Российский музыкант  |  Трибуна молодого журналиста

«О, одиночество, как твой характер крут!»

№8 (1373), ноябрь 2020 года

Онлайн-программы Московской консерватории за прошедшие полгода принесли много художественных впечатлений. Ярких, глубоких, неожиданных… Разных. Концерт с программным названием «Сто дней одиночества», на первый взгляд отсылающий к магическому философскому роману Габриэля Гарсии Маркеса, вроде бы был о другом это просто оригинальная программа «Студии новой музыки», состоящая из сольных произведений современных авторов, одно из которых и подарило ей свой заголовок. Но слушая и углубляясь, тебе неожиданно открывается и другой, более сокровенный и сложный смысл…

Концерт вышел в эфир 29 июня, еще в первый карантинный период (его можно послушать и сейчас на сайте Центра современной музыки МГК). Но продолжающаяся атака на человечество непонятной заразы сделала его, пожалуй, еще более актуальным сегодня. «100 дней» первой изоляции и «100 лет» Маркеса спрессовались в сознании в глобальную вневременнýю субстанцию, в которой надо научиться полноценно жить.

На великой сцене совершенно пустого Большого зала Московской консерватории выступали «одинокие» музыканты, исполняя сольные произведения. Среди авторов звучавшей музыки были известные имена: Эдисон Денисов, Кшиштоф Пендерецкий и Винсент Персикетти, Дмитрий Смирнов и Алексей Сюмак, Мишель ван дер Аа и Франческо Филидеи, Александр Вустин и Владимир Тарнопольский. Оголенное пространство большой сцены и пустого зала, непривычно гулкая акустика и одинокий голос инструмента, летящий словно в «космической бесконечности», в «вечности», создавали ощущение отъединенности всех и каждого. Его усиливало и знание того, что «иных уж нет» – среди представленных авторов трое совсем недавно один за другим ушли в мир иной (Смирнов, Вустин, Пендерецкий).

Музыкальному звучанию предшествовало вступительное слово художественного руководителя «Студии» профессора В.Г. Тарнопольского. Но говорил он не столько «о нотах и звуках», сколько о тонких материях и каких-то скрытых смыслах предлагаемой вниманию программы. Перед лицом пустого зала, с той же «одинокой» сцены обращаясь, по его словам, «ко всему человечеству и ни к кому конкретно», он размышлял о внезапно наступившей новой эпохе, которую открыл карантин, о хрупкости нашего мира, о беззащитности культуры, о будущем, о возможностях сохраниться только в условиях человечности, которую несет с собой искусство… Разговор в ожидании музыки углублял серьезное настроение и предлагал задуматься о многом.

Программу открыло Соло для гобоя Эдисона Денисова в исполнении Анастасии Табанковой. Монолог одного из самых лирических духовых инструментов, то задумчивый, то нервный, полный экспрессии словно продолжал предшествующее словесное размышление, переводя его на более высокий, невербальный художественно-философский уровень.

Ольга Галочкина

В качестве второго сочинения программы, исполненного Ольгой Галочкиной, перед слушателем предстала Сюита для виолончели соло еще одного «классика» музыки ХХ века Кшиштофа Пендерецкого. Для Пендерецкого виолончель – инструмент очень личностный (он начинал свою музыкальную жизнь именно как виолончелист), универсальный, способный выразить любую идею и страстно, напористо, и тепло, романтично, словно погружаясь в себя. В прозвучавшей Сюите все это ощущалось, это был еще один полный контрастов монолог.

Дмитрий Шаров

Звучание хрупкого гобоя и страстной виолончели сменил тромбон в Parable XVIII американского композитора Винсента Персикетти (1915–1987). Дмитрий Шаров, исполнявший произведение, представил слушателям еще одну размышляющую «личность» – глубокую и печальную. Выразительный, красивый звук тромбона был подобен человеческой речи – и там, и там господствует кантилена и пульсирует дыхание, передающее волнение. Особенно – протянутый в начале и конце сочинения как одинокий «глас вопиющего в пустыне»…

Пианистка Мона Хаба предложила вниманию слушателей следующее программное сочинение – Visionary Heads Дмитрия Смирнова. Это цикл из трех пьес, которые продолжают линию напряженного личностного высказывания о чем-то своем, сокровенном. Сумрачное настроение сочинения усилили слова ведущего, рассказавшего, что композитор – выпускник Московской консерватории, неоднократно сам выступавший на наших сценах, в апреле ушел из жизни (в Великобритании) именно из-за коронавируса.

Марина Катаржнова

Следующие три сочинения более молодых авторов, продолжая общую линию программы на субъективное сольное высказывание, были в большей степени сосредоточены на технических задачах музицирования. Кларнетист Никита Агафонов, исполнивший Cl.аir для кларнета соло Алексея Сюмака (1976 г.р.), показал необходимое выразительное владение дыханием. Скрипачка Марина Катаржнова, исполняя нервный Каприс нидерландского автора Мишеля ван дер Аа (1970 г.р.), также продемонстрировала виртуозное мастерство в разнообразных технических изысках музыкального текста, а пианистка Наталия Черкасова, обратившись к фортепианной Токкате итальянца Франческо Филидеи (1973 г.р.), погрузила слушателей в стихию perpetuum mobile, рожденную тихим «шорохом» соответствующим образом препарированного рояля.

Плач для тромбона Александра Вустина, недавно ушедшего большого друга и творческого соратника музыкантов «Студии», вернул глубоко сосредоточенное мироощущение. Монолог тромбона в исполнении Михаила Оленева пронизывала одна печальная нисходящая попевка, словно напоминая слушателю программное название пьесы и грустный повод для подобной ассоциации.

Станислав Малышев

Завершал концерт новый опус Владимира Тарнопольского, написанный для солирующего альта именно в эти непростые дни самоизоляции – «Сто дней одиночества». Мировую премьеру сочинения представил Станислав Малышев. Композитор музыкально, средствами минимализма, «срежиссировал» идею одиночества: однообразно и безысходно тянутся звуки (пьеса строится на двух звуках – D и A, начальных буквах имен ушедших из-за коронавируса друзей), время словно остановилось и только долгие удары («выписанные» шаги медленно уходящего исполнителя), которые появляются в конце пьесы, «уводят» музыку. Окончание пьесы подобно многоточию, что будет потом – неизвестно.

Предложенный концерт солистов «Студии новой музыки» – весь целиком, в самом замысле, – оригинальное художественное воплощение одной глобальной идеи. При всей ее злободневности, исходя из нынешней ситуации, она по-своему вечна. И поиск выхода у каждого свой. На одном полюсе отчаянный пир во время чумы Вальсингама как бегство от одиночества («домá у нас печальны…»), на другом – сама «Болдинская осень» Пушкина с рождением немыслимого количества шедевров.

А не таковы ли и знаменитые стихи Беллы Ахмадулиной «На улице моей…»? Они о том же: как «ощутить сиротство как блаженство» – высшее благо, которое способна обрести человеческая личность…

Профессор Т.А. Курышева

Поделиться ссылкой: