); приближается 15-летие со дня смерти Дьёрдя Лигети (1923–2006).

Музыка трех венгерских гениев не только сделала венгерскую музыкальную культуру общепризнанной во всем мире, но и оказала огромное влияние на творчество многих композиторов других стран в ХХ веке. Барток первым из венгерских авторов разрушил прежние ограниченные представления о венгерском фольклоре, замыкающиеся лишь на творчестве Листа, где народное искусство базировалось исключительно на городской культуре. Барток ушел в самую глубину народных музыкальных традиций и стал дерзко воплощать их в своей музыке. Он начал делать это даже раньше, чем Стравинский. Но, в отличие от последнего, Барток не стремился воссоздавать фольклорное наследие с гротескно-ироничным оттенком.

Лигети и Куртаг принадлежат уже следующему поколению, поколению послевоенного авангарда. Но у каждого из них по-своему проявился «отпечаток» стиля Бартока. У Лигети неистощимое многообразие сонорных масс, нередко превращающих партитуру в графическое полотно, исходит из стремления придать фактуре некое геометрическое свойство, что ранее проявилось в фугированной первой части Музыки для струнных ударных и челесты Бартока. Куртаг перенял от Бартока стремление к синтезу стилей. Обо всем этом интересно рассказали во вступительном слове художественный руководитель ансамбля «Студия новой музыки» Владимир Тарнопольский и композитор, музыковед Фёдор Софронов.

Программа концерта строилась на разного уровня стилистических взаимосвязях трех венгров. Структура первого отделения, скорее всего, была обусловлена противопоставлением миниатюризма Куртага и долгой широты Лигети. Открывший концерт камерный цикл Куртага Hommage a R. Sch. для кларнета, альта и фортепиано (по аналогии со «Сказочными повествованиями» Шумана) является типичным образцом, во-первых, веберновской краткости и лаконичности партитуры, а во-вторых, великолепного претворения ассоциаций (что тоже отсылает ко многим циклам шумановских миниатюр). В исполнении особо запомнилась последняя часть «Прощание» (маэстро Раро открывает Гийома де Машо), где синтез средневековой изоритмической техники, барочной пассакалии и квазисерийности театрально передан в духе фантасмагорического похоронного марша. Особенно выделялась партия альта с завораживающими тремоло, подобными «замогильному» ветру и грозные стучащие ритмы у фортепиано.

Иного рода ассоциации, связанные со старинными жанрами, возникают в следующем номере Дьёрдя Лигети – в трех пьесах для клавесина: «Венгерский рок» (чакона), «Венгерская пассакалия» и Continuum в исполнении Моны Хабы. В интерпретации чаконы исполнитель великолепно передал радостное и при этом гротескное настроение пьесы, обусловленное специальной настройкой инструмента, где терции почти превращались в натуральные. Особенно хорошо удались ловкие, «пружинистые» короткие гаммообразные фигуры на фоне ритма регтайма. Несмотря на внешнюю статичность сочинения, исполнитель умело наполнил музыкальное полотно разными красками. Исполнение пассакалии, напротив, было суровым, слегка суховатым, что обусловлено строгостью самого жанра. Continuum – пример сонорной техники в интерпретации для клавесина. Тревожный дух сочинения, передающийся в застывшей и одновременно подвижной сонорной полосе, был воплощен органично.

Завершавший первое отделение Камерный концерт для 13 инструментов (в исполнении ансамбля под управлением Игоря Дронова) резко контрастировал с предшествующими номерами, поскольку, по словам В.Г. Тарнопольского, «слуху здесь не за что уцепиться». Тут слушатель не отыщет никакой стилизации, никакого намека на ассоциацию. Это уже чистый образец техники Лигети, строящейся исключительно на разного рода кластерах, сквозь которые прорезаются короткие мелодические фразы, сливающиеся с общим звуковым массивом.

Второе отделение открывалось Четвертым квартетом Бартока вовсе не случайно: именно здесь слушатель мог почувствовать творческую связь классика с двумя младшими коллегами. В одном из самых популярных произведений композитора раскрывается фактически вся энциклопедия его стиля. Тут есть и бартоковская симметрия формы, и индивидуальное претворение 12-тоновости, и «варварские» диссонансы, своеобразная манипуляция с шестизвучиями, а также красочная имитация народных инструментов посредством бартоковских пиццикато. Все это музыканты струнного квартета (С. Малышев, И. Зильберман, А. Бурчик, О. Калинова) передали органично, с увлечением.

Стилевой репризой всего концерта явилась …quasi una fantasia Куртага для фортепиано и ансамбля – миниатюрный фортепианный концерт, где можно найти аллюзии на циклы венских классиков, в частности, Бетховена. Возможно, хорошо было бы, если бы в программе прозвучало еще одно сочинение Бартока, но, тем не менее, благодаря удачному подбору программы в целом публика смогла ощутить все разнообразие венгерской академической музыки ХХ века.

Андрей Жданов, студент НКФ, музыковедение

№8 (1373), ноябрь 2020 года

В 2020 году выдающийся музыковед Всеволод Всеволодович Задерацкий празднует свое 85-летие. По случаю юбилея ученого 23 сентября в Малом зале Московской консерватории состоялся концерт ансамбля «Студия новой музыки» под названием «Классика в ХХ веке. Известная и неизвестная». На концерте прозвучали сочинения В.П. Задерацкого (отца ученого), Д.Д. Шостаковича и И.Ф. Стравинского – тех композиторов, творчество которых особенно внимательно изучал Всеволод Всеволодович.

Легкая полька становится словно «завороженной», как будто вызывает предчувствие смерти (особенно тогда, когда Шостакович превращает ее в тему фугато). Написанный в 1946 году, квартет ощутимо передает реакцию на недавно пережитую войну, то чувство, которое еще прочно коренится в сердцах людей.

Вслед за квартетом прозвучали три прелюдии и фуги для фортепиано В.П. Задерацкого (C-dur, a-moll, cis-moll) из цикла 24 прелюдии и фуги в исполнении лауреата международных конкурсов Даниила Саямова. Важно помнить тот факт, что композитор создавал этот цикл в очень стесненных условиях, когда находился в лагере, за колючей проволокой. Страшный мертвый мир предстает перед слушателем в разных ипостасях: грозные басы, сопрягающиеся с «наэлектризованными» нисходящими пассажами в высоком регистре в цикле C-dur; пустынность и безнадежность, обрастающие мотивами отчаяния в прелюдии a-moll; маршевый героизм, оттененный мягким светом надежды в фуге из того же цикла; карикатурно-гротескная песенная танцевальность фуги cis-moll. Все это пианист выразил поразительно реалистично: возникало ощущение, будто ты сам невольно оказываешься в этой жестокой лагерной атмосфере.

Открывший второе отделение Септет Стравинского в исполнении солистов «Студии новой музыки» стал своего рода контрастным лирическим отступлением. Это неоклассическое произведение, с одной стороны, имеет симфоническое начало, с другой – тяготеет к сюите (первая часть – прелюдия, вторая часть – пассакалия, третья часть – жига). Умелая игра Стравинского со старыми формами, наполненными новым звучанием, была прекрасно передана исполнителями: музыканты, особенно в начале, чеканно подчеркивали равномерные фразы, гармонично наполняли звуковое пространство пассажами, детально обрисовывали полифоническую ткань. Не менее ярко исполнители воссоздали и новый облик жиги Стравинского с ее особой моторностью.

Завершила концерт Камерная симфония для девяти музыкантов В.П. Задерацкого, написанная в 1935 году, которая в чем-то перекликается с Шостаковичем. Ее исполнил ансамбль «Студии новой музыки» под управлением Игоря Дронова. Особенно ярко проявила себя медная группа в первой части и финале, как будто изображая площадь с миллионами красных плакатов.

Заглавие программы «Классика в XX веке. Известная и неизвестная» говорит о том, что еще не все выдающиеся имена сегодня открыты. Благодаря самоотверженной деятельности «Студии новой музыки» многих незаслуженно забытых в прошлом столетии композиторов публика постепенно начинает узнавать. Среди таких авторов и Всеволод Петрович Задерацкий. Сегодня, особенно благодаря усилиям его выдающегося сына, мы понимаем, что талант позволяет ему по праву занять место в истории музыки XX века наравне с великими Шостаковичем и Стравинским.

Андрей Жданов, студент НКФ, музыковедение