№7 (1408), октябрь 2024 года

Ксения Чикобава:

Окончание этого лета останется со мной надолго — мы были на Валааме! Это место не похоже на другие. Тут останавливается время. Здесь ты открываешь в себе абсолютно новые грани, до этого тебе незнакомые. За такой короткий срок ты буквально преображаешься! Я с уверенностью могу сказать, что подобного еще не испытывала. В этом весь парадокс: казалось бы, всего лишь три неполных дня, а столько впечатлений и новых открытий! Их ты обретаешь на всю жизнь.

Здесь ты засыпаешь после вечерней службы с улыбкой на лице, а в голове непрестанно звучит Валаамский распев, просыпаешься с колокольным звоном, бродишь по лесу, ешь малину, все время останавливаешься, чтобы как можно сильнее запечатлеть, оставить в памяти увиденное. Все время дышишь полной грудью и думаешь, как бы этот воздух и настоящую благость увезти с собой. Она здесь везде: в Храме, в крике чаек, в солнечном свете и звездном небе, в глазах каждого человека, а теперь и в нас.

О Валааме можно говорить очень долго, но на это, мне кажется, ни бумаги, ни жизни не хватит. Чувство благодарности за все то, что со мной произошло, будет со мной всегда. Спасибо!»

Анна Коломоец:

Путешествие на остров Валаам мне запомнится на долгие годы! Для нас, желторотых студентов научно-композиторского факультета и нашего руководителя Юлии Сергеевны Куприяновой, этот путь дался с трудом. Но «мучения» того стоили! Как только ступаешь на Валаамскую землю, душа наполняется благодатью Божьей, а суетные мирские мысли улетучиваются (даже несмотря на дождливую и ветреную погоду, которая нас хмуро приветствовала на острове).

В этой поездке у меня было много целей, но была и главная – познакомиться с Валаамскими напевами, разузнать их секреты, ведь в этом семестре я пишу курсовую работу, в которой мне предстоит осветить особенности местных распевов. Большой удачей оказалась возможность лично познакомиться со скитоначальником Смоленского скита и регентом братского хора Валаамского монастыря отцом Давидом. С ним мы мы успели поговорить не только о церковном пении, но и о традиции Валаамских звонов. Комментарии отца Давида были важными и я использую их в своем труде.

На острове я обрела не только знания о Валаамском распеве, но еще и просветление, умиротворение и покой, которые так сложно обрести в мегаполисе. От чистого сердца говорю спасибо нашим проводникам-экскурсоводам Ирине и Андрею за увлекательные истории о Валааме и за опеку над «сестрами из Консерватории». Валаам не только вдохновляет на дальнейшие свершения, но, как сказал Андрей, остров еще и «преображает людей». И это самое важное…

Александра Прохорова:

«Чем ближе к Богу, тем дальше от людей», – слова Александра Ясноокого очень точно описывают дорогу до Валаама. Путешествие до святой обители осилит не каждый, но испытания стоят того: суровый край со строгим монастырским уставом встретил нас с распростертыми объятиями. Нас заботливо называли «сестрами из Консерватории», рассказывали про путешествие Чайковского на остров.

Валаам – историческое место со своими тайнами. Благодать чувствовалась в каждом храме, скиту, в каждом камне этой святой земли. Отдаленное место хранит не только божественную силу, но и уникальный Валаамский распев, который можно услышать во всей своей красе и благости только здесь. Совершенно иначе слушаются знакомые молитвы в исполнении валаамских певчих. Паломничество в святую обитель – особенный духовный и музыкальный опыт, за которым хочется снова вернуться…

Ангелина Самойлова:
«Я слышала, как обрывались слова
и падали в небо камнями Ладоги.
Я помню, как трепетно ты замерла
к иконе лбом приложившись.
Долго ли ты спрашивала себя, отчего
сегодня поверила белым стéнам?
Боишься, что крошечное тепло
растает слезой на холодном лике? Нет!
Хоть, может, и вера моя не больше,
чем ягеля стебель. Ответь мне, господи!
Ты тоже когда-то был юн и тоже
дрожал от ветров, темноты и мороси?
Не хочешь со мной исповедаться здесь
сосне, можжевеловым дюнам?
Зажжется свечами роса, причастимся светом,
что огнём благодатным сойдёт к лицу.
На том берегу — половина меня,
но ты не печалься, от нас не убудет,
корзинками яблок монастыря
мы все отдадим, чтобы точно вернуться.
Готова штóрмы я переплыть
на самом худеньким плотике.
…«Сестра, ты благословишь улыбкой?»
…«Мы поку́мились в плеске волн…»
Сегодня я здесь, на большой земле,
вздохну и заплачу, в оглушительном гаме
закрою глаза, и послышится мне,
что мир весь кричит лишь одно: «Валаам!»…

№6 (1380), сентябрь 2021 года

13 июля на сцене Севастопольского центра культуры и искусств состоялся концерт—открытие Первой молодежной музыкально-образовательной программы Московской консерватории в Крыму. В рамках концертного цикла «Молодые звезды Московской консерватории» перед севастопольской публикой выступили яркие исполнительские силы МГК. Символично, что отправной точкой проекта стал юбилейный год 155-летия Консерватории.

Консерватория славится бережным отношением к своим многолетним традициям. Вот уже более полувека в МГК существует практика проведения летних выездных студенческих лагерей, которые дарят незабываемые эмоции, позволяют студенческому коллективу сдружиться не только на годы учебы, но, зачастую, на всю жизнь. В 60-е годы это был лагерь в Пицунде, о котором, например, тепло вспоминают нынешние профессора, отдыхавшие там в студенческие годы. Вот уже 40 лет как консерваторцы стали постоянными гостями на калининградской земле: в курортном городке Светлогорск (до 1947 г. немецкий город Раушен) ежегодно проходил летний спортивно-оздоровительный лагерь, памятный многим поколениям студентов и педагогов.

Лагерь в Светлогорске был поистине местом притяжения. Здесь студенты не только принимали активное участие в спортивной программе (играли в футбол, волейбол, бадминтон, большой и настольный теннис; занимались плаванием), но и организовывали концерты в Органном зале и Музыкальной школе им. А. Гречанинова, и даже устраивали целые хоровые флешмобы. Проводились экскурсии на Куршскую косу – уникальный природный заповедник из списка ЮНЕСКО, а также в Калининград, Балтийск и Зеленоградск. Веселые светлогорские капустники пользовались огромным успехом у гостей санатория «Балтика», где традиционно останавливалась консерваторская делегация, особенно у иностранцев. Не одна семейная консерваторская пара создалась в этих поездках. Живая творческая атмосфера консерваторского лагеря нашла свое отражение в газете «Российский музыкант» (см. РМ, 2004, №5).

Пандемия коронавируса внесла коррективы во все направления консерваторской жизни и в марте администрация Консерватории с огромным сожалением узнала, что в этом году Светлогорск не сможет принять нашу делегацию. Получив совет ректора «не отчаиваться и искать варианты», творческая команда сотрудников и студентов МГК под руководством проректора В.А. Каткова провела большую подготовительную работу и остановилась на Севастополе. Город-герой показался консерваторцам очень близким по творческой атмосфере, энергетике, по своей искренней любви к традициям и глубокому поклонению памяти о его исторических подвигах и выдающихся жителях.

Действительно, в истории Севастополя и Московской консерватории есть много интересных точек соприкосновения. Так, автором музыки гимна «Легендарный Севастополь» является Вано Мурадели, воспитанник нашей Консерватории. Один из лучших драматических театров Севастополя назван именем наркома просвещения А.В. Луначарского, сыгравшего в истории Московской консерватории заметную роль. Великий русский певец Леонид Собинов, часто выступавший в Большом зале и живший рядом с Консерваторией, заведовал в Севастополе отделом народных искусств и даже предлагал создать Севастопольскую консерваторию. Наш выпускник композитор Е. Крылатов в творческом тандеме с поэтом И. Резником создали вдохновенную «Песню о Севастополе», в которой образ города предстал и в лирическом, и в патриотическом облике: «И над Россией, над всей Россией, плывёт наш город белым кораблём…»

В год 155-летия в Alma Mater возникла идея провести в Севастополе не просто оздоровительный лагерь, но включить спортивные мероприятия в масштабную культурно-просветительскую программу. В нее вошли концерт «Молодые звезды Московской консерватории» в Севастопольском центре культуры и искусств и серия мастер-классов педагогов МГК в Севастопольской музыкальной школе №1 им. Н.А. Римского-Корсакова. С учащимися четырех музыкальных школ Севастополя работали доц. Е.В. Семёнова (скрипка), доц. Я.А. Кабалевская (дисциплина «Слушание музыки»), преп. Ю.С. Куприянова (фортепиано), М.Г. Глазкова (практикум «Детское хоровое творчество»).

Концерт педагогов и студентов МГК стал настоящей «точкой золотого сечения» севастопольской поездки. В программе выступил преподаватель кафедры духовых инструментов Н.Л. Агеев (саксофон), искрометно исполнивший «Этюд в манере свинга» Гершвина и страстное танго из сюиты «Испания» Альбениса. Его студент А. Шипунов (кларнет) виртуозно и с блеском преподнес слушателям Фантазию на темы из оперы «Травиата» Верди в переложении Ловрельо. В исполнении Е.В. Семёновой на скрипкелегендарного итальянского мастера Франческо Руджери в сопровождении Ю. Куприяновой вдохновенно прозвучали «Лунный свет» Дебюсси и Прелюдия и Аллегро в стиле Пуньяни в обработке Крейслера, вызвавшие восторженные овации публики. Ансамбль в составе Н. Ждановой (альт), Е. Беляевой (виолончель) и И. Тагиевой (ф-но) с огромным успехом исполнили Фортепианное трио №4 Бетховена. Выпускница этого года Е. Карпова (ф-но) блестяще завершила концерт Фантазией из «Жар-птицы» Стравинского. Трогательным моментом вечера стал выход на сцену юных учеников, посещавших мастер-классы, чтобы поздравить своих педагогов цветами и рисунками.

Насыщенная просветительская программа дополнялась блестяще организованной экскурсионной. Консерваторская делегация посетила уникальные археологические раскопки древнего Херсонеса Таврического, единственного античного полиса Северного Причерноморья; проплыла на катере по Севастопольской бухте, где расположена база Военно-морского флота и высится памятник затопленным кораблям; поклонилась святыням в Инкерманском Свято-Климентовском пещерном монастыре; полюбовалась красотами Бахчисарая и знаменитых лавандовых полей.

От всей души благодарим за неоценимую помощь в организации всего мероприятия продюсера В. Дедюхина, директора туристического агентства «ИнвестТур» Н. Коломину, дирекцию Севастопольского центра культуры и искусств, администрацию Севастопольской музыкальной школы №1 им. Н.А. Римского-Корсакова и лично директора Т.А. Ким. И, конечно, во многом благодаря студенческому профкому и его руководителю А. Шумековой, в большом творческом коллективе удалось создать доброжелательную сплоченную атмосферу.

Концерту предшествовала пресс-конференция, в ходе которой глава Управления культуры Севастополя И.В. Романец выразила надежду, что сотрудничество культурных учреждений Севастополя и Московской консерватории будет продолжено. А на следующий день после концерта состоялся «круглый стол» с руководством ЦСКИ, Севастопольской музыкальной школы и художественным руководителем Севастопольского симфонического оркестра В.Н. Кимом, рассказавшем консерваторцам о насущных проблемах: недостаточной профессиональной подготовке в Севастополе солистов оркестра, особенно духовой группы, сложностях подготовки концертных программ с большим составом оркестра.

В ходе переговоров были достигнуты договоренности о проведении консерваторской музыкально-образовательной программы в следующем сезоне. Была выдвинута инициатива заключить Соглашение о сотрудничестве между Московской консерваторией и ЦСКИ, которую поддержал ректор Консерватории, проф. А.С. Соколов. Надеемся, что новую традицию ждет прекрасное будущее, ведь, по словам ректора, «развитие региональных концертных программ и популяризация отечественной музыкальной культуры в молодежной среде в настоящее время стоят в приоритете просветительской деятельности вуза».

Доцент Я.А. Кабалевская, исп. директор Молодежной музыкально-образовательной программы МГК в Крыму

№8 (1364), ноябрь 2019

Великий учитель, поэт фортепиано, музыкант-мыслитель, настоящий волшебник… Так отзывались о творчестве Виктора Карповича Мержанова современники, ученики, почитатели его неповторимого дарования. В этом году международная музыкальная общественность отмечает 100-летие со дня рождения выдающегося пианиста, народного артиста СССР, профессора Московской консерватории В.К. Мержанова, проработавшего в Alma Mater без малого три четверти века.

21 сентября 2019 г. в Овальном зале Музея им. Н.Г. Рубинштейна состоялся вечер, посвященный этой знаменательной дате. В нем приняли участие ученики, коллеги, друзья Виктора Карповича, почитатели его таланта и истинные любители фортепианного искусства. Вечер открыл директор музея В.М. Стадниченко. Он отметил, что исполнительское искусство Виктора Мержанова представляет особый интерес для молодых музыкантов. Его творчество и гражданская позиция – это отражение лучших традиций Московской консерватории.

Профессор М.В. Никешичев поделился воспоминаниями о встречах с Виктором Карповичем, рассказал о ярких страницах его творческой биографии – о годах учебы в Московской консерватории, которую пианист окончил с золотой медалью, об участии в Великой Отечественной войне, о блестящей победе на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей в год Великой Победы. И о том значительном вкладе, который внес В.К. Мержанов в историю музыкальной культуры, являясь концертирующим пианистом с мировым именем и одним из ведущих профессоров не только Московской консерватории, но и Варшавской академии музыки (1973–1978) и Высшей музыкальной школы г. Троссинген в Германии (1990–1998).

Народный артист России, профессор Ю.С. Слесарев, рассказал о годах учебы в классе  профессора Мержанова, о масштабной концертной деятельности пианиста. На протяжении своей жизни Виктор Карпович дал более 2000 концертов, выступал и с сольными концертами, и с симфоническими оркестрами под управлением выдающихся дирижеров, среди которых К. Кондрашин, А. Гаук, Н. Аносов, К. Иванов, Е. Светланов, Г. Рождественский, Ю. Темирканов, Ф. Мансуров. Виктором Карповичем было сделано многочисленное количество грамзаписей, которые выпускались не только в СССР, но и в США, Италии, Японии. Он был одним из первых исполнителей фортепианных произведений С. Прокофьева, записи которых до сих пор считаются эталоном фортепианного искусства.

В концертной программе юбилейного вечера приняли участие: ученица В.К. Мержанова, проф. Н.Н. Деева, в великолепном исполнении которой прозвучала «Элегия» Рахманинова, а также проф. М.В. Никешичев, доц. А.М. Малкус и Михаил Ковалев, лауреат международного конкурса имени В.К. Мержанова в Болгарии, исполнивший собственное сочинение – две части из фортепианной сюиты «Посвящение Мержанову».

И еще одна премьера состоялась в тот вечер. В дар музею Консерватории была передана скульптурная композиция «Рука войны», изображающая руки великого мастера фортепиано Виктора Мержанова. Ее автор – известный скульптор, член Союза художников России В.С. Пилипер – создатель также скульптурных портретов В.К. Мержанова и Р.Б. Баршая, которые украшают галерею великих музыкантов в фойе Большого зала Консерватории.

После официальной части вечера все желающие имели возможность ознакомиться с фотовыставкой, подготовленной заведующей архивом МГК Р.Н. Трушковой. В посвященной великому пианисту экспозиции представлен богатый событиями и яркими достижениями жизненный путь В.К. Мержанова, чья многогранная деятельность – пример бескорыстного служения искусству.

Евгений Достов, курсант Института военных дирижеров Военного университета

№ 2 (1349), февраль 2018

В рамках проекта «Возрождение русской оперной классики» 5 декабря ушедшего года в Рахманиновском зале была представлена опера Дмитрия Бортнянского «Сын-соперник». Выбор постановки оказался неслучаен: в 2017 году исполнилось 230 лет со дня премьеры этого сочинения, которая состоялась 11 октября 1787 года в Дворцовом театре Павловска.

…Ты гимны дивные писал

И созерцая мир блаженный,

Его нам в звуках начертал…

Агафангел.

Памяти Бортнянского

Дмитрий Степанович Бортнянский (1751–1825) – один из талантливых представителей русской музыкальной культуры доглинкинской эпохи, снискавший искреннюю любовь соотечественников и как композитор, чьи сочинения пользовались исключительной популярностью, и как незаурядная, обладавшая редким человеческим обаянием личность. Композитор создал множество сочинений в разных жанрах: оперы, хоровые произведения, камерно-инструментальные сочинения, романсы. В середине 80-х годов XVIII века Павловский двор увлекся театром, и для них Бортнянский в течение двух лет сочинил три комические оперы: «Праздненство сеньора» (1786), «Сокол» (1786) и «Сын-соперник» (1787). Позже Б. Асафьев написал: «Прелесть этих опер Бортнянского, написанных на французский текст, в необычайно красивом слиянии благородной итальянской лирики с томностью французского романса и острой фривольностью куплета».

«Сын-соперник, или Новая Стратоника» – одно из ярчайших произведений музыкального театра XVIII века. Либретто было написано Францем-Германом Лафермьером, состоявшим на службе при «малом дворе» в должности преподавателя французской литературы, библиотекаря и чтеца. В основу произведения легли две линии – история любви Дона Карлоса и легенда о любви сына сирийского царя Антиоха к мачехе Стратонике. Объединив два сюжета, Лафермьер создал собственный литературный текст в духе сентиментальной драмы, которая смягчается комедийными сценами «беззаботного времяпрепровождения аристократических дам и кавалеров» (История русской музыки, 3 том). К сожалению, оригинальное либретто на французском языке утеряно, но сохранились вокальные номера. Именно по ним было создано новое либретто на русском языке Т. Щепкиной-Куперник.

История постановок оперы весьма печальна. Несмотря на интересный сюжет, выразительную музыку и сценичность, она довольно долго пребывала в забвении. И, наконец, дождалась своего часа уже в XXI веке. Давний замысел постановки «Сына-соперника» в Москве принадлежит проф. Т.А. Курышевой, у которой, по счастливому стечению обстоятельств, оказалась партитура полного авторского текста, воссозданного к жизни санкт-петербургским исследователем и страстным поклонником искусства композитора А.С. Розановым (нотные материалы с оригинальными вокальными и хоровыми партиями на французском языке, увертюрой и другими эпизодами). Еще в 90-е годы ушедшего столетия вместе с Ю.А. Башметом, дирижером камерного оркестра «Солисты Москвы», и режиссером О.Т. Ивановой они с этой целью проводили в консерватории «кастинг» солистов-вокалистов. Но тогда осуществить начатое не удалось. И теперь Татьяна Александровна предложила имеющиеся у нее материалы автору и руководителю замечательного проекта Московской консерватории «Возрождение русской оперной классики» проф. И.А. Скворцовой, которая с энтузиазмом взялась за реализацию бесценного предложения.

Собралась большая, талантливая команда, которой удалось воплотить не только атмосферу того времени, но и ярко показать музыкальную суть произведения. Ведь опера «Сын-соперник» отмечена высоким благородством и изяществом, ее музыка пронизана выразительными мелодическими линиями, поражает тонкостью оркестрового письма. Под чутким руководством Заслуженного артиста РФ, дирижера Феликса Коробова над постановкой работали консерваторские коллективы – Камерный оркестр и Камерный хор (художественный руководитель проф. А.В. Соловьев), а также солисты Музыкального театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко (Д. Зуев, А. Нестеренко, Д. Макаров, Д. Кондратко, К. Золочевский, Н. Петрожицкая, М. Гончарова, И. Клочко, М. Макеева), среди которых были выпускники Московской консерватории.

Хотя спектакль проходил в камерном концертном зале, режиссер Дмитрий Зуев ставил оперу с учетом особенностей этого пространства. Зал оказался визуально увеличен за счет интерактивного экрана, границы сцены размыты – действие разворачивалось и в зрительном зале, и на балконе. У слушателей возникла иллюзия сопричастности происходящему.

В постановке по сути не было главных и второстепенных ролей, каждый исполнял свою партию как главную, причем, не выходя на первый план – все аккуратно сменяли друг друга. Несмотря на сжатые объемы, размещение хора и оркестра продумали детально и оригинально. Хор впервые появился во время песни служанки Саншетты: она «игриво» раздавала партии хористам и провожала их на места, которые располагались возле сцены, в зрительном зале. Камерный оркестр частично сидел на сцене, частично в зале, и также не был отделен от действа. А солисты всячески взаимодействовали с дирижером Ф. Коробовым.

Подмечая множество оригинальных режиссерских идей, нужно также отметить великолепное исполнение вокальных номеров всеми солистами и филигранную работу оркестра, который сумел воплотить, исключительно изящную, тонкую инструментовку композитора.

Спустя столько лет незаслуженно забытая опера Бортнянского получила новую публичную жизнь. Хочется надеяться, что теперь она продолжит свое существование и ее дальнейшая сценическая судьба будет счастливой. Со временем – и в стенах будущего оперного театра Московской консерватории.

Ксения Цыплакова,

студентка ГМПИ

им. М.М. Ипполитова-Иванова

№1 (1348), январь 2018

«Большая музыка для маленьких» – замечательное консерваторское начинание. Вот уже третий год подряд оно не перестает удивлять юных слушателей полетом своей фантазии, снова и снова отправляясь с ними в путешествие по разным уголкам Музыкального Королевства.

Проект в целом – настоящая находка для родителей, желающих неким образом приобщить своих чад к музыке. Программа каждого концерта рассчитана именно на детское восприятие и его ключевое качество – легкость и подвижность, поскольку совмещаются различные формы подачи информации. Оригинальное сочетание живой музыки, фрагментов из мультфильмов, сдобренных комментариями ведущих, их сопровождение в виде постоянного визуального ряда, рождают уникальное музыкально-словесно-изобразительное действо, способное привлечь и (что самое главное!) удержать внимание ребенка.

Есть и еще одна немаловажная особенность, выделяющая эти спектакли: организаторы дают детям возможность самим поучаствовать в исполнении музыки и почувствовать себя равноправными членами музыкального действа. Для этого специально приготовлены шумовые инструменты (бубны, мараки, бубенцы и др.), раздача которых неизменно вызывает ажиотаж у юной публики.

«Я считаю, что нельзя заставлять ребенка сидеть, слушать музыку и полагать, что этого достаточно для того, чтобы он ее полюбил, – размышляет автор проекта «Большой музыки для маленьких» К.О. Бондурянская. – Даже самая прекрасная музыка в какой-то момент все равно начнет тяготить ребенка: он захочет встать. И если при этом есть возможность продолжать слушать – это наиболее правильный для них формат музыкального выступления. Ребенок может начать двигаться вслед за пантомимой, постучать в шумовой инструмент. При этом он никому не мешает, потому что старается все делать ритмично. Кто-то сможет, кто-то нет, но стараются все!».

Первый спектакль подобного рода (посвященный музыке Моцарта) возник как единичная задумка, без какой-либо мысли о дальнейшем продолжении и развитии этой идеи. Но через два месяца на программу обратила внимание компания «Хендэ Мотор СНГ», которая захотела сделать нечто просветительски-образовательно-музыкальное именно для малышей и выступила попечителем проекта. Благодаря такой поддержке посещение музыкальных представлений остается совершенно бесплатным и требует лишь предварительной электронной регистрации.

Сейчас график выступлений музыкантов и лекторов очень насыщенный: если на первом году своей жизни эта своеобразная детская филармония поставляла для публики лишь один спектакль в месяц, то теперь фантазия авторов обеспечивает целых 32 программы за сезон.

2 декабря 2017 года в атриуме бизнес-центра «Siemens» в рамках проекта «Большая музыка для маленьких» прошло новое представление – «Рождество с Щелкунчиком». Это – миниатюрный театр, яркий и пестрый, с многочисленными переодеваниями и образными переменами, до предела насыщенный различными событиями. Вообразите себе сцену, на которой находятся музыканты и ведущий, и крохотное пространство перед ней, представляющее собой комнатку Мари: маленькую новогоднюю елочку, кресло и главного героя, расположившегося на нем – деревянную фигурку Щелкунчика.

Ведущие Александр Шляхов и Ксения Бондурянская гибко совмещали познавательные детали своего рассказа с интерактивными, постоянно поддерживая интерес слушателей. И даже здесь не обошлось без перевоплощений: А. Шляхов успел побывать и в роли рассказчика, и надеть напудренный парик господина Дроссельмейера, и станцевать вальс с Мари в образе расколдованного принца.

Особенно понравилась Екатерина Мышлянова, необычайно органично смотревшаяся в роли Мари. Миниатюрная, словно маленькая девочка, с живой мимикой, все движения которой так естественны, – каждое ее появление приводило детей в восторг. Фея Драже, арабский танец Кофе, и, наконец, Мари в шикарном платье принцессы – такая многоликость актрисы поразила даже взрослых.

Музыкальная часть спектакля представляет собой остроумную комбинацию из фрагментов балета в аранжировке для фортепиано, флейты, арфы и скрипки. Разнообразие состава инструментов, возможность непосредственно наблюдать за процессом игры на них, и главное – живость самих исполнителей заслуживает отдельных похвал. Особенно запомнилась Кристина Аванесян (скрипка), изображавшая злобный натиск Мышиной Королевы и напугавшая господина Дроссельмейера так, что тот вынужден был спрятаться от нее за пультом.

Финал представления был поистине фееричным: романтической кульминацией стало пылкое признание Щелкунчика в любви, выполненное, согласно всем канонам жанра, на одном колене, и плавно перешедшее в вальс. Новогоднее настроение поддержали бенгальские огни, переходящие от исполнителя к исполнителю, а также хлопушки – неизменная составляющая праздника. Дети смогли порезвиться с разноцветным серпантином, прыгая и разматывая его на свое усмотрение.

Еще одной всеобщей радостью стала сладкая посылка от Феи Драже: две корзинки с конфетами были мгновенно опустошены нескончаемым потоком маленьких рук.

Вообще же ни одно представление для малышей не может обойтись без комических эпизодов: непосредственность детского восприятия просто не позволит такому случиться. И вот, после печальной реплики Щелкунчика: «О, кто же сможет полюбить такое жалкое и некрасивое существо, как я?..» присутствующие с изумлением заметили, как одна детская фигурка отделилась от толпы и уверенно зашагала к креслу, где сидел несчастный Щелкунчик. Подумалось: «Вот оно – чистое сердце ребенка, способное показать миру силу Настоящего Чувства». Однако дитя, миновав Щелкунчика, направилось прямо под елку – исследовать лежавшие там подарки. Ну что же, любопытство – не порок. После нескольких «разведывательных экспедиций» подобного рода мама наконец взяла себя (и своего ребенка) в руки и удалилась из зала…

Неизменный аттракцион всех программ «Большой музыки» – возможность фотографироваться с исполнителями. Развеселившаяся ребятня рвется к единению с ними «в кадре», создавая вокруг события практически семейную атмосферу всеобщей любви и дружбы.

Для того, чтобы посмотреть представления «Большой музыки для маленьких», необязательно ездить в офисы компаний «Сименс» или «Хендэ»: еще одной традиционной площадкой для выступлений стал Рахманиновский зал, всегда гостеприимно открывающий свои двери для публики любого возраста.

Маргарита Попова,

менеджер отдела конкурсов, фестивалей и специальных мероприятий

№ 2 (1340), февраль 2017

Игорь Стравинский (1910)

Год музыки Игоря Стравинского (1882–1971) стартовал в России. Московская консерватория открыла его 9 февраля – концертом Владимира Юровского с симфоническим оркестром МГК (художественный руководитель Анатолий Левин). Главным событием вечера стала московская премьера «Погребальной пес-ни» Стравинского памяти почившего Учителя – Н. А. Римского-Корсакова, ноты которой пропали после первого исполнения в 1909 году. Недавно вновь обретенная партитура прозвучала в Санкт-Петербурге (см. «РМ», 2016, № 9), а теперь – в Москве. Это определило и остальную часть программы, в которую вошли близкие по времени создания сочинения: сюита по мотивам последней оперы Римского-Корсакова «Золотой петушок» и сюита из балета Стравинского «Жар-птица». О великом композиторе, «виновнике» музыкального торжества, мы беседует с дирижером, автором оригинального концертного замысла, художественным руководителем ГАСО им. Е. Ф. Светланова и Лондонского филармонического оркестра ВЛАДИМИРОМ ЮРОВСКИМ:

– Владимир Михайлович, Вы много исполняете Стравинского. Что для Вас значит его музыка?

– Для меня Стравинский вечно актуален. Чем больше времени проходит со дня его смерти, тем больше его актуальность, как истинного классика – как Гайдна, Моцарта, Бетховена – для меня он принадлежит к той же когорте имен. Его музыка занимает огромное место в моей жизни.

– Возникает ощущение, что и в России общественный интерес к его музыке возрастает. Чем, на Ваш взгляд, вызвано такое пристальное внимание?

– Тут все надо делить «надвое». Наверное, настало время, потому что человек ушел из жизни почти 46 лет назад, и мы уже в состоянии оценить не просто величие гения. Сейчас он перестал быть композитором современным, перестал быть модернистом (он всегда сопротивлялся, когда его так называли). Он уже вошел в историю, в золотой фонд классической музыки вместе с композиторами более или менее одного с ним поколения – нововенцами, Бартоком, Прокофьевым. Стравинский долго у нас считался персоной non grata в связи с его статусом эмигранта, а также с интересом к разного рода новшествам в музыке. Хотя в советское время был период, когда Стравинского играли активно: во времена хрущевской «оттепели» он даже приезжал в 1962 году. Но какие-то его сочинения оставались табу, так как считались формалистическими по содержанию и буржуазными по духу. Это касается, прежде всего, его позднего додекафонного периода, библейских произведений, которые не исполнялись вообще. Поэтому, когда Вы говорите, что возрастает интерес к Стравинскому, у меня возникает подозрение: а не повторение ли это старой болезни? Когда все разом стали играть «Петрушку», «Жар-Птицу», «Весну священную», а другие сочинения обходили стороной – не из-за их качества, а из-за доступности. Поэтому я Вам честно скажу: мое отношение к назначению «свыше» года такого-то…не то, чтобы негативное, но крайне индифферентное. Я планировал сыграть концерт с консерваторским оркестром к 45-летию со дня смерти Стравинского и сделал это без всяких указаний «свыше». Также я решил, что в Лондоне, в 2018 году с января по декабрь мы должны исполнить вообще все сочинения Игоря Федоровича.

– А какой период его творчества Вам ближе? Для Вас существуют эти музыковедческие градации?

– Стараюсь не делить его творчество. Хотя, с другой стороны, в этом концерте мы играем «Жар-Птицу» не в экспрессионистически-модернистском «одеянии» 1910 года, а уже в гораздо более логически стройной версии 1919 года, а следом бы за этим была бы версия 1945 года, которая вообще совершенно «про другое». Музыка Стравинского каким-то удивительным «хамелеоновским» образом подходит под все эти категории. Стравинский не принадлежит только одной эпохе. Он принадлежит только себе самому. И он в каждый период своего существования себя заново изобретал. Сначала был выходцем русской школы (в «Погребальной песне» очень слышны эти «корни» – и Мусоргский, и Бородин, и его учитель Римский-Корсаков, и Лядов, и Глинка). Потом на него огромное влияние оказал Дебюсси. Частично, в самом начале – Вагнер (кстати, это тоже есть в «Погребальной песне»). Но уже вскоре после этого он пошел в совершенно ином направлении, открыл для себя доклассических композиторов, вновь Палестрину, Джезуальдо, Монтеверди, Баха… Он как будто двигался назад во времени, но потом, под конец жизни, вдруг обратился к додекафонному методу и создал несколько абсолютных шедевров. Я считаю, что Стравинский – мастер перевоплощений. И в этих «масках» и есть его сущность.

– В программе концерта есть также Римский-Корсаков. Вам важно показать преемственность? Учитель и ученик настолько связаны?

– Абсолютно! И я убежден, что Римский-Корсаков в поздние годы, начиная с «Кащея», уже двигался в направлении Стравинского. Когда Глазунов его в шутку обвинял, говоря, «Вы, Николай Андреевич, тут в “Кащее“ такого модернизма навели», он отвечал: «Так я этих модернистов-то надул! Вы не обратили внимание, что у меня только отрицательные персонажи в модернистской технике написаны?» Но он лукавил. Его на самом деле это все интересовало. Мы играем его самое последнее сочинение – «Золотого петушка», и там он практически предвосхищает многое. И «Петрушка» там уже есть! От фразы трубы, с которой начинается «Золотой петушок» до фразы трубы в конце «Петрушки» очень недалеко.

– Владимир Михайлович, расскажите, пожалуйста, о Вашей работе с консерваторским оркестром. Тяжело ли репетировать со студентами?

– Я очень люблю работать со студентами. Сам, как мне кажется, не так давно им был – хотя прошло уже больше двадцати лет с тех пор, как я вышел из Мерзляковского училища (тогда, когда я жил в России). Но такое ощущение, будто студенческие годы были недавно. Мне нравится общаться с молодыми, делиться опытом, знаниями, наблюдением за музыкой. И главное, мне нравится, когда люди (в основном очень одаренные) зажигаются и начинают по-своему реализовывать то, что я пытаюсь до них доносить. И никогда не знаешь, какой будет результат. Конечно, я прихожу с какой-то заранее услышанной внутри себя звуковой идеей, но я всегда оставляю пространство для вариаций. Каждый оркестр совершенно разный. Например, коллектив Анатолия Левина, с которым я сейчас работаю в первый раз, звучит совсем по-другому, чем музыканты Вячеслава Валеева. Понятно, что здесь сидят старшие студенты, а также несколько профессионалов. Но дело не в этом. Просто это уже другие люди, у них есть какой-то свой опыт, иная психология… Мне очень интересно «пристраиваться», «прилаживаться» к разным оркестрам и извлекать максимум их потенций.

– И последнее: как Вы думаете, как бы Игорь Федорович отреагировал на исполнение его сочинений в наше время?

– Я всегда на Стравинского внутренне оглядываюсь, когда играю его музыку. Он вообще-то дирижеров недолюбливал. Но у него были дирижеры, которых он уважал – в частности, Пьера Монте, Эрнеста Ансерме. Очень хорошо отзывался об Александре фон Цемлинском. Я думаю, он прежде всего ценил профессионализм, отсутствие каких-то личных аллюров и попытки «перетянуть одеяло на себя». Я в свое время очень серьезно, как к своего рода напутственному слову, отнесся к критике Стравинским дирижерского ремесла.

В своей профессии я исповедую волю композитора как высшее благо. Но в зависимости от автора, дирижеру нужно либо за ним слепо следовать, либо помогать. Стравинскому в основном помогать не нужно. Мы стараемся максимально точно следовать его воле, при этом как бы оставаясь артистами, а не рабами, слепо исполняющими чьи-то приказания. И я стараюсь молодым людям прививать внимательное, вдумчивое и уважительное отношение к авторскому слову – все-таки основа уже заложена в самой партитуре. Вагнер говорил своим музыкантам: «Друзья, научитесь читать – у меня все написано. Все, что я хотел, я написал». И это не только ремарки, это умение элементарно видеть композиторский код, потому что даже род записи определенной агогики, артикуляции у каждого композитора свой, хотя пользовались они одними и теми же значками. Владеть этим музыканту представляется мне большим делом. И где же, как не в Московской консерватории, этому можно научиться?!…

Беседовала Надежда Травина,
редактор «РМ»
Фото Эмиля Матвеева

№ 2 (1340), февраль 2017

6 декабря в зале имени Н. Я. Мясковского состоялся концерт под названием «Ностальгия по старому Нью-Йорку». Оно обозначало не только тематику некоторых сочинений, так или иначе связанных с знаменитым городом. Концерт, организованный Центром современной музыки МГК, проходил при поддержке New York Women Composers, и его программа включала произведения женщин-композиторов России, Украины и США.

Музыкальный вечер подготовили Ольга Власова (сопрано) и ансамбль солистов «Студия новой музыки» в составе: Марина Рубинштейн (флейта), Екатерина Фомицкая (скрипка), Анна Щеголева (виолончель) и Мона Хаба (фортепиано). Небольшой по своим масштабам концерт объединил пьесы, написанные в разных стилях. На сцене встретились и напряженный экспрессионизм, и расслабленные джазовые звучания, и «новая простота», и атональная музыка.

Открыли вечер «Pantomimes» («Пантомимы») для фортепиано Маргариты Зеленой (Россия – США) в исполнении Моны Хабы. Названия трех частей этого цикла сразу навеяли ассоциации с шумановским «Карнавалом» – Мечты Пьеро сменялись Фантазиями Коломбины, а завершала парад масок Гримаса Арлекина. Экспрессионистский, насыщенный хроматизмами язык произведения заставил буквально «видеть» трех главных персонажей комедии dell’arte. Плачущий Пьеро воплощался в ниспадающих секундах, в которых моментами слышались даже отголоски русского фольклора. Коломбина узнавалась в бесконечно сменяющих друг друга стаккатных восклицаниях, то спокойных, то взбудораженных, отражавших ее капризную женскую натуру. В заключительной части цикла царил исполненный сарказма Арлекин: нарастающая игра жестких ритмов, с аллюзиями на его русского брата «Петрушку» (Стравинского), порой доходила до ярости.

Чисто американскую сторону (без русских корней) представило сочинение Мэрилин Блисс под названием «Beneath the Azure Sky» («Под лазурным небом») для сопрано, флейты, скрипки и виолончели. Три его части («Love», «Separation», «Exile» – «Любовь», «Разлука», «Изгнание») основаны на поэзии неизвестных афганских поэтесс, тайно собранных поэтом Саидом Баходином Майрухом. Уже по названиям частей видно, что в них сосредоточен женский мир с его интимными переживаниями. Композитор выбрала три самых «женственных» музыкальных инструмента и сопрано для создания музыкального образа. Язык произведения не апеллирует к традиционным средствам изображения Востока, он прост и легок в восприятии. Вокальная речь чутко передает нюансы настроений – от упоения любовью до отчаяния. Ощущение «закольцованности» цикла и всеобъемлющей сущности сюжетных мотивов подчеркивает обрамление из арпеджиато струнных инструментов по архаично звучащим квинтам.

Небольшой интермедией стала пьеса «Conversation» для флейты и виолончели Инессы Сегаль (Украина – США). Ее простой язык, тональная ясность, легкая игра ритмов контрастно оттенили то, что следовало далее – фрагмент из камерной оперы россиянки Елизаветы Саничевой «Amerika» по одноименному роману Франца Кафки. В этот вечер прозвучал один из самых ярких эпизодов оперы – встреча главного героя, юного путешественника Карла с Кларой. Неумолимые шаги фортепиано и беспокойное тремоло струнных сопровождали вокальную речь на грани эмоционального срыва, подчеркивая экспрессионистский характер сочинения.

Завершало программу сочинение американки с русскими корнями Аллы Павловой – сюита «The Old New York Nostalgia», подарившая название всему концерту. Перед слушателем «вырастал» огромный город Нового света в его ярких и хорошо знакомых чертах. В первой части («From my Mom’s Photo Album» – «Из фотоальбома мамы») мягко звучал джаз, окутывая, подобно шопеновскому ноктюрну, атмосферой теплых, слегка пыльных воспоминаний. А далее открывались разные уголки великого города: здесь слышалась импровизация саксофониста (II часть), там – наивная песенка, которую хорошо насвистывать, гуляя по Бродвею (IV часть). Ностальгическое настроение завершало весь цикл (пятая часть, «The Ferry to my dream» – «Паром к моей мечте») и его аромат надолго остался в памяти.

Слушатели этого уютного камерного концерта тепло приветствовали незнакомые сочинения. В новинку и в удовольствие было также и женское авторство. Тем более, что две из них – Е. Саничева и А. Павлова – посетили этот вечер.

Лидия Саводерова,
студентка ИТФ

№ 9 (1338), декабрь 2016

24 октября музыкальный небосвод столицы украсил концерт, посвященный сразу двум юбилеям – 65-летию со дня рождения и 45-летию творческой деятельности заслуженного артиста России, заведующего кафедрой медных духовых инструментов Московской консерватории профессора Владимира Степановича Шиша.

Талант В. С. Шиша многогранен. Помимо активной исполнительской деятельности, он – высокопрофессиональный, опытный педагог, достойный последователь корифеев валторнового жанра и продолжатель традиций отечественной школы игры на валторне. В своей педагогической практике профессор руководствуется не только достижениями прошлого, но и обогащает их современными принципами обучения. Плоды многолетней кропотливой педагогической работы Владимира Степановича все услышали на юбилейном концерте в Рахманиновском зале.

В этот вечер зал с трудом вместил всех желающих: событие вызвало большой интерес у профессионалов и любителей музыки. На сцене в сопровождении дипломанта международных конкурсов Елены Кузнецовой (фортепиано) солировали воспитанники Владимира Степановича – выпускники и студенты, постигающие в классе профессора валторновое искусство. Участники подготовили яркую и интересную программу, представив валторну не только в качестве сольного инструмента, но и в различных ансамблевых составах – через призму самых значимых эпох мирового музыкального искусства.

Концертная программа, словно калейдоскоп, играла разнообразными звуковыми и стилистическими оттенками. За один вечер гостям представилась возможность услышать валторну solo в сопровождении рояля, камерного оркестра, брасс-ансамбля, в составе духового и брасс-квинтетов. Отдельно стоит упомянуть Большой ансамбль валторнистов в составе 16 человек, ударных и фортепиано, которым дирижировал сам юбиляр.

На концерте присутствующие познакомились и с другими сторонами творческой личности В. С. Шиша: в переложении для двух валторн, которое сделал сам профессор, прозвучала первая часть Концерта А. Вивальди для двух скрипок с камерным оркестром. А потрясающей кульминацией вечера – как ответ Мастера на поздравления в его адрес – стал Хор валторн (65 музыкантов!), исполнивший под его управлением произведение К. Т. Марша «Для лучших друзей».

Владимир Пинялов,
студент V курса ОФ

№ 9 (1338), декабрь 2016

29 октября в Большом Зале состоялись две премьеры: в концертном исполнении прозвучали одноактные оперы наших современников, профессоров консерватории. В первом отделении была представлена опера В. Г. Агафонникова «Юбилей» по одноименной шутке Чехова, а во втором – «Король Шахмат» А. В. Чайковского по новелле Стефана Цвейга. Исполнение осуществила кафедра оперной подготовки, участвовали студенты вокального факультета, солисты и оркестр оперного театра консерватории и Концертный хор МГИМ им. Шнитке (художественный руководитель Александр Соловьев). За дирижерским пультом стоял лауреат международных конкурсов Вячеслав Валеев.

Каждая опера погрузила слушателей в свою эпоху. В «Юбилее» В. Г. Агафонников в качестве либретто взял оригинальный чеховский текст. Творческой находкой композитора стало цитирование произведений П. И. Чайковского, которые в определенных местах вплетаются в музыкальную ткань оперы. Чеховская драматургия особенная: действие может разворачиваться в одной комнате, основные события – происходить не во внешнем рисунке, а в психологии поведения героев.

В «Юбилее» четыре главных действующих лица долго пребывают каждый в своем состоянии, скрыто конфликтуя друг с другом, и лишь ближе к концу происходит взрыв, и все приходит в движение. Концовка оперы выдержана в неповторимом чеховском колорите: здесь нет громких финальных аккордов на раскатистом форте, зато есть таинственная последняя нота там-тама, медленно-медленно ползущая по залу и затихающая, словно последний звук, доносящийся до слушателей из прелестного быта XIX века…

Мы обсудили с автором некоторые детали новой оперы:

– Владислав Германович, опера «Юбилей» создавалась к юбилею Консерватории?

– Да. А писалась она заранее, в год юбилея П. И. Чайковского – в 2015 году исполнилось 175 лет со дня его рождения.

– Этим объясняется и цитирование произведений Чайковского?

– Да, во-первых, Петр Ильич был одним из лучших педагогов Московской Консерватории, он взял на себя всю ответственность по теоретической подготовке на композиторском факультете. Во-вторых, Чехов обожал музыку Чайковского. Какое-то время они жили по соседству, и Чехов писал, что готов стоять целыми сутками и слушать, как занимается Чайковский. Я постарался задействовать в опере ту музыку, которую мог услышать Чехов (4-я Симфония, «Ромео и Джульетта», «Пиковая Дама»). К тому же у Чехова есть даже прямая цитата: «Онегин, я скрывать не стану». Но любое явление, взятое единожды, производит впечатление случайного, поэтому я процитировал там еще другие сочинения.

– Что Вас вдохновляло, как композитора, в работе над этим сочинением?

– В первую очередь, неповторимый чеховский стиль. Я взял пьесу в оригинале, сократил только несколько предложений. Текст необычайно поэтичный – с виду он вроде обыденный, но там есть своя изюминка и возвышенность, которая делает его практически «поэтическим словом». И, конечно, очень яркая образность, каждый герой – особенный. Оттуда пошли слова и даже фразы, ставшие идиомами, например, «кофей пила без всякого удовольствия», «супружница» и т. д. – все это я старался воплотить в музыке. Во-вторых, конечно, вдохновляли наши русские традиции, особенно Глинка, с музыкой которого я много работал. В России сложилась какая-то своя драматургия развития оперного жанра.

Опера А. В. Чайковского «Король шахмат» перенесла слушателя в 60-е годы XX века. С первых секунд оркестрового вступления в зал влетела атмосфера шумного корабля, отплывающего из Нью-Йорка в Буэнос-Айрес, с духовым оркестром и веселой суетой путешествий. Как и в опере Агафонникова, здесь тоже четыре главных вокальных партии: состоятельный нефтепромышленник из Канады Мак Коннор, знаменитый шахматист Чентович, Доктор и его спутница Эрика. Но есть в этой опере и еще одна, исключительная, роль – Рассказчика, которую неожиданно для публики великолепно исполнил дирижер Вячеслав Валеев. Рассказчик не поет, а декламирует. С одной стороны, он комментирует происходящее, с другой – тесно вплетается в сюжет оперы, становясь еще одним действующим лицом. С его первой реплики буквально начинает разворачиваться основное действие, и ему же принадлежат последние слова, подводящие итог всей оперы.

Великолепное либретто Льва Яковлева соединяет в себе и необходимую для одноактной оперы краткость и сжатость, и, в то же время, насыщенность деталями и колоритными образами. Проза часто внезапно сменяется рифмованным текстом, причем певцы или поют свои партии, или декламируют отдельные реплики. Шахматная игра пронизывает весь сюжет, и музыкально отображена каждый раз по-разному: первая партия сопровождается волнующим ostinato в оркестре, заставляя зрительный зал переживать за ее исход, тогда как непринужденную игру из третьей картины музыкально изображает джаз. А в финале в хоре «разыгрывается» партия Анатолия Карпова и Лайоша Портиша 1975 года. Этот необычный композиторский ход органично вписывается в оперу и делает блестящим ее мощное завершение.

После премьеры композитор ответил на несколько вопросов:

– Александр Владимирович, известно, что Вы – прекрасный игрок в шахматы, это повлияло на написание оперы?

– Конечно. Если бы я не любил играть в шахматы, мне бы и в голову не пришло писать эту оперу. И меня всегда интересовали какие-то шахматные сюжеты, хотя, к сожалению, их очень мало. В юности я прочел «Шахматную новеллу» Цвейга, и много лет держал под прицелом это замечательное произведение. Мне казалось, что это сочинение театрально, что можно сделать хорошее кино. И, конечно, когда поступило предложение от ректора А. С. Соколова, написать оперу, то я решил, наконец, осуществить именно этот сюжет.

– Либретто писалось специально для Вас?

– Да, по моей просьбе. Со стороны Льва Яковлева, известного писателя, это тоже был своеобразный подарок к юбилею Консерватории. И сделал он его, по-моему, очень элегантно и изящно.

– Сколько времени заняло написание оперы?

– Около двух-трех месяцев… Я закончил партитуру летом прошлого года.

– Что Вас вдохновляло в момент создания?

– Всегда вдохновляет, если ты знаешь, что твое сочинение будет исполнено. В данной ситуации это было почетное задание – писать для юбилея, современником которого мне повезло быть. Вдохновляет, если какой-то театр хочет поставить твое произведение. А если этот театр еще и хороший, то это – самый лучший вдохновитель!

– В финале Вашей оперы разыгрывается партия 1975 года, в которой Карпов выиграл у Портиша. Почему именно она попала в оперу?

– Чисто случайно. В принципе, я знаком с Карповым. И когда я начинал писать оперу, то, как раз, у меня был концерт в Женеве, на котором он присутствовал. И потом, после концерта, мы ужинали, и я ему рассказал, что пишу эту вещь. Он естественно знал новеллу Цвейга, и мне пришла идея как-то его привлечь. Я спросил: «У Вас есть какая-то короткая интересная партия?» Он назвал партию в 20 ходов с Портишем. Я решил сделать такую коду, потому что у Цвейга герои играют в шахматы, но нет конкретных ситуаций – ведь это литература. А в моей опере можно показать реальную шахматную партию, блестящую и интересную. И мне хотелось, чтобы это был наш шахматист. Вот так все и получилось!

Ольга Иванова,
студентка

№ 6 (1335), сентябрь 2016

Парвин Бахмани

Ранним июльским утром в центре «Музыкальные культуры мира» Московской консерватории раздался телефонный звонок. «Салам! Собх-э шома бэхэйр! Хале шома четорид? Хастэ набашид…..», – сладкой патокой потекла персидская речь, заставляя слушающего судорожно перебирать в памяти всех знакомых иранских дам, которым мог бы принадлежать этот теплый хрипловатый голос. И вдруг: «Парвин! Ман-ам Парвин!» Бог мой! Да ведь это же Парвин Бахмани, человек-легенда, которую знает весь Восток и именем которой называются целые фестивали традиционной культуры! Чуть ранее, 28 июня она выступала вместе с другими иранскими поющими женщинами, в невероятной программе «Хранительницы», собравшей  представительниц разных этносов и регионов Ирана. Сила воздействия этой программы была необычайной. Россыпь самобытных, ярких традиций, подаренных нам в тот вечер удивительно талантливыми представительницами культуры Мазендарана, Керманшаха, Курдистана, Северного Хорасана, будоражила воображение, а главное – наводила на глубокие размышления о корнях нашей собственной культуры.

Парвин Бахмани

Здесь следует пояснить, что концерт «Хранительницы», о котором идет речь, проходил в рамках ставшего уже знаменитым международного музыкального фестиваля «Вселенная звука», проходящим в этом году уже в 14-й раз, а также был очередным этапом в развитии  деятельности центра «Музыкальные культуры мира» по изучению иранской музыкальной культуры. Вот уже несколько лет эта линия в работе Центра ведется под руководством уникального иранского специалиста Хосейна Нуршарга. Будучи блистательным певцом, носителем традиции классического иранского пения (аваза), Хосейн Нуршарг является также тонким знатоком своей культуры, умеющим установить контакты и найти пути к лучшим представителям самых разнообразных областей науки и творчества. За время своего сотрудничества с Московской консерваторией ему удалось привлечь в Москву таких видных ученых, как Хамидреза Ардалан, Мохаммадреза Дарвиши, Ардешир Салехпур, не только лично приезжавших на наши симпозиумы и круглые столы с докладами о музыкальных и театральных явлениях иранской культуры, но и привозивших с собой поистине редких исполнителей: 96-летнего курдского сказителя Хезера Гадергармави (в этом году отпраздновавшего свое 100-летие и снова рвущегося в полюбившуюся ему Московскую консерваторию), единственного знатока лакских погребальных песен Берагоджара Тахмасебьяна, дарвиша из ордена Ахл-е-хаг Араша Шахриари и многих, многих других.

Музыканты из Дагестана

В этом потоке иранских событий Московской консерватории были как «тихие» процессы, постоянная учебная и исследовательская работа (лекции, мастер-классы, творческие встречи, научные проекты), так и «громкие», вершинные явления, такие как показы театрализованных религиозных мистерий тазийе, повествующих о трагической участи потомков Пророка, как концерты-парады традиционных звуковых культур Ирана (концерт «Живые сокровища» в июне 2015 года, продемонстрировавший «мужские» песнопения и инструментальные жанры разных регионов Ирана и уже упомянутый «женский» концерт «Хранительницы»), а также блистательные выступления мастеров классической иранской музыки в Большом и Малом залах консерватории: Маджида Дэрахшани, Али Гамсари, Хале Сэйфизадэ и, конечно же, самого Хосейна Нуршарга. В конце августа этого года, в Концертном зале Международного союза музыкальных деятелей центр «Музыкальные культуры мира» показал еще одну необычную иранскую программу – выступление братьев-близнецов Али и Мохаммада Саиди и группы «Фераг» под руководством талантливого сантуриста Пежмана Эхтиари  И снова, несмотря на август, «мертвый сезон» в концертной жизни Москвы, зал был полон, и слушатели долго не расходились, выспрашивая музыкантов и организаторов о новых программах, о записях иранской музыки, о курсах по игре на иранских инструментах.

Наблюдая за тем, как все более и более заполняются концертные залы на выступлениях иранских музыкантов, невольно задаешься вопросом: почему эта музыка так волнует наши сердца, так манит нас в некие полузабытые, но явно родные звуковые миры? Никто из нас, живущих на просторах необъятной России и считающих себя россиянами, не может быть уверен в том, что доподлинно знает свои корни, свою родовую историю. Ясно одно, что принадлежность к индоевропейской языковой группе неизбежно роднит нас с иранской и индийской звуковыми культурами. Поэтому с таким успехом проходят иранские и индийские концерты.

Музыканты из Дагестана

Центр «Музыкальные культуры мира» летом 2016 года провел два больших фестиваля: 14-й «Вселенная звука» и 10-й «Собираем друзей». Это не только 26 разнообразных концертов, в которых приняли участие посланцы Албании, Армении, Болгарии, Индии, Ирана, Китая, Колумбии, Кореи, Македонии, Мексики, Туркмении, Японии, российских республик: Тывы и Дагестана, – но и параллельная познавательная деятельность, череда обучающих курсов. Ни для кого не секрет, что при Центре уже много лет существуют классы японской, китайской, индийской музыки, руководимые прославленными зарубежными музыкантами и их консерваторскими дипломированными воспитанниками. Но были и новые учебные циклы: теоретический курс иранского радифа, проведенный международно известным специалистом в этой области Дариушем Талаи и нашедший продолжение в практическом курсе игры на сетаре мастера Али Казэми, а также серия мастер-классов теории и практики североиндийской классической музыки известного исполнителя на сароде Атиша Мукхопадхьяя.

Что же заставило кашкайскую принцессу Парвин Бахмани, вернувшись домой после московского концерта, предпринять неведомые нам усилия, чтобы разыскать нужный номер телефона и выплеснуть на собеседника бурный поток дум и чувств, почерпнутых в ее непростом путешествии в Москву?

Ханум Бахмани горячо благодарила Россию, москвичей, людей, пришедших на концерт и с огромным вниманием слушавших песни ее народа. Она говорила о великом предназначении России, о глубоком уважении к нашей культуре. И главное – она узнала, что Московская консерватория празднует в этом году свое 150-летие, поэтому не могла не поздравить нас с этим грандиозным праздникам. «Я тяжело больна, – сказала, Парвин, – но у вас, в Москве я будто заново родилась. Бог видит вас и я буду много и долго его просить, чтобы он сопровождал Московскую консерваторию своей благостью на всем ее благородном пути.

Счастья вам и здоровья, дорогие люди Московской консерватории!»

Проф. М. И. Каратыгина

№ 6 (1335), сентябрь 2016

9 июня в Большом зале консерватории состоялось крупное культурное событие – выступление оркестра Российско-немецкой музыкальной академии под руководством маэстро Валерия Гергиева. Деятельность Академии, о которой наша газета уже рассказывала своим читателям («РМ», 2015 № 2), способствует, по словам ее организаторов, «укреплению контактов между молодыми музыкантами и деятелями культуры России и Германии». Очередной диалог двух стран осуществили солисты оркестров Мариинского театра, Берлинской филармонии, Баварского радио и Гамбургской оперы, подготовив программу, которую они затем повторили 6 июля в Концертхаусе Берлина. Девизом этой программы стала триада: «слушать – понимать – объединять!».

В качестве представителя русской классической музыки был выбран юбиляр текущего года – Сергей Прокофьев, чьи сочинения Гергиев с успехом представлял на своем недавно прошедшем Пасхальном фестивале. В этот раз он вновь обратился к Третьему фортепианному концерту, а солистом выступил молодой пианист Бехзод Абдураимов. Интерпретация этого весьма популярного произведения вызвала неоднозначные реакции у слушателей. Обращала на себя внимание четкая дифференциация тембров оркестра, выразительность каждого инструмента, яркие контрасты между разделами и, наконец, настоящий прокофьевский задор и тонкий юмор, переходящий в иронию. Однако из-за чересчур быстрого темпа и лирические, и жанрово-танцевальные эпизоды были «на одно лицо» – складывалось ощущение некого бесконечного движения, perpetuum mobile, которое не нарушили даже аплодисменты между частями. По мнению газеты «Times», солист Абдураимов является мастером во всех смыслах, и именно это он пытался продемонстрировать своей игрой. Его исполнение сочетало в себе виртуозность и, одновременно, свободу, наиболее смело – в каденциях (особенно хорошо ему удавалось «спорить» с оркестром!). Публика долго не хотела отпускать пианиста, и  на «бис» он исполнил «Кампанеллу» Листа.

Симфоническая поэма «Жизнь героя» Рихарда Штрауса заняла все второе отделение и в данный вечер стала олицетворением немецкой музыки. Это масштабное произведение имеет автобиографический характер – известно, что под героем композитор подразумевал себя. Оркестр преподнес поэму в возвышенно-одухотворенном ключе, трактуя ее как исповедь одного человека. Все шесть эпизодов (герой, враги героя, подруга героя и т.д.) предстали перед слушателем единым целым – суровые темы сменяли лирические, отражая тем самым внутренний мир персонажа. Как и в случае с Прокофьевым, здесь слегка удивил выбранный темп – но в этот раз он оказался немного медленным и затруднял восприятие слушателей. Но это нисколько не нарушило стройность композиции и ее яркое оркестровое воплощение.

Однако кульминацией концерта (пусть и первым номером) стала российская премьера нового сочинения одного из наиболее известных современных российских композиторов, профессора Московской консерватории Владимира Тарнопольского. Пьеса под названием «Tabula Russia», написанная по заказу Роттердамского филармонического оркестра и посвященная В. Гергиеву, является фонетической и смысловой аллюзией на выражение tabula rasa. Композитор обратил идею античных восковых табличек (на них писали текст, предварительно убирая предыдущий) в философскую концепцию-размышление о судьбе России, которая, стремясь к идеальному существованию, всякий раз пишет собственную историю. В произведении можно обнаружить мотивы неумолимо движущегося времени – ретроспективу событий России, ярко и образно изображенную в оркестре. «Стержнем» и музыкального, и идейного развития стала аллюзия на звучание низкого колокола – не столько русского символа, сколько, по словам В. Тарнопольского, архетипа русского сознания. Стирание загадок прошлого обнаружило явление настоящего: сквозь сонорное звучание медленно проступила торжественно-ликующая quasi русская тема в духе Стравинского – с характерной попевочностью и подчеркнутым «удалым» ритмом. Постепенно теряя четкие формы и рассеиваясь на отдельные элементы, в самом конце пьесы она превратилась в восходящий мотив, замирающий в высоком регистре, подобно вопросу, оставшемуся без ответа. Каждое исполнение произведений В. Тарнопольского сопровождается неизменным успехом, что и подтвердил этот вечер. Публика стоя аплодировала композитору и оркестру, достойно выполнившему свою непростую задачу.

Несомненно, концерт Российско-немецкой музыкальной академии стал важным этапом взаимодействия двух великих культур. Музыка вновь объединяла людей вне зависимости от их национальности и даже политики. Высокий уровень исполнения показал, насколько важно молодежи находиться в постоянном контакте друг с другом, обмениваться опытом, разговаривать языком искусства, понятным в любой стране. И тогда «обнимутся миллионы»!

Надежда Травина,
студентка ИТФ
Фото Руслана Шамукова

№ 3 (1332), март 2016

Жорж Апергис. «Семь преступлений любви»

В конце января в рамках фестиваля «Театр музыкальных инструментов» в Центре им. Вс. Мейерхольда был показан спектакль «Положение вещей» на музыку трех композиторов: Жоржа Апергиса, Маурицио Кагеля и Фараджа Караева. Основным организатором проекта, осуществленного при поддержке Министерства культуры и туризма Азербайджана, выступил консерваторский ансамбль «Студия новой музыки». Его участники на этот раз исполняли не только музыкальные партии, но и актерские роли. Молодой режиссер-постановщик, студент ГИТИСа, Алексей Смирнов рассказывает о состоявшейся работе:

— Алексей, прежде всего, хочу поздравить тебя с постановкой, думаю, что она получилась интересной и достойной внимания. Насколько я знаю, это не первое твое сотрудничество с ансамблем «Студия новой музыки»?

— Я сотрудничаю с ними с 2013 года, когда мы вместе с Владиславом Тарнопольским готовили проект «ARTинки с выставки» (см. «РМ» 2013, № 8 и 2014, № 2 – ред.). Идея была соединить современное визуальное и музыкальное искусство – своеобразная отсылка к Мусоргскому и его «Картинкам». Получился такой спектакль в жанре променад-театра. Проект попал на фестиваль NET (Новый европейский театр), и мы сыграли его там четыре раза.

— При работе с музыкальным коллективом режиссер нуждается в музыкальном образовании?

Жорж Апергис. «Семь преступлений любви»

— Я учусь на 5-м курсе ГИТИСа на режиссера музыкального театра в мастерской профессора А. Б. Тителя и профессора И. Н. Ясуловича. У меня две однокурсницы – обе до этого получили музыкальное образование. Одна из них как пианистка, другая как теоретик. А я закончил колледж как баянист. Важная часть нашей работы – анализ музыкальной драматургии, и, конечно, проще это делать, если у тебя есть базовое музыкальное образование.

- Инструментальный театр, несмотря на богатую историю, – довольно редкое явление на российской сцене. Почему ты обратился к жанру, в котором обычно за режиссуру отвечают сами музыканты?

— Честно говоря, изначально я хотел поставить со «Студией новой музыки» оперу, многократно что-то предлагал и обсуждал с В. Г. Тарнопольским. Мое театральное сотрудничество со «Студией» ограничивается пока работой в качестве ассистента режиссера в постановке оперы В. Г. Тарнопольского «По ту сторону тени» в театре Станиславского и Немировича-Данченко (март 2015 года). Каких-то собственных режиссерских проектов еще не было. Но Владимир Григорьевич сказал мне однажды, что «Студия» может «потянуть» спектакль в жанре инструментального театра (не уверен, что я тогда понимал, что это такое…).

— Расскажи о проекте «Театр музыкальных инструментов», как появилась идея спектакля «Положение вещей»?

Маурицио Кагель. «Dressur»

— По-настоящему с инструментальным театром я познакомился, посмотрев видеофрагменты спектакля Гёббельса «Черное на белом». Мне очень понравилась идея, когда он в процессе сотворчества с музыкантами, сочиняет некое театральное полотно. Когда я начал интересоваться, оказалось, что была довольно большая послевоенная волна произведений в этом жанре, есть ключевые имена: Кагель, Апергис и другие. Владимир Григорьевич назвал мне несколько имен русских композиторов, которые этим занимались, и я выбрал Фараджа Караева, его пьесу «Положение вещей». Мне понравилась музыка, и я подумал, что она будет отличной основой для спектакля, при этом слабо представляя, как это поставлю. Я добавил к ней «Dressur» Кагеля – мне казалось, что будет хороший переход между камерным сочинением и сочинением для большого ансамбля, сделал купюры в «Dressur» и добавил произведение «Семь преступлений любви» Апергиса. Таким образом, собралась музыкальная основа спектакля. Мы решили, что если знакомить людей с этим жанром, то интересно представить нескольких композиторов, которые работали в разных техниках. Сочетание – Апергис, Кагель и Караев – показывает палитру инструментального театра.

— А не получилось ли слишком пестро?

— Мне кажется, что нет. Меня волновало, как я все это соединю, было очевидно, что там нет нарратива, нет какой-то истории, которая может связать все три номера. Решением было – соединить их общим подходом к материалу.

Маурицио Кагель. «Dressur»

— Возможно, их связало воедино то, что все декорации и инструменты были на сцене изначально?

— Я позвал художницу, с которой мы уже работали. Это Елена Бодрова, она тоже выпускается в этом году из ГИТИСа. Мы стали думать, как нам это сделать. В процессе работы Лена предложила формат единой установки, то есть работать с какими-то объединяющими моментами. Мы взяли за основу декорацию «Dressur», которая изначально была предложена Кагелем, и, отталкиваясь от этого, нашли решение, как добавить другие пьесы: мы придумали трибуну с пиджаками и инструментами на сцене и, таким образом, связали пространство.

— Ты сказал, что нарратива там нет, и все пьесы разные. Но создалось впечатление, что для себя ты придумал какой-то сюжет. Особенно в произведении Караева. Там ярко выделяются персонажи и чувствуется какая-то линия развития…

— Я долго пытался понять, что такое инструментальный театр, и как мне работать с музыкантами. Ясно, что те принципы, с которыми подходишь к работе с певцами в опере, тут будут не совсем точны, потому что у тех есть базовая актерская подготовка. Мы говорим с ними на одном языке: о перевоплощении, о вхождении в образ, о линии роли. Здесь нужно было найти какой-то другой подход. Для примера я взял ранние спектакли Крымова, которые он делал в ГИТИСе со своим курсом художников: на сцене они занимаются своим делом – рисуют кистями, делают инсталляции… Такой вход в театральность через дверь живописи. И мне захотелось сделать то же самое – зайти в театральность через игру на музыкальных инструментах, представить театр композитора.

Фарадж Караев. «Положение вещей»

В работе с исполнителями очень помогло то, что все их движения, особенно в «Dressur», я нанизывал на какую-то логичную и понятную для них историю. Они сознавали, что «делают» внутренний сюжет – почему играют на одном инструменте, а потом на другом. Поэтому у них получилось, как мне кажется, именно театральное представление, появилась какая-то осознанность – не музыкальной игры, потому что у них она и так присутствует, а осознанность существования на сцене. Это помогло мне в «Dressur». Но в «Положении вещей» музыка совсем другая – там нет точных указаний для режиссера. Мы вместе с художником придумали мир, в котором существуют герои.

— В «Положении вещей» выделяется английский рожок. Ты шел от партитуры, и таким образом возник персонаж, который выделяется среди других музыкантов?

— Нас учат, что анализ партитуры – это самое главное. Мне показалось, что функция английского рожка в этой пьесе иная, чем всех остальных инструментов. Исходя из этого, я придумал ей роль (солистка — Анастасия Табанкова), она стала для меня центральным персонажем. Хотя я не уверен, что Фарадж Караевич так задумал.

— А ты обращался к нему с вопросами?

— Да, я несколько раз с ним встречался, спрашивал, что именно он написал. Мне не до конца были понятны в партитуре несколько моментов, потому что их можно было очень вольно трактовать. Я спрашивал, что именно он имел в виду, но он почти всегда говорил: «Делайте, как считаете нужным».

— Произведение Караева было исполнено в 1991 году в концертном варианте, но Апергис и Кагель ставились, и доступны видеозаписи этих постановок. Ты их видел?

— Да, на Youtube есть замечательная запись Апергиса, как мне кажется, очень точная. Это вечная проблема режиссера: ты не можешь не знать предшественников, но ты не должен их копировать, на них ориентироваться. С Апергисом сложнее, потому что у него все прописано в партитуре: все мизансцены, весь музыкальный материал.

Фарадж Караев. «Положение вещей»

— Получается, что у Кагеля и Апергиса остается меньше свободы для режиссера?

— Не совсем так. В Кагеле я сделал купюры и сильно перелопатил то, что у него было. У него пьеса идет тридцать минут, а у меня – десять. Там прописаны перемещения, театрализация, но там достаточно много мест, где не написано, что делать исполнителям. А тут главное – как они играют на музыкальных инструментах, как реагируют на то, что другой человек играет на музыкальном инструменте… То есть в партитуре решен вопрос «что?», а вопрос «как?» – нет.

- И ты планируешь поставить Апергиса по-другому – я имею в виду, что ты собираешься скоро ставить его в Баку? Материал для тебя не исчерпан?

- «Семь преступлений любви» – пьеса для трех исполнителей. У музыкантов «Студии новой музыки», которые ее исполняли, сложились определенные взаимоотношения (сами по себе и благодаря мне). А там будут совершенно другие люди. И у них сложатся другие взаимоотношения. У них все будет по-другому.

Беседовала Елизавета Гершунская,
редактор «Центра современной музыки» МГК
Фото Наталии Думко