№ 8 (1238), декабрь 2005

Интервью с проректором по учебной работе профессором Н. Н. Гиляровой

Наталья Николаевна, Вы долгое время были деканом историко-теоретического факультета, теперь уже полгода трудитесь на посту проректора по учебной работе. С чем Вам пришлось столкнуться в новой должности?

Учебный процесс в Московской консерватории неразрывно связан с творчеством. Нельзя замыкаться на перекладывании бумажек и слежении за тем, чтобы наш учебный план укладывался точно в рамки российского образовательного стандарта. И свою основную задачу я вижу в том, чтобы, соблюдая рамки закона, не задушить творческий процесс. Это самая главная трудность.

А есть и другие трудности, которые Вам приходится преодолевать?

И большие. Например, проблема второго высшего образования. По закону оно должно быть платным. Но что такое второе высшее образование для вокалистов мирового уровня, которые ранее уже окончили другие, немузыкальные вузы? И что такое второе высшее образование для дирижера-симфониста? Дирижер-симфонист — высшая категория музыканта, он должен владеть практически всем комплексом навыков игры на разных инструментах, знать колоссальное количество произведений. Этому надо учиться. Как можно приходить в класс Г. Н. Рождественского после среднего учебного заведения? Раньше консерватория принимала на второе бесплатное образование симфонистов, вокалистов и в исключительных случаях композиторов. Сейчас же этого делать не позволяется. Приходится придумывать какие-то варианты, искать обходные пути. Ни в коем случае нельзя перекрывать канал творческим людям!

А как обстоят дела со «стандартами», вокруг которых так много волнений?

Мы всегда шли навстречу специалистам с периферии, поэтому стандарт (в 2004 году Московская консерватория вместе с другими вузами России приняла «Стандарт второго поколения») рассчитан не на Московскую консерваторию, а на средний музыкальный вуз, который обладает разными по уровню знаний педагогическими кадрами, где нет некоторых предметов, меньше количество часов и т. д. И сейчас возникла парадоксальная ситуация: вышестоящие органы указывают нам на то, что МЫ должны ЖИТЬ по этому стандарту. Наши дипломы могут лишить лигитимности не потому, что мы НЕДОДАЕМ часы, а потому что ПЕРЕдаем. Многие профессора шокированы такой формулировкой. Да, мы даем больше, но к нам и приезжает самый сильный абитуриент, который может все это освоить.

Стоит задуматься: не следует ли нам, наконец, «Стандарт третьего поколения» поставить на уровень НАШЕЙ консерватории? Таким образом, мы, с одной стороны, перекроем возможности некоторых провинциальных учебных заведений, но, с другой стороны — сможем оказаться полезными для вузов России. Уже сейчас очень активно работает наш факультет повышения квалификации, в котором задействованы ведущие профессора консерватории. В прошлом году ко мне на занятия приехали 24 человека — мы не могли найти класс! Знаю, что у других профессоров бывает еще больше. Это убеждает меня в одном: надо ПОДНИМАТЬ стандарт до нас, а не опускать нас до стандарта!

Сейчас студенты находятся в нелегком положении. Что делает для них учебный отдел?

Москва — город тяжелый во всех отношениях, и если мы будем нагружать студента сверх положенной учебной программы, то когда ему жить и как сберечь свое здоровье? Ведь бóльшая часть наших студентов работает. Когда в начале сентября я увидела списки студентов, «продливших» летнюю сессию, то пришла в ужас: деканы оркестрового и фортепианного факультетов дали мне большие, мелко исписанные фамилиями листы. 2/3 этих людей играли на конкурсах, концертировали, но у нас не ЗАОЧНОЕ образование, и мое дело как проректора — навести порядок. Еще будучи деканом, я не давала разрешение посещать факультативы людям, которые по основной специальности имели «3». Снимали с занятий органом, клавесином и т. д. Это не всем нравилось, но нельзя же жертвовать выбранной специальностью. В результате почти все студенты свои задолженности ликвидировали, хотя отчисления все равно есть — и на оркестровом факультете, и у музыковедов.

Неужели нет другого решения?

Трудно помочь человеку, который не хочет или по каким-либо причинам не может учиться. В этой ситуации я всегда поддерживаю иногородних студентов. Московский студент, как правило, больше знает, он уже пресыщен и концертами, и блестящими столичными педагогами. Когда к нам поступают ребята из провинции, они приезжают ИМЕННО в Московскую консерваторию и не пойдут уже в другое учебное заведение. Но не все могут достойно учиться, и тут важно не ошибиться. Нельзя плодить плохих ремесленников.

Какую стипендию получает наш студент?

600 рублей. Отличник — 900 рублей. К основной стипендии прилагается еще социальная, ее получили более 200 человек. Абсолютно все в этом году получают материальную помощь. Не говоря уже об именных стипендиях, стипендиях Правительства России, Совета, стипендиях, которые дает город. Консерватория старается насколько это возможно. Однако и наши студенты должны помнить о том, что они поступили учиться, а не получать диплом (для этого есть другие вузы). Надо дорожить учебой в Московской консерватории.

Сейчас много разговоров вокруг Болонского соглашения. Как оно может коснуться консерваторского образования?

Болонское соглашение имеет своей целью объединить европейское образование в одну систему. Но нельзя применять Болонскую систему как слепок к музыкальному образованию в России. Ее можно рассматривать лишь как инструмент, гарантирующий признание дипломов.

Наше музыкальное образование начинается с 5-6 лет и продолжается всю жизнь. А по Болонской системе, получается так, что за три года надо выпустить бакалавра (то, что было ДО ТОГО, неважно — можно учить и с нуля!), а еще через два года — магистра. В Нидерландах посчитали, сколько ребенок должен заниматься в неделю — 23 минуты! Для нас эти цифры совершенно нереальны и смешны. И нашим музыкальным вузам, тем более, Московской консерватории, никак нельзя опускать планку ниже определенного уровня.

Что происходило в Санкт-Петербурге на семинаре Ассоциаций консерваторий, посвященном Болонскому соглашению?

На семинаре были ректоры многих европейских и российских вузов вплоть до Урала. Мы лишний раз убедились в том, насколько сильны позиции нашей школы во всем мире. Иностранцы нам просто завидуют, о чем они говорили ничуть не стесняясь. Так, один голландец сказал, что Россия должна гордиться существующей в стране системой музыкального образования, которая может быть рекомендована для принятия другими странами, может стать для них образцом, поэтому не следует от нее отказываться или сильно изменять. В том же ключе выступали и швейцарцы. «Боже, какие вы счастливые в России!» — воскликнул англичанин.

Между тем, документы Минобразования говорят о том, что с 2010 года вся Россия переходит на Болонскую систему образования. Чиновники далеки от наших проблем и от музыки вообще — они прочно стоят на букве закона. В этой связи все творческие вузы оказались в очень тяжелом положении. Меня потрясла цифра, которую сообщил представитель Великобритании. За несколько лет правления Тони Блэра финансирование культуры и образования увеличилось на 4 млрд. фунтов стерлингов! У нас же идет обратный процесс. Происходит снижение государственной заинтересованности в области музыкального образования и культуры в целом.

И каковы результаты семинара?

Самое главное достижение семинара — это объединение ректоров музыкальных вузов России. С трудом удалось уговорить президента Европейской ассоциации консерваторий сохранить индивидуальные особенности нашего образования, которое, кстати, может вписаться в Болонский процесс.

У нас исторически сложившаяся система музыкального образования, которую нельзя разрушать. Есть многоуровневый профессиональный отбор, ранняя профессиональная ориентация. Самое главное для нас — принцип преемственности всех этапов обучения. Наши дипломы должны быть приравнены к диплому магистра: есть система подсчета баллов, и, если произвести определенные математические действия, получается, что у нас большее количество кредитов, чем требуется при получении степени магистра. Очень интересовал европейцев вопрос о ВЗАИМНОМ ПРИЗНАНИИ дипломов. Пока он нуждается в доработке (определении критериев подсчета баллов и т. д.). Мы считаем, что в международный диплом магистра искусства должно быть внесено указание специальности.

Вторая проблема — это проблема стандартов. Если смотреть количество предметов и качество их преподавания по бакалавриату, то в результате получаются недоучки (дипломные работы бакалавров — это даже не наши курсовые!). Такие специалисты не должны работать не только в вузе, но и в среднем звене. Наш, консерваторский уровень — иной. Многие дипломные работы музыковедов, выпускников Московской консерватории, почти соответствуют уровню диссертаций. В 18 лет к нам приходят уже сложившиеся исполнители, а на Западе в 16 лет некоторые только начинают заниматься музыкой (что почти невозможно).

В общем, пока мы предпринимаем первые шаги, чтобы сохранить свое, а из европейской системы взять только лучшее. Наши выпускники востребованы везде — Европа прекрасно понимает, чем обладает Россия. Лишь бы российские власти понимали и смогли правильно оценить ситуацию.

Кто Вам помогает в решении учебных проблем консерватории?

Очень рада команде, с которой мне приходится работать: это замечательные, профессиональные люди. Все прекрасно понимают суть проблем, очень обязательны, трудоспособны и по-человечески надежны. Я буду стараться делать все, чтобы наладить порядок (на некоторых факультетах это требуется), а с другой стороны — помогать консерватории развиваться. Больше всего боюсь того, что забуду свои творческие обязанности.

Когда Вы успеваете заниматься творчеством?

Времени, конечно, не хватает. Но мне ни в коем случае нельзя забывать свое основное дело — этномузыкологию. За мной стоит еще Российский фольклорный союз, его деятельность очень важна, я являюсь председателем правления. К сожалению, пока не вижу себе замены. Сейчас сильно вырос уровень журнала «Музыковедение», где я — главный редактор на общественных началах. В нем печатаются все наши аспиранты. Хотелось бы, чтобы журнал встал на ноги основательно, но пока не знаю, кому его передать. Фольклорный ансамбль тоже должен жить, а он требует очень много сил.

Что бы Вы хотели пожелать нашим читателям в преддверии Нового года?

Здоровья и оптимизма. Надо думать о том, что всё в конце концов будет хорошо.

С профессором Н. Н. Гиляровой беседовала редактор М. В. Макарова

Фото С. П. Татаркина

Поделиться ссылкой: