№ 2 (1276), февраль 2010

К 100-летию профессора Е. К. Голубева

По-разному складываются судьбы художников. Одни из них сразу и властно заявляют о своем видении жизни, другие, наоборот, раскрываются постепенно и только по прошествии времени – мудрого и беспристрастного судьи – обретают свое место в истории искусства.

16 февраля 2010 года исполнилось 100 лет со дня рождения Евгения Кирилловича Голубева (1910-1988) – видного русского композитора и талантливого педагога, народного артиста России, профессора Московской консерватории.

Вся жизнь Е. К. Голубева была связана с Москвой. Здесь он учился, сначала в Музыкальном техникуме имени Гнесиных, затем в консерватории и аспирантуре. Дипломная работа – оратория «Возвращение солнца» на слова саамского народного сказания – получила высокую оценку экзаменационной комиссии. По предложению Прокофьева имя Голубева была занесено на мраморную доску отличия. Однако далее начались трения композитора с властями, которые пожелали включить три последние части оратории в программу концерта в Большом театре, посвященного принятию «Сталинской конституции». Голубев отказался, мотивируя тем, что при первом исполнении нового сочинения должны быть исполнены все части. Этот отказ, характеризуя личные качества молодого композитора – смелость, честность, бескомпромиссность, сыграл свою роль в его дальнейшей судьбе, лишь по счастливой случайности не обернувшейся трагической стороной.

Творческое наследие композитора огромно. Им создано более 100 произведений разных жанров: 8 симфоний, 2 оратории, балет «Одиссей» по Гомеру, 6 инструментальных концертов, 24 струнных квартета (цифра, не имеющая аналога в истории музыки XX века!), 2 квинтета (фортепианный и арфовый), 14 сонат, хоры, романсы, пьесы для разных инструментов. Кроме того, сохранилась рукопись его литературного труда – эссе-мемуары «Алогизмы», где он делится интересными воспоминаниями о музыкантах, с которыми работал.

Любимый ученик Н. Я. Мясковского, Голубев стал достойным преемником отечественных классических традиций, прежде всего симфонизма Танеева – Чайковского, доказав на собственном творческом опыте, что и во второй половине ХХ века можно мыслить свежо и оригинально в рамках сложившихся канонов. Классические жанры получили в творчестве Евгения Кирилловича яркую индивидуальную трактовку. По словам профессора Ю. В. Воронцова, его ученика, «творчество Голубева – прежде всего глубоко русское явление, русское не столько в связи с использованием фольклорных элементов, сколько в следовании глубокой традиции культуры, которую он принял из рук Мясковского <…> способностью подняться до уровня вечных вопросов: нравственности, долга, красоты…»

В 1945 году Голубев создал вторую ораторию «Герои бессмертны» на тексты С. Городецкого и Н. Стефановича, посвященную памяти павших в Великой Отечественной войне. Позиция автора нашла отражение в его дневнике: «Городецкий спросил меня, не следует ли включить в текст имя Генералиссимуса? Отвечаю, что у меня главный герой – Народ. Городецкий понял меня с полуслова: Сталин не упоминался». Интуитивно Голубев чувствовал, что, несмотря на выдвижение оратории на Сталинскую премию – награды не будет: «Мое предчувствие оказалось вернее списков. В самый последний момент меня вычеркнули. Абсолютизм не мог допустить признания подлинной роли народа, его духа, а не как строительного материала “великого зодчего”».

Голубев-педагог был той редкой личностью, которая находила ключ к самым разным творческим натурам, помогала раскрыться талантливым и самобытным композиторам. 44 года он проработал на кафедре сочинения (в 1956-1959 гг. заведовал кафедрой). Среди его учеников по классу композиции – К. Баташов, Ю. Воронцов, А. Головин, А. Кобляков, И. Красильников, Т. Николаева, А. Санько, Т. Смирнова, А. Холминов, А. Шнитке, А. Эшпай, а в классе полифонии занимались В. Агафонников, А. Балтин, Г. Галынин, Н. Каретников, Р. Леденев, Е. Макаров, К. Молчанов, А. Пахмутова, А. Пирумов, К. Хачатурян, Б. Чайковский, Р. Щедрин и многие другие.

Редкое мастерство композитора и педагога оказывало огромное воздействие на студентов его класса. «Несокрушимая этическая константа. Он никогда не менял своих убеждений. Никогда не менял своих вкусов, – вспоминает А. И. Головин, профессор РАМ имени Гнесиных. – Сейчас мне почему-то кажется, что это, может быть, даже и не очень хорошо. А иногда я думаю: откуда эта незыблемость, в конце концов?.. А теперь чувствую по нему страшную ностальгию, и мне хочется с ним говорить. И я теперь понимаю, что, когда нас учат наши профессора, мы набираем лишь сумму элементарных приемов: флейта над или под, а вот личностное влияние, оно скажется потом. Оно сейчас уже начинает сказываться. Как – я не знаю, чувствую, что я по нему тоскую…»

А вот воспоминания самого Голубева: «В 1974 году ко мне пришел А. Шнитке, честно признавшись, что у него трудный период, творческая депрессия и что он, попросту говоря, потерялся, “зашел в тупик”. И это говорил композитор, уже написавший такие яркие сочинения, как оратория “Нагасаки” (кстати, быстро исполненная в Японии), Вторая скрипичная соната и многое другое». Факт обращения Шнитке к своему учителю говорит о многом, но особенно свидетельствует о мудрости Голубева, о человеческих качествах педагога, способного понять и помочь. И как важна для нас по прошествии времени пророческая фраза учителя, сказанная о своем ученике: «Шнитке граничит с гениальностью»!

А ведь ранее, на прослушивании в Союзе композиторов оратории А. Шнитке «Нагасаки», предвзятое официальное мнение чуть было не раздавило композитора: «Не вписывается в традиции советской музыки». Понадобились авторитет и мужество Е. К. Голубева, который отстоял и само произведение, и молодого автора, вступление которого в Союз композиторов тоже было весьма нелегким. Как рассказывал Голубев, «композиторы-песенники договаривались между собой – каким поездом его раздавить – пассажирским или товарным?». Только железная воля и стойкость характера Евгения Кирилловича разрушили замысел враждебно и необъективно настроенных людей, стоявших в то время у власти в Союзе композиторов.

Несмотря на господство в творчестве Шнитке инструментальной традиции, заслугой профессора Голубева было привлечение Альфреда Гарриевича к вокальной музыке – это и упоминавшаяся оратория «Нагасаки», и кантата «Песни войны и мира», и «Стихи покаянные», посвященные 1000-летию Руси, и многие другие сочинения. Именно широта кругозора и многомерность, которые Голубев прививал своим ученикам, стали тем важным фактором, который подвел Шнитке к полистилистике.

Глубина суждений, сила интеллекта, огромное личностное влияние – эти качества поставили Е. К. Голубева в ряд значительных фигур музыкальной жизни Москвы второй половины ХХ века. Это тонко подметил профессор Р. С. Леденев: «В его облике, интеллигентном и элегантном, было еще что-то, что я понял, осознал, когда узнал его духовные хоры. Я услышал это в хорах – спокойный, согласный голос души. И в других его сочинениях, мне известных, то же – искренность, теплота, ничего негативного, жесткого, кричащего. У меня Голубев-композитор и Голубев-педагог вызывает чувство большого уважения и преклонения».

Доцент А. К. Санько
На фото: А. Г. Шнитке, Е. К. Голубев, К. К. Баташов

Поделиться ссылкой: