№ 2 (1216), март 2003

О прошедшем конкурсе имени Чайковского уже высказано очень много критических замечаний, и мне не хотелось бы повторяться. Но некоторую критику я все-таки выскажу, несмотря на успех моего ученика Алексея Набиулина, получившего престижную вторую премию.

К сожалению, это был первый конкурс, среди лауреатов которого был только один представитель России и Московской консерватории. Неужели фортепианный факультет Московской консерватории так ослабел? Кое-кто хотел это представить именно так. Но это ошибочное мнение, вспомните как талантливо играли на конкурсе Володин, Шибко, Кудряков (он кстати вскоре получил первую премию на конкурсе в Женеве), Сальников… Каждый из них мог бы быть в финале конкурса Чайковского.

В своем интервью нашей газете С. Л. Доренский справедливо заметил, что на фортепианном факультете в течение последних 70–80 лет было четыре творческих направления – это школы Игумнова, Гольденвейзера, Фейнберга и Нейгауза. В дискуссиях и спорах, в здоровой конкуренции эти направления творчески развивали нашу русскую фортепианную школу. Эти традиции и сейчас очень сильны. Но на конкурсе Чайковского русскими членами жюри были представители только одного направления – нейгаузовского. Кроме того, у них у всех были свои ученики – участники конкурса. Результат известен!

Если на последних IX,X,XI конкурсах им. Чайковского победителями были сильные виртуозы, хотя и не всегда интересные творческие личности – Мацуев, Березовский, то на XII – победительница и не личность и не виртуоз. Так – хорошо наученная ученица. После таких имен как Клайберн, Ашкенази, Огдон, Соколов, Донохоу, Лилл – этот результат выглядит катастрофой для конкурса и его имиджа в мире.

На фортепианном факультете сейчас одна кафедра специального фортепиано (заведующая кафедрой проф. Л. В. Рощина). На кафедре свыше 50 педагогов. Никакой творческой работы не происходит, да и не может происходить при таком «большом базаре»! Знает ли заведующая кафедрой, как работают ее педагоги? Конечно, нет, ведь невозможно побывать на многих уроках всех педагогов. Никто не ходит на классные вечера своих коллег, на факультетских концертах изредка мелькнут 1–2 педагога, да и те послушают только своих учеников и тут же исчезнут. Все работают в одиночку. Стагнация!

Я уверен, что наши традиции могут быть сохранены и развиваться только в условиях небольших творческих ячеек, какими должны быть четыре кафедры, возглавляемые лучшими учениками и последователями наших прославленных патриархов – Гольденвейзера, Фейнберга, Игумнова и Нейгауза. Это нормализовало бы и такие важные события педагогического процесса как выпускные и приемные экзамены, где кафедры были бы пропорционально представлены. Кафедры могут устраивать отборы кандидатов на ответственные конкурсы, как и кандидатов для общефакультетского прослушивания перед ответственными конкурсами. Эта практика была очень продуктивной в нашей молодости, на кафедральных концертах присутствовала вся кафедра, после происходило обсуждение, высказывалась нелицеприятная критика. Составлялись интересные творческие программы для концертов. Если на кафедре 8–10 педагогов, можно организовать совместные концерты с другими факультетами, исполнять произведения наших студентов-композиторов, посвящать какие-то выступления незаслуженно забытым шедеврам русской музыки и многое другое…

По поводу системы оценок на конкурсах. Нет абсолютно объективной системы – это искусство, а не спорт. Но, конечно, система «да-нет» очень груба. Представьте, что кандидат не проходит, получив 6 «нет» и 5 «да». Это означает, что всего одним голосом его завалили. Я больше за цифровую 25 балльную систему с откидыванием баллов на 3 больше или меньше среднего.

В июне 2004 года в Москве под эгидой Московской консерватории в Малом и Большом залах состоится 3-й Международный конкурс имени Скрябина. Будучи председателем жюри на первых двух, я настоял на том, что члены жюри не могут иметь своих учеников участниками конкурса, и это правило замечательно работает. Работа жюри спокойная, творческая, без травм и эксцессов. Два победителя этих конкурсов – Е. Михайлов и П. Лаул – замечательные музыканты со своим неординарным лицом, они прекрасно развиваются, и я уверен, что их карьера состоится. Конечно, нельзя полностью исключить, что кто-то из членов жюри представит своих частных учеников и обманет оргкомитет, давая подписку, что его ученики не играют, Но это все-таки маловероятно и на конкурсе им. Скрябина не случалось. Потом ведь все равно все становится известным!

К неординарной программе конкурса, где нужно играть не только произведения Скрябина, в этот раз, на третьем конкурсе, добавлены требования исполнения одного из сочинений современников или последователей Скрябина – Танеева, Метнера, Станчинского, Мясковского, Фейнберга, Голубева или Ан. Александрова (кстати, это все московские композиторы).

Московская консерватория очень сильна. И одним из ее лучших факультетов всегда являлся фортепианный факультет. Нам необходимо вернуть ему славу кузницы талантов, и это вполне в наших силах!

Профессор М. Воскресенский

Поделиться ссылкой: