№ 8 (1273), ноябрь 2009

10-17 ноября 1929 года в Москве проходил очередной пленум ЦК ВКП(б). По следам пленума Главпрофобр выпустил резолюцию следующего содержания: «…основной задачей консерваторий, как и всех остальных вузов, по-прежнему остается задача их пролетаризации, понимаемая, однако, не формально в смысле простого пополнения музыкального студенчества рабочим и крестьянским составом, но и обнимающей в связи с этим всю систему мероприятий, долженствующих изменить целевые установки, учебные планы, программы, методы преподавания и содержания учебного материала в сторону решительного приближения работы консерваторий к выполнению упомянутых выше задач…» Это была подробная инструкция, регламентирующая все стороны жизнедеятельности двух лучших высших музыкальных заведений страны – Московской и Ленинградской консерваторий. Основной акцент был сделан на кадровом вопросе: от состава учащихся («социальный отбор при приеме непролетарского состава учащихся») до преподавательского коллектива («курс на пополнение педагогических кадров пролетарской и близкой рабочему классу молодежью»). Пересмотру подлежали основные учебные курсы «для приведения их в согласие с марксистским методом». Наконец, впервые была зафиксирована необходимость принудительного распределения на работу в провинцию. Следующее затем трехлетие – один из самых «темных» периодов в советской истории Московской консерватории, потерявшей на время даже свое название…

2 февраля 1931 года состоялось торжественное заседание коллегии Наркомпроса, проведенное совместно с ЦК РАБИСа, посвященное 45-летию революционной деятельности члена коллегии, заведующего сектором искусства Наркомпроса Феликса Яковлевича Кона (1864-1941). С его работой на этом посту связаны пугающие перекосы в музыкальной жизни страны. Уроженец Варшавы, Кон с юности начал деятельность профессионального революционера, в 1922-м был избран секретарем Исполнительного комитета Коминтерна, с 1925-го вел как редактор газету «Красная звезда», в 1930-м возглавил сектор искусств Наркомпроса. Как представляется теперь, Кон входил в так называемую польскую группировку в ВКП(б). Заняв пост руководителя искусством, он назначил на должность одного из своих заместителей и заведующего секцией музыки Болеслава Станиславовича Пшибышевского (1892-1937), который, одновременно, стал и директором подведомственной ему консерватории.

Сын известного радикального писателя, поэта и революционера Станислава Феликса Пшибышевского (1868-1927), вошедшего в историю литературы в качестве вождя поэтической «Молодой Польши» (его книга «Афоризмы и прелюдии» есть в библиотеке С. И. Танеева, хранящейся в Московской консерватории), Б. С. Пшибышевский унаследовал от отца, приверженца философии Ницше, бунтарский дух и страсть к разрушению авторитетов, а от бабушки любовь к музыке. Болеслав также посвятил свою жизнь революционной борьбе.

В оголтело-крикливом начале 1930-х годов, когда в стране свирепствовал Союз безбожников, когда масштабному и массовому разгрому подвергалась культура ушедшего времени, казалось весьма соблазнительным уничтожить навсегда память о недавнем прошлом. Надо полагать, что для Пшибышевского само название «консерватория» было связано с Императорским Русским музыкальным обществом (ИРМО) и прямым покровительством представителей царской фамилии. И на том самом торжественном заседании коллегии Наркомпроса было выдвинуто (полагаю, не без инициативы Пшибышевского) предложение об изменении названия МГК. Заседание постановило:
«Отмечая революционные заслуги т. Кона, 1. Переименовать Московскую государственную консерваторию в Высшую музыкальную школу имени Ф. Я. Кона. 2. Установить две стипендии им. т. Кона: в высшей музыкальной школе имени Кона, в Ленинградском ИНПИИ, в теавузе и одну стипендию по научно-исследовательской работе аспиранту по искусствоведению в Институте ЛИЯ (литературы, искусства и языка в Комакадемии)».

Как видим, инициатива «низов» была поддержана «верхами», Московская консерватория превратилась в «конскую школу», как стали ее называть. Добавлю справедливости ради, что подобная практика всяческих переименований была в массовом ходу. В том же 1931-м Ленинградский университет вдруг – на время – получил имя тогдашнего наркома просвещения А. С. Бубнова.

Как только в общественной атмосфере наметилось потепление, нарком просвещения своим приказом снял Пшибышевского с поста директора (отошедшему от дел Ф. Я. Кону в утешение было вручено удостоверение почетного профессора Московской консерватории).
Приказ № 92 от 11 февраля 1932 года
Прибышевский Болеслав Станиславович, заместитель заведующего Сектором искусств по музыкальной части, освобождается от обязанностей Директора Высшей музыкальной Школы им. Ф. Кона с 11 февраля сего года.
Тов. Шацкий, член Коллегии Наркомпроса назначается на должность Директора Высшей Музыкальной Школы им. Ф. Кона с 11 февраля сего года.
Народный комиссар А. Бубнов
Новое руководство консерватории выступило с инициативой о возвращении вузу прежнего имени и еще через полгода последовал другой приказ:
О переименовании Высшей Музыкальной Школы им. Феликса Кона
16 октября 1932 г., № 462
Высшая Музыкальная Школа имени Феликса Кона переименовывается в Московскую консерваторию.
Нарком А. Бубнов

Б. С. Пшибышевский оставил о себе остро критичную память. Во время его директорства консерваторию в знак протеста против разгула рапмовщины покинули ведущие профессора, в том числе и Н. Я. Мясковский. Однако я все же нашла один добрый отзыв об этом человеке, принадлежащий В. В. Щербачеву. В 1931 году Щербачев также вынужденно покидает Ленинградскую консерваторию и спасется от пролетарских дикостей в Тбилиси. Проездом через Москву он встречается с Пшебышевским, о котором пишет жене: «Это очень интересный человек, живущий напряженнейшей интеллектуальной жизнью, большой фантазер в своих исканиях, очень увлекающийся и впадающий в почти догматические крайности в своих увлечениях. Читал мне отрывки из своей книги о Бетховене и куски разборов симфонии, это очень интересно, культурно и соображения о Бахе, очень новые и любопытные, где он Баха рассматривает прежде всего не как полифониста, а как гармониста и считает главной заслугой Баха то, что он рукоположник функциональности в гармонии и что этим Бах больше всего двинул музыку вперед, все это он очень интересно обосновывает и социологически. Говорили также и о моих делах и планах, вообще все время разговор носил очень напряженный и насыщенный характер»…

Собственная жизненная история директора «конской школы» Пшибышевского окончилась совсем не благополучно. Судьба его по своей трагичности типична для описываемого времени. Совсем скоро после возвращения консерватории ее названия Пшибышевский был исключен из партии, в 1933-м – арестован, в декабре того же года стал заключенным Беломоро-Балтийского исправительно-трудового лагеря (ИТЛ) НКВД. Правда, поначалу он жил на поселении и работал заведующим музыкальной частью Центрального театра Беломоро-Балтийского комбината НКВД. Однако 1 марта 1937 г. был вновь арестован по обвинению в шпионаже и подготовке терактов, приговорен и 21 августа 1937 г. расстрелян. Его жена Эмилия Оттовна, дочь бывшего городского головы г. Орска обрусевшего немца О. Л. Нидеккера, обожаемого всеми без исключения его жителями, в том же 1937-м также была репрессирована. Она вышла на свободу в 1945-м и через год умерла. Так закончилась история семьи одного из руководителей Московской консерватории… А книга о Бетховене, отрывки из которой Пшибышевский читал Щербачеву, все-таки вышла в 1932 году.

Доцент Е. С. Власова

Поделиться ссылкой: