№ 9 (1274), декабрь 2009

«Чем несоизмеримее и для ума недостижимее
данное поэтическое произведение, тем оно прекраснее»
И. В. Гете

«Московская консерватория постаралась вложить в это празднование как можно больше сердца и озарения», – с волнением в голосе открыл ректор консерватории профессор А. С. Соколов заключительный концерт торжеств, посвященных 75-летию Альфреда Шнитке. Мы до сих пор познаем его музыку – на концерте в Рахманиновском зале с программным названием «(Не)знакомый Шнитке» прозвучали три российские премьеры! «Уволенный ввиду отсутствия нагрузки» манифестант полистилистики вновь и вновь возвращается в свой консерваторский дом – всемирно известным композитором-философом. «Из XXI века он видится именно таким, – подчеркнул ректор. – Наш суперфестиваль – это естественный ответ на пожелания музыкантов прикоснуться к наследию композитора и принять участие в его чествовании».

В этот первый декабрьский вечер в Большом зале звучали произведения 80-х: Трио для скрипки, альта и виолончели (1985), Концерт для фортепиано и струнного оркестра (1979) и Сoncerto grosso № 2 (1981-82). Драматургия и «открытые» финалы этих сочинений удивительно перекликались и взаимодополняли друг друга. Случайно ли, что тематическое зерно Трио (написанного в год 50-летия!) – точное воспроизведение заключительной (обратной) строки шлягерно известного «Нappy birthday»? (Известно отношение композитора к шлягерам: «Шлягер – хорошая маска всякой чертовщины, способ влезть в душу».) Попевка шубертовской «Ночь тиха» гармонически изламывается именно на словах «ночь свята» (Сoncerto grosso) – так же, как и образы мультфильма «Стеклянная гармоника»! И начальная интонация звонка в фортепианном концерте моментально переносится в зеркальном отражении – как в антимирах – в расплывчатой педальной обертоновой нематериальности. Композитор проводит слушателей через мятущееся фуриозо действительности по изломам старинных идеалов туда, где теплится лучик надежды «открытых» финалов с их предрассветным пианиссимо. Особенно это касается Concerto grosso – трудно было удачнее подобрать сочинение для завершения программы, исполняемой в преддверии Рождества! Как в тютчевском мировоззрении космизма с его хаосом («Душа, увы, не выстрадает счастья,/ Но может выстрадать себя»), так и у Шнитке, с его тяготением к гетевским образам, описанием в музыке энтропии, заключительные обертоны – как невесомая пена для рождения души-Афродиты.

Исследователь творчества А. Шнитке проф. Е. И. Чигарева замечательно формулирует итоговую мысль композитора: «Человек не должен искать внешней помощи: только в опоре на себя, в развитии своего духовного мира, в выработке внутреннего кредо человек может черпать силы для утверждения своей индивидуальности». И самой убедительной иллюстрацией к этим словам были музыканты – исполнители программы. Правда, высочайший уровень их профессионализма иногда невольно отвлекал от сосредоточенного восприятия музыки – восхищением ансамблевой чуткостью, совершенством звучания, эмоциональной глубиной, оголенным нервом… Публика завалила цветами хрупкую Викторию Любицкую, устроила овации Наталье Гутман, Святославу Морозу, Андрею Усову. Было очень радостно, что любимый дирижер Шнитке Саулюс Сондецкис остался доволен консерваторским оркестром (и подготовительной работой, проделанной его руководителем – «блистательным мастером», как он назвал проф. А. А. Левина): «Ребята оркестрово хорошо научены (что они настоящие профессионалы – это само собой!), легко было работать с таким мобильным, собранным, дисциплинированным коллективом, хорошо понимающим жест!».

В одном из интервью, данном Юрием Башметом радио «Орфей», он поведал о разговоре с композитором после его выхода из трехдневной комы. На вопрос «а что Там?» А. Шнитке ответил: «Говорить об этом невозможно!.. Мы думаем, что это – конец, а это только начало…» Подобные мысли нашли продолжение и в развернутой в фойе БЗК выставке с редкими фотографиями и записями из писем и дневников музыканта: «Со смертью человека не кончается некий бесконечный моральный счет, который относится к его жизни», «…мною пишут», «музыка – это подслушанные крики времени»…

Всем своим творчеством гениальный композитор XX века, как Вергилий нашего времени, ведет через адовы круги осколков кривых зеркал, чтобы оставить в душе тонкий лучик тишины – как весть о начале…

Ганна Мельничук

Поделиться ссылкой: