№ 1 (1303), январь 2013

Капелла – мой дом. Предложение стать художественным руководителем я получил в 1974 году. Сегодня в хоровом деле происходит так же, как в оркестре: назначают не тех, кто по профессиональным качествам соответствует должности, или имеет перспективу. А должность руководителя хорового коллектива требует, чтобы человек не приходил на работу и чем-то занимался, а чтобы он служил этому делу. Так, как служили Свешников, Птица, Юрлов… Это были подвижники своего дела, всю жизнь укладывали на алтарь искусства!

А. Юрлов был не просто выдающимся хоровым дирижером и музыкантом, он был еще и одним из крупных государственных мужей – благодаря своему умению работать и авторитету. Именно Юрлову принадлежит главная заслуга в том, что после многих лет молчания наконец прозвучала духовная музыка. Тогда ведь очень сложно было с материалами, в библиотеках официальных ничего не было. Даже в библиотеке Капеллы, которая была хранилищем церковной музыки, все было изъято и уничтожено. Когда у меня появился Камерный хор, он очень следил за нами, особенно ему нравилась постановка звука в хоре. А в какой-то день Юрлов вдруг неожиданно сказал мне: «Придешь в Капеллу. Сейчас не думаешь, но придет время…»

Не могу не вспомнить и другого великого дирижера – Е. Мравинского. Я второго такого человека не встречал. У дирижера должно быть чувство времени – и у него оно поразительное. Многие считали его механичным, но когда наблюдаешь весь процесс – видишь это тончайшее рубато: оно почти не ощутимо, но присутствует и он владеет этим, потому что очень хорошо чувствует форму. Когда слушаешь его записи – понимаешь, какого масштаба человек. В моей жизни был недолгий период – один год всего, когда я был его единственным студентом (у него ведь не было учеников – он занимался с аспирантами, встречаясь с ними только в филармонии). Я был на всех его репетициях, на всех концертах, занимался по его партитурам. И не могу сказать, что часто, но мне посчастливилось тет-а-тет оставаться с ним в дирижерской комнате – и мы беседовали. Никогда не забуду слова, которые он мне однажды сказал: «Ну что же делать, мы с вами рабы, прикованные цепями к веслам галеры, наше дело – грести!»

К сожалению, с начала перестройки и буквально до последних двух сезонов Капелла была лишена возможности побывать где-либо в России, выступить перед своим слушателем. За рубеж мы много ездили, практически во все европейские страны. А доехать даже до Ленинградской области – ни у кого нет средств!..

Сегодня среди всех сложностей и бед, которые существовали на протяжении последних лет, мы испытываем и кадровые проблемы. Певцов нет, нет рынка, очередь не стоит… И приходят недоучки или искалеченные люди, поэтому подбор совершенно случайный. К концу сезона сложился очень приличный состав: 14 теноров, хорошие голосистые ребята, грамотные. Открывается сезон в этом году – и из четырнадцати человек шесть теноров уходят… в новый хор, который создается для второй сцены Мариинского театра. Там другие деньги – и всё! А у нас гастроли, нам в Сибирь ехать… Система, с которой связана наша работа, обязывает быть готовым к любым неожиданностям, приходится балансировать и перестраиваться. В оркестре проще: заболели инструменталисты, даже солисты – и ты пригласил оркестрантов из другого коллектива, они пришли на 2–3 репетиции и готовы. В хоре невозможно за 2–3 репетиции приготовить замену даже на гастрольную программу.

А сейчас потихонечку численность теноров восстановилась, их стало 15. Причем двоих мы приняли без музыкального образования, сейчас обучаем нотной грамоте. Удивительное явление! Приходит высокий красивый парень 35-ти лет, поет Каварадосси – без проблем может выйти на сцену Большого театра. Но ничего не знает, пришел из хора Музкомедии – все поет на слух, по слуху выучил все партии. Еще один – 40-летний тенор, который вроде бы закончил какой-то институт искусств как вокалист, но нот не читает. С хорошим голосом, тенор-альтино, во вторую октаву уходит до «ми», до «фа», нормальным полным тоном. Но подключать сразу, в концертах использовать их пока невозможно. Вот уже несколько месяцев с ними занимаются, плюс они садятся в хор и слушают. Конечно, они опоздали — в 35-40 лет все очень сложно, но выхода нет – надо учить!

Вспоминаю, как мне приходилось обучать любительский коллектив – первый в Советском Союзе камерный хор с замечательным наименованием: «Камерный хор Дома культуры пищевой промышленности». Нас звали Бублик-баранка, а потом нам позволили официально называться «Ленинградский камерный хор». Придумал систему обучения нотной грамоте и свой любительский хор по этой системе научил. Перепробовал все: болгарские столбицы, релятивную систему, английскую систему с буквенной нотацией, систему Орфа. Попробовал – и понял, что рано или поздно все равно надо кидать в голову ноты и осознать, что такое ритмическая структура. Поэтому я сделал две схемы: одна – нотная, с тремя двухоктавными станами, и параллельно вторая – ритмическая. Терпение, две указки в руки, объясняешь, показываешь – и постепенно люди начинают осваивать, даже те, кто никогда не читал нот…

Этим хором я руководил 17 лет. Прервал занятия, только когда меня назначили ректором консерватории. Уже физически не мог успевать: Капелла, Консерватория и плюс еще Камерный хор – оказалось многовато…

Записала Ольга Ординарцева,
студентка ДФ

Поделиться ссылкой: