№3 (1350), март 2018

«Среди многих музыкальных дарований всплывает имя Алябьева, имя, с каждым годом все более и более яснеющее для нас благодаря умножающимся раскопкам его музыки» – писал в свое время Б.В. Асафьев. Сказанное актуально и сегодня.

4 (15) августа ушедшего года исполнилось 230 лет со дня рождения выдающегося композитора пушкинской эпохи Александра Александровича Алябьева (1787–1851). В разных регионах России, в том числе на родине Алябьева в Тюменской области, состоялись юбилейные мероприятия с участием известных музыкантов, актеров и общественных деятелей. В Тюмени и Тобольске прошел ежегодный фестиваль «Алябьевская осень», а также концерты в доме-музее композитора в Пятигорске. Во Всероссийском музейном объединении музыкальной культуры имени М.И. Глинки 4 ноября был представлен концерт Государственного духового оркестра России под управлением Александра Нянькина. В программе звучали неизвестные сочинения, рукописи которых хранятся в фондах музея: некоторые произведения были исполнены на исторических музыкальных инструментах XIX века из Государственной коллекции.

Московская консерватория не могла обойти стороной эту знаменательную дату. Любопытно, что в архивах Музея им. Глинки удалось обнаружить афишу юбилейного концерта к 160-летию Алябьева в Малом зале, прошедшего в рамках филармонических Исторических концертов. Среди исполнителей видим Государственный симфонический оркестр СССР под управлением Н.П. Аносова, легендарный Государственный квартет им. Бетховена, вступительное слово – Б.В. Доброхотов. И спустя 70 лет молодое поколение консерваторцев вновь отдает дань памяти одному из ярких представителей отечественной музыкальной культуры первой половины XIX столетия.

Кафедра истории русской музыки 20 декабря представила программу юбилейных мероприятий в честь «сибирского соловья»: выставку архивных документов, принадлежащих Московской консерватории, которую помогла сделать Научная музыкальная библиотека им. Танеева; открытое заседание кафедры, посвященное музыкальному наследию композитора; и гала-концерт 20 декабря в Рахманиновском зале консерватории.

А.А. Алябьев – талантливый русский композитор-романтик, вольнодумец и герой Отечественной войны 1812 года – человек сложной, трагической судьбы. В феврале 1825 года, накануне печально известных исторических событий, Алябьева по недоказанному обвинению в убийстве лишают всех званий и отправляют в ссылку в Сибирь. Как знать, может быть, эта ссылка спасла ему жизнь, ведь многие из ближайшего окружения композитора участвовали в восстании декабристов, некоторые из них погибли.

Обширное творческое наследие композитора во многом не было оценено при его жизни. Имя Алябьева даже запрещалось упоминать на афишах, указывались лишь инициалы «А.А.». Многочисленные вокальные произведения (в том числе собрания русских песен), пять одночастных симфоний и симфонические увертюры, фортепианная музыка, хоровые, камерные сочинения (сонаты, трио, квартеты, квинтеты), 6 опер (три из них не завершены), балет, множество водевилей, музыка к спектаклям – все это долгое время не изучалось, многие произведения были погребены в архивах, а то и вовсе не сохранились. Тем не менее, Алябьев никогда не бросал сочинять – в его камере по ходатайству друзей даже установили фортепиано. Композитор создал в ссылке свои лучшие духовные сочинения для хора, а также великолепные образцы музыки для духового оркестра.

Программа концерта «Алябьев-гала» в Рахманиновском зале была подобрана очень тщательно, чтобы максимально широко представить многообразие творческого наследия композитора. Вновь прозвучали фрагменты оперы «Буря», возрожденной к жизни 3 года назад в режиссерском прочтении П. Татарицкого (об этом событии «Российский музыкант» рассказывал своим читателям – «РМ», 2015, №1). Ансамбль «Chant des flutes» исполнил Квартет для четырех флейт – ранний образец русских камерных ансамблей для духовых инструментов, «уникальный пример монотембрового сочинения первой трети XIX века» (проф. Е.Б. Долинская). Лауреаты международных конкурсов К. Апалько, К. Кравцов и А. Толстов блестяще интерпретировали Большое фортепианное трио ля-минор. Вокальная лирика Алябьева была представлена четырьмя разноплановыми романсами – «Воспоминание» и «Два ворона» на стихи Пушкина, «Желание» (стихи Н.Н.), и «Нищая» (стихи Беранже в переводе Д. Ленского) – в исполнении солистки Большого театра России Д. Давыдовой (ф-но – Ю. Куприянова). «Визитная карточка» Алябьева – романс «Соловей» прозвучал в транскрипции Листа, его исполнила на арфе лауреат международных конкурсов Н. Куприянова.

Хоровой музыке Алябьева посвятили отдельный блок. Камерный хор Московской консерватории (художественный руководитель – проф. А.В. Соловьев) под управлением Т. Ясенкова спел «Херувимскую» и переложения романсов – «Зимняя дорога» на стихи Пушкина (ф-но – Ю. Куприянова), «Всех цветочков боле», «Прощание с соловьем на Севере» (соло – Д. Давыдова, партия органа – проф. Е.Д. Кривицкая), и застольная песня «Други, радость нам дана» на стихи А. Дельвига.

Во втором отделении звучала музыка для духового оркестра, которому Алябьев всегда уделял большое внимание. Государственный духовой оркестр России под управлением А. Нянькина продемонстрировал сочинения, некоторые из которых были расшифрованы лишь в 2017 году – Симфонию Ми-бемоль мажор, Увертюру к опере «Швейцарское семейство», Пьесу для корнета и духового оркестра, Скорый марш и Pass Redouble для духового оркестра. Мощным заключительным аккордом стала премьера Торжественного гимна «В сей день вы, россы, торжествуйте», оркестрованного для духового оркестра, струнного квартета и хора известным российским композитором Кузьмой Бодровым специально для гала-концерта (вспомним, что именно Бодрову принадлежит редакция для камерного оркестра оперы Алябьева «Буря»).

Самые теплые слова благодарности за помощь в проведении юбилейных мероприятий хочется высказать в адрес Московской консерватории, а также директора Всероссийского музейного объединения музыкальной культуры имени М.И. Глинки М.А. Брызгалова и сотрудников музея, художественного руководителя Центра духовой музыки С.А. Поляничко, артистов и дирекции Государственного духового оркестра России.

По словам Ираклия Андронникова, «время не состарило великолепную музыку Алябьева». Растущий интерес исследователей и исполнителей обусловлен тем, что творчество композитора отражает важнейшие эстетические тенденции романтической эпохи, ставшие актуальными и в наши дни – противостояние реального и идеального, одинокого «я» и окружающего мира (зачастую враждебного), бренность власти, богатства и вечной ценности любви, гармонии человека и природы.

Я.А.  Кабалевская,

преп. кафедры истории русской музыки

№ 6 (1344) сентябрь 2017

С 28 апреля по 7 мая 2017 года в Москве прошел VII Международный конкурс скрипачей имени А. И. Ямпольского. Имя великого педагога и музыканта Абрама Ильича Ямпольского – создателя легендарной скрипичной школы, воспитавшего целую плеяду блестящих скрипачей – гордость скрипичного искусства ХХ века. Конкурс его имени основан и проводится по инициативе выдающегося ученика Ямпольского, профессора Московской консерватории, народного артиста СССР Э. Д. Грача, продолжающего замечательные исполнительские и педагогические традиции своего Учителя.

Впервые этот конкурс проводился в Дубне (1996), затем дважды (1999, 2002) в Пензе, куда в годы войны, вместе с классом А. М. Ямпольского была эвакуирована Центральная музыкальная школа, а начиная с четвертого он стал частью культурной жизни Москвы (2006, 2009, 2012, 2017). По сложившейся традиции все конкурсные прослушивания проходят в ЦМШ, а концерты – в залах Московской консерватории. Жюри бессменно возглавляет профессор Э. Д. Грач.

В этом году в конкурсе, проходившем в 3 тура, участвовало более 40 человек. Они выступали в двух возрастных категориях: младшей (до 15 лет включительно) и старшей (с 16 до 32 лет). Соревновались молодые скрипачи из России, Казахстана, Узбекистана, Греции, Китая, Японии, Австралии, Австрии, Германии, Великобритании и США. В жюри вошли известные профессора: Л. И. Габышева (Якутия), М. Х. Гантварг (Россия), В. М. Иванов (Россия), А. Кандинская (Австрия), Лина Ю (Китай), П. Мунтяну (Румыния-Германия), Р. К. Мусахаджаева (Казахстан), И. Рашковский (Израиль-Великобритания).

Соревнования завершились внушительным списком лауреатов. В младшей группе победили: Вон Пуй Ин (Гон-Конг, Китай) –1 премия, Мария Артеева (Россия) – 2-я, Юй Сычень (Китай) – 3-я, Матвей Блюмин (Россия) – 4-я, Дарья Лист (Австрия) – 5-я; 6-ю премию получили Стефания Поспехина (Россия) и Мария Качарина (Россия), диплом лауреата – Валерия Cвичкаренко (Россия). В старшей группе: Нинагава Хироко (Япония) –1-я премия и спецприз жюри за лучшее исполнение «Рондо-каприччиозо» Мендельсона-Ямпольского, Агафия Григорьева (Россия) – 2-я, 3-ю премию поделили Сан Эмили (Австралия – Великобритания), Ишибаши Хаято (США), Чен Цзаи (Китай) и Анна Савкина (Россия); дипломы лауреатов получили участники из России – Ангелина Гвоздарева, Даниил Коган и Андрей Кузнецов.

Итогом конкурса стал грандиозный гала-концерт 7 мая в Большом зале консерватории, на котором выступали победители с камерным оркестром «Московия». По завершению всех событий мне удалось побеседовать с президентом конкурса профессором Э. Д. Грачом.

Награждается Нинагава Хироко – 1-я премия и спец приз жюри

– Эдуард Давидович, Вы были инициатором создания этого конкурса, расскажите, пожалуйста, какая идея лежала в основе?

– Абрам Ильич Ямпольский – один из основоположников русско-советской скрипичной школы. Его класс всегда был самым сильным в ЦМШ и Консерватории, среди его учеников было больше всего лауреатов, а впоследствии – выдающихся артистов. И до войны, и во время войны, и после войны вплоть до его кончины в 1956 году. Но все забывается… Моей идеей было увековечить его имя, чтобы оно продолжало жить. Поэтому я счастлив, что конкурс имени моего великого Учителя проходит уже в седьмой раз.

– Каким был уровень подготовки нынешних участников?

– Невероятно высоким! По мнению жюри, он превзошел уровень скрипичной группы на последнем конкурсе им. П. И. Чайковского. Во всяком случае, не уступал ему. Что ни скрипач, то претендент на премию! Я могу назвать достаточное количество ребят, которые могли бы быть в финале, но они туда не попали. Например, в старшей группе – Джанай Туленова, замечательная скрипачка из Казахстана, я слышал ее в Астане и пригласил на конкурс в Москву. На мой взгляд, также очень сильные скрипачи – Александр Котельников, Алги Акбике, а в младшей группе Илюшина Валерия. Они уверенно шли в финал, но, как видите, остались «за бортом». Конкурс есть конкурс. По его условиям в старшей группе в финал могли выйти только 8 претендентов, мы пропустили 9, но, на мой взгляд, достойных было не менее 12 человек!

– Расскажите, пожалуйста, о Ямпольском, в честь которого Вы создавали этот конкурс.

– С уверенностью могу заявить, что таких людей я больше не встречал. Интеллигентность высшей пробы. Добряк невероятный, порядочность невероятная. Я всегда говорю, что мне повезло с учителями – я начинал в классе профессора П. С. Столярского, позже учился у профессора И. А. Гутмана, затем четыре года в ЦМШ, пять лет в консерватории и три года в аспирантуре в классе профессора А. И. Ямпольского. Я счастлив, что мог провести с ним столько времени и так многому от него научиться.

Ямпольский был уникальным скрипачом – руки просто фантастические. Но он очень волновался перед выступлениями, поэтому и карьеры исполнителя не было. Зато стал великим педагогом. Он умел развить яркую индивидуальность в каждом ученике, они все – очень разные, и в этом величие школы Ямпольского. И у него была феноменальная память. Как-то на уроке зашла речь о произведении, которое он слышал очень давно, в 20-е годы: «Дай-ка мне скрипку» – сказал он, и сыграл с начала до конца.

Абрам Ильич для меня – святая личность. Он был очень человечным, встречал меня на вокзале, когда я одержал первую победу, получив золотую медаль на Международном конкурсе в Будапеште в 1949 году…

– Вы, наверное, рады, что задуманный Вами мемориальный конкурс сейчас привязан к стенам,           в которых когда-то Вы занимались с Ямпольским?

– Да, для меня глубоко символично, что прослушивания идут в залах Центральной музыкальной школы, где я впервые встретил моего дорогого Учителя. Я верю, что этот Международный конкурс останется значимым событием как в музыкальной культуре России и мира, так и в творческой судьбе каждого его участника.

Беседовала Яна Катко,

 студентка ИТФ

№ 2 (1340), февраль 2017

Вот уже почти четверть века в России при поддержке Патриархии проходят Международные Рождественские образовательные чтения, как правило, в последние дни крещенской недели – 25–27 января. К настоящему времени они стали представительным научным форумом, тематика которого вышла далеко за пределы вопросов образования и просвещения: тема недавно состоявшихся чтений – «1917–2017: уроки столетия» – была связана с важнейшей для нашей страны годовщиной. 26 января в Московской консерватории Рождественские чтения прошли в седьмой раз в формате Всероссийской научной конференции «Русское религиозное искусство XX века: до и после 1917 года».

Религиозное искусство есть сфера неизмеримо более обширная, нежели область церковных художеств. Свет Христов, просвещающий всех, на тысячелетия определил вектор развития научной мысли и художественного дерзновения всей христианской цивилизации. В этой связи изучение путей отечественного искусства минувшего столетия предполагает их осмысление в широком контексте исторических, социокультурных и мировоззренческих процессов эпохи. Обо всем этом говорил в своем вступительном слове проректор по научной работе МГК, профессор К. В. Зенкин. С приветствием к аудитории обратился и член патриаршего совета по культуре иеромонах Никон (Белавенец), постоянный гость консерваторских Рождественских чтений.

Среди участников конференции были как москвичи (представители Государственного института искусствознания, радио «Радонеж», консерваторских Центра церковной музыки имени протоиерея Димитрия Разумовского, кафедр истории зарубежной и русской музыки), так и ученые из Ростова-на-Дону – сотрудники Южного научного центра РАН и библиотеки Ростовской консерватории имени С. В. Рахманинова.

Тематика докладов была весьма многообразна и освещала проблемы религиозной музыкальной культуры разных эпох и этнических традиций. Достаточно перечислить основные тематические направления представленных материалов: византийская культура богослужебного пения, ее изучение и практическое освоение; интонационные модели знаменного роспева в светских сочинениях русских композиторов; судьбы русской духовной музыки в 20-е – 30-е годы XX века, неизвестные страницы творчества отечественных и зарубежных церковных композиторов данного периода; духовный подтекст театральных постановок межвоенного двадцатилетия; хоровая культура Русской православной церкви конца XX – начала XXI столетия.

Наиболее разносторонне оказалась представлена проблематика религиозного искусства русских композиторов 20–30-х годов XX века. Творческий импульс начала ушедшего столетия дал жизнь самым разным направлениям эволюции отечественной музыкальной культуры, церковной и светской. При всех исторических перипетиях пространство русской церковнопевческой традиции, разъединенное «географически», оставалось по существу единым. Одновременно шел процесс духовных и художественных поисков на пересечении разноконфессиональных течений внутри христианского мира. Также продолжался начавшийся в XVII веке процесс взаимовлияния церковной и светской русской музыки. Целый комплекс сложностей и ограничений сопровождал воплощение религиозной тематики на театральной сцене как до 1917 года, так и после него. В частности, чрезвычайно занимательны вопросы, связанные с прочтением библейских сюжетов, перенесенных на балетную сцену. Означенному комплексу проблем были посвящены семь докладов из двенадцати.

Процесс возобновления литургической жизни, активно идущий начиная с 1990-х годов, выявил необходимость практического овладения богослужебной, в том числе певческой, традицией. Для этого музыкантам, приходящим в церковь, необходимы навыки адекватной оценки вновь обретенных хоровых партитур, ориентация в исполнительской стилистике разных традиций, как господствующих ныне в Русской православной церкви, так и принадлежащих истории. Этот круг вопросов лег в основу докладов молодых участников конференции, совмещающих исследовательскую работу с архивной и певческой практикой. Авторы двух сообщений сосредоточились на наследии архимандрита Матфея (Мормыля), выдающегося регента современности.

Рождественские чтения в Московской консерватории по традиции проходят в обстановке доверительности, что позволяет участникам избирать жанр своего выступления в зависимости от специфики материала и своих личностных предпочтений: в конференц-зале звучали и доклады-презентации, и воспоминания, и лирические высказывания, и монологи-размышления. Хочется поблагодарить главного организатора и ведущего конференции, Романа Александровича Насонова, за создание конструктивной и вместе с тем вольной атмосферы заседаний. Думается, традиция консерваторских Рождественских чтений будет год за годом вписывать в историю нашего вуза новые страницы, богатые научными и духовными откровениями.

Доцент Т. А. Старостина

№ 4 (1324), апрель 2015

№ 4 (1324), апрель 2015

Научная деятельность во все времена была и остается занятием достойным и благородным. В последние годы в Диссертационный совет, созданный на базе Московской консерватории, подает документы множество соискателей из разных учебных заведений и городов России. Это свидетельствует об авторитете совета, с одной стороны, и высокой ответственности его членов перед соискателями – с другой. Процесс защиты достаточно строг и включает множество нормативно-правовых процедур. Чтобы облегчить путь молодых музыковедов к ученой степени, предлагаем поэтапный план пути к ученой степени, следование которому сделает его не тернистым.

Перед подачей документов целесообразно внимательно ознакомиться с двумя положениями Минобрнауки – Положением о совете по защите диссертаций и Положением о присуждении ученых степеней. Оба документа для удобства соискателей размещены на сайте консерватории в разделе «Наука» – «Диссертации» – «Перед защитой». До обращения в совет у будущего кандидата искусствоведения должно быть опубликовано не менее 3-х, а у доктора – не менее 15-ти работ в изданиях, рекомендованных ВАК РФ (список таких изданий опубликован на сайте Высшей аттестационной комиссии). У музыковедов рекомендованными изданиями являются журналы «Музыкальная академия», «Музыкальная жизнь», «Музыковедение», «Музыка и время», «Научный вестник Московской консерватории», «Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Философия. Культурология. Политология. Право. Международные отношения», «Старинная музыка», «Театр. Живопись. Кино. Музыка», «Проблемы музыкальной науки», «Актуальные проблемы высшего музыкального образования», «Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики» и многие другие.

Важный этап на пути к искомой степени – размещение полного текста диссертации на сайте организации в объявлении о подаче работы для рассмотрения в Диссертационный совет Московской консерватории. Страницу с объявлением нужно в распечатанном виде подавать вместе с остальными документами. Главным же шагом на пути в профессиональную научную жизнь можно считать подачу всех необходимых документов, распечатанных на бумаге, подписанных ответственными лицами и заверенных печатями (список документов размещен на сайте консерватории в разделе «Наука» – «Диссертации» – «Перед защитой»). Копии документов должны быть заверены нотариусом, личный листок по учету кадров, соответственно, – в отделе кадров, справка о сдаче экзаменов так называемого кандидатского минимума выдается в аспирантуре вуза. Все документы при этом должны быть отсканированы в формате pdf.

После подачи документов Диссертационный совет в течение двух месяцев рассматривает работу и выносит решение о ее приеме (либо отказе в приеме) к защите, утверждает оппонентов и ведущую организацию и по возможности назначает предварительную дату защиты. В течение пяти дней на сайте консерватории в объявлении соискателя публикуется решение совета, вся необходимая информация об оппонентах – ФИО, ученая степень, полное официальное наименование учреждения, где работает оппонент, ученое звание, должность, подразделение, адрес и телефон – рабочие или домашние, список основных публикаций (не больше 15-ти, в первую очередь статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ, рецензируемые монографии, материалы международных конференций, по тематике близкие рецензируемой диссертации), а также полная информация о ведущей организации.

После принятия советом решения и назначения даты защиты соискатель направляет оппонентам и в ведущую организацию официальные письма и текст своего исследования, готовит и печатает автореферат диссертации, размещает его в электронном виде в своем объявлении на сайте организации и рассылает по адресам учреждений и членов Диссертационного совета из утвержденного списка, на котором сотрудник почты ставит штамп с датой рассылки. Отзывы ведущей организации и официальных оппонентов, а также отзывы на автореферат (они составляются по инициативе рецензентов или соискателя) должны быть присланы в совет за две недели и размещены в объявлении соискателя на сайте организации – за 10 дней до даты защиты.

Когда все нормативно-правовые процедуры проведены, приходит время соискателю готовить парадный костюм, а соискательнице – подбирать наряд, туфли и украшения для того, чтобы красиво выступить и достойно защитить свои научные убеждения перед членами Диссертационного совета и всеми слушателями, которые посетят это благородное мероприятие. Легкого вам пути, дорогие соискатели, к ученым степеням кандидата и доктора искусствоведения!

М. В. Переверзева,
Ученый секретарь Диссертационного совета

№ 4 (1324), апрель 2015

Иоганну Себастьяну Баху – 330 лет со дня рождения! Музыкальным приношением великому немецкому композитору стал Международный фестиваль Иоганна Себастьяна Баха «BWV-2015». Его провела Московская консерватория при участии Института искусствознания и других творческих организаций.

Фестиваль имеет за плечами недолгую историю: как «BWV-2014» он появился в прошлом году, представив слушателям шедевры органной, камерно-инструментальной, оркестровой и ораториальной музыки. Акцент нынешнего празднества сместился на две сферы: исполнение камерной музыки и крупных полифонических циклов – «Хорошо темперированного клавира» и «Искусства фуги».

Концерты проходили в трёх городах: Москве, Риге и Баку. В столице фестиваль открылся в первый день весны, 1 марта, на сцене Рахманиновского зала – там прозвучал целиком I том ХТК. Многообразие прелюдий и фуг во всех тональностях было подчеркнуто обилием музыкальных интерпретаций: играли двенадцать исполнителей, каждому довелось сыграть по два цикла (мажорный и минорный). Выступали как корифеи аутентичного исполнительства – Алексей Любимов и Юрий Мартынов, так и студенты ФИСИИ.

Важнейшей идеей концерта стало одновременное присутствие на сцене трех старинных инструментов: клавесина, органа-позитива и мало известного тангентенфлюгеля, изобретенного в середине XVIII века и соединившего черты клавикорда, клавесина и хаммерклавира. Интересно, что в 2008 году, благодаря А. Любимову, российская публика впервые познакомилась с этим инструментом. В программе концерта был также заявлен клавикорд, но от него в последний момент решили отказаться. Алексей Борисович пояснил, что это скорее – «домашний инструмент», который из-за тихого звучания не сможет в условиях концертного зала передать «замечательные нюансы и полифонию» великого сочинения.

Каждая «пара» – прелюдия-фуга – исполнялась на том инструменте, который, по мнению музыкантов, лучше всего соответствует её характеру. Хотя не всегда выбор исполнителя был понятен: в светлом, «флейтовом» звучании органа-позитива был представлен как Es—dur’ный цикл, так и скорбный h—moll’ный. Что влияло на выбор инструмента в каждом конкретном случае – буклет фестиваля об этом умалчивает.

Открывавшее вечер выступление А. Любимова, артистичное и смелое, определило настрой всего концерта: дух поиска, желание исполнить всем известную музыку Баха как нечто неожиданное и свежее, предложить публике свое прочтение. Этим стремлением были отмечены все выступления –  и профессоров, и студентов. Конечно, масштабность общего замысла не всегда находила подтверждение на уровне деталей, но не будем забывать, какие трудности стояли перед исполнителями, ведь некоторым из них приходилось от одного инструмента тут же переходить к другому.

Заключительный концерт фестиваля, состоявшийся 21 марта в Большом зале, предоставил возможность услышать Баха сквозь призму уже не аутентичной, а, условно говоря, романтической традиции исполнительства. Созданию исторической перспективы, вне которой музыка немецкого гения не может восприниматься во всей полноте, способствовало звучание в этот вечер транскрипций баховских произведений, выполненных музыкантами разных эпох.

В первом отделении впечатлило разнообразие фортепианных транскрипций. Среди них были как знаменитые (принадлежащие Листу, Бузони или Эгону Петри), так и не очень известные (к Баху обращались, например, англичане Ральф Воан-Уильямс и Майра Хесс). Четыре пианиста исполняли произведения разных жанров, а естественно возникавшие «пересечения» давали пищу для размышлений. Так, представители русской фортепианной школы выявляли, прежде всего, внутреннюю масштабность баховской музыки, свойственную в равной мере как огромной Прелюдии и фуге Es—dur из Органной мессы (Яков Кацнельсон), так и двухминутной хоральной обработке (Петр Лаул). Норвежец Иоахим Карр и нидерландец Ханнес Миннаар подчеркнули другое: в игре первого господствовала праздничность и виртуозность, а у второго преобладала лирика, порой гипертрофированная (даже в Прелюдии и фуге a—moll, BWV 543).

Состоявшаяся во втором отделении премьера «Искусства фуги» в версии Рудольфа Баршая для камерного оркестра, несомненно, стала самым значительным событием фестиваля. Работа над инструментовкой последнего сочинения Баха прошла через всю жизнь музыканта, мы услышали окончательную версию, завершенную им незадолго до кончины (2010).

«Искусство фуги» относится к числу наиболее «закрытых» сочинений в истории музыки, и оркестровка Баршая отнюдь не стремится сделать слушание более доступным – это противоречило бы духу баховского шедевра. Звучание все время остается довольно строгим, при том, что изобретательность и мастерство во владении оркестровыми красками исключительны. Камерный оркестр Московской консерватории под управлением Феликса Коробова бережно воссоздавал многочисленные детали партитуры, и напряженное внимание исполнителей, кажется, передалось слушателям. Будем надеяться на скорое появление аудиозаписи этого опуса.

Фестиваль «BWV-2015» представил слушателям многообразие творчества композитора: и весомые полифонические циклы, и камерные сочинения для разных инструментов, и нетрудные пьесы из «Нотной тетради Анны Магдалены Бах». Барочная музыка звучала как «в согласии» со своей эпохой, так и в более поздних интерпретациях. Но величие Баха в том, что он остается собой при любом прочтении. И прошедший праздник его музыки – прямое тому доказательство.

Анна Пастушкова,
Илья Куликов,
студенты ИТФ

№ 4 (1324), апрель 2015

Михаил Александрович Сапонов, заведующий кафедрой истории зарубежной музыки, не устает удивлять окружающих своими многочисленными талантами. Не на последнем месте – его артистизм, проявляющийся во всех публичных выступлениях. Недавно, в постановке оперы проф. В. Г. Тарнопольского «По ту сторону тени» в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко он исполнил роль философа Платона (чтеца). Она потребовала выразительной актерской игры – и в произнесении текста, и в пантомиме. Вскоре после премьеры проф. М. А. Сапонов поделился своими впечатлениями:

— Михаил Александрович, как получилось, что Вы приняли участие в постановке?

— Совершенно случайно, впопыхах. В. Г. Тарнопольский обратился ко мне по электронной почте. Я сначала не понял, о чем речь и предложил ему одного гениального чтеца. Но Владимир Григорьевич был категоричен: «я вижу в этой роли только тебя». Пришлось пойти навстречу, тем более, что я глубоко симпатизирую этой команде, этой кафедре. Я-то думал, что нужно будет прочитать некое вступление к какой-то сцене, а оказалось, что я занят на протяжении всего спектакля и должен профессиональному танцору показывать движения. Никогда в жизни я не мог выучить танцевальные движения, для меня это немыслимо!

— Как Вам работалось с режиссером Робертом Векслером?

— Я никогда не думал, что мне придется работать под руководством ученика Джона Кейджа. Он требовал так обаятельно, что отказать, не послушаться было невозможно. Он не был режиссером-диктатором, и когда на генеральной репетиции, на представлениях мне пришлось добавлять что-то неожиданное от себя, он очень благодарил за импровизацию.

— Сопроводить каждое слово подходящим жестом было задумкой режиссера?

— Жестикуляция, пантомима в некоторых произведениях авангардного искусства уже давно, еще с сороковых-пятидесятых годов, широко используются. Вспомним спектакли Штокхаузена – у него целая система жестов, каждое движение нагружено специальным значением. Здесь было нечто похожее, но не так формализовано. Векслер очерчивал в воздухе квадрат, имея в виду некую рамку заточения, пленение, темницу, и считал, что публика сразу поймет, о чём речь. И я ему многое предлагал. Когда я сделал движение, скрестив руки (узники закованы), он сказал: «да, вот это очень хорошо». Он говорил: «они в темнице». А я говорю: «у нас есть особый знак, скрестить пальцы решёткой означает тюрьму». Он пришел в восторг: «Давайте!», и поставил эту жестикуляцию на самое видное место. Этот жест немного вульгарный, я боялся, что публика будет обескуражена. Но ничего, сошло.

— Для премьеры оперы в Бонне текст чтеца был написан на немецком языке. Что изменилось в нем на московской премьере?

— Изначально текста было в три-четыре раза больше – мне предоставили его аккуратный, точный перевод. Но я перевёл всё заново и значительно сократил, к восторгу композитора. Ему тоже не нравился избыток слов, тем более что немецкий либреттист Монау совершенно не понял автора, как это часто бывает в истории музыки. Я не хочу использовать такие слова как «я его спас», но мне кажется, я понял требования композитора к либретто.

— Что-то ещё изменилось в роли чтеца?

— Обнажилась суть. У чтеца заложено много различных аллюзий, и я старался трактовать его партию многослойно. К возглашениям добавить иронию, сострадание, гротеск, без патетики, без прямолинейности… Практически всё пришлось поменять. Там были совершенно другие задачи. Еще композитору не нравилось, что в Бонне играл профессиональный актер с энергичными интонациями, что кричал поставленным голосом. Режиссер ощутимо изменил концепцию по сравнению с немецкой постановкой. Общий план тот же, но подробности другие: где я рухнул и лежал на полу замертво, когда меня окружили грации и узники, немецкий актер лёг, почему-то поднял ноги и принялся энергично и яростно ими болтать, что довольно странно – грации поют: «gestorben», «помер», мол…

— Что, на ваш взгляд, играет в спектакле объединяющую роль?

— Здесь все очень органично. Благодаря лаконизму и пластичности, естественности всех элементов спектакля, но, прежде всего – музыки. Музыка прекрасная. Мне приходилось стоять в оркестре, когда я ожидал своего выхода. Музыканты великолепные! Не скрою, лет двадцать тому назад, когда создавалась «Студия новой музыки», я сначала относился, как и многие, с опаской. Что это будет – специальное отделение Московской консерватории для обучения аспирантов только музыке сверхсовременной? И вот проходит время, они действительно «переучиваются», специализируются на произведениях подобного рода, и вдруг слышишь – эта музыка звучит у них гораздо естественнее, чем у «обычных» музыкантов, непричастных к подобной аспирантуре. Приятный сюрприз оказался.

Мне приходилось, например, с разными коллективами участвовать в исполнении «Оды к Наполеону Бонапарту» Шенберга, и порой (в 70-е и 80-е годы) я недоумевал, почему некоторые из участников играют довольно странно: беспощадным нажимом, не думая о полноте и красоте звука… А здесь они (квартет солистов «Студии новой музыки» под управлением Стаса Малышева), как когда-то А. Б. Любимов музыку Шенберга – для меня, просто заново открыли! Они играют столь естественно, будто им все темы и мотивы когда-то пела мама в виде колыбельной. Музыку Тарнопольского за ними можно прямо повторить, напеть. Все шло на едином дыхании, и это меня больше всего поразило…  Из общения со слушателями в консерваторских залах становится ясно, что и для «немузыкантов» ситуация та же: когда играют прекрасные исполнители, то музыка не делится на «понятную» и «непонятную». Всё понятно!

Беседовала Анна Пастушкова,
студентка ИТФ

№ 4 (1324), апрель 2015

25 марта в Московском музыкальном театре имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко состоялась российская премьера мультимедийной оперы Владимира Тарнопольского «По ту сторону тени». Почти десять лет ждала исполнения на родине эта одноактная философская опера-притча, написанная в2006 г. по заказу Боннского фестиваля и поставленная Palindrome Dance Company с участием солистов Боннской оперы и ансамбля MusikFabrik под управлением В. Лишке (см. «РМ», 2006, № 9). Новая постановка состоялась на Малой сцене силами артистов театра Станиславского и музыкантов «Студии новой музыки» Московской консерватории.

За сценическое воплощение отвечала та же боннская команда: режиссер-хореограф Роберт Векслер и мультимединый художник Фридер Вайс. Несмотря на схожий рисунок ролей и сценографию (бесформенная конструкция, напонимающая пещеру, в левой части сцены, и невесомые из полупрозрачной ткани колонны, – в правой), спектакль вышел другим. На этот раз постановщик прочитал бессюжетную притчу «дословно», вложив в хореографию весьма конкретное содержание.

Опера создавалась для площадки, имевшей два балкона по разные стороны сцены. В театре Станиславского пространство пришлось обживать иначе. Два ансамбля расположились в дальних углах сцены: один – в «пещере», второй – за колоннадой. Не видя и даже почти не слыша, что играет другой состав, синхронизируясь по жесту дирижера, передаваемому на монитор, инструменталисты выступили видимыми и невидимыми участниками спектакля. Время от времени из пещеры доносились не только звуки их инструментов, но и голоса. Так задача, весьма проблематичная для исполнителей, но идеально выполненная в небольшом черном кубе малой сцены театра Станиславского, «зонировала» пространство эффектнее любого архитектурного решения.

Создавая оперу, которая выходит за привычные рамки жанра, композитор упразднил в спектакле не только нарратив, но, по сути, и функцию режиссера. При этом найденное для Бонна визуальное оформление было воспроизведено, насколько возможно, в точности: видео, генерируемое при помощи специальной компьютерной программы, создается в режиме live – каждый раз заново.

Содержание спектакля невозможно вербализовать, поскольку в опере нет сюжета, можно лишь попытаться «перевести» на языки других искусств – музыки, литературы, танца, мультимедиа. Слово рождается из письма, шрифта: ключевые для понимания фразы либретто, составленного композитором из фрагментов текстов Леонардо да Винчи, Эхнатона, Ницше, Данте и других источников в переводе на русский проецируются на поверхность пещеры. Сползая вниз, слова вытягиваются в штрихи и застывают на черных офисных пиджаках «узников» аппликациями штрих-кодов. Сочетание белого-черного в костюмах, сценографии и световом решении спектакля символизирует оппозицию света и тьмы: черного шрифта на белом листе бумаги и тени, возникающей лишь в освещенном пространстве.

Арий и дуэтов композитор не предусмотрел – два вокальных трио, мужское и женское, выступают как обобщенные персонажи, метафоры. Молодым солистам театра Станиславского – Ольге Луцив-Терновской (сопрано), Светлане Сумачевой (сопрано), Сергею Николаеву (тенор), Дмитрию Кондраткову (барион) и Михаилу Головушкину (бас) – пришлось потрудиться, разучивая непривычный по языку музыкальный текст. Помогла солистка театра «Новая опера» Екатерина Кичигина (сопрано), постоянный участник проектов «Студии новой музыки». В результате три Узника пещеры (визуальным прообразом которых, по замыслу композитора, стала скульптура Родена «Три тени» из композиции «Врата ада») и три Аллегории искусств (прообраз – античная скульптурная группа «Три грации») образовали слаженный ансамбль.

Помимо оперных певцов в спектакле участвуют два танцора (артисты группы миманса театра Андрей Альшаков и Елена Подмогова) и один рассказчик-философ  (Михаил Сапонов). Опытные музыканты «Студии новой музыки» во главе с музыкальным руководителем постановки Игорем Дроновым с творческой задачей справились блестяще. Они привыкли к любым театральным формам – это их третья премьера в рамках проекта «Новый музыкальный театр» и его кульминация.

…Согласно Платону, неспособность перейти от созерцания к действию удерживает людей в пещере. Композитор своим сочинением уводит нас дальше: Узники пещеры, соприкасаясь с  искусством,  обретают возможность увидеть свет.

Ольга Арделяну
Фото Федора Софронова

№ 4 (1324), апрель 2015

С. Рихтер в Париже (1961)

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина преподнес Московской консерватории щедрый подарок – замечательную выставку «Святослав Рихтер. Ars ludus», посвященную 100-летию со дня его рождения. Это знаменательно, ведь Московская консерватория – Аlma mater гениального музыканта. Здесь он учился у великого Генриха Нейгауза, имя Рихтера золотыми буквами высечено на Доске отличия. С консерваторией связан и московский дебют Рихтера-пианиста в Малом зале, и его блистательная победа на Третьем – послевоенном – Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей в 1945 году.

Выставка расположена в фойе партера Большого зала. Естественно, что, в отличие от выставки в Отделе личных коллекций ГМИИ имени А. С. Пушкина, она основана не на подлинниках, а на копиях тех богатейших материалов, которые хранятся в  фондах музея (отдельные документы предоставило ВМОМК им. М. И. Глинки). Тем больше выделяется бронзовый бюст С. Т. Рихтера работы Эрнста Неизвестного, установленный в этом фойе еще в 2011 году.

На стенде «В классе Генриха Нейгауза», помимо известных фотографий,  обращает на себя внимание «Силуэт Святослава Рихтера за роялем», выполненный Т. П. Москалевой в 1930-е годы, фотография Рихтера, выступающего в госпитале в Архангельске в 1942 году, афиша авторского вечера С. С. Прокофьева 25 марта 1945 года (среди исполнителей – С. Т. Рихтер, Н. Л. Дорлиак, Квартет имени Бетховена).

Стенд, озаглавленный «Рождение легенды», содержит и материалы, связанные с участием Рихтера в конкурсе 1945 г., и фотографии Рихтера, репетирующего с симфоническим оркестром под управлением Г. Абендрота в БЗК (1951), и Рихтера, общающегося с В. Клайберном в кулуарах Первого международного конкурса имени П. И. Чайковского (1958).  Бесспорно интересны фотография Рихтера, пробующего силы в качестве дирижера (генеральная репетиция  Концерта № 2 для виолончели с оркестром Прокофьева, солист – М. Ростропович) и кадр из художественного фильма «Глинка», в котором Рихтер исполнил роль Листа.

Буклет фестиваля

Стенд  «Годы странствий» знакомит с выступлениями Рихтера в 1960-е годы в Лионе, Париже, Вене и в 1970-м году – в Токио. Среди его партнеров – Г. фон Караян и К. Зандерлинг, Д. Ойстрах и Р. Баршай.

В разделе о«Hommage великому музыканту» особенно привлекательны портреты и ноты с автографами – С. С. Прокофьева, Б. Бриттена, Е. Ф. Гнесиной, участников Квартета имени Бородина, а также линогравюра «Из книг Д. Д. Шостаковича». Ex Libris – подарок композитора пианисту, и знаменитый «Голубь мира» П. Пикассо – рисунок, выполненный шариковой ручкой в 1961 году.

Пятый и шестой стенды посвящены фестивалю Рихтера в Турени и «Декабрьским вечерам» в Москве. Здесь можно увидеть портреты (фотографии и рисунки) многих музыкантов XX века – Н. Л. Дорлиак и Г. А. Писаренко, Э. Шварцкопф и Д. Фишера-Дискау, Д. Ф. Ойстраха и Ю. А. Башмета, Н. Г. Гутман и О. М. Кагана, Е. И. Леонской и Э. К. Вирсаладзе.

Рихтер входил в состав жюри Первого конкурса Чайковского, и потому особенно приятно, что не только студенты и педагоги Московской консерватории, слушатели Большого зала, но и участники ожидаемого XV Международного конкурса имени П. И. Чайковского смогут познакомиться с этой содержательной экспозицией, стильной и  элегантной по дизайну. Бесконечная благодарность президенту ГМИИ имени А. С. Пушкина И. А. Антоновой, его директору М. Д. Лошак, куратору выставки Ю. И. Де-Клерк и дизайнеру А. И. Подкидышеву за предоставленную возможность приобщиться к миру великого музыканта.

Е. Л. Гуревич,
директор Музея имени Н. Г. Рубинштейна

№ 4 (1324), апрель 2015

«В его черепе, напоминающем куполы Браманте и Микельанжело,
 вся музыка, вся прекрасная музыка покоится  как младенец на руках Рафаэлевой мадонны»
Генрих Нейзауз

100-летие Рихтера – дата символическая. Понятие «юбилей», естественное для круглых годовщин, по отношению к Рихтеру воспринимается скорее как условность, как повод задуматься. В его искусстве, как и в его жизни, был какой-то особый, вневременной замысел. Все существовало и развивалось не линейно, а по своим, законам, в своем ритме – детскость и зрелость, взлеты и падения, невероятно трагические катаклизмы и фонтанирующая радость, подобная обожаемой им «Рождественской кантате» Баха, парадоксально сочетались. И он парил над всем этим, чудом минуя смертельные опасности, словно осуществляя заданную миссию. Несомненно, высшие силы бытия охраняли его. Это особенно стало понятным после потрясающего фильма Бруно Монсенжона «Рихтер непокоренный», где музыкант, буквально накануне ухода, размышляет «о времени и о себе», невольно приоткрывая завесу и погружая зрителя-слушателя в бездонные глубины пережитого и перечувствованного.

Великий пианист-мыслитель, он мог стать и художником, и композитором, и дирижером, и режиссером, артистом, обожая театр. Но, в конечном счете, выбрал путь наиболее свободный, независимый, где над ним – никого, где только он сам, его воля и Музыка, в которой – всё. «Я обрел свободу, замкнувшись в себе»… Правда, для этого нужно было абсолютное исполнительское совершенство, и он владел им! «Мне нет дела до публики, я в ней не нуждаюсь, между ней и мною нечто вроде стены. И чем менее я в ней нуждаюсь, тем лучше играю»… Какое счастье, что мы живем в эпоху звукозаписи! Легенды, остающиеся после ухода великих исполнителей, сегодня сопровождает звучащий шлейф.

С. Рихтер. Пастель

Среди «золотых» медалистов Московской консерватории имя Рихтера высечено вместе с выпускниками 1947 года. Тоже «условность», знак причастности, лестный для нас. Сам он заметит: «Мои учителя – папа, Нейгауз и Вагнер». В класс Нейгауза Рихтер вошел 22-летним молодым человеком, и, услышав игру смелого соискателя, который «нигде не учился», профессор прошептал: «По-моему, он – гений». Десять лет, включавшие занятия, отъезды и возвращения, отчисления и восстановления, ночлеги у Нейгауза под роялем, военное лихолетье, обширную концертную деятельность и еще очень и очень многое, включая встречу и начало совместной жизни и творчества с Н.Л.Дорлиак, завершились «счастливым» финалом. «Диплом выдали в 1947 году, после уже тридцати концертов в Большом зале консерватории, – между прочим расскажет в фильме Рихтер. – Тогда на предметы не так смотрели – все было гораздо легче. Я уже был лауреатом Всесоюзного конкурса, первая премия (Мержанов – тоже первая премия)»…

Рихтер – художник, артист во всем, чем бы ни занимался. Увлекающийся, он с такой же страстью придумывал, точнее – сочинял, программы своих фестивалей. Особенно «Декабрьских вечеров», где дорогая для него идея взаимодействия искусств нашла совершенное воплощение. Он стал не просто другом и творческим соратником И. А. Антоновой, он стал своим человеком в Музее им. Пушкина. Именно там – по его завещанию – простились с ним родные, друзья и поклонники его таланта, провожая в последний путь. И именно Музей подготовил в своих стенах очень теплую юбилейную экспозицию под названием «Святослав Рихтер. От первого лица», в которую вошли тонкие пастели самого Рихтера, живописные работы, посвященные или подаренные ему близкими людьми и друзьями, выдающимися художниками, редкие фотографии, начиная с раннего детства, ноты с дарственными надписями.

Э. Неизвестный. Святослав Рихтер

Рихтер никогда не преподавал, хотя для многих стал абсолютным Учителем в искусстве и в жизни. Восхищаясь педагогическим даром Нейгауза, он не видел себя в этом деле. Наверное, потому, что достойное исполнение учительского долга – тоже своего рода посягательство на личную творческую свободу, которая была превыше всего. В этой связи вспоминается известная, абсолютно непедагогичная, и столь же артистичная, эмоциональная акция. Будучи единственный раз приглашенным в жюри Первого конкурса имени Чайковского в 1958 году, он в восхищении поставил молодому Клиберну (как называли его тогда в Москве) максимальные 25 баллов. А всем остальным участникам – нули!

17 марта, в преддверии дня рожденья великого музыканта, Московская консерватория дала красивый праздничный концерт с изысканно оформленным буклетом. Это был клавирабенд в трех отделениях: три известных молодых пианиста, представляя разные отечественные пианистические школы, исполняли в честь уникального художника сочинения особенно дорогих для него авторов. Яков Кацнельсон открыл вечер Бахом (Сюита для лютни с-moll в транскрипции А. Йохелеса) и Шопеном (ноктюрны, мазурки и Первая баллада). Евгений Михайлов посвятил второе отделение Скрябину (Седьмая соната), Метнеру («Трагическая соната» из цикла «Забытые мотивы») и Прокофьеву (Седьмая соната). Петр Лаул в третьем отделении поставил яркую, кульминационную точку в программе, исполнив Сонату B-dur Шуберта, одно из самых значимых для Рихтера сочинений.

В книге «Святослав Рихтер глазами коллег, друзей и почитателей» можно прочесть провидческие слова Альфреда Шнитке:

«…Все попытки подобрать рациональный ключ к таинственной природе гения бессмысленны: мы никогда не найдем формулу одаренности… Он больше чем пианист, его проблемы располагаются на уровне более высоком… Они возникают и решаются на стыке искусства, науки и философии, в точке, где единая истина выражается универсально и всеобъемлюще».

Профессор Т. А. Курышева

№ 4 (1324), апрель 2015

В залах Московской консерватории с 5 по 14 мая пройдет Третий Международный открытый фестиваль искусств «Дню победы посвящается…». Это – уникальный прецедент в стенах вуза: не просто концерт патриотических песен к 9 мая, а концептуально продуманная серия событий, включающая хоровые-гала, выступления мэтров российской культуры, музыкально-драматический спектакль, концерты с участием оркестровых и детских хоровых коллективов. Масштабный проект Московской консерватории поддержали серьезные институции: среди партнеров фестиваля «Дню победы посвящается…» – Министерство культуры РФ, Департамент культуры Правительства Москвы, Управление культуры Министерства обороны РФ, Фонд памяти полководцев Победы.

У фестиваля, который в этом году проводится в третий раз, всегда есть сквозная тема: данный посвящен 70-летней годовщине Великой победы. «Есть события, которым мы должны отдавать дань памяти по велению сердца и совести, – так, задумывая фестиваль, сформулировал свое кредо его художественный руководитель, доцент Московской консерватории Александр Соловьёв. – Для меня тема войны близка. Мой дед, Василий Иванович Алексеенко – летчик-испытатель, участник ВОВ, награжденный пятью боевыми орденами и многими медалями… С глубоким почтением склоняем головы перед мужеством тех, кто, не жалея жизни, защищал Отечество на фронте и в тылу. День Победы – это день национальной гордости!»

Эту мысль подхватывает в своем приветствии фестивалю Наталья Малиновская, дочь легендарного советского маршала Родиона Яковлевича Малиновского: «9 мая – самый светлый и самый печальный день в году, самый главный и бесспорный из наших государственных праздников. Война кончилась семьдесят лет назад – давно или недавно? Если мерить сроками человеческой жизни – давно, если историческими сроками – только вчера. Первым послевоенным поколениям, детям воевавших и победивших, достался в наследство глоток завоеванной старшими свободы, оплаченный ценой, которую не исчислить никакой статистике. Песни той войны были нашими колыбельными, и на первых страницах семейных альбомов молодые наши родители запечатлены еще в гимнастерках, пилотках и при орденах. А рядом – фотографии тех, кто не вернулся, кого мы никогда не видели, но о ком слышали столько, что, кажется, невозможно поверить, что они погибли еще до нашего рождения – совсем молодыми. Война впечатана в наши гены».

Н. Р. Малиновская и А. В. Соловьев

В фестивальной афише сразу привлекает внимание концерт-открытие, собравший грандиозные творческие силы. Для исполнения кантаты Прокофьева «Александр Невский» на сцену Большого зала консерватории вместе с Центральным военным симфоническим оркестром России (руководитель – генерал-лейтенант Валерий Халилов) выйдет сводный хор, объединивший коллективы Москвы, Санкт-Петербурга и Казани. А во втором отделении бессмертные песни Александры Пахмутовой будут звучать в исполнении Иосифа Кобзона, Тамары Гвердцители, Василия Ладюка, группы «Кватро», солистов Молодёжной оперной программы Большого театра.

Еще одна идея объединяет программы фестиваля – перелистать страницы истории Великой отечественной войны. Об этом – спектакль «Письма памяти», который состоится 6 мая в Рахманиновском зале. Глубокий, насыщенный музыкой военных лет рассказ через письма тогда еще юных ее участников – спектакль-реквием.

9 мая в Малом зале пройдет совместный концерт композиторского факультета и деканата по работе с иностранными студентами. На вечере под названием «Памяти героев», при участии Московского Камерного оркестра п/у Владислава Булахова, будет звучать музыка композиторов – свидетелей военного времени: С. Прокофьева, А. Хачатуряна, А. Эшпая, Г. Фрида, Н. Голубева, М. Ройтерштейна, А. Гейфмана; а также пройдут премьеры сочинений лауреатов конкурса молодых композиторов «К 70-летию Великой Победы».

День Победы был бы невозможен без героизма ленинградцев, отстоявших свой город в блокадной осаде. Несломленная воля и беззаветное мужество ленинградцев вдохновили миллионы людей на самоотверженную борьбу. 10 мая в Большом зале консерватории будет представлен цикл «Ленинград и Победа» Якова Дубравина, чьи песни о городе на Неве обрели всероссийскую популярность. Вместе с автором цикл исполнит хор Музыкального училища имени Римского-Корсакова под управлением Сергея Екимова и замечательная эстрадная певица Этери Бериашвили.

Не забыто и детское творчество – в залах консерватории выступят Концертный хор «Радуга» (руководитель Анна Московчук), Владимирская хоровая капелла мальчиков и юношей (руководитель Эдуард Маркин), Большой детский хор имени В. С. Попова (руководитель Анатолий Кисляков). Так, пока не оборвалась последняя нить связи с реальными героями Победы, к теме войны прикоснется поколение, которое знает о ней лишь по книгам и фильмам.

А. Н. Пахмутова

Трагическим событиям Холокоста будет отдана дань памяти на закрытии фестиваля в БЗК в рамках совместной акции с проектом «Образовательный мост» Бостонского университета. Выбор музыки нетривиален: рядом с «Траурным концертом» Карла Хартмана и кантатой «На этот горный склон крутой» Тонни Шеммера прозвучат «Песни войны и мира» Альфреда Шнитке. Это будет мировая премьера версии для солирующего фортепиано, меццо-сопрано (Лариса Костюк), хора (Камерный хор Московской консерватории) и камерного оркестра (Ансамбль «Студия новой музыки»), осуществленная по заказу фестиваля «Дню Победы посвящается…» композитором Андреем Кулигиным.

Впервые фестиваль, организованный Московской консерваторией, выйдет за пределы столицы, объединив многие регионы постсоветского пространства. Среди них: Астана, Минск, Санкт-Петербург, Калуга, Красноярск, Киров, Ижевск, Магнитогорск, Саратов, Смоленск, Улан-Удэ… Концерты включат в свою орбиту сочинения разных жанров, связанные с темой Великой отечественной войны и Победы.

Программа фестиваля изящно закольцована симфоническими сочинениями Александры Пахмутовой, отмечающей в этом сезоне юбилей. Среди исполнителей ее музыки – блестящие солисты: Владислав Лаврик (труба) и Алексей Татаринцев (тенор). Все музыканты откликнулись на приглашение принять участие в фестивале горячо и сразу. «Для меня события Великой Отечественной войны – это не монументы из гранита и бронзы, – подчеркнула в эксклюзивном интервью фестивалю сама Александра Николаевна. – Я родилась в Сталинграде, встретила в этом городе войну и помню ту великую битву за Сталинград, ее героев – мужественных, но в тоже время простых, добрых, ласковых  людей. Во всей моей творческой жизни – и в симфонической музыке, и в песнях – стараюсь рассказать о подвигах нашей армии, о людях, отдавших жизнь во имя того, чтобы мы жили сегодня. В моей душе всегда будет жить благодарность им, и для меня великая честь участвовать в фестивале Московской консерватории, посвященном 70-летию Великой Победы».

Профессор Е. Д. Кривицкая

№ 4 (1315), апрель 2014

Выдающимся событием культурной жизни стал музыкально-литературный вечер к 150-летию Феликса Михайловича Блуменфельда, состоявшийся 30 января в Малом зале консерватории. Цель вечера, как сказала во вступительном слове заслуженный деятель искусств, профессор Р. А. Хананина, – через музыку и эпистолярное наследие воссоздать художественную атмосферу неповторимой эпохи русской музыки, одной из знаменательных фигур которой был Ф. М. Блуменфельд. Подлинный рыцарь музыки, он беззаветно служил ей во всех ипостасях – как пианист, дирижер, композитор, педагог, связав своей жизнью, по сути, две эпохи: XIX век (Петербург времен «Могучей кучки») и советское время (Московская консерватория периода становления советской пианистической школы).

Юбилей Ф. М. Блуменфельда – повод вспомнить и передать эстафету памяти молодежи, в чем организаторы вечера видели свою основную задачу. По заранее разработанному сценарию музыкальные номера концерта чередовались с литературными чтениями. На сцене в уютных креслах – потомки семьи Феликса Михайловича, заслуженные артисты РФ М. Анастасьева и А. Давыдов, читающие фрагменты книги М. Анастасьевой «Век любви и печали. Блуменфельд. Дягилев. Пастернак. Отражения»… Звучат имена великих современников, друзей и единомышленников Блуменфельда – Стасова, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, Шаляпина, Скрябина, Рахманинова, Асафьева… А тем временем в фойе Малого зала расположилась фотовыставка, любезно предоставленная к вечеру Всероссийским музейным объединением музыкальной культуры им. М. И. Глинки.

Блуменфельд впитал в себя всё самое лучшее, что дала миру русская музыкальная культура, и щедро передал это в своей педагогике. Ученики считали его Станиславским в музыке. Специально к вечеру были выучены фортепианные и вокальные произведения Блуменфельда, блестяще исполненные студентами и аспирантами кафедры профессора В. В. Горностаевой, представляющие четвертое ученическое поколение фортепианной ветви, идущей от Блуменфельда через Г. Г. Нейгауза и его учеников. В концерте выступили: заслуженный артист РФ К. Кнорре, лауреаты международных конкурсов, пианисты А. Сергунин, А. Гугнин, А. Кудряшов, Е. Рихтер, Е. Стародубцев, лауреаты международных конкурсов, вокалисты А. Петниченко, Е. Ясинская, Д. Давыдова. Прозвучали записи великих учеников Блуменфельда – В. Горовица, С. Барера, В. Белова.

Так хочется, чтобы вечера памяти, подобные этому, проводились с такой же любовью, глубоким знанием истории и роли в ней вспоминаемого музыканта! Чтобы публика могла воспринять золотые традиции отечественного искусства, которые он олицетворяет. Это имеет глубокое значение для воспитания молодых профессионалов, развивает их стремление к идеалу, формирует чувство ответственности за настоящее и будущее русской культуры, приобщает к великой миссии музыканта на земле. Воистину, связь времен существует…

По отзывам публики, плотно заполнившей зал, вечер стал достойным вкладом Московской консерватории в объявленный в стране год культуры.

Андрей Кудрявцев,
студент КФ