№ 3 (1259), март 2008

В конце февраля Москву посетил Кшиштоф Пендерецкий. Признанный еще в 2000 году «Лучшим живущим композитором» (Midem Classic, Канны), величайший музыкант современности в году нынешнем встречает свое 75-летие.

Юбилей К. Пендерецкого будет широко отмечаться во всем мире. Фестивали его музыки пройдут не только на родине, в Варшаве и Кракове, но также в Армении, Венесуэле, Китае, Корее… В это международное движение включилась и Москва.

27 февраля в Рахманиновском зале состоялся юбилейный концерт, организованный Центром современной музыки Московской консерватории совместно с Польским культурным центром, целиком посвященный камерной музыке К. Пендерецкого. В зале присутствовал сам автор, посол Польши с сопровождающими лицами, ректор профессор Т. А. Алиханов, который объявил о присуждении выдающемуся польскому музыканту звания почетного профессора Московской консерватории. Вел концерт профессор В. Г. Тарнопольский.

В преддверии Сезона польской культуры в России этим вечером открывался цикл концертов «Современная польская музыка». Ансамбль «Студия новой музыки» под управлением профессора И. А. Дронова представил столичной публике произведения Пендерецкого разных лет, одно из которых — Секстет для кларнета, валторны, струнного трио и фортепиано (2000) — прозвучало в Москве впервые.

В Конферец-зале одновременно была организована выставка «Сады Кшиштофа Пендерецкого». В великолепных художественных фотографиях публика смогла увидеть парк в имении композитора, с прекрасными деревьями и цветами, им самим посаженными.

28 февраля уже в Большом зале в программе заключительного концерта Первого Московского международного виолончельного фестиваля, посвященного памяти М. Л. Ростроповича, под управлением маэстро Пендерецкого прозвучал «Concerto grosso» для трех виолончелей с оркестром (2001). Солировали Д. Герингас, Т. Васильева и Б. Андрианов в сопровождении Академического симфонического оркестра Московской филармонии.

Во время репетиции в Большом зале, в паузе, композитор любезно согласился дать интервью.

Пан Пендерецкий! Начался Ваш юбилейный год, и Вы в Москве. Вы уже чувствуете приближение праздника?

Люди любят праздновать. Для этого хороша любая оказия, и поэтому мы все время что-то празднуем: день рождения, именины, юбилей. 75 лет — не то, чем можно похвастаться, но в общем, когда ты уже публичный человек, об этом знают многие, пишут в газетах… И это хорошо — в такое время больше исполняют твою музыку.

В Москве в эти дни прозвучали Ваши две премьеры: Секстет и «Concerto grosso». Почему именно они?

Они возникли примерно в один период. Секстет писался по заказу Венского музыкального общества, прославленного именами Бетховена, Шуберта, Брамса. Я был принят в его члены (вообще-то, надо похвастаться, единственный из живущих композиторов!). По этому случаю и исполнялся Секстет. На виолончели играл Слава Ростропович, он выбрал и других музыкантов (Ю. Башмет — альт, Д. Алексеев — фортепиано, Ю. Рахлин — скрипка, П. Мейер — кларнет, Р. Владкович — валторна). Секстет я считаю одним из самых важных моих произведений, может быть даже самым важным, потому что, как известно, камерную музыку, которая является вообще квинтэссенцией музыки, трудно сочинять, особенно для такого состава. Этот Секстет уже раз двести исполнялся в разных местах, и я рад, что, наконец, он дошел до Москвы.

Эта крупная двухчастная композиция объединяется какой-то программой?

Я не пишу программную музыку. В первоначальном замысле предполагалось еще несколько частей, но эти две части настолько расширились и заполнили собой всю форму, что я уже не захотел продолжать.

Вечер Вашей камерной музыки был заявлен как концерт-портрет. Вам понравилось, как Вашу музыку представили москвичам?

Очень! Переполненный зал, овации — это редко бывает. Вчера был один из лучших концертов моей камерной музыки, он прошел на исключительно высоком уровне. Я давно уже не слышал свой Секстет в таком хорошем исполнении.

А «Concerto grosso»?

Мне очень хотелось, чтобы «Concerto grosso», которому уже седьмой год, наконец был исполнен в Москве. Сочинение возникло по заказу токийского симфонического оркестра NHK и стало одним из наиболее часто звучащих моих произведений. Его тоже должен был играть Ростропович, но он сказал, что не может играть с другими виолончелистами. Так в первый раз он отказался исполнить мое произведение. «Concerto grosso» входит в программу около 60 виолончелистов. Мне кажется, что нынешний состав — удачный, важно, кто с кем играет.

Вы, видимо, много общались с Мстиславом Ростроповичем?

С Ростроповичем нас связывала глубокая дружба. Мы познакомились после его отъезда из России. В Польше тогда тоже был политически очень напряженный период. Когда мы встретились впервые, он уже возглавлял вашингтонский оркестр. Я подошел к нему после концерта в Нью-Йорке, и так как Слава был очень открытым человеком, он расцеловал меня. Потом, в гримерке, мы выпили бутылку водки и, как истинные славяне, сразу стали друзьями, он пригласил меня в Вашингтон на концерт своего оркестра. Позже Ростропович дирижировал моим «Te Deum»; в Вашингтоне, а затем в Штудтгарте впервые исполнил «Польский реквием», созданный по его же заказу. Когда в Вашингтоне торжественно праздновалось 60-летие Ростроповича и съехались многие музыканты со всего мира, я дирижировал своей «Песней херувимов», специально написанной для этого случая. Затем он попросил сочинить произведение для конкурса в Париже — так появилось «Per Slava» для виолончели соло.

Когда я получил предложение написать музыку к столетию Берлинской филармонии, я как раз работал над Вторым виолончельным концертом, посвященным Славе. Мы его сыграли с английским оркестром и записали на диск (Второй виолончельный концерт Пендерецкого был отмечен премией «Грэмми». — Е.Д.).

Мы очень часто встречались в разных концах мира. После очередной такой встречи (это было, пожалуй, в 2004 году) он сказал, что хотел бы завершить свою карьеру моим произведением. Для него уже было написано более 100 концертов, не считая камерной музыки, но он пожелал, чтобы новое сочинение для последнего в его творческой жизни выступления было моим. Так появилось «Largo», исполненное с Венским оркестром в 2005 году. К сожалению, оно действительно оказалось последним из исполненного им — тогда мы виделись в последний раз. В этом сочинении много грусти. Я решил дать ему подзаголовок «Прощание», имея в виду прощание Ростроповича не только с виолончелью, но и с миром. После его смерти я расширил произведение, и в этом году буду исполнять его в Омске.
Когда Слава умер (помню, это был четверг), я, к сожалению, не смог приехать на его похороны. В пятницу я был в Загребе на концерте и тогда же пошел в Посольство. Его похороны были в воскресенье, и уже оказалось невозможным получить визу.

Концерт в Рахманиновском зале сопровождался выставкой фотографий Вашего сада. Не многие знают, что кроме музыки Вы увлекаетесь садоводством и ботаникой. Вы обладатель одной из самых крупных частных коллекций деревьев — она насчитывает более 1000 видов! Что для Вас значит это увлечение?

Я очень рад, когда кого-то интересует этот второй аспект моей натуры, не менее важный для меня, чем музыка. Я постоянно этим занимаюсь, и у меня есть практически уже все виды, существующие на земле. У меня есть и китайские, и японские растения, растения из Северной и Южной Америки. Сажать деревья — это для меня такая же страсть, как и музыка. Они корнями уходят в землю, а кронами в небо. Деревья — символ жизни… Я посадил в своем саду лабиринт: лабиринт — символ художника. Я надеюсь, что моя музыка останется, как и деревья. О моих деревьях я написал Восьмую симфонию.

В начале апреля Вы снова должны быть в Москве. Вас радует встреча с нашей публикой?

У вас теплая, восприимчивая, понимающая публика. За тем сюда музыкант и приезжает, ведь так трудно исполнять при пустом зале. А когда такая публика, которая сосредоточенно слушает, переживает — это видно по лицам, поведению, это чувствуешь даже спиной при дирижировании. Самый большой подарок для художника — иметь слушателей. А в России слушатели есть.

Беседовала Екатерина Дубравская,
собкор «РМ»

Поделиться ссылкой: