№9 (1356), декабрь 2018

Прошло тридцать лет, но в Московской консерватории до сих пор вспоминают Надежду Сергеевну Николаеву (1950–1988) – музыковеда, педагога, выдающегося человека. 13 ноября личность Николаевой подобно магниту притянула людей в уютный зал Музея имени Н.Г. Рубинштейна. Звучала музыка Бетховена и Чайковского, звучали голоса знавших ее людей – взволнованные и одухотворенные.

Ее запомнили разной. Но все, как один, твердили об ее удивительной человечности. Если музыковед поступал в класс Николаевой, он становился для нее почти членом семьи. По счастливому совпадению В.М. Стадниченко оказался не только учеником Надежды Сергеевны, но и ее соседом по даче. По воспоминаниям директора Музея имени Рубинштейна, именно за чашкой чая ему открывалась удивительная глубина суждений Николаевой.

Она излучала свет. По воспоминаниям собравшихся в зале, студенты и педагоги менялись в лице, когда здоровались с ней. К.В. Зенкин заметил: «Не нужно было никаких особых слов – только ее имя. Я не учился у Надежды Сергеевны, поэтому для меня она предстает еще более легендарным человеком».

А. А. Филиппов пересказал один из своих телефонных разговоров с Учителем: «Надежда Сергеевна, я хочу купить проигрыватель. Я накопил денег, но он стоит 300 рублей, и мне не хватает около сотни. Не могли бы Вы одолжить мне их, пожалуйста?» Николаева ни минуты не колебалась и ответила утвердительно.

Филиппов рассказал еще один случай. Он занимался «Парсифалем» Вагнера, но никак не мог написать о чуде Страстной пятницы. «Ну что я могу сказать, Саша? Случается, что язык немеет. Посмотрите “Троицу” Рублева и уж постарайтесь, напишите что-нибудь», – посоветовала Николаева. «Я так и поступил, и все получилось, – признался Александр Александрович и с горечью добавил: – Сейчас та же ситуация. Язык немеет, когда я пытаюсь высказать все, что думаю о Надежде Сергеевне».

Вечер завершился презентацией сборника памяти дорогого Учителя. «Долгое время создание этого труда было текучим процессом, который никак не складывался, – объяснила И.В. Коженова. – А потом все вдруг выстроилось. Книге словно помогла состояться сама творческая мысль Надежды Сергеевны, ее присутствие, которое мы все постоянно ощущаем».

Об особенностях публикации поведал Г.А. Моисеев: «»Изюминкой» здесь являются стихотворения Надежды Сергеевны. Они написаны на маленьких листочках – видимо, это было спонтанное творчество. Одна из моих коллег случайно увидела одно из стихотворений на стадии верстки и сравнила его с японскими хокку и пейзажной лирикой Фета. Поэтому обложка книги неслучайно продиктована поэтическими пейзажными образами». При работе над сборником Моисеев обратился к архиву Николаевой и уточнил ряд важных биографических сведений – в частности, место рождения Надежды Сергеевны и годы жизни ее родителей.

Мнение учеников Николаевой о своем педагоге можно суммировать словами А.А. Филиппова: «Николаева была одним из лучших музыковедов в консерватории, а наша консерватория была и остается лучшей в мире».

Алиса Насибулина,

студентка ИТФ

№9 (1356), декабрь 2018

Ежегодно в мире широко отмечаются очередные 150-летия или 200-летия: проходят многочисленные фестивали, конкурсы и конференции. Появление же в концертных афишах «некруглой» даты – дело нечастое. Такой концерт не рискует затеряться в череде других, приуроченных к традиционным юбилеям. 333-летию двух великих композиторов – Баха и Генделя – был посвящен классный вечер профессора межфакультетской кафедры фортепиано В.Л. Гинзбурга, состоявшийся 11 ноября в зале Мясковского.

Идея тематического вечера всегда очень интересна. Обычно программы классных концертов бывают сборными: каждый студент играет что-то из своего репертуара на текущий момент и сочинения выстраиваются в произвольном порядке. Тематический вечер не только отличается бóльшим единством, но и открывает новые возможности. Например, артистам он позволяет показать разницу между избранными композиторами (в нашем случае – между ровесниками Генделем и Бахом), а слушателям – сравнить исполнительский уровень участников на одном материале (своеобразная «конкурсность»).

Программа классного вечера впечатлила разнообразием исполнительских составов. В сольных выступлениях Владимира Обухова, Елизаветы Лющиной, Кристины Оганесян и Тима Мельникова прозвучали клавирные и органные сочинения Баха (последние – в фортепианном переложении). Также были представлены ансамблевые номера – флейтовая соната Баха (Мария Баранова, флейта, и Анастасия Кунгурцева, фортепиано) и соната для скрипки Генделя (Вера Демченко, скрипка; Елизавета Лющина, фортепиано). Елизавета Локшина в ансамбле с проф. В.Л. Гинзбургом исполнила первую часть Концерта A-dur Баха – для многих слушателей выход на сцену профессора стал приятным подарком.

«Межфакультетность» вечера ощущалась также благодаря участию вокалистов. Были приглашены сопрано Александра Турченкова и меццо-сопрано София Ефимова, а также студентки проф. П.С. Глубокого (кафедра сольного пения) Вероника Ткачева, Чжан Мэнвень (сопрано) и Ксения Денисова (меццо). В их исполнении прозвучали арии из опер и кантатно-ораториальных произведений Баха и Генделя. Особенно сильное впечатление оставила ария из «Магнификата», которую трогательно и благоговейно спела Чжан Мэнвень (партия ф-но – Татьяна Ворожцова). Необыкновенно поэтичным показалось выступление А. Турченковой с арией Альмирены из оперы «Ринальдо» (аккомпанемент Павла Блихарского).

Перед каждым вокальным номером ведущий озвучивал первые строки текста в русском переводе, что настраивало слушателей на восприятие сочинения. Эта идея привлекает: ведь далеко не все гости, сидящие в зале, свободно владеют иностранными языками. На концертах, где исполняются вокальные произведения, такого разъяснения хотя бы начальных слов порой действительно не хватает.

Уровень исполнения поразил: все номера были на высоте, и «ученичества» (которое нередко сквозит в игре «непианистов» по специальности) в них совсем не чувствовалось. В числе слушателей находились те, кто был хорошо знаком с ребятами и потому «просвещал» своих соседей, шепотом комментируя выходы: «О, знаете, она ведь дирижер! А вот он (не поверите!) – гобоист!»

Публика на концерте в этот раз собралась действительно заинтересованная и живая. Некоторые подходили затем к участникам и интересовались, как найти то или иное сочинение, уточняя названия и авторов переложений. Вызвала улыбку одна дама, «загуглившая» во время концерта «Сколько учиться на вокал?» – получив ответ «пять лет», она сокрушенно вздохнула: «Эх, долго…». Слушатели неоднократно вызывали исполнителей на поклон, а о Тиме Мельникове, завершившем вечер знаменитой Чаконой d-moll, воскликнули: «О, какой молодец! Пусть еще сыграет!»

Несмотря на поздний час окончания концерта, зал к этому времени не опустел – расходиться совсем не хотелось. 333-й «день рождения» Баха и Генделя прошел в теплой обстановке классного вечера и запомнится надолго.

Анна Теплова,

студентка ИТФ

№9 (1356), декабрь 2018

В консерватории состоялась презентация новых дисков профессора Н.Л. Луганского. Всемирно известный пианист попытался лично привлечь внимание к этому событию, превратив презентацию в теплую творческую встречу. Народный артист России, популярный музыкант, он много играет, активно гастролирует. Каждый желающий может послушать его на концерте, поэтому, казалось бы, нет необходимости покупать «цифровую версию» его выступлений. Как выяснилось, это не совсем справедливо.

Многие музыканты, мягко говоря, недолюбливают такое средство коммуникации со слушателем как звукозаписи, называя их «музыкальными консервами». Принято считать, что лучше слушать музыку «в живую». Но порой у нас нет выбора. И дело не в том, что в интернете или на диске мы можем найти более качественное исполнение, как и не в том, что благодаря средствам звуковоспроизведения отпадает необходимость добираться до концертного зала. Просто один музыкант не может играть всё. Ограничиваться сугубо концертной жизнью означает сужать свои представления не только о творчестве артиста, но и об интерпретации того или иного произведения. Единственная возможность услышать какое-либо конкретное сочинение в конкретном исполнении – купить (скачать) диск.

На творческой встрече в консерватории Николай Львович сыграл программу, составленную частично из музыки двух его последних альбомов с опусами Дебюсси и Рахманинова. В условия акустики Рахманиновского зала фортепианные сочинения вписались неидеально, однако это не помешало слушателям проникнуться искренностью исполнения, свойственной стилю пианиста. Дебюсси раскрылся под непривычным углом: обычно философски задумчивый, он оказался полетным и стремительным. Фортепианный Рахманинов как всегда в исполнении Луганского покорил своим обаянием. После мини-концерта пианист побеседовал со слушателями о своих дисках и ответил на вопросы из зала. Публике представилась возможность самой координировать встречу, поэтому разговор касался самых разных тем – от медицинских проблем до работы в звукозаписывающей студии.

Два десятилетия назад Н. Луганский уже записывал прелюдии Рахманинова, и, естественно, их нынешняя трактовка пианистом – и в живом исполнении, и на новом диске – отличается от прежней. Сам артист на встрече признался, что некоторые из прелюдий в старом варианте ему нравятся больше. Нам же остается искать и сравнивать. Кстати, Николай Львович совсем не против «пиратства», так что можно смело бродить по просторам интернета в поисках совершенства.

Музыка всегда звучит по-разному: в условиях акустики разных залов, разного звукозаписывающего оборудования, в зависимости от настроения артиста. Посещая концерты и слушая записи, мы просто ищем идеал в исполнении того или иного сочинения. Возможно, его «эталонный» вариант уже записан на диктофон в смартфоне студента-безбилетника… А может быть, оно было идеально исполнено много лет назад никому не известным артистом на концерте, который уже никто никогда не вспомнит…

Виталия Кононова,

студентка, муз. журналистика

№8 (1355), ноябрь 2018

Столь солидный заголовок – всего лишь игра, скрывающая простое арифметическое действие: 80+20=100. За внушительной цифрой столетия спрятались сразу две меньшие годовщины, знаменующие начало пути консерваторских газет: «Российского музыканта», нареченного при рождении музыкантом Советским, и «Трибуны молодого журналиста», его младшей «подруги», вечно юной студенческой публичной площадки. Уходящий год, юбилейный для обеих газет, ведет к разным истокам: первый «Советский музыкант» вышел в апреле 1938 года, но первую «Трибуну» читатели увидели в ноябре 1998-го, и эту веху будем считать полноценным «столетним» этапом для совместного торжества.

Слово журналистика – сегодня одно из самых востребованных в разного рода публичных обсуждениях. Людей интересует и сама деятельность, и суть профессии, и факультеты в университетах с огромным вступительным конкурсом, и конкретные личности в безграничном медийном пространстве. Каналы их выхода в социум непрерывно множатся – старушку периодику, царившую когда-то, уже давно сопровождают радио, телевидение, наконец, интернет с разноликими сайтами и всеядными соцсетями. Наши «юбиляры»  тоже уже два десятилетия параллельно существуют в электронной версии – на интернет-сайте консерватории они имеют собственный сайт, где, в частности, размещен двадцатилетний архив всех публикаций, доступный для чтения. А теперь они вышли и в соцсети, ощутимо расширив круг читателей.

В Информационном XXI столетии журналисты как локаторы происходящего в мире стали для многих «своими людьми». Их любят и ненавидят, здесь есть свои кумиры и свои персонажи для жесткой и, зачастую, справедливой критики, уже появились конкурсы, призы, фиксируются рейтинги… Люди привыкли жить в насыщенном информационном потоке: политические конфликты и личная жизнь, экономика, спорт, культура и искусство – все находится под пристальным вниманием общественности. Музыкальная журналистика схватывает часть этого «потока», она погружена в жизнь искусства, музыки и во все, что с ней связано.

«Советский музыкант», когда создавался в 1938 году, имел совсем другое предназначение. Консерватория тогда называлась Комбинат МГК (!), и возникшая «многотиражка», как я уже рассказывала (РМ, 2008, №4), задумывалась как политический «Орган комитета ВКП(б), ВЛКСМ, дирекции и профорганизации Московской государственной консерватории», призванный проводить «идеологическое воспитание» всех и каждого прямо на рабочем месте. До последнего момента, то есть до 1991 года, он курировался райкомом партии, а должность редактора была номенклатурой райкома с обязательной для нее ежемесячной политучебой. Конечно, музыканты и музыкальные события также «разместились» на страницах консерваторского печатного «όргана», но все же по замыслу это была «чужая пьеса», к ней надо было приспосабливаться.

Сегодня преследуется другая цель – сконцентрироваться на музыкальной жизни. И отнюдь не на оперативной подаче фактов, для этого есть куда более быстрый интернет. В регистрационных документах обоих изданий записана «образовательная и культурно-просветительская» тематика. Информируя просвещать и образовывать – интересно, здесь нет места дидактике, при таком подходе доминантой предлагаемых материалов становятся аналитические авторские тексты. Думаю, многие обратили внимание – мы не перепечатываем чужие источники, авторы пишут специально для нас. Личностный взгляд для читателя более ценен и увлекателен.

Именно на этом базируется и журналистская учеба: студенческая «Трибуна» появилась тогда, когда «Российский музыкант» из-за организационно-финансовых проблем 90-х почти сошел на нет, а студентам была нужна печатная площадка. Но свежий взгляд и ценностные ориентиры молодых авторов стали задавать тон не только в новом издании, но и влиять на характер консерваторской журналистики в целом.

Таким принципиальным поворотом уже в «Российском музыканте» хочется считать публикацию о мастер-классе М.Л. Ростроповича – живой «монолог-размышление о звуках и паузах, об искусстве и смысле жизни, о профессии и личностях в ней, о времени и о себе» (РМ, 2002, №5). Такому же доверительному стилю письма учили этюды колонки художественного руководителя в первые годы выхода «Трибуны», даже если шел разговор о странном праздновании 100-летия Большого зала (ТМЖ, 2001, №4) или о печальном событии – пожаре в 1-м корпусе (ТМЖ, 2003, №1).

Консерваторские газеты не дублируют, но дополняют друг друга. У них разные задачи. В рамках определенных жанровых заданий студенческий взгляд  обращен на весь музыкальный процесс. Особенно интересны, пожалуй, музыкально-театральные рецензии, где объектом внимания становились постановки как крупных столичных или гастролирующих театров, так и подчеркнуто экспериментальные, «нетрадиционные» решения. Хотя и очерк памяти режиссера Балабанова (ТМЖ 2013, №6), как и полоса, посвященная Солженицыну, с откликом на выставку в Пушкинском музее и концерт в БЗК (ТМЖ, 2014, №6), мне не менее дороги.

«Российский музыкант», напротив, сосредоточен на жизни консерватории. Творческой и не только. В начале «нулевых» у нас было много проблем, и одна из самых страшных –грозившее отторжение Большого зала, который определенные «силы» хотели, видимо, сделать самостоятельной коммерческой единицей. Этого не произошло, но и газета не осталась в стороне, опубликовав интервью с ректором под заголовком «Этого греха на должно произойти!» (РМ, 2003, №3). Не обольщаюсь – вряд ли наш скромный голос мог на что-то повлиять и что-то изменить. Но он был! Значит, происходившее «под ковром» переставало быть таковым – туда проникал свет.

А позднее, когда в консерватории начался долгожданный Глобальный ремонт, снова стало страшно – печальный пример затянувшейся реставрации Большого театра уже был притчей во языцех. Сделав интервью с ректором, в котором поднимались многие, волновавшие всех вопросы, я параллельно заказала фотографию, визуальный образ которой должен был передать и масштаб общей тревоги, и беззащитность культуры перед лицом ремонтных «катаклизмов». На ней была стоявшая возле 2-го корпуса огромная бетономешалка, а рядом… сидел небольшой, погруженный в себя Чайковский (РМ 2010, №7; фото И. Старостина). И сегодня, когда все позади, и пространство вокруг знаменитого памятника Мухиной вновь поражает своей гармонией, этот снимок передает наши ощущения в тот момент.

Поэтому каждый этап происходивших благих перемен газета считала своим долгом осветить: и открытие обновленного Большого зала («Под сенью святой Цецилии» РМ, 2011 №6), и Малого (РМ, 2015, №3), и Рахманиновского (РМ, 2016, №5), и появление нового здания студенческого общежития (РМ, 2018, №6), и даже архитектурный проект грядущего оперного театра (РМ, 2015, №9)…

Журналистика не только помогает современникам разбираться в деталях поступающей информации, она способна «остановить мгновение», сохраняя следы стремительно исчезающих ощущений и подходов. Думаю, поэтому и через годы заинтересованные историей консерватории читатели смогут понять и прочувствовать наше время.

Профессор Т.А. Курышева,

главный редактор «РМ» (с 2000 г.) и

«ТМЖ» (с основания в 1998 г.)

№8 (1355), ноябрь 2018

Вот мы и отпраздновали 10-летний юбилей Международного конкурса Московской консерватории для исполнителей на духовых и ударных инструментах! Как помним, конкурс продолжается пять лет по две номинации в год, и нынешнее состязание завершало второй пятилетний цикл. Десятый конкурс для ударных инструментов и квинтета деревянных духовых с валторной открылся 28 октября концертом, в котором выступали лауреаты прошлых лет, члены жюри и студенты нашего училища, не допущенные к участию по возрасту. А завершился 2 ноября концертом новых лауреатов.

За десять лет мы накопили опыт, достаточный для анализа этого первого в России состязания духовиков, основанного на принципах Женевской федерации международных конкурсов. Строго соблюдая пункты нашего Положения о конкурсе, мы получили отличные результаты: за десять лет не было ни одной рекламации, ни одного обвинения в необъективности жюри, где из семи его членов четверо – зарубежные музыканты. В жюри были представлены страны Европы, Америки, Азии. Так же широка география участников – молодые музыканты приезжают к нам со всех концов света.

В жюри нынешнего конкурса в номинации ударных работали: Валерий Барков (Россия), Маркус Леозон (Франция), Ади Мораг (Израиль), Золтан Рац (Венгрия), Александр Суворов (Россия); председатель – начальник Центрального военного оркестра Министерства обороны РФ, Заслуженный артист РФ, полковник Сергей Дурыгин. Жюри в номинации квинтет деревянных духовых инструментов с валторной представляли: Арно Девинь (Франция), Магнус Нильссон (Швеция), Максим Рассоха (Беларусь), Патрик де Ритис (Италия), Анастасия Табанкова (Россия), Ханяфи Чинакаев (Россия); председатель – заслуженный артист РФ, профессор МГК, главный дирижер ансамбля солистов «Студия новой музыки» Игорь Дронов.

Изначально мы поставили перед собой несколько целей: во-первых, привлечь внимание общественности и руководителей в сфере культуры к проблемам обучения и исполнительства на духовых инструментах; во-вторых, получить картину общего состояния духового исполнительства в нашей стране в сравнении с мировым уровнем; в-третьих, способствовать расширению репертуара духового исполнительства и в программах музыкальных учебных заведений, и в концертных программах профессиональных исполнителей; в-четвертых, способствовать популяризации жанра квинтета деревянных духовых с валторной… И еще многое другое. С удовлетворением констатирую, что многое из наших планов, вследствие ли наших усилий или вследствие не зависевших от нас причин, начало осуществляться. Уже второй год проблемы духовых обсуждаются в Министерстве культуры РФ и иных учреждениях в сфере управления делами культуры. Принимаются решения, порой революционные.

Композиторы, как российские, так и зарубежные, активно участвуют в конкурсах на лучшее обязательное сочинение для духовых соло. Публика обнаружила, что музыка для духовых способна так же впечатлять, как и фортепианная. Наше событие не обойдено вниманием фирм–производителей музыкальных инструментов. Лишь одна влиятельная структура общественной жизни, которая демонстрирует традиционное пренебрежение к духовым инструментам – это СМИ, что прискорбно.

За истекшие девять лет мы стали лучше представлять себе и реальный уровень духового исполнительства в регионах, и современные потребности как артистов оркестра, так и участников образовательного процесса на всех его этапах, начиная от оснащения инструментами и кончая профессиональной подготовкой. Конкурс показывает фактическое положение дел в каждой номинации, выявляет проблемы. Так, прошлогодний конкурс поставил точку в многолетней дискуссии о необходимости перехода на тубе с модели in B на модель in F, о чем говорил еще покойный А.Т. Скобелев. Теперь эта необходимость признана в российском сообществе тубистов. Второй пример: на только что завершившемся конкурсе драматически отразилось бедственное положение в специальности валторна. Дефицит исполнителей на этом инструменте исключил из участия в состязаниях, по меньшей мере, четыре квинтета, что поставило оргкомитет перед необходимостью смягчить условия конкурса и пропустить на второй тур всех участников первого тура в нарушение устава.

«Advance Quintet», II премия

Конкурс чрезвычайно плодотворно сказывается на репертуаре духовиков, побуждая к его расширению по всем специальностям. Усложнение репертуара, пропаганда отечественных авторов, поиски неизвестных сочинений разных времен и стилей – от барочного и классического до авангарда и пост-авангарда, – все это стало одной из важнейших задач. В немалой степени ее решению способствует и композиторский конкурс на лучшее обязательное сочинение для второго тура.

Высокий уровень трудности предлагаемых сочинений – важный аспект нашего конкурса. Трудная программа отпугивает отдельных исполнителей, но она же и определяет профессиональную значимость события. Иногда раздаются голоса о необходимости равняться на усредненного исполнителя с девизом «музыка есть не только в столицах, но и в регионах». Этот популистский лозунг, по сути, призывает к деградации и низводит консерваторию до самодеятельности.

Квинтет СПбГК им. Н.А. Римского-Корсакова, II премия

Во время конкурса композиторов возникла дискуссия о степени трудности предлагаемых сочинений. По какому пути идти дальше – по пути усложнения или упрощения? Было решено не соглашаться на компромиссы, и выбор оказался верным: молодые конкурсанты сумели справиться с трудностями, исполнение принятого сочинения было достаточно убедительным. Надо поздравить авторов–победителей, прошедших суровый отбор, проведенный анонимно компетентным жюри, в котором участвовали три композитора, один специалист – не член жюри и ваш покорный слуга. Победителями оказались: Елизавета Згирская (студентка III курса МГК) с пьесой для квинтета «Роза Борхеса» и Х.А. Гарсия из Венесуэлы с пьесой для маримбы «Road Trip».

Сложность программы прошедшего конкурса была исключительно высокой для обеих дисциплин. В нынешнем столетии весьма заметны успехи в профессиональном развитии ансамблевой игры в квинтете деревянных духовых с валторной. Два — три десятилетия назад исполнение сочинений С. Барбера, Д. Лигети, Э. Вилла-Лобоса было доступно лишь наиболее выдающимся музыкантам, тогда как сейчас этот репертуар мы встречаем и на зачетах, и на экзаменах, даже в колледже. В этом немалая заслуга наших педагогов В.В. Березина и А.В. Табанковой. Их стараниями эта дисциплина приобрела статус, необходимый для овладения профессией оркестрового музыканта. Умение играть в ансамбле, пожалуй, не менее важно, чем само умение играть на инструменте. В конечном счете, цель нашего воспитания – найти музыканту место в оркестре, а оркестр – это череда ансамблей.

Квинтет «Россия», III премия

В номинации «духовой квинтет» первое место не было присуждено, II премию разделили квинтет Санкт-Петербургской консерватории и «Advance Quintet» Академии им. Гнесиных, III премию получил квинтет «Россия» Московской консерватории. К сожалению, в очередной раз под разными предлогами наш конкурс проигнорировала Казанская консерватория.

Номинация ударных была более многочисленной, на первый тур подали заявки двенадцать исполнителей.                   I премию получил представитель Германии Денис Яковлев, лауреатом II премии стал Николай Конаков, студент Академии им. Гнесиных, III премию разделили Янай Егудин (Беларусь), студент IV курса МГК и Денис Морозов, студент IV курса РАМ им. Гнесиных. Призом председателя жюри отмечена Марина Логинова, не прошедшая на третий тур.

Наш конкурс пользуется пристальным вниманием лучших производителей музыкальных инструментов. За годы соревнований мы получили в качестве призов инструменты от фирм Ямаха, Пюхнер, Лоре, Буффе, Мусманн, Сельмер, Холтон, Александер – практически все духовые и ударные инструменты симфонической партитуры. Необходимо отметить одного из главных спонсоров – английскую компанию «BP», позволяющую профинансировать все расходы конкурса, включая оплату призов и работу жюри.

С большим удовлетворением хочу поблагодарить административную группу под руководством К.О. Бондурянской. Все ее сотрудники делали свое дело слаженно, аккуратно, незаметно. У нас не было организационных проблем, сбоев, накладок.

Десятый конкурс завершился. И мы уже приступили к подготовке Одиннадцатого. В 2019 году он откроет третий цикл.

Профессор В.С. Попов,

художественный руководитель конкурса

№7 (1354), октябрь 2018

Студии новой музыки исполнилось 25 лет. Говорить о юбиляре и легко, и сложно. Легко потому, что концертную жизнь консерватории (да и Москвы в целом) уже невозможно представить без деятельности этого ансамбля, созданного в 1993 году. Сложно потому, что трудно перечислить все достижения коллектива – сотни концертов по всей стране и за ее рубежами, участие в крупнейших музыкальных фестивалях. В конце 90-х годов исполнительская деятельность ансамбля получает концептуальную поддержку: создается Научно-творческий центр современной музыки – структура, позволяющая совместно с Кафедрой современной музыки вести теоретические изыскания в области современной музыкальной культуры.

Главное детище Студии новой музыки – проводимый с 1994 года фестиваль Московский форум. Один только перечень титульных тем форума свидетельствует о том, что для исполнительских амбиций коллектива нет культурных преград и временных препятствий. Вот лишь некоторые из них: «Россия – Германия: ретроспектива – перспектива (к 50-летию окончания Второй мировой войны)» /1995/; «Авангард на пересечении этно и техно» /2001/; «Новая музыка на старых инструментах, старая музыка на новых инструментах» /2003/; «Свобода звука» /2007/; «Франкофония: Россия − Франция» /2010/; «Россия – Италия: искусство перспективы» /2011/; «Россия – Германия: за колючей музыкой» /2013/.

Форум стал площадкой, на которой прозвучали сотни премьер сочинений композиторов разных стран, побывали самые именитые коллективы современной музыки и самые известные композиторы современности. Благодаря активной деятельности Студии, у отечественных композиторов появилась возможность слышать премьеры своих сочинений в год их написания.

За четверть века ансамбль (в связке с сопутствующими консерваторскими структурами) стал также генератором развития культурных связей между Россией и Западом. Вспомним проект под названием «Европа глазами россиян, Россия глазами европейцев» (сезон 2011–2013), для которого специально было заказано 18 сочинений российским и европейским композиторам. А в рамках Года России в Германии и Германии в России был реализован другой проект – Звуковой поток (2012–2013), в который вошли четырнадцать программ из произведений русских и немецких авторов. Но важнейшим достижением Студии новой музыки следует считать синхронизацию культурных процессов в России и на Западе, когда колебательные движения смены разных направлений приобретают одну и ту же конфигурацию и происходят одновременно.

О славном пути ансамбля, о трудностях, с которыми пришлось столкнуться на разных этапах его становления, рассказывает бессменный художественный руководитель коллектива профессор В.Г. ТАРНОПОЛЬСКИЙ:

– Владимир Григорьевич, в юбилейные дни стоит вспомнить об исторических обстоятельствах появления Студии новой музыки?

– При всех сложностях 90-х тогда, как ни странно, было достаточно легко претворять в жизнь какие-то новые начинания. В воздухе висела острая необходимость обновления, создания нового направления, нового коллектива, специализирующегося на современной музыке. Своего рода прелюдией к образованию ансамбля послужил проект Ростроповича, который пригласил консерваторский оркестр выступить на его фестивале в Эвиане. Для фестиваля он предложил мне написать новое сочинение (это была опера-пародия «Волшебный напиток» на либретто И.И. Масленниковой в постановке Б.А. Покровского), и я уже тогда решил, что напишу его не для оркестра, а для ансамбля солистов, который может стать остовом нового коллектива современной музыки. После гастролей в Эвиане А.С. Соколов, в то время проректор по научной работе, выступил на Ученом совете с предложением о создании ансамбля Студия новой музыки. Для реализации этого плана в консерваторскую программу был введен новый аспирантский класс – ансамбль современной музыки.

Главным дирижером коллектива стал профессор И.А. Дронов. Хорошо помню нашу первую встречу с ним в консерваторском буфете: мы определили программу первого концерта ансамбля – это были мало кому известные произведения композиторов раннего русского авангарда. За 25 лет он провел несколько сотен мировых и российских премьер. Это что-то уже подходящее для Книги рекордов Гиннеса!…

К сожалению, потом все стало сложнее. Огромный интерес к современной музыке, который наблюдался в конце 80-х, к середине 90-х почти сошел на нет. Сказалась эмиграция двух поколений самых ярких и творчески активных российских композиторов. Не только «корифеи» – Шнитке, Денисов, Губайдулина, но и следующее поколение – Николай Корндорф, Елена Фирсова, Дмитрий Смирнов, Александр Раскатов, Леонид Грабовский, Владислав Шуть и ряд других – оказались за рубежом. Уехал и Александр Ивашкин – выдающаяся личность, автор уникальных концертных проектов современной музыки 80-х, идеолог и организатор известного Ансамбля солистов Большого театра. А в конце 90-х эпидемия эмиграции захватила и многих только закончивших консерваторию талантливых студентов. Приходилось несколько раз начинать все сначала.

В 2000-е ситуация начала стабилизироваться и скоро в Москве сформировалась уже новая композиторская среда: несколько групп интересных молодых композиторов, музыка которых теперь уже была в равной степени представлена как в России, так и за рубежом. Сегодня это уже известные авторы, и я очень рад, что практически всем из них путевку в жизнь дала наша Студия.

– Можно ли считать, что сегодня современной музыке у нас комфортно?

– В наши дни в московских афишах современная музыка представлена довольно широко, в первую очередь, работами самих молодых российских авторов. Такого ранее не наблюдалось десятилетиями, и это, безусловно, позитивный процесс. Но, с другой стороны, для широкой публики складывается ситуация, напоминающая нечто вроде небезызвестного «импортозамещения»: наша новая музыка словно выпадает из мирового контекста – произведения крупнейших композиторов (зачастую даже их имена!) по-прежнему мало кто знает. Да что там сегодняшние лидеры – у нас почти не представлена даже классика модерна – как российского, так и зарубежного! Вне этого историко-культурного контекста наши концерты легко могут превратиться в провинциальные игры для самих себя. Я давно замечаю, что даже некоторые наши известные критики не могут оценить, что в сочинении собственно авторского, а что заимствовано. Что уж говорить о широкой публике!

Поэтому одна из главных стратегических линий Студии как раз и заключается в том, чтобы представлять единую панораму современной музыки. В наших проектах мы стараемся показывать сочинения российских авторов не в отрыве, а в широком интернациональном контексте. Мы совсем не стремимся к модным сегодня гламурным сенсациям и «ивентам», а пытаемся честно и последовательно делать свое дело. Мне кажется, что именно этого – терпеливой, ежедневной, даже рутинной работы сегодня в нашем обществе очень не хватает.

– Созданная вами триада – Студия новой музыки, кафедра современной музыки и Центр – как раз иллюстрирует профессиональное отношение к организации музыкального пространства. Какова была сверхзадача ее создания?

– Вначале у нас была простая просветительская идея, уходящая корнями, наверное, в философию ХVIII века. Сам феномен просветительства в наше время, конечно, проявляется в иных формах, но и сегодня идеи просвещения, мне кажется,  востребованы не в меньшей степени, чем это было во времена Дидро. Я смотрю на российских сайтах, сколько предлагается интересных лекций по самым разным вопросам и какой к ним большой интерес! За рубежом я нигде не наблюдал такой острой потребности в познании нового.

Тогда, в консерватории начала 90-х, мы стремились в рамках отдельно взятой «институции» организовать полный «социо-динамический» цикл функционирования музыки ХХ века – изучение (Кафедра современной музыки), исполнение (Ансамбль) и просвещение (реализация Центром различных инновационных проектов – фестивалей, симпозиумов, лекционных циклов). Мы исходили из того, что эта модель будет подхвачена государственными (а может быть и частными) структурами и распространена, в конце концов, на другие музыкальные вузы страны (а может не только на вузы). К сожалению, нужно признать, этого не произошло. Успешный опыт Московской консерватории пока остается уникальным. Сегодня, когда так много говорят о важности сохранения и изучения отечественного культурного наследия, только в нашей консерватории имеются записанные и собранные нами уникальные аудиоматериалы и нотные издания важнейших произведений русского авангарда первой трети ХХ века! Без них история отечественной музыки выглядела бы очень искаженной.

– Например?

– Первое в мире додекафонное сочинение – Струнное трио Zwölftondauermusik Ефима Голышева (1914), музыкальными инновациями которого гордилась бы любая страна, в России существует лишь в виде мифа – никаких материалов нигде нет! Первая русская Камерная симфония – Симфония Рославца – то же самое! И этот список очень большой. Мы разыскали эти и многие другие незаслуженно забытые произведения, которые были практически запрещены с 30-х годов и записали их в наш аудиоархив. Но за пределами Московской консерватории этих сочинений не существует. И вся эта своеобразнейшая эпоха остается «бесхозной» и сегодня, сто лет спустя! Я говорю об этом из года в год, но ничего не меняется. У нас просто нет структуры, которая должна была бы заниматься этими проблемами. Взгляд Министерства культуры настолько «глобален», что для видения «мелочей» – судьбы конкретных композиторов и их конкретных произведений (даже шедевров) у них просто не существует «оптики»!

Но негативный результат – тоже результат и он вызывает соответствующие последствия. В условиях полной пассивности со стороны государственных организаций мы наблюдаем бурный расцвет инициатив «снизу», за пределами официальных институций. Посмотрите, сколько в одной только Москве возникло новых молодежных объединений, новых интересных проектов! Их инициаторы, наученные горьким опытом, a priori с недоверием относятся ко всему «институциональному». Такова цена этого вопроса.

– Каковы критерии отбора в формировании программ Студии? Музыка всегда должна быть хорошей или просто интересной?

– Поскольку у нас в стране пока очень мало ансамблей, оркестров, которые играют современную музыку, мы вынуждены быть «универсальными», т.е. исполнять едва ли не всю современную камерно-оркестровую музыку – от  относительно традиционных сочинений начала ХХ века до экспериментальных работ молодых авторов. Поэтому, несмотря на огромное количество программ (около 60 ежегодно!), я живу с постоянным ощущением того, что тот или иной пласт современной музыки у нас представлен недостаточно. Так, например, И.А. Барсова пожелала нам больше исполнять музыку раннего русского авангарда. Молодые композиторы столь же справедливо хотели бы чаще видеть на афишах свои имена. А посмотрите, кто из наших сверх-многочисленных оркестров исполняет музыку Э. Денисова или Н. Сидельникова (я называю лишь самые известные имена композиторов-профессоров консерватории)?! Или зарубежную классику – от Шенберга до Лютославского? Вот и получается, что оркестров в Москве много, а «всю современность» играем, в основном, только мы. Конечно, есть замечательные исключения – В. Юровский в Москве, Т. Курентзис в Перми, ну и, конечно, В. Гергиев, который находится, кажется, везде одновременно. Но в масштабах нашей самой большой страны в мире – это капля в море. Хотя в одной Москве работают больше 50 оркестров и проживает больше 600 композиторов!

– Но при таких исполнительских масштабах вы должны быть достаточно универсальными в плане стилистики играемой музыки?

– Да, мы играем сочинения всех стилей – от «новой сложности» до минимализма, от модерна начала ХХ века до сегодняшних сочинений с live electronic. Стилистический охват программ ансамбля совершенно не сводится к моим личным музыкантским вкусам. Главное при формировании программ – индивидуальная идея каждого концерта, каждого проекта, ведь в Москве конкуренция музыкальных событий – одна из самых высоких в мире, и за публику нужно бороться.

Если же говорить о моих личных предпочтениях, то, может быть, самым важным для меня является единство тех качеств, которые сегодня часто противопоставляются друг другу, но которые уже по своей этимологии образуют синкретическое единство – я имею в виду латинские sensus (смысл) и sensitivus (чувственность). «Красивые звуки» сами по себе мне ни о чем не говорят, равно как неинтересен и концептуализм, оторванный от работы со звуком. Только настоящее мастерство способно соединить эти две стихии воедино и переплавить их в Искусство. Латинское ars как раз и означает «мастерство, искусство»!

– Для вас важен вопрос соотношения художественной практики и общественной жизни, то есть вопрос культурных институций. Проблема подчинения или не подчинения им актуальна для современного музыкального социума, особенно – для радикально настроенного молодого поколения. Каковы они, современные институции, и какая она – современная молодежь?

– Любое новообразование имеет свой формат и свою инерцию. И ансамбль современной музыки – тоже не исключение. Разумеется, мы работаем над проектами, в которых традиционные возможности музыкального ансамбля качественно расширяются. Например, каждый год мы проводим проекты, связанные с современным музыкальным театром, с инструментальным театром, с электроникой и мультимедиа. Мы сотрудничаем едва ли не со всеми крупными музеями и выставочными залами Москвы. Так, в декабре в Пушкинском музее в рамках фестиваля «Декабрьские вечера», посвященного творчеству Пикассо, мы исполним три балета – Сати, Мийо, Де Фальи, – которые когда-то оформлял великий испанский живописец. Музыка будет исполняться под трансляцию видеозаписей этих исторических постановок. А в Третьяковке мы дали большой концерт, посвященный музыке русских футуристов.

В «Гараже» и в Центре им. Мейерхольда мы проводим более экспериментальные проекты, но все равно любая институция – это определенные ограничения, и форматные, и в чем-то стилистические. Но ведь вне конкретных организационных структур серьезная деятельность невозможна! Кстати, любопытно отметить, что в Москве очень многие молодые артисты категорически выступают против любого институционализма вообще. Пожалуй, в таком масштабе я столь антиинституционального движения больше нигде не встречал.

Мне кажется, что лучшее средство от застылости – конкуренция. Формы функционирования современной музыкальной культуры должны быть разными: ансамбли и консерватория, культурные центры и многообразные выставочные пространства, филармонические залы и альтернативные «неконцертные» площадки. Мы должны стремиться услышать и осмыслить вызовы нашего времени. А чтобы развиваться – быть самокритичными и не бояться менять самих себя.

С проф. В.Г. Тарнопольским

беседовала А.А.  Амрахова

Фото Олимпии Орловой

№7 (1354), октябрь 2018

С 1 по 21 августа в Московской консерватории прошла Международная летняя школа. Мне выпало счастье быть переводчиком уроков японских студентов и заглянуть в педагогическую «кухню» великолепных профессоров.

…Так бы я начала, если бы писала как полагается. Но я буду писать совсем по-другому. И поэтому начну еще раз…

На первой встрече со своими японскими учениками Елена Рудольфовна Рихтер сказала: «Каждый из вас привез несколько пьес, чтобы показать педагогу. Но мы не ставим перед собой задачу научить вас играть их. За три занятия это невозможно. Наша задача – научить вас учиться. Показать вам путь, как работать, чтобы вы могли потом делать это сами». Показать путь… Японцы очень любят слово «путь». По-японски – «до». Бусидо – путь воина, тядо – путь чая. Но значение слова намного шире, чем просто «путь, дорога, тропа». «До» – образ мыслей, образ жизни. «До», если хотите, судьба. И от нее никуда не деться.

Аи Ёсида, тихая девочка, которая приехала взять несколько уроков игры на виолончели у Игоря Ивановича Гаврыша. «Что будем играть? Сонату Шостаковича? Все четыре части? Господи, помилуй, да как же они берутся за такие сложнейшие философские вещи… Тут и взрослый-то… Ну да ладно, начнем…»

Девочка играет, профессор останавливает ее после каждой фразы, то и дело выхватывает из тонких рук виолончель и смычок, показывает сам. «Вот, смотри, какие здесь пальцы… Дашь мне ноты, я тебе к следующему уроку впишу ту аппликатуру, по которой играют в России… Пиццикато здесь делается всей кистью, скользящим движением, под острым углом, чтобы звук летел… Только не увлекайся, осторожно, а то можно большой палец выбить, видел я таких… Нет, нет, не зажимай смычок в кулаке, а то потом на arco перехватить не успеешь. Оставь средний палец на трости… А вот это лучше в пятой позиции на соседней струне сыграть, чем туда-сюда первым пальцем ползать… Ну-ка попробуй… Удобно?»

«Да», – лепечет девочка, вконец оробев сразу от всего: от обилия новой информации, от портретов великих музыкантов на стенах класса, от звучного голоса педагога, который, увлекаясь, начинает размахивать руками в темпе presto agitato и изобретать такие образные сравнения, что мои переводческие способности тают, исчезают. «Здесь ты бежишь, толкаясь локтями, сквозь толпу на вокзале! А здесь играешь в ночном кабаке для подгулявших гостей… смелее, смелее! Джаз знаешь что такое? Так вот здесь джаз, сарказм, гротеск! А вот здесь – переведите ей – у нее в звуке должна появиться такая, знаете ли… стервозность, что ли…»

Ну как мне объяснить это семнадцатилетней девочке?! И даже если бы я смогла это сделать – как бы она смогла изобразить это на инструменте? Но мы не сдаемся. Профессор, концертмейстер, девочкина мама в дальнем углу класса и я, грешная, – мы изобретаем самые невероятные объяснения, все четверо буквально пляшем перед ней каждый на свой лад, чтобы только она поняла, какие всплески страстей, какой накал чувств скрыты за страницами нотной записи, исчерканными рукой сэнсэя. И надо отдать должное – к концу третьего урока девочку буквально не узнать. Она очень продвинулась технически, в ее игре появилась осмысленность и глубина. Откуда? Что за секретная технология, волшебным образом завладевающая сознанием музыканта и делающая из него молодого Ростроповича, Когана, Рихтера?

Насчет Рихтера я не шучу. Денис Владимирович Чефанов, репетируя с пианисткой Сиори Сайто этюд Шопена, говоря о манере исполнения, долго ищет сравнение и, наконец, находит. «Сыграйте мне это мужественно, как… молодой Рихтер!» Бедная Сайто-сан, бедная я. Перевести эту фразу несложно, а вот объяснить, что она означает…

Вообще говоря, именно в этом заключается основная трудность нашей переводческой работы. Выучить музыкальные термины – не проблема, их не так много, да и итальянские обозначения темпов и нюансов очень помогают, но вот справиться с полетом фантазии и образностью сравнений: «Вот эту ноту надо буквально выкрикнуть! Сыграйте эту ноту на весь смычок очень громко, пожалуйста… Куда, куда провалилась? Здесь нельзя проваливаться!… Вот эту ноту прилигуй к предыдущему такту…» И сакраментальное – «Не бросать четверть, додержать!»

Какое счастье, что я – музыкант, сама в свое время прошла через горнило занятий с педагогом и научилась воплощать в смычке его образы и сравнения, порой, самые невероятные. Но у японцев слабо развито абстрактное мышление, поэтому им бывает крайне сложно объяснить… про ту же стервозность, например. Порой мне страшно жаль, что студент не может в полной мере оценить весь фейерверк остроумия и эрудиции педагога, который хочет вложить в студента как можно больше. Ведь времени совсем мало, и оно так быстро проходит.

Лариса Борисовна Рудакова искренне огорчается, отпуская с последнего урока Дзюнки Огути. Мальчик – фантастический баритон! – уезжает уже завтра и не сможет участвовать в концерте. А он потрясающе чувствует все слова педагога, тут же воплощая их в голосе. «Золотой ты мой! Умница! Какие еще нотки с собой есть? Скарлатти? Давай Скарлатти». «Скарурати-о додзо» («Скарлатти, пожалуйста!») – перевожу я, и пока парень поет, быстренько ищу в словаре всякие анатомические названия, которыми изобилуют уроки вокала в силу специфики звукоизвлечения: нижняя челюсть, лопатки, лобные пазухи, нёбо… «Все должно быть свободно! Плечи опусти, руки деревянные не делай, грудь расправь, собери звук в переносицу!» Не знаю, как парню это удается, но фраза, которая не получалась, вдруг звучит проникновенно и бархатно. Кто бы мог подумать, что в этом невысоком японском подростке – а Дзюнки всего семнадцать, он еще школьник – таится сокровище! Такие подростки бегают по Японии тысячами – шустрят, подрабатывая в забегаловках, на почте, в дорожных службах…

Хотя семнадцать – это не такой уж и подросток, это уже человек, который серьезно задумывается о своем будущем. Допустим, через год Огути-сан приедет поступать к нам в консерваторию. Он, конечно, поступит – но что ждет его на родине после получения диплома? Готов ли он отдать профессии музыканта всю свою жизнь? А если он старший сын? Старший сын по традиции наследует отцовский дом и семейный бизнес. Будет ли готова его семья к тому, что он изберет другой путь?

Пианисту Тайсэю Сигэно восемнадцать лет, он тоже еще школьник. Однако сам для себя уже все решил. Он – музыкант. И какой! После нескольких занятий, на которых вместе с Дмитрием Анатольевичем Людковым была отшлифована каждая фраза первой части Шестой фортепианной сонаты Прокофьева, Тайсэй сыграл ее на заключительном концерте так, что зал взревел! Концерт продолжался три с половиной часа, сонатой Прокофьева мы его завершали, бедняга Сигэно-сан в ожидании своего выхода буквально места себе не находил, но в итоге вышел и сыграл как зрелый музыкант, переживший в своей жизни многое… «Понимаешь, в этой музыке все построено на контрастах. Здесь постоянная борьба между светлым и темным началом, как будто в одном человеке борются две его сущности – добрая и злая. Смотри: вот главная тема – широкая, спокойная… и вдруг она резко прерывается этими диссонансами… как будто в безмятежный сон врывается ночной кошмар…» Я старательно подбираю сравнения, вспоминается даже акунин – злой человек, злодей… «А вот здесь – слышишь? – противопоставляются страстность человеческой жизни и равнодушное течение времени». Парень слышит. Он слышит все. И с энтузиазмом воплощает слышимое в пальцах: с лица не сходит радостное изумление, потому что ему открывается совсем другая музыка, чем та, которая написана в нотах.

Эти открытия – порой совершенно неожиданно для себя – делают все без исключения японские студенты. Репетируем «Музыкальный момент» Рахманинова. «Ну вот что вы видите, когда это играете?» Сато-сан молчит. Потому что в Японии на уроках студентам разговаривать не положено. Чефанов-сэнсэй объясняет, КАК играть и ЧТО при этом видеть. Но вдруг замолкает и становится очень серьезным. «Переведите ей, пожалуйста, как можно более точно. Этот образ и эти чувства – МОИ. А она должна показать мне СВОИ. Она должна выразить их этой музыкой так, чтобы я их понял. И чтобы все поняли. Сато-сан, Вы должны искать СВОЕ. Вы должны творить!» На лице Сато-сан – растерянное недоумение. Творить ее не учили…

Это, пожалуй, самая большая трудность, с которой сталкиваются практически все японские музыканты, приезжающие к нам учиться. Творчество, интерпретация, собственное вѝдение – все эти слова студент хоть и знает, но что с ними делать на практике, слабо себе представляет. В традиционной японской системе обучения любой профессии, в том числе творческой, процесс передачи знания требует беспрекословного подчинения учителю и как можно более точного повторения его технических приемов. И это правильно, поскольку способствует сохранению традиции. Кроме того, подобные отношения «учитель – ученик» заложены в конфуцианских нормах традиционной морали, которые по сей день доминируют в сознании японцев, пусть они порой сами того не сознают.

Однако при обучении западной (русской, европейской, американской) классической музыке эти принципы не работают. Например, в русской исполнительской школе ученик – соавтор интерпретации преподавателя. Он задает вопросы, он делится своими мыслями, он даже может предложить что-то свое. Если он до мелочей копирует манеру игры педагога, то это уже называется шарж и подходит больше для капустников, чем для серьезных концертов. Поэтому японским студентам, изучающим западную классическую музыку, приходится туго. Слушаться учителя и одновременно привносить в музыку что-то своё не так-то просто. Надо преодолевать себя. А это уже проблема. Мондай дэс нэ…

И еще есть проблема формирования технического аппарата. Говоря проще – постановки рук. У двух юных скрипачек, Мидзухо Сингай и Айки Икэсуэ, учениц Алексея Алексеевича Гуляницкого, неправильно поставлена правая рука. У обеих проблема с мизинцем. Педагог показывает им, какие упражнения делают в России совсем маленькие детки, когда только учатся держать в руках смычок. У Мидзухо-тян дела чуть лучше – все-таки она не первый раз приезжает заниматься в консерваторию, а уже в третий – но у Айки-тян зажата кисть, слишком широко расставлены пальцы и нет чувства баланса смычка, который – баланс – контролируется как раз мизинцем.

Мамы – а девочки, конечно, приехали с мамами – тщательно фиксируют все на камеру. Сэнсэй ставит в нотах аппликатуру, штрихи, колдует над более удобным распределением смычка, объясняет, как играть спиккато – а у Мидзухо-тян уже сейчас не совсем получаются «прыгающие» приемы: «Руку, срочно ставить руку! Ничего, я дам вам координаты одной японской скрипачки, она у нас училась, она все знает, она вам поможет… Это можно делать только под контролем… Большая работа предстоит…» Мамы несколько растерянно переговариваются между собой. Оказывается, спиккато у Мидзухо-тян не получается не потому, что она мало старается. Оказывается, здесь этот универсальный японский рецепт – «Гамбаттэ!» («Старайся!») – не поможет и даже навредит…

Но как хороши были обе на отчетном концерте – одна в сиреневом платье, другая в розовом, одна с блестящим «Рондо каприччиозо» Сен-Санса, другая с солнечным Концертом Бруха! Айка-тян, трогательно уснувшая в своем розовом принцессином платье под портретом Рахманинова, стала одним из символов нашей Школы. Как и чьи-то туфельки на шпильках, сброшенные после трудового дня куда попало – одна на кресло, другая под него… Как и слезы расставания с педагогами, которых не избежал, по-моему, никто, даже мальчики… Что поделать, это Путь…

Н.Ф. Клобукова,

кандидат культурологии,

НТЦ «Музыкальные культуры мира» МГК

№6 (1353), сентябрь 2018

Открытие нового концертного сезона в Московской консерватории ознаменовалось большим событием. 4 сентября стартовал Международный конкурс молодых композиторов «Новые классики», инициированный фондом с одноименным названием и созданный при поддержке Федерального агентства по делам молодежи и Ресурсного молодежного центра. Уникальностью конкурса является намеренное объединение двух совершенно противоположных музыкальных направлений – современной академической музыки (авангардной) и популярной (эстрадной, classical crossover и т.д.). Именно в этих номинациях и будут состязаться композиторские таланты от 14 до 35 лет.

На пресс-конференции, состоявшейся в фойе Большого зала, журналистам подробно рассказали о концепции и планах предстоящего музыкального марафона. Спикерами выступили ректор консерватории, профессор А.С. Соколов, заведующий кафедрой современной музыки МГК и художественный руководитель ансамбля «Студия новой музыки», профессор В.Г. Тарнопольский, генеральный директор фонда «Новые классики» Ю.В. Музыка, а также член Попечительского совета МГК М.Г. Сасонко, который анонсировал открытие новой художественной выставки «Связующая мелодия времен», расположившейся в пространстве Большого зала.

«Этот конкурс – новый шаг, который уже был обеспечен существованием такого композиторского конкурса как конкурс имени Юргенсона. – пояснил ректор. – «Новые классики» сблизят и тех, кто пишет для широкой аудитории и тех, кто ориентируется на подготовленного слушателя. Пришло время объединить эти две магистрали». Как указано в требованиях, на конкурс принимаются инструментальные пьесы для любого состава от 3-х до 41 исполнителей, причем, каждая номинация содержит базовый «набор» инструментов (так, для сочинений популярной музыки можно использовать синтезатор, электрогитару и бас-гитару).

Конкурс пройдет в два этапа. На первом из них профессиональное жюри отберет из присланных на сайт заявок всего десять партитур. Их авторы по результатам первого тура будут приглашены уже на очный тур, который пройдет 17 ноября – здесь же и объявят финалистов. А на Гала-концерте в Московской консерватории произведения участников, дошедших до финала, исполнит ансамбль «Студия новой музыки». В этот же день, 18 ноября, публика узнает победителей Первого международного конкурса «Новые классики». Окончательное расписание и место проведения обоих туров пока до конца не сформировано, однако, нет сомнений, что большая часть мероприятий состоится в стенах консерватории.

Членами жюри стали известные и авторитетные композиторы: В.Г. Тарнопольский, Э.Н. Артемьев, а также приглашенные зарубежные гости, заявившие о себе как лидеры авангарда. Это – один из основателей спектральной музыки Тристан Мюрай, чьи сочинения активно исполняются и изучаются студентами консерватории, а также Иван Феделе, который нередко приезжает с лекциями по приглашению Центра современной музыки. Впрочем, вскоре к этим композиторам присоединятся их коллеги из сферы популярной музыки и коммерческого искусства (в данный момент ведутся переговоры).

«Мы сознательно не ограничиваем стилистические особенности наших конкурсантов, – заявил Владимир Григорьевич Тарнопольский. – Судить – довольно рискованное занятие. Еще со времен Теодора Адорно в мире существовало враждебное противопоставление высокого искусства и популярного. Хотя и в 1960-е композиторы авангарда пытались объединить современную музыку с популярной: например, в «Симфонии» Лучано Берио задействован как симфонический оркестр, так и моднейший в то время вокальный ансамбль «Swingle Singers«. А сейчас таких экспериментов стало еще больше».

По словам Ю.В. Музыки, общий премиальный фонд конкурса составит один миллион рублей. Также жюри и представители СМИ не исключают возможности специальных наград, призванных поддержать молодых дарований. А наиболее оригинальные партитуры планируют записать и позже выпустить на аудио-дисках. Также в рамках конкурса будет организована образовательная программа «Школа новых классиков», в ходе которой участники получат необходимые знания об основах авторского права, работе с продюсерами, личном бренд-менеджменте и о многом другом. Прием заявок на конкурс «Новые классики» уже открыт и продлится до 31 октября. Композиторы всех стран, дерзайте!

Надежда Травина,

Ответственный редактор «РМ»

Фото Эмиля Матвеева

№6 (1353), сентябрь 2018

Концертная и учебная деятельность Московской консерватории не прерывается даже в летние месяцы. Уже по традиции август знаменует собой время интереснейших встреч и событий. Многие профессора несут свои знания студентам за пределами нашей страны. А к нам из разных уголков мира приезжают как именитые исполнители и творческие коллективы, так и совсем юные музыканты, только открывающие для себя волшебное таинство музыки.

Этим летом в стенах Московской консерватории параллельно прошли два важных мероприятия, расширяющих горизонты международного сотрудничества: Международный музыкальный фестиваль «Собираем друзей» и Международная летняя школа. Полюбившийся публике фестиваль проводится без перерывов уже на протяжении двенадцати лет, и с каждым годом список охватываемых стран становится все больше. В этот раз на сцене Рахманиновского зала с концертами выступили гости из Италии, Турции, Японии, Китая, Колумбии, Болгарии, Армении, США, Латвии.

Яркая программа порадовала слушателей как классическими произведениями русских и зарубежных композиторов, так и оригинальными номерами музыкантов, которые представляли традиционное музыкальное искусство разных времен и народов. Каждый концерт был и презентацией уникальных инструментов: барочная архилютня, японский кото, китайский цинь, турецкий канун, армянский дудук и многие другие. Не обошлось и без интернациональных вечеров: Болгария – Россия, США – Япония.

Задача фестиваля «Собираем друзей» – показать не только музыкальное искусство различных культур, но заинтересовать, продемонстрировать глубину и индивидуальность каждой из них. Поэтому мы не могли не задействовать и другие виды искусства. Так, концерт «Легенды Анатолии» был организован совместно с Драматическим театром песочного искусства «Пески времени», а в течение всего фестиваля в холле Рахманиновского зала проходила выставка «Паузы» московского фотографа Дарьи Жигалиной, которой удалось запечатлеть в своих работах самые яркие моменты с выступлений зарубежных артистов, принимавших участие в наших международных проектах.

Дружественную атмосферу музыкального путешествия поддерживали и учащиеся Международной летней школы, ставшие на время каникул воспитанниками Московской консерватории. Лучшим из них посчастливилось выступить с собственным номером на праздничном отчетном концерте.

С каждым разом количество заявок на участие в международной школе увеличивается, что говорит о растущем интересе среди иностранцев к русской академической традиции и, несомненно, высоком уровне и качестве преподавания в Московской консерватории. В этом году к нам приехало более ста человек разных возрастов и уровня подготовки.

Чтобы ребята могли глубже проникнуться русской культурой, в свободное от занятий время была организована обширная экскурсионная программа: группы посетили Московский Кремль, Третьяковскую галерею,                 ГМИИ им. А.С. Пушкина. Посчастливилось побывать и на проходившем в это время Фестивале Индонезии, а также увидеть уникальное шоу японского традиционного искусства конной стрельбы из лука Ябусамэ, которое впервые демонстрировалось в нашей стране, а также выступление российских мастеров джигитовки на Московском ипподроме.  Приобретение новых знаний даже за пределами учебных классов создавало живую и творческую атмосферу.

А тем временем, своеобразным «отражением» Международной школы в далеком китайском городе Хэйхэ проходили мастер-классы профессора А.В. Соловьева и главного хормейстера Камерного хора МГК М.Н. Челмакиной, в продолжение действия договора о сотрудничестве между вузами, подписанного в юбилейном для МГК 2016 году (в прошлом году мастер-классы проводили профессор И.Н. Плотникова и доцент Е.И. Скусниченко).

В течение двух недель кропотливой работы в классе и с Хором Университета А.В. Соловьев занимался проблемами интерпретации русской и западноевропейской музыки от барокко до современности, изучением технических вопросов хорового пения –интонации, дыхания, ансамбля, артикуляции русского языка, музыкальной драматургии, смысловой концепции, верности замыслу автора…

Большой интерес вызвали и уроки сольного пения М.Н. Челмакиной, во время которых студенты изучили несколько репертуарных арий и с успехом спели их на заключительном гала-концерте, «соревнуясь» с педагогом, блеснувшей исполнением романсов Чайковского, Римского-Корсакова и сложнейшей арии Альцины из одноименной оперы Генделя.

На мастер-классе, организованном для педагогов китайских вузов, присутствовали представители нескольких городов (Харбин, Цицикар, Хэйхэ и др.), в числе которых были и воспитанники Летней школы МГК, которые специально записались на курс проф.  Соловьева, чтобы усовершенствовать профессиональные навыки, полученные ранее в России.

Среди изученных хоровых партитур были сочинения Щедрина, Свиридова, Шнитке, А. Чайковского, Бодрова, Леденева, Киселева, Евграфова, Бойко, Шебалина; получены представления о русском фольклоре и классике российской песенной эстрады (слушатели с удовольствием исполняли «Русское поле» Френкеля, «Подмосковные вечера» Блантера, «Песню о криницах» Эшпая и др.). Сейчас, когда Китай активно стремится к интеграции и освоению европейской культуры, подобные образовательные акции крайне важны.

Виктория Пан,

специалист Управления международного сотрудничества МГК

Фото Даши Жигалиной

№6 (1353), сентябрь 2018

Хоровод тихих, теплых майских дней завершился традиционной поездкой, которая давно объединила целые поколения воспитанников Московской консерватории. В конце мая студенты и преподаватели снова посетили Ельню – город воинской славы в Смоленской области. В 2004 году учащимися МГК здесь была заложена плита в память о 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения, в состав которой в 1941 году вошли более ста консерваторцев.

Студенты побывали на различных памятных объектах, среди которых была стела воинов 8-ой стрелковой дивизии неподалеку от деревни Перятино, сожженной гитлеровцами 27 апреля 1942 года. Также ребята возложили цветы у Вечного Огня и памятной плиты павшим в боях ополченцам 8-й Краснопресненской дивизии.

Неотъемлемой частью консерваторской Вахты памяти являются концерты студентов Московской консерватории в Доме Культуры Ельни и в Смоленской областной филармонии. В конце мая в Смоленске традиционно проходит ежегодный Международный фестиваль имени М.И. Глинки – главное культурное событие Смоленской области. В этом году в рамках вот уже 61-го фестиваля с большим успехом выступили студенты вокального факультета Алёна Розкопа и Кирилл Комаров. Алёна и Кирилл продемонстрировали многогранность вокального репертуара, исполнив как народные, военные песни и романсы русских композиторов, так и арии из опер зарубежных и русских композиторов. Публика не хотела расставаться с солистами и под продолжительные аплодисменты артисты спели сочинения «на бис».

Большая концертмейстерская работа в дни фестиваля легла на плечи студентки фортепианного факультета Феодосии Мироновой. Феодосия показала мастерство концертмейстерского искусства, помогая участникам наших концертов. При этом пианистка выступила и с сольной программой.

С восторгом слушатели встретили Камерный хор Московской консерватории (художественный руководитель – профессор А.В. Соловьёв), который является ежегодным гостем фестиваля. В исполнении Камерного хора под управлением преподавателя Т.Ю. Ясенкова прозвучали «Весенние воды» Рахманинова, духовная музыка Шнитке, «Magnificat» Пярта, различные спиричуэлс, сочинения Пахмутовой, Высоцкого и Клюсса. А преподаватели МГК А.Е. Чернов и Е.В. Семёнова блестяще сыграли сочинения Чайковского в Смоленской филармонии.

От своего имени и от имени всех артистов хочу выразить благодарность руководителю проекта – преподавателю Я.А. Кабалевской, а также профессору А.В. Соловьёву, специалисту по учебно-методической работе И.А. Голубенко и преподавателю Т.Ю. Ясенкову за творчество, прекрасную атмосферу и сохранение традиций для нашего студенчества.

Марта Глазкова,

председатель студенческого профкома МГК

№5 (1352), май 2018

Эта звездная ночь, словно сказочный бал,

На который с тобой мы случайно попали…

Дмитрий Ахременко

Что может быть трепетнее и желаннее для девушки, чем кружиться в вальсе в шикарном белом платье?! К счастью, эпоха балов еще не прошла. В наши дни это удивительное зрелище возрождается, и мы можем не просто стать очевидцами, но принять в нем участие. Такой шанс выпал и нам…

Московская консерватория в шестой раз провела свой ежегодный Весенний Бал, после которого можно смело сказать – весна официально вошла в свои права! Торжественное мероприятие состоялось 23 апреля в Большом зале. Уже шестой раз консерваторцы принимали гостей на нарядном танцевальном вечере, и эта цифра позволяет говорить о сложившейся традиции, которая так полюбилась публике.

В этот раз горячо ожидаемое студенческое событие прошло в атмосфере волшебного пейзажа предрассветного неба, запечатленного на одной из самых известных картин мировой живописи – «Звездной ночи» Винсента Ван Гога. При взгляде на эту знаменитую работу художника у каждого возникнут свои ассоциации. Большая часть картины отдана небу, вихри которого увлекают, манят, затягивают как водоворот… Что это – дали космоса, морские глубины, страх и трепет перед необъятностью Вселенной? Каждый найдет для себя, над чем поразмыслить.

Тематика бала была выбрана неслучайно. В 2018 году празднуется 165-летие со дня рождения знаменитого художника: это и стало поводом для организаторов обратиться к творчеству великого голландца и попытаться передать красоту его полотен средствами музыки, танца и декора. Шедевр Ван Гога вдохновил организаторов – председателя студенческого профкома Марту Глазкову и студентку V курса ИТФ Ольгу Шальневу – на воссоздание атмосферы, запечатленной на холсте великого живописца. Им принадлежит идея отражения в танце линии неба, луны, а также основных цветов картины – желтого и синего. Так, белоснежные платья дебютанток подсвечивались неоновым синим цветом, и этот образ гармонично дополняла желтая ткань в руках участниц.

«Изюминкой» VI Весеннего бала стало выступление дебютантов. Все пять предыдущих балов Московской консерватории дебютанты открывали постановочным полонезом на музыку из «Евгения Онегина» Чайковского. Однако в этом году тематика бала сподвигла хореографа-постановщика нарушить традицию и предложить гостям трогательный танец-шествие на музыку Второй симфонии-сюиты Ю. Буцко, в финале которого дебютантки с ярко-желтыми, светящимися (под неоновыми лампами) шалями в руках закручивались в плотный шар, повторяя желтые звездные вспышки волшебной картины.

После парада дебютантов с торжественной речью выступил ректор, профессор А.С.  Соколов, который тепло поприветствовал участников, а затем и сам органично влился в праздничный круговорот – теперь бал официально открыт! Кавалеры приглашают дам, и через мгновение десятки пар порхают по паркету, кружась в венском вальсе…

Консерваторский бал рассчитан на ограниченное число участников, стать которыми можно, посещая репетиции на протяжении полутора месяцев. А жаждущие принять участие со стороны даже проходили конкурсный отбор. В этом году гостями праздника стали студенты Московского военно-музыкального училища им.  В.М. Халилова, студенты МГИМО, выпускники консерватории, учащиеся АМУ при МГК и многие другие. В результате нарядные вечерние платья дам выгодно оттеняли не только мужские фраки, но и сверкающие военные мундиры.

Традиционно в музыкальном оформлении танцевальной программы приняли участие сразу несколько оркестров: симфонический оркестр оперного театра Московской консерватории под руководством заслуженного деятеля искусств РСФСР, профессора А.А. Петухова (для исторической танцевальной части бала) и джазовый оркестр Московской консерватории под руководством Максима Минцаева (для латиноамериканской танцевальной программы). В этом году к ним присоединились наши частые гости – оркестр курсантов института военных дирижеров Военного университета (художественный руководитель оркестра – доцент, подполковник Максим Федоров) и Brass-ансамбль Московской консерватории под управлением Ярослава Белякова. Едва ли найдется другой студенческий бал в Москве, который мог бы похвастать участием сразу четырех оркестров!

Как и прежде, бал был разделен на две части – классическую и латино-американскую, каждая со своей танцевальной программой. А также включал в себя несколько профессиональных номеров, выступление секции бальных танцев с шоу-программой и эффектное дефиле оркестра военно-музыкального училища.

Гостей ждала яркая художественная программа, органично сочетающаяся с тематикой вечера. Особенно запомнилось зрителям выступление балерины Ангелины Филатовой, кружащейся в танце в сопровождении студентки МГК Александры Тихоновой (арфа), подобно полету мерцающей звезды на картине Ван Гога. Не обошлось и без «Застольной» Дж. Верди в исполнении Елизаветы Бородиной и Александра Добромилова, венчающей первую часть бала и приглашающей всех гостей на праздничный фуршет.

Волшебная атмосфера бальной ночи традиционно была отражена в световом оформлении: сине-желтые краски знаменитой картины кружились по залу от светодиодных ламп и лучей. Сделать фото на память предлагалось у большого пресс-вола – репродукции картины «Звездная ночь». При входе в парадный холл Большого зала гостям давали изысканное угощение – капкейки ручной работы, украшенные сладкими звездочками и кремом в цветах картины.

Не обошлось и без сюрпризов в латиноамериканской части бала: в качестве танцевального флешмоба всем гостям было предложено поучаствовать в диско-баттле, в котором каждый участник мог стать временным лидером и, дав волю фантазии, предложить свои движения для повторения.

Безусловно, Весенний бал консерватории – это всегда большое, долгожданное и очень волнующее событие в нашей Alma mater. Хочется пожелать будущим организаторам бала не останавливаться на достигнутом, а совершенствовать его, реализовывать новые творческие идеи и длить эту сказку под названием «Весенний бал Московской консерватории» десятилетиями!

Студенческий собкор «РМ»

Фото Дениса Рылова

№5 (1352), май 2018

13 марта 2018 года в Московской консерватории, в зале имени Н.Я. Мясковского прошел мастер-класс выдающегося композитора, классика современной американской музыки Джона Корильяно (John Corigliano), широко популярного не только в своей стране, но и за рубежом. Приезд Корильяно в Москву состоялся в период празднования 80-летнего юбилея композитора.

Джон Корильяно родился в Нью-Йорке в семье профессиональных музыкантов. Окончил Колумбийский университет (1959), а также Школу музыки Манхеттена, где занимался композицией под руководством Пола Крестона. На протяжении пяти лет был ассистентом продюсера знаменитых «Концертов для молодежи» Леонарда Бернстайна. В начале 1970-х Корильяно начал преподавать в Школе музыки Манхеттена на музыкальном факультете Колледжа Лемана Нью-Йоркского Университета. С 1991 года преподает на композиторском факультете Джульярдской Школы.

Джон Корильяно – один из самых успешных авторов нашего времени. Среди его наград: пять «Грэмми», «Оскар», Пулитцеровская премия, а также премия Гравемайера. В 1991-м Корильяно избрали членом Американской академии и института искусств и литературы, в 1992-м фирма «Музыкальная Америка» назвала его своим «Композитором года». В 1996-м был создан струнный квартет, названный его именем.

Корильяно является автором более 100 композиций в разных жанрах, им созданы многочисленные оркестровые и камерные сочинения, написана музыка для театра и кино. Он завоевал мировое признание благодаря выразительным качествам и яркой эмоциональности своей музыки, изобилующей многообразием композиторских приемов. Корильяно пишет преимущественно тональную музыку в неоромантическом стиле, иногда с элементами джаза и рока. Вместе с тем, он достаточно свободно владеет и использует другие техники письма – серийность, микрохроматику, пуантилизм и пр. Сам считает себя наследником таких мэтров американской музыкальной культуры, как С. Барбер, А. Копланд, Л. Бернстайн, отмечает также влияние К. Пендерецкого, подчеркивает, что приоритетным для него является романтическое чувство и мелодичность.

В музыке Корильяно гармонично сочетаются высочайший профессионализм и желание быть понятным слушателю. Известность пришла к нему после того, как на фестивале «Двух миров» в Сполето (Италия, 1964) он завоевал приз в категории «Лучшее камерное сочинение» за Сонату для скрипки и фортепиано (1963). На последнем конкурсе Чайковского ее играли уже как классическое произведение.

Среди его знаменитых сочинений многочисленные концерты – для фортепиано (1967), гобоя (1975), кларнета (1977), флейты (1982), скрипки («Красная скрипка», 2003) с оркестром. В 1989-м была создана Первая симфония (1989), которую включают в свой репертуар все ведущие оркестры США. Вторая симфония (2001) в марте 2003 звучала в московском Доме музыки, где проходил авторский концерт композитора. Важное событие в творческой жизни Джона Корильяно произошло в 2005-м, когда в Карнеги-холле впервые была исполнена Третья симфония, написанная для ансамбля духовых инструментов Университета Остин в Техасе.

Одним из крупнейших достижений творческой карьеры, по мнению самого композитора, стала его грандиозная опера «Призраки Версаля» («The Ghosts of Versailles»), написанная по заказу «Метрополитен-опера» к 100-летнему юбилею театра. С 1967 года там не было ни одной новой постановки современного американского композитора, и опера «Призраки Версаля» фактически явилась первой за 24-летний период.

В рамках мастер-класса в Московской консерватории Корильяно продемонстрировал свой Концерт для ударных с оркестром «Conjurer» («Фокусник»), который произвел очень сильное впечатление. Перед прослушиванием он подробно объяснил свой художественный замысел. Автор изобрел так называемый «архитектурный» метод композиции, который использовал и в данном Концерте. Об этом методе он говорит следующее:

«Бывает, что зерно сочинения – тема из нескольких нот; из нее еще не ясно, что произойдет дальше, а затем – пассаж за пассажем – следует развитие. По-моему, это неверный путь: мой путь – заранее представить себе целостный облик сочинения, я рисую его на бумаге, стараясь охватить все, что должно произойти. Потом, когда я смотрю на рисунок и вижу, что ничего не упустил, что в нем отражена каждая минута будущей музыки, я могу решать, с чего начинать. Например, Концерт для ударных с оркестром я начал сочинять с лирической темы средней части. Эту тему играли ударные, от которых совсем не легко добиться лиричности, но мне удалось. Мелодия родилась по вдохновению, затем я проанализировал ее и использовал ее элементы в двух других частях, проведя таким образом через все произведение. Часто начинаешь отнюдь не с начала, но, чтобы начать с середины, ты должен себе представить, где, собственно, она будет. Можно представить себе скульптора перед большим куском мрамора: если он мастер, он заранее знает, что у него должно получиться, должен заранее видеть в этом куске свою будущую работу. Как и я, когда мне предстоит сочинить пьесу длиной 20 или 30 минут (Из беседы Дж. Корильяно с музыкальным критиком И. Овчинниковым. Буклет юбилейного концерта 14.03.18 в КЗЧ).

Студенты композиторского факультета в свою очередь показали свои сочинения: Степан Игнатьев (кл. доц. К.А. Бодрова и проф. А.В. Чайковского) представил Сонату для фортепиано (для 4-х рук); ассистент-стажер Иван Гостев (кл.  проф. В.Г. Агафонникова) – сцены из оперы «Легенда о Данко»; Петр Дятлов (кл.  проф. А.В. Чайковского) – Фортепианный квартет. Дж.Корильяно в целом одобрительно отнесся к работам молодых авторов, внимательно прослушал и сделал ценные замечания.

Встреча с замечательным мастером оставила незабываемое впечатление. Все глубоко признательны профессору А.В. Чайковскому за организацию столь важного для консерватории мастер-класса. Огромная благодарность и студентке V курса ИТФ Маргарите Поповой, прекрасно исполнившей обязанности переводчика.

Профессор О.В. Комарницкая