№5 (1397), май 2023 года

Ансамбль солистов «Студия новой музыки» под управлением дирижера Игоря Дронова исполнил концерт к 100-летию со дня рождения (28 мая) классика венгерского авангарда Дьёрдя Лигети. Концерт в Рахманиновском зале Московской консерватории вызвал большой интерес у широкой аудитории, к нему также была приурочена научная конференция. Оба мероприятия прошли под общим названием «Четыре времени Дьёрдя Лигети».

Когда говорят о Лигети, то подавляющему большинству культурной публики приходит на ум «Космическая одиссея» Кубрика, где звучит его музыка. И действительно, что может быть эффектнее звуковых облаков, сопровождающих космические пейзажи. Лигети изобрел прославившую его манеру письма, называемую сонористикой, в начале шестидесятых. Сам он называл ее микрополифонией, в которой отдельные множественные голоса сливаются в единую звуковую массу, образуя микроканоны, исполняемые часто десятками инструментов и создающие инопланетную гармонию. Таков Лигети в нашем обычном сознании. Но на самом деле Лигети на протяжении своего творческого пути менял манеру письма, подобно Стравинскому, радикальным образом.

Концерт к 100-летию со дня рождения композитора демонстрировал все его типы письма, манифестированные в знаменитом рисунке Лигети – от неофольклоризма до постмодерна. Поэтому и конференция, и концерт были названы «Четыре времени Дьёрдя Лигети». Эта изменчивость и, в то же время, единство его стиля были главной проблемой, обсуждавшейся на конференции, предшествовавшей концерту. В ней приняли участие музыковеды из разных стран (Россия, Италия, Израиль), предлагавшие свои трактовки творчества Лигети.

Открыли концерт Шесть багателей для духового квинтета. Здесь Лигети отдает дань своему первому, неофольклоному стилю, идущему от Бартока, у которого Лигети мечтал учиться, для чего он в 1941 году бежал через румынскую границу в Будапешт. Шли военные годы, Холокост унес почти всех его родственников, остававшихся в Румынии. Но Барток, в 1940 году эмигрировавший в США, не приехал и после окончания войны. Он скончался в Америке в сентябре 1945 года. Одна из «Багателей» посвящена его памяти.

Послушав эти пьесы и зная о том, что Лигети писал в 1970–80-е годы (после оперы «Великий Мертвиарх»), слушатели могли себе ясно представить мост, перекинутый из его неофольклорного периода в постмодернистский. Яркий образец постмодернистского периода – «Венгерский рок» для клавесина, исполненный Моной Хаба. Он написан в жанре пассакальи, однако пропущенной через призму массовой венгерской музыки. Кажется, пьеса собрала все штампы «венгерскости», но при этом не манифестирует, а уничтожает ностальгию по родине.

Лигети покинул Венгрию после восстания 1956 года (вновь бегство) и попал в Кёльн, где ему открылся способ сонористического письма после ряда психоакустических экспериментов. Что получилось у Лигети, мы слышим в его эталонных вещах, прозвучавших на концерте в Рахманиновском зале. Это, в первую очередь, Камерный концерт, редко исполняемый в России, Второй струнный квартет и Continuum для клавесина. Даже в камерном жанре письмо Лигети сонористического периода впечатляет. Звуковые массы, в которых не различить инструментальные голоса, наполняли все пространство Рахманиновского зала, производя ровно тот же эффект, что и огромные оркестровые массы «Атмосфер», «Лонтано». 

Поздний период творчества Лигети хорошо прослушивался в двух этюдах для фортепиано, блестяще исполненных Наталией Черкасовой. Один этюд – нежное перебирание белых клавиш инструмента, сменяемое «вихрем белого снега». Второй навеян ритмами Африки, которыми композитор увлекался и для которых создал особый прием исполнения: закрытие определенных клавиш рукой и игра по клавишам, оставшимися свободными. 

Слушатели, собравшиеся в довольно большом количестве в этот вечер в зале, восторженно принимали музыку Лигети. Ведь музыкальный мир, во всяком случае, сонористического периода, плохо себя чувствует в записи. И нельзя было не воспользоваться редким случаем исполнения ключевых камерных сочинений Дьёрдя Лигети!

Фёдор Софронов,старший научный сотрудник НТЦ современной музыки

№4 (1396), апрель 2023 года

«Музыкальная жизнь» — ведущий журнал об академической музыке в России, ежемесячно освещающий всю палитру музыкальных событий страны и мира, точно и взвешенно оценивающий происходящее. За свою более чем полувековую историю ему неизменно удается сохранять актуальность и постоянно развиваться. Об его основополагающих чертах, успехах и новых тенденциях наш корреспондент поговорил с главным редактором журнала Е.Д. Кривицкой.

В целом, мы ведем насыщенную текущую жизнь. Сейчас сложилась такая ситуация, когда многие СМИ закрывают свои бумажные версии, остаются только в электронном формате. Мы, несмотря на все катаклизмы, стараемся и удержать нашу традиционную бумажную версию, и двигаться в ногу со временем, используя все средства новых медиа: у нас есть соцсети, телеграм-канал, сайт, количество материала на котором превышает часто объем бумажного выпуска. В последний входит только все самое важное, интересное и качественно написанное из множества освещаемых событий.

– Вы работаете главным редактором журнала с 2012 года, и в прошлом году у Вас тоже был юбилей – 10 лет в этой должности?

– Можно и так сказать. Я не фокусировала на этом внимание, хотя это серьезная страница в моей творческой биографии, очень ответственный период, учитывая статусность журнала… Мне нравится работать в этом журнале – в нем много пространства для творчества, а для меня это очень важно.

– В журнале достижим больший творческий простор, чем в газете?

– Конечно. Ведь журнал и газета – это совершенно разная специфика, разное наполнение материалами, разный ритм их появления и жанровая палитра. Не забудем, что журнал полностью посвящен музыкальной культуре. В то же время во многих федеральных газетах просто закрыты отделы культуры, и, в частности, академическая музыка исчезает из пространства внимания читателя. Мне кажется, это очень плохо, потому что наша музыкальная культура находится на большом подъеме, и важно отслеживать интересные и значимые события, информировать читателей о них. В данном случае журнал предоставляет максимальную возможность для личного высказывания.

– А как Вы пришли на должность главного редактора?

– Мне кажется, что я начала сотрудничать с журналом примерно в 2000 году. Пришла просто как молодой автор, которому давали определенные задания. Это не была моя штатная работа, но у меня было активное желание освоить новую для себя профессию. Главным редактором на тот момент был Яков Платек – известный журналист и музыкальный писатель. Он давал мне различные творческие задания. Одним из первых было интервью с Владимиром Спиваковым: где-то у меня до сих пор хранится листочек со списком вопросов, которые тогдашний главред рекомендовал задать артисту. Старшие товарищи всегда направляли меня, что очень важно. В журнале я занималась и переводами с иностранных языков различных архивных материалов. Потом я довольно долгое время вела рубрику «Концертная афиша», став преемницей Артема Варгафтика. Вообще «Музыкальная жизнь» была трамплином для многих журналистов, музыковедов и критиков, которые здесь начинали свою деятельность, а после уходили в другую сферу — например, А. Варгафтик стал радио- и тележурналистом, ведущим. Таким образом, мое вхождение в журнал было постепенным: я прошла все стадии от начинающего неопытного автора до журналиста, пишущего на разные темы, и затем – до руководителя.

– Когда Вы уже стали руководителем, была ли задача реформировать журнал?

– Это происходило в несколько этапов. В начале передо мной стояла задача поднять уровень публикуемых материалов, в частности, избегать текстов справочного характера: анонсов, пресс-релизов, а также привлечь ведущих критиков, которые могли бы украсить собой наше издание. Так и произошло, и мне приятно, что благодаря этой деятельности в 2015 году мы получили премию «Резонанс», которую тогда впервые проводил Дягилевский фестиваль для журналистов. Там нас отметили в категории «лучшее СМИ, пишущее об академической музыке».

Также я считаю, что журналу очень повезло, когда в 2017 году в Союз композиторов России, который является одним из учредителей журнала, пришла новая команда во главе с генеральным директором Кариной Абрамян. Благодаря ее идеям удалось сделать «апгрейд» полиграфии, макета, оформления журнала, придумать новые рубрики, расширить штат авторов, с которыми мы сотрудничаем. Причем мы стараемся привлекать не только мэтров, но и молодых журналистов, в том числе музыковедов из Московской консерватории. Мне особенно приятно, что некоторые студенты, с которыми я общаюсь как педагог, затем приходят в журнал как мои молодые коллеги.

Также мы в этом году уже четвертый раз будем проводить проект «Журналистские читки», который направлен на обмен опытом, знаниями и взглядами на профессию с молодыми журналистами. Этот всероссийский проект представляет собой трехдневный семинар, в процессе которого я и мои коллеги читают лекции и, что важно, подробно разбирают тексты рецензий и интервью, чтобы дать представление о требованиях современной журналистики.

– Какой у Вас любимый публицистический жанр?

– Мне нравятся все жанры. Потому что в интервью ты беседуешь с человеком, обмениваешься мыслями. Иногда бывают совершенно потрясающие собеседники, а иногда разговор с тобой может повлиять на мнение самого артиста, даже дать ему творческий импульс. В рецензии я высказываю оценку события не для артистов, а для читателя. Вообще задача журналиста формировать вкус публики. Но при этом я понимаю, что и артисты наверняка будут читать мои статьи, в связи с чем нужно быть максимально корректной. Каждый артист стремится выступить наилучшим образом, но бывает, что-то не получилось по независящим от него обстоятельствам либо была неудачно выбрана программа… Поэтому здесь важно соблюсти меру в оценках. В целом, в своей творческой жизни я старалась освоить всю палитру публицистических жанров: от новостной заметки до некролога.

– Есть ли существенные отличия иностранной музыкальной критики от критики российского сегмента?

– Наш журнал – критико-публицистический. Мы не пишем, строго говоря, научных анализов. Но пытаемся совместить глубину оценки с доступностью ее выражения. Это не значит, что мы будем тотально избегать музыкальных терминов, как это требуется в обычных газетах. Но, тем не менее, это всегда будет некое личное высказывание, а не диссертационный текст. В зарубежной критике, на мой взгляд, существует специфический стиль, который особенно понимаешь, когда начинаешь переводить рецензии. Там встречаются загадочные выражения вроде «бескомпромиссная игра», или «сверкающая медь» – броские слова, которые ничего за собой не несут. Я сторонник того, чтобы любой красивый литературный текст содержал профессиональную аргументацию. Еще мне кажется, что для русской критики со времен Стасова, Асафьева, особенно важен просветительский момент. Поэтому мы сейчас много времени уделяем современным, молодым композиторам, а не только классикам: необходимо отследить процесс того, как начинающие авторы становятся зрелыми мастерами. Мы можем общаться с ними и обсуждать их музыку – а это бесценная возможность, которую не стоит упускать.

– Какова основная специфика «Музыкальной жизни» сейчас?

– Журнал выходит раз в месяц. Соответственно, у нас есть определенный внутренний график работы. В первой декаде месяца мы собираем материалы, после их читает корректор и верстает дизайнер, а в третьей декаде они уходят в типографию. Таким образом, мы охватываем все самое интересное и яркое, что было в течение месяца, а в конце выдаем некий обзор. Прекрасно, что сейчас есть интернет, который нам помогает быть при этом оперативным СМИ, потому как многое удается выложить на сайт буквально спустя пару дней после события – здесь все зависит от скорости письма автора. Благодаря интернету мы можем работать с оперативностью ежедневной газеты. А в нашем телеграм-канале активно используем видеоматериалы.

В современной журналистике вообще есть такой тренд – съемка репортажей на телефон. На наших «Журналистских читках» в этом году будет специальная лекция, посвященная особенностям такой работы. Здесь журналист оказывается еще и видео-оператором, то есть должен иметь «чувство кадра», ощущение момента, который надо успеть зафиксировать. Я сама часто сейчас при посещении концертных залов или театров включаю телефон и делаю минутную съемку. И затем отправляю нашей сотруднице, которая ведет телеграм, чтобы она оперативно, пока еще идет концерт или спектакль, выложила для наших подписчиков такую горячую информацию. Мне это интересно. Хотя я понимаю, что какие-то вещи могут оказаться сиюминутными, но для этого и существует наша бумажная версия, в которой мы работаем для потомков, для истории.

Интернет появился в нашей жизни недавно, и неизвестно, как долго он будет функционировать. А вдруг произойдет какой-то технический сбой и доступ к сайту нарушится – тогда все материалы пропадут! А бумажная версия останется, так или иначе, в библиотеках, в подшивках, и мы сможем с ее помощью восстановить ход нашей истории и музыкальной культуры. Я говорю это и по своему научному опыту: когда пишу исторические статьи, то часто читаю подшивки «Музыкальной жизни», «Музыкальной академии», газет, чтобы узнать, например, как в 1920-е годы ставилась «Руслан и Людмила» Глинки, или как приезжал Стравинский в 1962 году в СССР. Иногда находятся действительно ценные материалы. Без сохранившихся документов связь времен просто порвется. Поэтому я считаю, что журнал «Музыкальная жизнь» осуществляет, в том числе, важную историческую миссию.

Беседовала Дарья Малкова, студентка НКФ, музыковедение

Фото из личного архива

№2 (1394), февраль 2022 года

В 2023 году ансамблю солистов «Студия новой музыки» исполняется 30 лет. Сегодня это один из ведущих российских ансамблей современной академической музыки, прошедший через три десятилетия активного творческого поиска и международной практики. «Студия» стала одним из главных коллективов, который способствовал интеграции России в современный мировой музыкальный контекст. Проекты «Студии» помогли сделать концерты новой музыки в России привычным явлением.

История ансамбля началась в 1993 году, когда Мстислав Ростропович заказал Владимиру Тарнопольскому комическую оперу для своего фестиваля в Эвиане (Франция). Композитор написал ее для нового ансамбля солистов, куда вошли лучшие студенты Московской консерватории. В результате после международного успеха на фестивале в Консерватории появился аспирантский класс «Ансамбль современной музыки». Его инициатором выступил проректор по научной работе профессор А.С. Соколов, ныне ректор МГК им. П.И. Чайковского. С первого же дня главным дирижером Ансамбля стал молодой педагог Игорь Дронов. Одновременно с Ансамблем в Консерватории появилось Общество современной музыки, которое в 1999 году было переименовано в Центр современной музыки (ЦСМ).

В течение 30 лет «Студия» делала все, чтобы исполнение новой музыки стало естественной частью культурной жизни страны. В своих программах Ансамбль представлял сочинения, которые долгое время были скрыты от слушателя. На концертах впервые зазвучали шедевры раннего русского авангарда: неизвестные сцены из оперы «Нос» Дмитрия Шостаковича (1928), Вторая камерная симфония Николая Рославца (1936), сочинения Владимира Фогеля, имя которого даже не попало в основные тома советской Музыкальной энциклопедии и др. Ансамбль заново открыл музыку Ефима Голышева, Ивана Вышнеградского, Николая Обухова и многих других. На концертных афишах появились и имена европейских авторов второй половины ХХ и начала XXI века. Среди них – Фаусто Ромителли, Жерар Гризе, Тристан Мюрай, Хельмут Лахенман, Брайан Фернихоу, Беат Фуррер, Сальваторе Шаррино и др.

Ансамбль проделал огромную работу и по интеграции новой русской музыки в общемировой контекст. Опусы российских композиторов, в частности молодых авторов, зазвучали на престижных зарубежных фестивалях: «Варшавская осень» (Польша), Manca festival (Франция), Gaudeamus (Нидерланды), BerlinerFestspiele, фестиваль к 100-летию «Весны священной» (США); и на ведущих европейских площадках: в парижском Cité de la Musique, в Konzerthaus Берлина и Вены, в Pierre Boulez Saal в Берлине. «Студия новой музыки» стала первым российским ансамблем, приглашенным на Венецианскую биеннале и знаменитые Международные летние композиторские курсы в Дармштадте.

С 1994 года в Рахманиновском зале Консерватории регулярно проходит Международный фестиваль «Московский форум», где выступают ведущие коллективы мира: Ensemble Modern, Klangforum Wien, EnsembleOrchestral Contemporain, Ensemble Recherche, Schoenberg Ensemble… В копилке «Студии» – несколько десятков крупных международных проектов: «Созвучие. Антология музыкального авангарда ХХ века», «Россия-Германия. Страницы музыкальной истории», «Россия глазами европейцев. Европа глазами россиян», «Звуковой поток», «Moz—art. Игры с Моцартом», 2P2. On air и другие.

• 

• 

С момента основания «Студия новой музыки» ведет активную образовательную деятельность. Уникальный опыт Ансамбля позволил создать целую серию учебных курсов по современному репертуару и новым исполнительским техникам, что стало основой для профильного класса ассистентуры-стажировки и кафедры современной музыки. «Студия» выступала с мастер-классами и лекциями в российских регионах, в Оксфордском (Великобритания), Гарвардском и Бостонском (США) университетах; проводила совместные проекты с EnsembleModern в Молодежной академии EM (Германия). Последние несколько лет Ансамбль ведет Всероссийские семинары современной музыки и «Молодежную лабораторию», в рамках которой проходят концерты студентов и ассистентов-стажеров Консерватории, исполняются сочинения молодых композиторов.

В год своего 30-летия «Студия новой музыки» представляет несколько крупных проектов. 26 январястартовал цикл концертов «Путеводитель по ансамблю». Его основная идея – познакомить слушателей с организацией ансамбля современной музыки и продемонстрировать его художественные возможности. С 9 февраля Ансамбль проведет еще один цикл – «История открытий / Открытия истории». В нем представлены «исторические» опусы русского авангарда, которые «Студия» впервые сыграла перед российской публикой, редко исполняемые сочинения классиков второй половины ХХ века, а также мировые премьеры молодых композиторов. А в сентябре 2023 года планируется издание книги, посвященной истории Ансамбля, и хрестоматий по расширенным техникам игры на инструментах.

Самым главным и масштабным событием сезона станет Фестиваль к 30-летию «Студии новой музыки». Двухнедельный марафон пройдет со 2 по 18 октября на разных концертных площадках Москвы и объединит выступления «Студии», концерты приглашенных российских ансамблей и солистов. В рамках фестиваля запланирована и образовательная программа, в которую войдут журналистские семинары и научно-практическая конференция.

Итоги подвел главный дирижер «Студии», профессор И.А. Дронов: «На протяжении последних 30 лет каждый из нас вносил свой вклад в формирование российской культурной среды. За это время выросли поколения прекрасных композиторов и исполнителей, возник целый класс заинтересованных слушателей, концерты современной музыки стали неотъемлемой частью культурного ландшафта столицы, появились в региональных афишах. Сейчас пришло время по достоинству оценить все то, что сделано, и, конечно, важнейшая художественная цель «Студии» – распахнуть будущее для нашей музыки».

Пресс-отдел ансамбля «Студия новой музыки»

Фото предоставлены Центром современной музыки

№2 (1385), февраль 2022 года

Текущий музыкальный сезон ознаменован важной для отечественной музыкальной культуры датой – 100-летием со дня рождения одного из крупнейших трубачей XX века, изменившего представление об исполнительстве на духовых инструментах: Тимофея Александровича Докшицера (1921–2005). 10 января 2022 года в Рахманиновском зале состоялся концерт, которым кафедра медных духовых и ударных инструментов Московской консерватории почтила память выдающегося музыканта современности. Это событие увенчало череду юбилейных торжеств 2021 года, объявленного коллективным решением Президиума Ассоциации «Духовое общество имени Валерия Халилова» годом Тимофея Докшицера.

Тимофей Докшицер был легендарным трубачом. Дирижер и педагог, выпускник Московской консерватории (1957), Народный артист РСФСР, профессор, инициатор создания Российской гильдии трубачей – он был удостоен титула пожизненного члена Совета директоров Всемирной гильдии трубачей (ITG), наряду с Луи Давидсоном и Рональдом Шилке. Одна из крупнейших фирм-производителей музыкальных инструментов Vincent Bach долгое время выпускала мундштуки серии TD (Timofey Dikshizer), а сегодня имя Докшицера носят учебные заведения, фестивали и конкурсы.

Исполнения Тимофея Александровича стали эталонными, а пластинки и диски с его записями до сих пор слушают как образцы, на которые молодым стóит равняться. Его труба звучала как скрипка – певуче и выразительно, она порой вторила человеческому голосу, «пела» со свойственной инструменту серебристостью, яркостью и тембровым многообразием. Об игре Докшицера и его трубном belcanto говорили, что звучание королевского инструмента в руках этого мастера освещало зал радостью, заполняло вокруг себя все пространство и заставляло сердца слушателей резонировать с ним на одной волне.

Пресса единодушно отмечала красоту тона, пластичность фразировки и ювелирную отточенность его техники. Докшицер поднял трубу на пьедестал, доказал, что это не только великолепный оркестровый тембр, но и виртуозный солирующий инструмент. «Будучи музыкантом до мозга костей, он буквально заставляет жить свой инструмент. Чудная техника позволяет ему всецело сосредотачиваться на интерпретации музыки», – напишет о его игре швейцарский журнал Brass Bulletin. «Докшицер умеет петь на своем инструменте с особой теплотой, элегантностью, нежностью и мягкостью, играть с такой быстротой и ловкостью, словно он виртуознейший скрипач. Ему подчиняются вихревые, ураганные пассажи; его техника удивительна…» – из отзыва в американской газете The New York Sun.

Докшицер воспитал более ста музыкантов-профессионалов, давал многочисленные мастер-классы в нашей стране и за рубежом. В репертуар Тимофея Александровича входили как классические сочинения для трубы, так и произведения, написанные специально для него А. Пахмутовой, Э. Тамбергом, М. Вайнбергом, А. Арутюняном и многими другими композиторами. Создатель уникальной нотной «Антологии для трубы», Докшицер был талантливым аранжировщиком различной инструментальной и вокальной музыки, которую он адаптировал для своего инструмента. Великому музыканту посвящали стихи и живописные полотна.

В память о Тимофее Александровиче Докшицере программа первого в 2022 году кафедрального концерта была составлена из действительно виртуозных сочинений для медных духовых и ударных. Сцена Рахманиновского зала в этот вечер была украшена новогодними декорациями, которые еще больше подчеркивали праздничность мероприятия. Зал был полон: пришли семьями, многие привели с собой детей. И это неудивительно, ведь концерты с участием медных инструментов становятся все популярнее.

Кафедра под руководством профессора Э.Б. Юсупова определила концепцию концерта так, чтобы публике представилась возможность услышать все разнообразие медных духовых и ударных. Акцент был сделан на ансамблевой игре – на совместном музицировании, в масштабном концерте приняли участие более пятидесяти человек: солисты, «Хор тромбонистов» под руководством А.В. Старкова, «Хор тубистов» класса С.Ф. Бармина. Выступления сопровождались интересными экскурсами ведущего А. Водопьянова, который легко и свободно дополнял и комментировал происходящее на сцене.

Концерт традиционно открыла вступительная фанфара, придавшая торжественность праздничному вечеру. Первое отделение было насыщено яркими сольными номерами студентов. В их исполнении прозвучали виртуозные произведения А. Дезенкло, Ф. Хидаша, С. Прокофьева, А. Попла, М. Дэвиса, В. Пескина, Дж. Стивенса. Закончилось отделение феерическим выступлением брасс-квинтета Московской консерватории.

Вторая часть вечера началась выходом на сцену ансамбля ударных инструментов, которые исполнили эффектное Trio per uno сербского композитора и перкуссиониста Н. Живковича, очаровав слушателей своим задором и мастерством владения инструментами. Следующим вышел давно полюбившейся слушателям лауреат международных конкурсов и фестивалей – Большой брасс-ансамбль под руководством Ярослава Белякова. В этот вечер выступление коллектива сложилось в яркую, интересную программу, которая продемонстрировала многообразие медных духовых инструментов и богатейшую палитру их технических возможностей. Особый интерес у публики вызвало то, что солистами, выступавшими с ансамблем, были не только студенты, но и преподаватели кафедры – музыканты ведущих оркестров и театров. 

В этот вечер солировали: преподаватели Артур Арзуманов (валторна) и Сергей Бармин (туба), доцент Алексей Корнильев (труба) и профессор Эркин Юсупов (тромбон). Коллективное музицирование студентов и педагогов несомненно дает возможность молодому поколению перенимать практический опыт своих учителей. Такая совместная творческая работа на кафедре медных духовых и ударных инструментов является одним из основных методов передачи знаний. Это благоприятно воздействует и на профессиональную подготовку наших студентов, и на их готовность к сольной и оркестровой деятельности. 

Одним из самых запоминающихся моментов вечера стала финальная композиция Л. Андерсона «Парад трубачей», исполненная всеми участниками концерта. Завораживающий звук солирующих валторны, тромбона, тубы и труб в сопровождении Большого брасс-ансамбля покорил всех присутствующих.

Все два часа, в течение которых шел концерт, в Рахманиновском зале царила атмосфера всеобщего воодушевления. Исполнителей объединяло чувство гордости за причастность к истории и к личности Тимофея Александровича Докшицера, к его наследию, которое бережно передается через поколения. Слушатели благодарными аплодисментами провожали музыкантов, которые подарили им незабываемые впечатления и эмоции, а каждый участник концерта ощутил себя частью великой отечественной школы исполнительства на медных духовых инструментах!

Преп. С.Ф. Бармин, кандидат искусствоведения Н.В. Гурьева

Фото Панкрата Колесникова

№6 (1371), сентябрь 2020

В год 250-летия со дня рождения Бетховена под эгидой Московской консерватории было выпущено полное аудиособрание фортепианных сонат великого музыканта, исполненных профессором А.Б. Любимовым и его учениками на копиях венских исторических инструментов времени жизни композитора. В собрании девять дисков, их сопровождает буклет с развернутыми комментариями о проекте в целом, о бетховенских сонатах и об исполнителях (с буклетом можно ознакомиться отдельно на сайте Консерватории).

• 

• 

Подобная запись в России была осуществлена впервые. Хотя 30 лет назад аналогичное собрание всех сонат в Консерватории уже выпустила профессор Т.П. Николаева, однако новый проект уникален именно своим тщательно проработанным «исторически информированным» подходом к исполнению. В этот раз помимо 32-х венских сонат в собрание вошли еще и семь детских и юношеских произведений композитора в этом жанре, называемых обычно сонатинами.

Для создания необходимого звукового облика необходимо было подобрать подходящие инструменты. Три года назад в Консерватории силами ФИСИИ уже была предпринята попытка исполнить сонаты Бетховена на исторических инструментах, но при игре звуку не хватало целостности, он был эклектичным. В связи с этим, по словам А.Б. Любимова, было решено сделать записи на копиях инструментов, созданных одним мастером. Им стал Пол Макналти, фортепианный мастер и реставратор, с которым Алексей Борисович сотрудничает не первый год, и чей профессионализм известен музыкантам всего мира.

3 марта этого года по торжественному случаю презентации уникального издания состоялась пресс-конференция, на которой присутствовали почти все причастные к его созданию. Среди спикеров – ректор Московской консерватории, профессор А.С. Соколов, при поддержке которого осуществлялся проект; автор идеи и исполнитель профессор А.Б. Любимов; автор статьи и комментариев в буклете, крупнейший исследователь творчества Бетховена, профессор Л.В. Кириллина; а также продюсер проекта Е.Н. Платонов, который импровизированно стал ведущим на пресс-конференции.

Первым выступил А.С. Соколов: он выразил благодарность участникам проекта, создавших, по его мнению, настоящий шедевр. Оратор особо отметил новую область творчества, которую развивает факультет исторического и современного исполнительского искусства, чья деятельность распространяется далеко за пределы Консерватории.

• 

• 

А.Б. Любимов специально остановился на выдающемся мастерстве Пола Макналти, особо подчеркнув его ценные достижения. «Его инструменты – полноценные реплики, способные отразить в своем звучании всю палитру бетховенского гения», – отметил пианист. Была отмечена и роль звукорежиссера проекта Михаила Спасского.

Л.В. Кириллина в своем выступлении мысленно обратилась к 1980 году, когда состоялся концерт Любимова в Малом зале Консерватории: «Я словно вернулась домой, в давно забытый звуковой мир… Бетховен выбивается из ряда композиторов конца XVIII века. Его музыку нужно играть на этих инструментах, чтобы понять, насколько стиль Бетховена выходит за рамки его времени».

«Дух Бетховена вел проект», – такое наблюдение родилось у Е.Н. Платонова. Действительно, он везде встречал поддержку, как в России, так и за рубежом, собрав большое количество заинтересованных людей. Записи проходили с мая по сентябрь 2019 года не только в Москве (на производственно-технической базе Киноконцерна «Мосфильм»), но также в Зале Филармонии в Брно (Чехия) и Концертном зале Института имени Ф. Шопена в Варшаве (Польша).

Исполнители отметили особенную заботу и внимание в процессе записи, благодаря которым каждый чувствовал себя комфортно. В проекте кроме профессора А.Б. Любимова участвовали его ученики и коллеги с опытом игры на разных инструментах: Ю. Мартынов, А. Зуев, А. Коренев, О. Мартынова, Е. Миллер, О. Пашенко. Все они внесли неповторимые черты в музыкальный текст и исполнение, открыв множество неслыханных ранее подробностей.

На встрече с прессой не обошлось без звуков музыки. Присутствующие смогли в полной мере оценить вживую и погрузиться в особенное звучание копии хаммерклавира Вальтера и тангентенклавира: Алексей Любимов исполнил первую часть Сонаты №8, оp. 13, Ольга Мартынова – медленную часть Сонаты №15, op. 28 и финал Сонаты №9, op. 14 №1, а Юрий Мартынов – «Легкую сонату» (WoO 51) и Восемь вариаций на тему Tandeln und scherzen из оперы Soliman Зюсмайера (WoO 76). В завершении был показан небольшой фильм о «закулисье» – процессе записи сонат.

Без сомнения, этот уникальный проект найдет отклик у слушателей и в особенности у любителей исторического исполнения. Очевидно, авторы ориентировались также на привычные, устоявшиеся формы воспроизведения записей, а именно – CD-диски, для которых в современных компьютерах все чаще не остается входов. И, что особенно актуально в современных реалиях, было бы интересно увидеть развитие этого проекта в цифровой среде на официальных музыкальных интернет-площадках.

Жанна Савицкая, студентка ИТФ

Фото Дениса Рылова

№4 (1360), апрель 2019

В этом году исполняется 215 лет со дня рождения Владимира Федоровича Одоевского (13 августа 1804 года) и 150 лет со дня его кончины (11 марта 1869 года). Так удивительно сложилось… Литераторы, философы, музыканты чтут нашего выдающегося соотечественника – князя Одоевского, его огромный вклад в развитие русской культуры. Нам, музыкантам, В.Ф. Одоевский известен, прежде всего, как основоположник русского музыкознания, музыкальной критики и музыкальной лексикографии.

Владимир Федорович Одоевский был последним потомком старинного княжеского рода – одной из старших ветвей Рюриковичей. Все мы, конечно, читали в школе «Городок в табакерке», роман «Русские ночи», знакомы с Одоевским как с русским писателем-романтиком, философом и мыслителем. Он был общественным деятелем, издателем ряда журналов и альманахов, директором Румянцевского музея, помощником директора Императорской публичной библиотеки, с молодых лет активно занимался благотворительностью. В годы службы в Цензурном комитете Министерства внутренних дел в Петербурге он выступал за облегчение в стране цензурных правил, явился одним из авторов либерального цензурного устава и первых в России законов об авторском праве.

Будучи членом кружка великой княгини Елены Павловны, Одоевский горячо приветствовал отмену в России крепостного права. Став в 1861 году сенатором, он продвигал тюремную реформу, ратовал за введение в России суда присяжных и за другие преобразования. О кругозоре и масштабе личности князя говорит и тот факт, что он был одним из учредителей Русского географического общества, а также одним из основателей Русского музыкального общества. В.Ф. Одоевский участвовал в Комиссии по введению церковного пения в народные школы, был активным деятелем Общества древнерусского искусства.

Князь постоянно поддерживал молодых писателей, безошибочно распознавал в них талант и побуждал к достижению новых вершин. Одно из ярких свидетельств тому – дарственная надпись В.Ф. Одоевского в книге, отданной 26-летнему М.Ю. Лермонтову: «Поэту Лермонтову дается сия моя старая и любимая книга с тем, чтобы он возвратил мне ее сам, и всю исписанную». По роковому стечению обстоятельств поэт не смог вернуть эту книгу сам, так как через несколько месяцев был убит на дуэли.

В.Ф. Одоевский был одним из идеологов создания Московской консерватории. Его музыкальный архив – ноты, рукописи о музыке, энгармонический клавицин – послужили ядром созданного в начале XX века (11 марта 1912 года) Музея имени Н.Г. Рубинштейна. Одоевский был дружен со священником Димитрием Васильевичем Разумовским – исследователем древнерусской церковной музыки, который по его рекомендации возглавил новую кафедру истории и теории церковного пения в открытой в 1866 году Московской консерватории. Протоиерей Димитрий Разумовскийбыл духовником князя, именно он исповедал и причастил Одоевского перед смертью.

На церемонии открытия Московской консерватории В.Ф. Одоевский произнес речь «Об изучении русской музыки не только как искусства, но и как науки». Он говорил о будущем русской музыки, которая должна соединить творчество и научное знание, призывал к этому профессоров и студентов. Князь ратовал за сохранение исконно русской самобытности, за изучение и исполнение народных мелодий и церковных напевов. Вместе с тем, считал важным соединять национальное с фундаментальными основами общеевропейской музыки.

Начиная с 1850-х годов, Одоевский был увлечен историей и теорией «исконной великоросской музыки». От народной музыки он перешел к исследованию древних церковных ладов и понял, что и здесь традиция не укладывается в рамки, задаваемые равномерной темперацией. Он стал изучать возможности энгармонических музыкальных инструментов, опубликовав много работ и статей на эту тему. Наиболее значимы: «К вопросу о древнерусском песнопении», «Русская и так называемая общая музыка», «Об исконной великорусской песне», «Музыкальная грамота или основания музыки для немузыкантов», «Музыка с точки зрения акустики».

Долгое время князя Одоевского считали поборником официозной «народности». Между тем, он называл народность наследственной болезнью, «которою умирает народ, если не подновит своей крови духовным и физическим сближением с другими народами». Он полностью разделял идеи Шеллинга и всю жизнь был занят приобщением русской культуры к европейской. В своем романе «Русские ночи» он называл философа «Колумбом XIX века», который открыл человеку неизвестную часть его мира – его душу.

Одоевский считал, что в человеке слиты три стихии: верующая, познающая и эстетическая. Отстаивая свои общественные и философские взгляды, Одоевский полемизировал как с западниками, так и со славянофилами. В письме лидеру славянофилов А.С. Хомякову в 1845 году он писал: «Странная моя судьба, для вас я западный прогрессист, для Петербурга – отъявленный старовер-мистик; это меня радует, ибо служит признаком, что я именно на том узком пути, который один ведет к истине».

Литературный талант Одоевского восхищал многих. Известно, что Пушкин лично пригласил Одоевского к сотрудничеству в затеянном им «Современнике», издание которого продолжалось некоторое время и после смерти поэта только благодаря усилиям Одоевского, а позднее – Белинского. В статьях периодического сборника «Сельское чтение», издаваемого Одоевским, он (под маской дяди, а позднее «дедушки» Иринея) говорил о сложнейших вопросах простым народным языком, которым так восхищался В.И. Даль. В доме князя Одоевского был литературный салон, где собирались выдающиеся писатели, музыканты, издатели, ученые, путешественники. Там регулярно бывали Пушкин, Крылов, Грибоедов, Гоголь, Лермонтов, Кольцов, Тургенев, Достоевский, Островский, Гончаров, Глинка, Даргомыжский, Балакирев, Рубинштейн…

Музыка занимала в жизни Одоевского огромное место. Одоевским-писателем написано несколько романтических повестей с «музыкальными» сюжетами: «Последний квартет Бетховена», Opere del Cavaliere Giambattista Piranesi, «Себастиян Бах». Знаменита его «российская гофманиана» – повести «Сегелиель», «Косморама», «Сильфида», «Саламандра». Любовь к музыке возникла у него в раннем детстве. «Я могу припомнить своих первых учителей грамоты; но кто обучил меня нотам – положительно не знаю. С тех пор как я себя помню, я уже читал ноты», – рассказывал он А. Фету. В период обучения в Университетском благородном пансионе юный князь серьезно и с большим увлечением занимался музыкой, проявил себя как талантливый композитор и пианист.

Сохранились газетные сообщения о выступлениях Одоевского в качестве пианиста. Из «Воспоминаний» Е.В. Львовой мы знаем о незаурядных пианистических способностях Одоевского: «Мы… видели во Владимире какое-то чудо артиста, потому что он тогда уже играл с удивительной быстротой и беглостью на фортепиано самую трудную музыку, между прочим, Баховы фуги, сам сочинял и посвятил своего сочинения вальс сестре моей». В.Ф. Ленц – пианист, автор книги о Бетховене, свидетельствует, что Одоевский «был ученый музыкант… Бахова музыка была ему как своя. На Фильдов лад играл он превосходно, прямо читая ноты». Ю.К. Арнольд говорил, что «Глинка, князь Одоевский и Даргомыжский были хорошими пианистами». Сам Одоевский признавался в письме к Глинке: «Никакая партитура меня не пугает и всякая удобно ложится под пальцы». Антон Рубинштейн считал, что у Одоевского были выдающиеся, замечательные теоретические познания: «…он сочиняет органные фантазии, фуги, каноны и т.д., которые отвечают самым строгим требованиям искусства».

Успехи Одоевского-композитора не получили общественного признания, в отличие от его писательской и исполнительской деятельности. Между тем, он – автор многочисленных сочинений, из которых наиболее известны: «Сентиментальный вальс», канон, колыбельная, Andante grazioso памяти Й. Гайдна и «Молитва без слов» для органа, Сарабанда для органа в 4 руки. «Перо пишет плохо, если в чернильницу не добавить хотя бы несколько капель собственной крови» – эти слова, сказанные Одоевским о процессе литературного творчества, думаю, можно и должно отнести и к музыке – как к процессу создания научных текстов, так и к композиторскому творчеству.

Московская консерватория в год юбилея В.Ф. Одоевского посвящает его памяти конференции, заседания и творческие вечера. Совсем недавно, 3–4 апреля 2019 года, совместно с Общецерковной аспирантурой и докторантурой имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия мы организовали Международную научно-практическую конференцию «Владимир Федорович Одоевский и развитие церковно-певческой практики в России». Стало доброй традицией проводить научную конференцию в рамках Международного Великопостного хорового фестиваля.

Организаторы конференции – кафедра истории русской музыки и Научно-творческий центр церковной музыки при кафедре хорового дирижирования МГК – пригласили к участию ведущих музыковедов, историков, филологов, священнослужителей из разных городов России и из-за рубежа. Идею проведения конференции наиболее полно отражают слова В.Ф. Одоевского: «В нашем Отечестве искусство церковное непрестанно входит в интересы текущей жизни… это не прошедшее, а великое дело настоящего и будущего России».

Портрет нашего выдающегося соотечественника был бы неполным без его мудрого высказывания: «Мысль, которую я посеял сегодня, взойдет завтра, через год, через тысячу лет: я привел в колебание одну струну, оно не исчезает, но отзовется в других струнах».

Доцент Н.В. Гурьева

№8 (1355), ноябрь 2018

Столь солидный заголовок – всего лишь игра, скрывающая простое арифметическое действие: 80+20=100. За внушительной цифрой столетия спрятались сразу две меньшие годовщины, знаменующие начало пути консерваторских газет: «Российского музыканта», нареченного при рождении музыкантом Советским, и «Трибуны молодого журналиста», его младшей «подруги», вечно юной студенческой публичной площадки. Уходящий год, юбилейный для обеих газет, ведет к разным истокам: первый «Советский музыкант» вышел в апреле 1938 года, но первую «Трибуну» читатели увидели в ноябре 1998-го, и эту веху будем считать полноценным «столетним» этапом для совместного торжества.

Слово журналистика – сегодня одно из самых востребованных в разного рода публичных обсуждениях. Людей интересует и сама деятельность, и суть профессии, и факультеты в университетах с огромным вступительным конкурсом, и конкретные личности в безграничном медийном пространстве. Каналы их выхода в социум непрерывно множатся – старушку периодику, царившую когда-то, уже давно сопровождают радио, телевидение, наконец, интернет с разноликими сайтами и всеядными соцсетями. Наши «юбиляры»  тоже уже два десятилетия параллельно существуют в электронной версии – на интернет-сайте консерватории они имеют собственный сайт, где, в частности, размещен двадцатилетний архив всех публикаций, доступный для чтения. А теперь они вышли и в соцсети, ощутимо расширив круг читателей.

В Информационном XXI столетии журналисты как локаторы происходящего в мире стали для многих «своими людьми». Их любят и ненавидят, здесь есть свои кумиры и свои персонажи для жесткой и, зачастую, справедливой критики, уже появились конкурсы, призы, фиксируются рейтинги… Люди привыкли жить в насыщенном информационном потоке: политические конфликты и личная жизнь, экономика, спорт, культура и искусство – все находится под пристальным вниманием общественности. Музыкальная журналистика схватывает часть этого «потока», она погружена в жизнь искусства, музыки и во все, что с ней связано.

«Советский музыкант», когда создавался в 1938 году, имел совсем другое предназначение. Консерватория тогда называлась Комбинат МГК (!), и возникшая «многотиражка», как я уже рассказывала (РМ, 2008, №4), задумывалась как политический «Орган комитета ВКП(б), ВЛКСМ, дирекции и профорганизации Московской государственной консерватории», призванный проводить «идеологическое воспитание» всех и каждого прямо на рабочем месте. До последнего момента, то есть до 1991 года, он курировался райкомом партии, а должность редактора была номенклатурой райкома с обязательной для нее ежемесячной политучебой. Конечно, музыканты и музыкальные события также «разместились» на страницах консерваторского печатного «όргана», но все же по замыслу это была «чужая пьеса», к ней надо было приспосабливаться.

Сегодня преследуется другая цель – сконцентрироваться на музыкальной жизни. И отнюдь не на оперативной подаче фактов, для этого есть куда более быстрый интернет. В регистрационных документах обоих изданий записана «образовательная и культурно-просветительская» тематика. Информируя просвещать и образовывать – интересно, здесь нет места дидактике, при таком подходе доминантой предлагаемых материалов становятся аналитические авторские тексты. Думаю, многие обратили внимание – мы не перепечатываем чужие источники, авторы пишут специально для нас. Личностный взгляд для читателя более ценен и увлекателен.

Именно на этом базируется и журналистская учеба: студенческая «Трибуна» появилась тогда, когда «Российский музыкант» из-за организационно-финансовых проблем 90-х почти сошел на нет, а студентам была нужна печатная площадка. Но свежий взгляд и ценностные ориентиры молодых авторов стали задавать тон не только в новом издании, но и влиять на характер консерваторской журналистики в целом.

Таким принципиальным поворотом уже в «Российском музыканте» хочется считать публикацию о мастер-классе М.Л. Ростроповича – живой «монолог-размышление о звуках и паузах, об искусстве и смысле жизни, о профессии и личностях в ней, о времени и о себе» (РМ, 2002, №5). Такому же доверительному стилю письма учили этюды колонки художественного руководителя в первые годы выхода «Трибуны», даже если шел разговор о странном праздновании 100-летия Большого зала (ТМЖ, 2001, №4) или о печальном событии – пожаре в 1-м корпусе (ТМЖ, 2003, №1).

Консерваторские газеты не дублируют, но дополняют друг друга. У них разные задачи. В рамках определенных жанровых заданий студенческий взгляд  обращен на весь музыкальный процесс. Особенно интересны, пожалуй, музыкально-театральные рецензии, где объектом внимания становились постановки как крупных столичных или гастролирующих театров, так и подчеркнуто экспериментальные, «нетрадиционные» решения. Хотя и очерк памяти режиссера Балабанова (ТМЖ 2013, №6), как и полоса, посвященная Солженицыну, с откликом на выставку в Пушкинском музее и концерт в БЗК (ТМЖ, 2014, №6), мне не менее дороги.

«Российский музыкант», напротив, сосредоточен на жизни консерватории. Творческой и не только. В начале «нулевых» у нас было много проблем, и одна из самых страшных –грозившее отторжение Большого зала, который определенные «силы» хотели, видимо, сделать самостоятельной коммерческой единицей. Этого не произошло, но и газета не осталась в стороне, опубликовав интервью с ректором под заголовком «Этого греха на должно произойти!» (РМ, 2003, №3). Не обольщаюсь – вряд ли наш скромный голос мог на что-то повлиять и что-то изменить. Но он был! Значит, происходившее «под ковром» переставало быть таковым – туда проникал свет.

А позднее, когда в консерватории начался долгожданный Глобальный ремонт, снова стало страшно – печальный пример затянувшейся реставрации Большого театра уже был притчей во языцех. Сделав интервью с ректором, в котором поднимались многие, волновавшие всех вопросы, я параллельно заказала фотографию, визуальный образ которой должен был передать и масштаб общей тревоги, и беззащитность культуры перед лицом ремонтных «катаклизмов». На ней была стоявшая возле 2-го корпуса огромная бетономешалка, а рядом… сидел небольшой, погруженный в себя Чайковский (РМ 2010, №7; фото И. Старостина). И сегодня, когда все позади, и пространство вокруг знаменитого памятника Мухиной вновь поражает своей гармонией, этот снимок передает наши ощущения в тот момент.

Поэтому каждый этап происходивших благих перемен газета считала своим долгом осветить: и открытие обновленного Большого зала («Под сенью святой Цецилии» РМ, 2011 №6), и Малого (РМ, 2015, №3), и Рахманиновского (РМ, 2016, №5), и появление нового здания студенческого общежития (РМ, 2018, №6), и даже архитектурный проект грядущего оперного театра (РМ, 2015, №9)…

Журналистика не только помогает современникам разбираться в деталях поступающей информации, она способна «остановить мгновение», сохраняя следы стремительно исчезающих ощущений и подходов. Думаю, поэтому и через годы заинтересованные историей консерватории читатели смогут понять и прочувствовать наше время.

Профессор Т.А. Курышева,

главный редактор «РМ» (с 2000 г.) и

«ТМЖ» (с основания в 1998 г.)

№3 (1350), март 2018

8 февраля переполненный Рахманиновский зал чествовал 85-летие со дня рождения одного из выдающихся выпускников Московской консерватории Андрея Дмитриевича Кожевникова. Школа, которую прошел Кожевников, – это плеяда больших имен русской хоровой культуры: профессора Московской консерватории А.В. Свешников, В.Г. Соколов, С.К. Казанский, В.П. Мухин. Несколько лет вместе с Б.Г. Тевлиным Кожевников руководил Московским хором молодежи и студентов. Позже – организовал и многие годы пестовал Московский хор Дома учителя. Но главным делом Андрея Дмитриевича стал Государственный академический московский областной хор, где более двадцати лет он был помощником и соратником основателя коллектива, выдающегося мастера В.Г. Соколова, а затем возглавил хор в качестве художественного руководителя. Ныне хор по праву носит его имя.

А.Д. Кожевников многие годы успешно занимался педагогическим трудом и остался в сердечной памяти многих своих коллег и выпускников Московского педагогического государственного университета, где он руководил хоровым классом. Кожевников – автор репертуарных сборников и сотен переложений и обработок для хоров различных составов. Глубокими мыслями и наблюдениями наполнены его статьи, интервью. А в кризисные 90-е Андрей Дмитриевич приложил титанические усилия для сохранения и возрождения своего коллектива.

Принципиальной была позиция Кожевникова в отношении репертуара. Вместе с верностью образцам светской и духовной музыки прошлого красной нитью прослеживается его устойчивый интерес к творчеству современников. Без пустых слов он реально длил существование хорового искусства, непосредственно принимая участие в создании новой для своего времени эстетической реальности. Под управлением дирижера звучали произведения Шебалина, Свиридова, Леденева, песни Дунаевского, Френкеля, Пахмутовой. Отдельной строкой в репертуаре коллектива прописаны сочинения сверстников и друзей Андрея Дмитриевича, композиторов-выпускников Московского хорового училища (а затем и Московской консерватории): Щедрина, Флярковского, Бойко, Агафонникова, Григоренко, Кикты…

В течение нескольких десятилетий хор Кожевникова являлся надежным другом Союза композиторов Москвы. Он был постоянным участником фестиваля «Московская осень», для которого подготовил сотни (!) премьер. За свой самоотверженный труд Народный артист России, профессор Кожевников награжден золотой медалью и принят в члены Союза композиторов. Марафонскую дистанцию, которую преодолел хор на пути этого сотрудничества, завершала памятная легендарная овация в прощальном концерте Андрея Дмитриевича в Доме композиторов.

На вечере в Рахманиновском зале звучали слова светлой памяти и благодарности ветеранам хора: с их прекрасными голосами связана вся его история – начиная с памятного 1957-го года, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, навстречу которому и создавался коллектив. Восторженной нотой на протяжении всей жизни звучал тенор с верхним до Виктора Ермакова, бас-профундо Анатолия Евграфова и многие другие голоса артистов хора имени Кожевникова. Слова приветствия услышал зал и в адрес преданного друга Андрея Дмитриевича, его супруги, артистки хора Н.В. Рэммер, которой преподнесли корзину цветов. Также пожелали успехов и нынешнему художественному руководителю хора Н.Н. Азарову.

Сердцевину вечера составила концертная программа. В ней приняли участие пять хоровых коллективов – старший хор «Алые паруса» ДМШ № 68 им. Р.К. Щедрина и Камерный хор «Консонанс» (оба – под руководством Аллы Пушкаревой), Камерный хор «Классика» (руководитель – Нина Королева), Московский мужской камерный хор «Кастальский» (руководитель – Алексей Рудневский) и Государственный академический Московский областной хор им. А.Д. Кожевникова (руководитель – Николай Азаров).

На сцене были и дети, их родители и учителя, и молодые специалисты, и зрелые певчие… Хоровая культура предстала в своём жизнестойком многообразии: романсовая лирика, фольклор, духовная музыка. Звучали также обработки, переложения и редакции юбиляра, давно занявшие достойное место в репертуаре многих и многих хоровых коллективов. В честь А.Д. Кожевникова пели Чайковского, Шуберта, Островского, Вивальди, Щедрина, Рахманинова, Пендерецкого, Библа, Шапорина, Шведова… В.Г. Агафонников, который дружил с юбиляром с 1944 года до его последних дней, посвятил памяти Андрея Дмитриевича «Отче наш» для баритона, мужского хора и фортепиано. Сочинение выразительно исполнили Михаил Давыдов, Даниил Борзенко и хор «Кастальский». Украшало торжество ведение программы Нины Карташевой, как и море цветов от благодарных слушателей.

В финале концерта коллективы объединили свои усилия под управлением А. Рудневского и Н. Азарова. Хоровое братство вновь пробудило и объединило добрые чувства собравшейся аудитории, певцов, великих классиков светлой памяти Андрея Дмитриевича Кожевникова.

Профессор Ю.А. Евграфов

 

№ 4 (1342), апрель 2017

27 марта Мстиславу Леопольдовичу исполнилось бы 90 лет. И почти 10 лет как его нет среди нас. Тем ценнее великолепный Международный фестиваль, который Фонд его имени во главе с дочерью Ольгой Ростропович и Департамент культуры Москвы дарят москвичам уже в восьмой раз. В течение недели звучит дорогая ему музыка, и вдохновенные портреты Маэстро словно парят над сценой, наслаждаясь звучанием вместе с переполненным залом благодарных слушателей.

«Он любил выступать в консерватории и сегодня он тоже здесь, с нами – в своем приветственном слове, открывая фестиваль, с удовольствием отметила дочь великого музыканта. – Папа называл себя «солдатом музыки». В самом деле, главная задача Фестиваля – объединить наши сердца и воспоминания, слушая музыку, которой отец служил всю жизнь».

Перед началом вечера Ольга Ростропович от имени Фонда передала в дар консерватории бюст Мстислава Ростроповича работы скульптора Александра Рукавишникова, продолжив тем самым новую замечательную традицию (см. «РМ», 2017, № 3). «Я благодарна моему другу, удивительному художнику Александру Рукавишникову за то, что он создал ни на что не похожий скульптурный образ папы. Это не физический облик фотографической схожести, а артистический подход», – подчеркнула она на торжественной церемонии.

Фирменный знак фестивалей Ростроповича – приезд выдающихся музыкантов и коллективов со всего света, для которых выступление в честь прославленного Маэстро – высокая честь. В этот раз в программах Большого зала соединились оркестры и хоры из Москвы, Санкт-Петербурга, Вашингтона и Японии. А единственный камерный концерт из скрипичных сонат Брамса дали Максим Венгеров (скрипка) с Полиной Осетинской (фортепиано).

В первый вечер непосредственно в день рожденья Маэстро в Большом зале выступали гости из северной столицы – прославленный Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии во главе с художественным руководителем Юрием Темиркановым. Программа включала сочинения, позволившие публике наслаждаться безупречным мастерством, красотой и богатством оркестрового звучания – Вторую симфонию Сибелиуса, пять пьес детской сюиты «Моя матушка – гусыня» и «Вальс» Равеля, а на «бис» – фрагмент из «Золушки» Прокофьева.

Но этим праздничный вечер не ограничился. Московская консерватория в лице своего ректора А. С. Соколова приветствовала Юрия Темирканова посвящением в почетные профессора – звание значимое и редкое (всего 15 почетных профессоров за полтора века существования нашего вуза), – вручив ему диплом и мантию. «Когда Московская консерватория отмечала свой 150-летний юбилей – сказал ректор, – Юрий Хатуевич изменил ради нас традиции – выступать в России только со своим коллективом… Он несколько дней готовил программу с нашим студенческим оркестром, и это осталось в памяти каждого, кто находился перед ним!».

Два следующих фестивальных дня в БЗК были отданы Вашингтонскому национальному симфоническому оркестру (NSO), коллективу, которым Мстислав Леопольдович руководил целых 17 лет. «Эпоха Ростроповича» осталась в памяти оркестрантов незабываемой легендой, включая и знаменитый концерт на Красной площади в 1993 году. Нынешний приезд на фестиваль имени Ростроповича возглавил художественный руководитель и главный дирижер NSO Кристоф Эшенбах. В выступлениях участвовала и яркая солистка – Алиса Вайлерштайн (виолончель). В первый вечер она исполнила Концерт №1 для виолончели с оркестром Д. Шостаковича, написанный для Ростроповича и ему же посвященный, во второй – виолончельный концерт (e—moll, ор.85) Э. Элгара.

Два вечера в Большом зале представляли разные программы (вторая из них была затем повторена в Санкт-Петербурге), но открывались одним сочинением – пасторальной миниатюрой «Old and Lost Rivers» американского композитора Тобиаса Пиккера. Главными же были две симфонии, важные для Ростроповича – Девятая Шуберта и Восьмая Шостаковича.

Именно Ростропович ввел в репертуар американского оркестра, научил играть и понимать музыку своего великого соотечественника. Одно из самых трагических сочинений Шостаковича, Восьмая симфония была исполнена очень убедительно с подчеркнутым контрастом моментов сумрачного «оцепенения», драматических нарастаний, воплей отчаяния в агрессивной токкате и абсолютной скорби в пассакалии… Трагизм Восьмой симфонии, завершавшей второй вечер, практически не допускал возможность «биса», которого жаждала публика, своими овациями не отпускавшая оркестр со сцены. Но «бис» последовал, причем, надо отдать должное вкусу дирижера – очень уместно: печально и отрешенно, почти «шепотом» гости сыграли «Грустный вальс» Сибелиуса…

В последний вечер фестиваля в Большом зале выступали музыканты из Японии – впервые приехавшие в Россию оркестр «Йокогама симфониетта» и филармонический хор Токио. А во втором отделении к ним присоединились московские музыканты – оркестранты ГАСО им. Е.Ф. Светланова и хористы Капеллы им. А. А. Юрлова, усилив красочную звуковую массу до грандиозных масштабов. Под руководством дирижера Казуки Ямада звучала французская музыка: Маленькая сюита Дебюсси, Реквием Форе, а после антракта Сюиты №1 и № 2 из балета «Дафнис и Хлоя» Равеля. Но самое эффектное событие было еще впереди: на «бис» музыканты подготовили… «Болеро» Равеля! Причем дирижер вывел на авансцену ударников на малом барабане, которые держат в своих руках неумолимый остинатный ритм. И популярная оркестровая пьеса с ее сумасшедшим звуковым нарастанием превратилась в грандиозный восточный ритуал, поставив яркую точку в завершении юбилейных музыкальных торжеств.

Профессор Т. А. Курышева
Фото Александра Курова

№ 9 (1338), декабрь 2016

«…чей звук широк как Енисей!»
О. Мандельштам

20 сентября 2016 года исполнилось 10 лет со дня смерти выдающейся артистки и педагога, профессора Московской консерватории Галины Всеволодовны Бариновой.

Мне посчастливилось работать в классе Г. В. Бариновой уже на закате ее педагогической деятельности, когда ей исполнилось 90 лет (2001)! Нас свел случай, о котором я никогда не жалела. В то время Галина Всеволодовна уже занималась только дома и жила в небольшой уютной квартире в старом доме на Садовом кольце. Она была человеком-легендой: училась у Жака Тибо, общалась с такими корифеями искусства, как Я. Сибелиус, Я. Хейфец, И. Сигетти, Д. Ойстрах, С. Рихтер и другие. Я знала, что в свое время Г. В. Баринова блистала на сцене не только как скрипачка, но и как пианистка, владела несколькими иностранными языками, но при этом слыла человеком с непростым характером.

Должна признаться, я сильно волновалась, когда в первый раз появилась у нее. В то время я работала только с певцами, и скрипичный репертуар мне был незнаком, что вызывало неуверенность в собственных силах перед лицом такой знаменитости. Но как только я переступила порог комнаты для занятий и увидела Галину Всеволодовну, – все мои волнения и сомнения рассеялись.

Меня встретила моложавая, подтянутая, элегантная и очень доброжелательная дама с умным и живым взглядом. Она познакомила меня со своей студенткой и сразу же начала урок. Как сейчас помню, мы играли I часть концерта И. С. Баха ля минор. Она села за рояль и прекрасно саккомпанировала своей студентке, показав мне, в каком темпе и стиле ей хотелось бы услышать это произведение. Я сразу поняла задачу, и мы быстро нашли с ней общий язык. Для меня, молодого концертмейстера, было весьма интересно открывать для себя скрипичную музыку с профессиональной точки зрения. Я до сих пор помню все произведения, которые Галина Всеволодовна давала своим студентам: это концерт Моцарта соль мажор, сюита Синдинга, «Молдавская рапсодия» Вайнберга, редко исполняемый теперь концерт Карловича и многие другие шедевры мировой классики.

Надо сказать, что в то время у нее было уже мало студентов, к тому же не самых лучших. Однако она, обладая несомненным педагогическим даром, могла превратить обычный урок в настоящий праздник, заставить серьезно заниматься даже самых ленивых учеников. А как живо и интересно она рассказывала о своих встречах с известными людьми своего времени: Труменом, Черчиллем и Сталиным на концерте на Потсдамской конференции! С присущим ей блеском она там выступила не только как скрипачка, но и как пианистка, за что утром следующего дня получила от генералиссимуса букет цветов со словами благодарности. Позднее она часто выступала на концертах по случаю визитов в СССР руководителей иностранных государств. Это была честь для любого музыканта того времени!

До сих пор я с удовольствием вспоминаю свою совместную работу с Г. В. Бариновой, которая много мне дала в профессиональном плане, заставила по-новому рассмотреть многие аспекты концертмейстерского искусства. К сожалению, по не зависящим от меня обстоятельствам, наше общение продолжалось всего три года – по настоянию родственников она завершила свою преподавательскую деятельность. А я, получив столь необходимый для музыканта творческий заряд и навыки, до сих пор с удовольствием работаю со скрипачами, мой репертуар разнообразен и обширен. Поэтому я благодарна судьбе за то, что она свела меня с замечательным педагогом и выдающимся музыкантом – Галиной Всеволодовной Бариновой.

Татьяна Афанасьевская,
преподаватель МГК

№ 4 (1333), апрель 2016

Чувством времени Прокофьев был одарен с избытком. Лишь подобный человек мог так рассказывать о себе: «Я родился в 1891 году. Четыре года назад умер Бородин, пять лет назад – Лист, восемь – Вагнер, десять – Мусоргский. Чайковскому осталось два с половиной года жизни; он кончил пятую симфонию, но не начал шестой. Римский-Корсаков недавно сочинил “Шехеразаду” и собирался приводить в порядок “Бориса Годунова”. Дебюсси было двадцать девять лет, Глазунову – двадцать шесть, Скрябину – девятнадцать, Рахманинову – восемнадцать, Равелю – шестнадцать, Мясковскому – десять, Стравинскому – девять, Хиндемит не родился совсем. В России царствовал Александр III, Ленину был двадцать один год, Сталину – одиннадцать»… Прав Шекспир: «Весь мир – театр»!

Неумолимая поступь бытия, ее энергичное движение пронизывает музыку Прокофьева. Франсис Пуленк, вспоминая совместное музицирование (речь идет о Пятом концерте Прокофьева, когда Пуленк ему аккомпанировал на втором рояле), приводит слова автора, который говорил партнеру в моменты технических сложностей в оркестровой партии: «Мне все равно, только не замедляйте движение…».

Ход времени – для Прокофьева не только осознанная составляющая реальности, но и сильный зримо-слышимый художественный образ. Бой часов в «Золушке» – одна из самых поразительных и ярких страниц симфонической музыки композитора, генеральная кульминация сочинения – и музыкальная, и сюжетная (часы как олицетворение судьбы героини). А страшный эпизод смерти Тибальта с пятнадцатью ударами в завершении – уникальная звуковая находка, буквально физически отсчитывающая последние секунды агонии злодея, мгновения, за которыми начнется уже другой, трагический этап печальнейшей истории на свете.

Прокофьев и слышит, и видит время. Может быть, поэтому он с младых ногтей так любил и чувствовал театр, а позднее кино? Эти искусства роднит с музыкой именно временнáя природа, о чем говорят великие мастера. «Музыка, – утверждал, например, Мейерхольд в лекциях, обращенных к режиссерам, – самое совершенное искусство. Слушая симфонию, не забывайте о театре. Смена контрастов, ритмов и темпа, сочетание основной темы с побочными – все это так же необходимо в театре, как и в

музыке». А Тарковский, анализируя временнýю природу одного из самых сложных творений Эйзенштейна – фильма «Иван Грозный», подчеркивает: «Чередование монтажных кусков, смена планов, сочетание изображения и звука – все это разработано так тонко, так строго и так закономерно, как разрабатывает себя только музыка». А ведь любовь к театру идет у Прокофьева из детства: история сохранила уникальное фото – десятилетний мальчик Сережа… с клавиром своей первой оперы «Великан»!

Композитор воплощал в музыке в том числе и реальные, сложнейшие события из прошлого времени: «Александр Невский», «Иван Грозный», наполеоновское нашествие («Война и мир»), Великая Отечественная («Повесть о настоящем человеке») – все это исторические вехи, воссозданные композитором в «зримых» музыкальных зарисовках. Новаторство позднего Прокофьева-композитора прежде всего – новаторство режиссерской природы.

Идет Год музыки Прокофьева: весь мир празднует 125-летие со дня рождения композитора (11 /23/ апреля). Под этим знаком проходят многие культурные события. Хорошо помню такой же всемирный праздник четвертьвековой давности. Тоже «Год Прокофьева» во всех концертных залах мира, тоже международные конференции в разных странах и новые театральные постановки на многих музыкальных сценах. 100-летие рождения композитора, как ранее и его смерть, поразительно совпало с историческим катаклизмом в родном Отечестве. В 91-м огромный, непреходящий интерес к музыке Прокофьева сопровождали повсеместное увлечение и тяготение ко всему русскому, многократно увеличивая заинтересованное внимание к собраниям, на которых и мне посчастливилось выступать.

Тогда, в год столетия, все было еще очень близко. Внутри одной эпохи. Хотя сам композитор ушел из жизни в 1953-м, но еще были живы многие, лично знавшие его. Были живы сыновья – Святослав (1924–2010) и Олег (1928–1998), принимавшие участие в юбилейных мероприятиях; прошло всего лишь два года, как в Англии умерла первая жена Прокофьева Лина Ивановна (1897–1989). Академические исследования музыки на таких встречах перемежались реальными воспоминаниями. В разговорах мелькали «живые картинки», которые надо бы «зарисовывать» для будущих сценариев невероятной, детективной «пьесы жизни» русского гения ХХ века. Среди них были и праздничные, и трагические зарисовки. Особенно запомнился эпизод, как его сыновья-юноши, сразу после ареста матери примчались из Москвы к отцу, жившему с новой женой на Николиной горе, чтобы на промозглой февральской улице среди «равнодушной природы» рассказать о случившейся беде – такая апокалиптическая в своей обыденности сцена из «убойного» 1948 года, достойная «Зеркала» Тарковского.

В юбилейном 1991-м еще царили детали. О великой музыке Прокофьева, которая держала первые места в мировых слушательских рейтингах, судили, обожая, восхищаясь, а иногда и отвергая по разным, в том числе и по политическим мотивам – доставалось и «Здравице», и «Семену Котко», и оратории «На страже мира», и «Повести о настоящем человеке», и еще много чему со всеми их красотами… Хотя неожиданный антипрокофьевский пафос одного уважаемого композитора на моей телепередаче, не скрою – поразил, и не только меня. Все это – оттуда, из «драмы жизни», «игравшейся» еще в живом, пульсирующем, трагичном и контрастном порой до гротеска ХХ веке.

Сегодня все кажется далеким – словно из другого времени-пространства. Из другого столетия! Даже Международный форум, который состоится в Москве в ноябре, имеет заголовок: «Прокофьев. XXI век». Объявленные темы обсуждений наряду с предсказуемыми традиционными аспектами исследований включают и «новенькое» типа: Воплощение музыки Прокофьева в актуальном искусстве. Contemporary art; Новые контексты музыки Прокофьева в кино, телевидении, анимации и мультимедиа; Музыка Прокофьева в современных интерпретациях: от джаза и рока до ремиксов и ремейков; Прокофьев и пространство академической электронной и электроакустической музыки. Новое время – «новые песни»!

Путь Прокофьева в искусстве и в жизни уже воспринимается как целостная масштабная картина, насыщенная нюансами. В ней мелькают многие великие города и страны, многие великие имена – музыкантов, режиссеров, художников. Друзья и недруги, единомышленники и противники. Старшие и младшие современники. Все вместе, словно в благостном хороводе финала самого личного феллиниевского фильма («Восемь с половиной»).

Музыка Прокофьева звучит. Много. Наш слух и воображение фиксирует разнообразные, порой мимолетные параллели между разными опусами композитора, и намеренные, когда он сам переносил материал, и неожиданные, когда вдруг открываешь тонкие нити разнообразных стилистических связей, протянутых через всю жизнь. И особенно все новыми и новыми оттенками наполняется вневременнáя вдохновенная прокофьевская лирика (в которой ему в юности «отказывали, и не поощренная она развивалась медленно», как писал композитор). Здесь и написанные в военное лихолетье пленительные вальсы Золушки и Наташи Ростовой, которые сливаются в единый музыкальный облик женственной русской красоты, тянущийся от Глинки и Чайковского и уходящий в даль будущего…

Профессор Т. А. Курышева

№ 1 (1330), январь 2016

16 декабря исполнилось сто лет со дня рождения Георгия Васильевича Свиридова. Ранние детские годы он провел в Фатеже – маленьком городке под Курском. Здесь весной слышны звонкие соловьиные трели. Сотни соловьев заливаются в кустах по берегам речек. А в окрестных селах поныне звучат самобытные русские песни. И все это богатство звуков впитывал будущий композитор.

Музыкальную школу мальчик закончил в Курске. Затем жил и учился в Ленинграде. В том числе – у Д. Д. Шостаковича. Искал свою индивидуальную композиторскую манеру. Помнится, он говаривал: «Сложно может написать каждый. Ты попробуй написать просто!».

К песням родного края Георгий Васильевич обратился в начале 1960-х годов. Поводом к тому послужил выход в свет нотного сборника А. В. Рудневой «Народные песни Курской области» по результатам музыкально-этнографических экспедиций известной собирательницы и исследовательницы музыкального фольклора. И тут мы впервые встретились с композитором в деловой обстановке.

Я тогда был молодым лаборантом кабинета народной музыки Московской консерватории. А Свиридов пришел к Анне Васильевне послушать звучание записанных ею песен. И мне довелось присутствовать при этом. Следует отметить, что в годы работы А. В. Рудневой в курских селах звукозаписывающая аппаратура была несовершенной. И звук воспроизводился с неприятным шипением. Думается, на композитора такое прослушивание не произвело особого впечатления. Анна Васильева предложила ему тему сочинения «Времена года». Но, подумав, он не принял такой совет. Ему ближе оказалось отражение в кантате судьбы русской женщины. Тогда Георгий Васильевич сказал мне, что ему не нравится, как писал на русскую тему Стравинский. И заметил, что напишет иначе.

Исполнение своего нового сочинения Свиридов поручил Республиканской капелле под управлением А. А. Юрлова. В то время мой близкий знакомый тенор Александр Дунаев работал в капелле. И говорил, что его коллегам очень нравится музыка кантаты «Курские песни». Когда сочинение было исполнено и записано на магнитофонную ленту, Юрий Александрович Фортунатов, курировавший тогда Студенческое научное общество, попросил меня охарактеризовать студентам новую кантату Свиридова, что я и сделал. Не очень удачно, как понимаю сегодня.

Прошли годы. И вот недавно меня пригласили в Магнитогорскую консерваторию выступить с сообщением на ту же тему на пленарном заседании научной конференции, посвященной юбилею Г. В. Свиридова и озаглавленной «Родина в творчестве композитора». Предложенная мною тема  «О кантате “Курские песни” Георгия Свиридова» оказалась уместной и была принята организаторами. В современных условиях стало возможным привлечь видеоматериалы из интернета и показать, как по-разному подходят ныне музыканты к интерпретации кантаты. К тому же можно было «почистить» звукозаписи А. В. Рудневой на компьютере и сопоставить народные образцы с их претворением в произведении Г. В. Свиридова.

В некоторых случаях композитор радикально упростил и заметно «высветлил» фольклорный первоисточник. Так, в первой части «Зеленый дубок» Свиридов обратился к песне, которая в подлиннике изложена жестко, с применением диссонирующих созвучий, что особенно рельефно проявляется в звонкой народной вокализации. В кантате же тема воспроизводится мягко, в унисон, в окружении прозрачных «свиридовских» созвучий. Кстати, А. В. Руднева неверно нотировала начальные слова песни, из-за чего меняется ее смысл:

Зелен дубок –
Липа зеленее.
Отец с матерью роднее –
Дружочек милее.

Именно не «зеленый дубок», а «зелен дубок». Желательно сделать исправление в партитуре, чтобы сберечь подлинное содержание народного оригинала.

Свиридов сохраняет целотонное строение темы, типичное для ряда курских образцов, а также характерные народные приемы изложения словесного текста во взаимосвязи с напевом – так называемые «огласовки» согласных, паузы в середине музыкально-стиховой фразы, необычные для европейского музыкально-поэтического искусства. А в разделе кантаты «Ты воспой, воспой, жавороночек» происходит иное преобразование сельского оригинала, который изложен мужским голосом соло, неспешно и задумчиво. В кантате же, после насыщенного энергичного оркестрового вступления, имитирующего трели жаворонка, и аналогичных интерлюдий следует развитое многоголосное хоровое звучание в подвижном темпе. Это своего рода гимн солнцу, свету, весне. Но гармонически все это достаточно просто. И действительно далеко от Стравинского, тяготевшего к остроте ритма, резкости звукосочетаний, изломанности мелодической линии.

В музыкальной жизни произошли многочисленные модификации инструментального изложения этого яркого сочинения. Существует собственная оригинальная версия композитора для хора, двух фортепиано, органа и группы одиночных оркестровых музыкальных инструментов. В музыкальном училище Кривого Рога привлекли к исполнению оркестр андреевского типа. Юрий Колесник в музыкальном училище имени Гнесиных перед исполнением кантаты воспроизвел нотные записи А. В. Рудневой в интерпретации народного студенческого вокального ансамбля. Все это дает кантате новые формы существования, обогащает наше представление о ней.

Георгий Васильевич проявлял живой интерес к народной музыке еще и в том, что присутствовал на музыкально-этнографических концертах, проводимых мною в Доме композиторов в конце 1960-х годов. После концерта обычно подходил и поздравлял меня с успехом. Вероятно, знакомство с моей фольклористической деятельностью послужило основанием для его решения, когда он был избран в 1968 году Первым секретарем правления Союза композиторов РСФСР, пригласить меня, тогда молодого человека, не бывшего членом организации, на должность заместителя председателя фольклорной комиссии Союза. Ему, видимо, в работе нужна была «свежая кровь». К сожалению, деловые взаимодействия с Георгием Васильевичем у меня не сложились. В общении с подчиненными он был непростым человеком – резким, деспотичным. Но отношение к нему как к великолепному музыканту у меня осталось и остается неизменным.

В 1990-м году Свиридов снова обратился в своем творчестве к русской песне. И опять к родной, создав цикл «Три старинных песни Курской губернии» для хора в сопровождении фортепиано и ударных. Здесь заметно развитие его композиторского стиля, хотя во многом он остается верен устоявшимся принципам, в первую очередь – простоте хорового изложения. Особо экспрессивно звучит заключительная часть – ее основу составляет обрядовая курская песня «У ворот сосна раскачалася», ладово напряженная (острая тритоновая рамка), ритмически импульсивная (переменный метр 3+5 восьмых в подвижном темпе). Свиридов снова использует однородный либо октавный унисон. Однако фортепиано во взаимодействии с ударными создают жесткий, изобилующий секундовыми созвучиями и импульсивными ритмами аккомпанемент. Это уже отдаленно напоминает манеру Стравинского. Вероятно, все это происходило помимо воли композитора. Просто современность диктовала свои законы.

Композиторское творчество Г. В. Свиридова многогранно. Но русская, а особенно кровная – курская – песня заняла в нем значительное и достойное место.

Профессор В. М. Щуров