Бетховен в Московской консерватории (1770–2020)
№6 (1371), сентябрь 2020
В Москве нет памятника Бетховену, за исключением бюста, установленного в фойе детской музыкальной школы, носящей его имя. Однако в Большом зале Московской консерватории портрет Бетховена висит на самом почетном месте, рядом с Чайковским. А посетители Малого зала могут полюбоваться в фойе бюстами Баха и Бетховена, созданными польским скульптором Циприаном Годебским (1835–1909). Наконец, в кабинете ректора находятся еще два скульптурных изваяния Бетховена неизвестных авторов – небольшой бронзовый бюст и совсем камерная забавная статуэтка, изображающая Бетховена отдыхающим на мраморной скамье, украшенной львами.
Присутствие Бетховена в храме музыки, которым по праву может считаться Московская консерватория, не случайно. Н.Г. Рубинштейн, основатель Консерватории, преклонялся перед Бетховеном и всячески пропагандировал его музыку в России как пианист, дирижер и педагог. Так, в 1880 году по инициативе Рубинштейна и под его руководством на сцене Большого театра состоялась первая в России постановка оперы Бетховена «Фиделио» на русском языке (в переводе Ольги Лепко) – это был выпускной спектакль студентов Московской консерватории. Примечательно, что партию Леоноры исполнила Мария Климентова – первая Татьяна в «Евгении Онегине» Чайковского.
В советский период фигура Бетховена стала частью нового идеологического культа. Биографический очерк о Бетховене появился в 1919 году в серии брошюр «Кому пролетариат ставит памятники». До появления монумента дело не дошло, но музыка Бетховена звучала в новой России постоянно, в том числе по самым торжественным поводам. 4 октября 1919 года концерт из произведений Бетховена в Большом зале Московской консерватории посетил В.И. Ленин; с 1979 года вплоть до конца советской эпохи в Большом зале в этот день давался концерт с той же самой программой. В юбилейный 1970 год Большой зал стал центром музыкальных празднеств, посвященных Бетховену и проходивших с невиданным размахом.
Однако включение Бетховена в официальный пантеон «прогрессивных» художников способствовало углубленному изучению его творчества отечественными музыкантами и музыковедами, деятельность которых пошла на пользу всей мировой культуре. В частности, в 1927 году широко отмечалось 100-летие со дня смерти Бетховена, и профессора Московской консерватории подготовили два исторически важных издания. М.В. Иванов-Борецкий опубликовал в виде факсимиле Московскую черновую тетрадь Бетховена за 1825 год (эскизы квартетов ор. 130 и 132). А под редакцией К.А. Кузнецова была издана «Русская книга о Бетховене», аналогов которой с тех пор так и не появилось. Эти и другие достижения нашей музыковедческой школы заложили основу для трудов крупнейшего отечественного бетховениста XX века Н.Л. Фишмана. Хотя он никогда не преподавал в Московской консерватории (он работал в училище при Консерватории и в Музее им. Глинки, ныне Музее музыки), триумфальная защита его докторской диссертации, посвященной расшифровке Книги эскизов Бетховена за 1802–1803 годы, состоялась в 1968 году в Консерватории. К тому времени его издание этой книги эскизов, осуществленное в 1962 году, стало эталонным.
Интерпретациями музыки Бетховена прославились многие великие представители отечественной исполнительской школы XX века и нашего времени, в том числе профессора Московской консерватории. В сфере инструментальной музыки идеологическими догмами можно было пренебречь, донося до слушателей подлинного Бетховена – полного противоречий, стихийно страстного и изощренно интеллектуального, мятежного и галантного, простонародно грубого и утонченно аристократического, залихватски виртуозного и сердечно безыскусного, умеющего говорить «языками человеческими и ангельскими». Для любого пианиста сыграть на публике все 32 сонаты Бетховена – честь и радость, и в стенах Консерватории такие серии звучали неоднократно.
Аналогичным образом регулярно исполнялись циклы из всех скрипичных и виолончельных сонат Бетховена, всех его струнных квартетов, всех фортепианных концертов и, разумеется, всех девяти симфоний. Наконец, пали и последние идеологические бастионы, препятствовавшие в советскую эпоху исполнению произведений Бетховена на религиозные сюжеты и тексты. Торжественная месса Бетховена, не исполнявшаяся в России более 80 лет, прозвучала в 1993 году в Большом зале Консерватории под управлением Р.Б. Баршая (оркестр и хор были российскими, певцы-солисты немецкими). А в 2009 году благодаря М.В. Плетнёву возобновилась история исполнения в России единственной оратории Бетховена «Христос на Масличной горе» (впервые в нашей стране она прозвучала в Петербурге в 1813 году и затем неоднократно включалась в программы концертов Филармонического общества и Русского музыкального общества).
Окончание советской эпохи и начало совершенно иного периода в истории нашей страны вызвало своеобразный кризис в восприятии творчества Бетховена, а вместе с тем побудило многих музыкантов к поискам его нового прочтения и восприятия. С одной стороны, прежний образ Бетховена как выразителя идей Французской революции, вдохновителя народных масс и громогласного проповедника «вечных истин» вызывал у молодого поколения отторжение, скуку или иронию. С другой стороны, этот образ никоим образом не исчерпывал и даже не объяснял сколько-нибудь убедительно сути бетховенского искусства – безусловно великого и ознаменовавшего мощнейший художественный прорыв, последствия которого сказывались на развитии всей мировой музыки еще очень долго. А многим музыкантам и любителям музыки его личность и творчество были близки и дороги вне зависимости от каких-либо навязанных идеологем. Тем не менее, парадоксальным образом даже сугубо инструментальная музыка Бетховена никогда не была в полной мере «чистой», то есть свободной от внемузыкальных смыслов, от поэтического слова, от языка своей эпохи, от подразумеваемой риторики и символики, от связи с контекстом и традицией, даже если композитор полемизировал и с современниками, и с предшественниками.
Новый взгляд на Бетховена складывался с конца 1980-х годов как в музыковедении, так и в исполнительском искусстве под знаком историзма и под девизом ad fontes – «к источникам». Ю.Н. Холопов в своих лекциях и опубликованных трудах использовал для анализа произведений Бетховена инструменты, почерпнутые у теоретиков, непосредственно исходивших из классической традиции, А.Б. Маркса (ранние статьи которого Бетховен читал в 1824–1826 годах) и Х. Римана. Мне довелось изучить под руководством Ю.Н. Холопова целый пласт теоретических трактатов предшественников и современников композитора, что позволило восстановить глубокие связи Бетховена с музыкальным мышлением XVIII века (это никоим образом не умаляло смелого новаторства его сочинений). Издание на русском языке всех выявленных к настоящему времени писем Бетховена, начатое в 1970 году Н.Л. Фишманом, увенчалось выходом в свет в 2011–2016 годах четырехтомного издания под моей редакцией. Теперь каждый читатель может составить себе достаточно полное представление о личности композитора из первых уст, а не в чьих-то цитатах и пересказах. К сожалению, среди молодых музыковедов Московской консерватории бетховенистика особого энтузиазма не вызывает, и на протяжении многих лет притока свежих сил в этой трудной области не наблюдается.
Зато в сфере исполнительства можно говорить даже о своеобразном «буме» интереса к Бетховену. При этом образ Бетховена оказывается множественным и не сводимым к единому знаменателю. Для кого-то он остается вершиной классического стиля, золотым стандартом, не подверженным коррозии во времени и пространстве (цикл из всех пяти фортепианных концертов, сыгранных и записанных в 2019 году на диски М.С. Воскресенским). А для других музыкантов Бетховен – неотъемлемая часть живого исторического процесса, знаток И.С. Баха и Генделя, поклонник К.Ф.Э. Баха, дерзкий, но любящий ученик Моцарта и Гайдна, воинственный соперник Крамера, Вёльфля и Штейбельта, старший собрат романтиков.
Таков (и не только таков) Бетховен, представленный в интерпретациях А.Б. Любимова и его коллег и учеников с ФИСИИ. Важной вехой стало издание в начале 2020 года комплекта дисков со всеми фортепианными сонатами, исполненными на копиях исторических инструментов А.Б. Любимовым и его единомышленниками. Возвращение музыки Бетховена в родную ей тембровую сферу не означает ее музеефикацию – напротив, оно выявляет всю эстремальность бетховенского стиля и то предельное напряжение, которое всегда ощущается между творческим гением композитора и материальной субстанцией старинных пианофорте.
Год Бетховена продолжается. Несмотря на ограничения, связанные с до сих пор бушующей пандемией, еще предстоят концерты, трансляции, записи, конференции, публикации. Как всегда, в годины тяжелых испытаний Бетховен оказывается актуален.
Профессор Л.В. Кириллина
Фото Дениса Рылова