№ 2 (1304), февраль 2013

Личность учителя оказывает огромное воздействие на ученика. Только при полном доверии к педагогу может возникнуть тот творческий контакт, без которого невозможно сотворчество. Мне посчастливилось учиться в классе народного артиста России, крупнейшего пианиста, композитора и педагога профессора Алексея Аркадьевича Наседкина в консерватории, а затем в аспирантуре. Это незабываемые годы. Могу с полным правом утверждать, что Наседкин создал свой Класс в самом высоком понимании этого слова.

А. А. Наседкин обладает удивительно ценным качеством музыканта: открытым, всегда искренним восприятием произведений, слышанных им бесконечное число раз. Сколько минут восхищения дарит педагог своим ученикам на занятиях, когда они становятся свидетелями его глубокой любви к музыке, его радости от соприкосновения с музыкальными шедеврами! Нота, мотив волнуют его таким естественным образом, как будто он впервые слышит сочинение. На одном из первых занятий, когда я играла Сонату cis-moll Чайковского, профессор, пораженный красотой мелодии второй части, воскликнул: «Как красиво!»

В игре Алексея Аркадьевича существует то, что мы называем «магией звука». Подражать звуку Наседкина абсолютно бессмысленно. Можно учиться интонированию, пластичному и гибкому, ведению линий подголосков, бережному отношению к фразировке, однако раскрыть и объяснить все загадки этого звука вряд ли кому удастся. Его звук свободен от сложных ухищрений и самолюбования и полно отражает его душевные качества. Алексей Аркадьевич с особым пристрастием добивается тончайших нюансов звукоизвлечения: «тихо», «в сто раз тише» – обычные реплики профессора на уроке. Легкая, невесомая, затаенная нюансировка звука – сложнейшая пианистическая задача. Но именно это качество звука является одной из самых примечательных особенностей почерка пианиста А. Наседкина.

На вопрос «Что является главным в исполнительском искусстве?» Алексей Аркадьевич всегда дает один ответ: «Благородство, естественность и простота». Его исполнение поражает ясностью и безыскусностью; в нем совершенно нет самодовлеющей оригинальности. В своем искусстве Алексей Аркадьевич всегда искреннен и глубок. Тот благодарный отклик, который он получает от слушателей, объясняется доступностью, музыкальностью, убедительностью и внутренней цельностью его исполнения.

С огромной радостью поздравляю моего дорогого учителя, большого музыканта и удивительного человека с юбилеем!

Наталья Сухаревич

Имя Алексея Аркадьевича Наседкина, «Алеши», знакомо мне с раннего детства, с того момента, как я пятилетним ребенком попал в дом А. Д. Артоболевской, у которой мне посчастливилось начать свой долгий путь в большую музыку. Имя это всегда произносилось в ее доме с особым пиететом и было окружено ореолом необыкновенной одаренности. Меня не раз водили на его концерты, но в память врезался его приход в дом Анны Даниловны на один из детских концертов. Он играл на два рояля с кем-то из других взрослых учеников, возможно с Жорой Хереско. Впечатление осталось неизгладимое: за роялем сидел не просто прекрасный пианист, а легенда – знаменитый Алеша.

Личное знакомство с Алексеем Аркадьевичем произошло много лет спустя, когда встал вопрос – к кому поступать в консерваторию. Незабвенная Анна Даниловна договорилась о встрече, и вот в один прекрасный день я оказываюсь вместе со своим педагогом Н. А. Тороповым в консерватории, в классе № 12. От той встречи осталось очень светлое впечатление: мне легко игралось, Алексей Аркадьевич был приветлив, доброжелателен, я почувствовал какой-то внутренний контакт. Главное, он мне сразу понравился за роялем – я ощутил нечто очень близкое мне по духу, по отношению к звуку, к инструменту, к музыке вообще.

Все последующие уроки в классе Алексея Аркадьевича оставляли неизменно светлое и радостное впечатление. Я всегда уходил с верой в свои силы и с ощущением максимальной включенности в музыку, в ее стихию, с горячим желанием много работать. В этом проявлялся выдающийся талант Наседкина-педагога. Он умел мгновенно раскрепостить ученика, включить все его творческие и технические ресурсы. Ученики могли быть очень разные и по степени одаренности, и по характеру дарования, неизменным был лишь результат: каждый студент сразу начинал играть лучше. Причем средства бывали подчас самые что ни на есть простые: ненавязчивое сравнение, меткое определение образной картины сочинения, совершеннейший по воплощению показ одного-двух тактов, дающий идеально конкретную цель всей работы в области звука, стиля, формы. Все технические проблемы решались незаметно, ненавязчиво и только в связи с конкретной художественной задачей. Результат был стопроцентный: ученики Алексея Аркадьевича всегда отличались высочайшей профессиональной культурой и художественным вкусом. В этом его класс выделялся среди всех без исключения, в этом был и есть фирменный «наседкинский» почерк.

Рубен Мурадян