Два года спустя
№ 6 (1271), сентябрь 2009
Симфонический оркестр Московской консерватории (кафедры оперно-симфонического дирижирования. – Ред.) привлек мое внимание весной 2008 года. Зайдя на выпускной экзамен дирижеров, я вдруг услышала в Большом зале консерватории яркую игру совсем неизвестных музыкантов. Коллективу тогда не исполнилось и года, но звучание Девятой симфонии Шостаковича под управлением Ильи Гайсина поразило профессионализмом: нерв, гротеск, свойственные этой музыке, были великолепно прочувствованы и внушены оркестру. Сразу отлично показали себя солисты оркестра: все знают об оркестровых трудностях этой симфонии: колкие соло первой скрипки, флейтовые речитативы, фаготовые фразы – все было сыграно с чувством, получше, чем у иных «взрослых» оркестров.
В течение прошлого сезона молодой коллектив успешно развивался, активно наращивал репертуар, оттачивал мастерство, и за год было сделано немало. Освоены аккомпанементы солистам, симфонические партитуры авторов разных стилей и эпох, наконец, происходило общение не только с руководителем оркестра – профессором Анатолием Левиным, но и выступления с весьма крупными дирижерами: Геннадием Рождественским, Михаилом Плетневым, Владимиром Ашкенази…
В целом эта стратегия обычна для новых оркестров и со временем позволяет коллективам, где работают музыканты высокого исполнительского класса, добиться значительных высот. Однако, как во всяком живом деле, тут есть всякого рода нюансы. Например, как это ни парадоксально, не самым удачным стало сотрудничество с Михаилом Плетневым, дирижировавшим программу в рамках фестиваля памяти Льва Власенко. В концертах Бетховена и Листа ребята явно зажались; струнные, прибираемые маэстро, звучали плоско (особенно не удались пиццикато, исполнявшиеся в какой-то особой беззвучной манере). Очевидно, особое слышание Плетневым партитуры, его ощущение фразы, динамических градаций, пульсации постигнуть с двух репетиций не очень опытным молодым оркестрантам оказалось сложно.
Не стало украшением истории коллектива и недавнее выступление с Максимом Венгеровым. Наверное, этот концерт расценивался как престижный, учитывая «звездное» имя скрипача. Но Венгеров-дирижер пока находится в стадии поиска своего творческого «я», и поиски эти не всегда движутся в нужном направлении. Из услышанного убедила лишь увертюра к опере «Свадьба Фигаро» Моцарта. Тут была и воздушная легкость струнных, и пикантные реплики духовых. А главное, Венгерову удалось «вылепить» общую форму сочинения, которое слушалось с интересом.
А вот Первый фортепианный концерт Чайковского (солист – Сергей Кузнецов) и Пятая симфония Бетховена несколько разочаровали. В Чайковском было много отдельных симпатичных фрагментов, интересных деталей и нюансов, которые в целое не сложились. Бетховенская симфония прозвучала по-ученически. Более-менее получилась первая часть, запомнились отдельные эпизоды во второй части, где оркестр порадовал красивой кантиленой. Однако переходы между вариациями оказались нарочито «оголены» и в итоге вышло «лоскутное одеяло». В целом удачно прозвучало Скерцо, но знаменитый подход к четвертой части не получился: хотелось большего внутреннего напряжения, расчета в динамическом нарастании, готовящем ликующую главную партию финала.
Все же творческих удач у Симфонического оркестра МГК за это время было немало. Например, совместное выступление с Александром Рудиным – вначале как солистом (в Концерте Сен-Санса под управлением Анатолия Левина), а затем и в качестве дирижера (с программой, включавшей Пятую симфонию Мендельсона и редкозвучащие «Витражи собора» Респиги). Ребята сумели передать тонкость и аромат французского стиля, и звукопись композиции итальянского мастера.
Или же – участие в рахманиновском проекте с Владимиром Ашкенази, который предложил прекрасную программу из произведений Рахманинова, избегнув при этом «джентльменского набора» симфонических пьес. Первое отделение было отдано фрагменту из неоконченной оперы «Монна Ванна», а во втором прозвучали симфоническая поэма «Остров мертвых» и три этюда-картины в транскрипции для оркестра О. Респиги.
Наверное, и здесь возникало много всяких сложностей и в репетиционном процессе, и в работе с певцами, но все же было главное – живая, увлекательная музыка, исполненная на большом эмоциональном подъеме и стилистически убедительно. За это можно было простить и отдельные интонационные шероховатости у духовиков, и не всегда уверенное пение некоторых солистов. В частности, образ Монны Ванны у сопрано Евгении Душиной получился несколько бесцветным: певица явно была зажата и ей не хватило сценической раскованности и убедительности. Но выбор кандидатуры баритона Владимира Автомонова (Гвидо), опытного концертанта, оказался удачен. Сложная, монологического типа партия, рассчитанная на всю картину (длиной почти час) требует правильного расчета сил, эмоциональной выносливости, которые ярко продемонстрировал этот солист. Отметим и Хор студентов Московской консерватории (руководитель – профессор Станислав Калинин), вступивший в кульминационный момент оперного фрагмента и добавивший объемности и красочности звучания в общий ансамбль.
…Данный обзор, разумеется, не претендует на всеохватность: это, скорее, размышления заинтересованного слушателя, всегда ждущего окрыленных выступлений талантливых музыкантов. Впереди у Симфонического оркестра МГК намечено немало интересных программ, и остается пожелать артистам неуспокоенности в движении «к новым берегам».
Доцент Е. Д. Кривицкая