№ 2 (1304), февраль 2013

14 февраля исполнилось бы 80 лет Андрею Михайловичу Волконскому (1933–2008). Выдающийся русский музыкант, князь и гражданин мира, каковым он сам себя считал, ссылаясь на Тургенева («Русский дворянин – гражданин мира»), А. Волконский оставил яркий след в музыкальной жизни Москвы. Хотя он родился в Женеве, в эмиграции, а скончался после реэмиграции в Экс-Провансе, важный период его жизни прошел именно на исторической родине (1947–1972), где ему довелось сформироваться как художнику и достичь зрелости Мастера.

Андрей Волконский – универсальный музыкант, он умел и мог многое. Как композитора его имя часто ассоциируется с понятием пионер советского авангарда. Он шел первопроходцем. Среди написанной им в ранние творческие годы музыки каждый знаток назовет такие циклы, как «Сюита зеркал» (1960) на слова Ф. Гарсиа Лорки, «Жалобы Щазы» (1962) на слова народной дагестанской поэтессы. Однако в одном из последних интервью уже во Франции он очертит причины ухода из этой области творчества: «Это было связано с осознанием кризиса авангарда – моментом, через который мы все прошли. Все – Сильвестров, Пярт, Мансурян и я – осознали, что находимся в какой-то мышеловке. Единственный, кто этого никогда не осознавал, – это Денисов, он продолжал. Даже Шнитке – вся эта история с полистилистикой – нездоровое явление, с моей точки зрения. Это тоже какой-то ответ на кризис».

Главным делом его жизни все-таки стало исполнительство, и прежде всего клавесин. Волконский с головой окунулся в старинную музыку, путь в которую оказался короче через понимание новейших, наисовременнейших исканий. Именно он создал и возглавил знаменитый ансамбль «Мадригал» (1965), распахнувший тогда перед слушателем поистине неизведанный материк. Вернувшись на Запад, музыкант увлеченно продолжал исполнительскую деятельность, а снижение композиторской активности получило с его стороны еще одно интересное, уже скорее социокультурное обоснование: «Естественно, что я могу сравнить условия, которые у меня были там, с западными. Главная разница заключалась в том, что там у меня была среда, которая меня поддерживала. Ее здесь нет. То, что была среда, которая меня поддерживала, – это тоже феномен советский. Мы как-то сплачивались, что ли».

Лауреат I премии Ксения Семенова (Россия)

При всей, казалось бы, естественной и ясной позиции неприятия советского бытия, завершившейся возвращением на Запад, Волконский никогда не занимался политикой, оставаясь художником, философом, мыслителем. И на вопрос о десидентах и десидентстве (слово, которое сам не любил и не принимал, предлагая говорить только об инакомыслии) он в том же позднем интервью заметил: «Я считал, что мое дело бороться музыкой, и уже играть на клавесине было в каком-то смысле идеологической диверсией». И для нашей страны он остается пионером в этой сфере, будучи тем, кто стоял у истоков российского клавесинного ренессанса.

В 2010 году Московская консерватория учредила и впервые провела Международный конкурс клавесинистов имени Андрея Волконского. Узнав о замысле, композитор буквально на пороге смерти успел поприветствовать этот по-своему революционный для отечественной музыкальной культуры шаг: «Рад был узнать, что клавесин перестал считаться в России экзотикой и стал полноправным инструментом. Все большая тяга публики к музыке более дальних эпох не случайна. Очевидно, что у людей в наше беспокойное время есть потребность в некотором равновесии. Поскольку мне выпала честь возродить игру на этом инструменте в России, я приветствую создание международного конкурса клавесинистов в Москве».

Лауреат II премии Юлия Агеева-Хесс (Эстония)

А с 27 января по 4 февраля 2013 года в стенах Московской консерватории состоялся уже II Международный конкурс клавесинистов имени Андрея Волконского. В нем приняли участие 25 молодых исполнителей из 13 стран: России, Великобритании, Венгрии, Италии, Колумбии, Латвии, Польши, Португалии, Украины, Франции, Эстонии, Японии. В жюри вошли признанные мастера: Патрик Айртон (Великобритания – Франция – Нидерланды), Вольфганг Глюкзам и Элизабет Жуайе (Австрия), Кетил Хаугсанд (Норвегия), Ольга Филиппова и Мария Успенская (Россия). Как и Первый, Второй конкурс возглавил его главный идеолог, профессор Московской консерватории Алексей Любимов.

Обладательница III премии и диплома за лучшее исполнение пьесы современного композитора Мария Лесовиченко и солисты оркестра «Pratum Integrum»

На пресс-конференции 30 января, где шел предметный разговор о прохождении состязаний, о результатах первого тура, присутствовавшие журналисты ощутили событие уже как само собой разумеющийся, естественный процесс. Разговор возник об инструментах, на которых играют участники: «Конкурс проходит на двух типах инструментов, которыми располагает консерватория, являющимися копиями аутентичных. Произведения английских верджиналистов, которые присутствуют в обязательной программе, ориентированы на более ранний тип инструментов, с несколько иной темперацией и манерой исполнения, соответствующей стилю XVII века. Также есть итальянские инструменты, купленные у нидерландского мастера» (Алексей Любимов). Речь шла и о содержательной стороне выступлений: «Этот конкурс стал для меня открытием; такого большого количества интерпретаций я еще нигде не слышал, они очень разные и аутентично самостоятельные, и это многообразие я всячески приветствую» (Вольфганг Глюкзам).

Лауреат III премии Анастасия Антонова (Россия)

К сожалению, не принес результата композиторский конкурс, проводимый в рамках клавесинного. Прекрасная современная традиция создания нового сочинения специально для исполнительского состязания в этот раз не была реализована: отборочное жюри ни одно из представленных произведений не признало соответствующим конкурсным требованиям, и в качестве обязательного современного сочинения для клавесина были выбраны… «Мертвые листья» (1980) Эдисона Денисова. Алексей Любимов по этому поводу заметил: «Музыки для клавесина в ХХ веке написано огромное количество, но не вся она пригодна для конкурса, так как в произведениях зачастую заключены различного рода манипуляции со струнами и клавишами, а это, в свою очередь, не может служить фактором, отражающим одаренность и исполнительское чутье участников. Современным композиторам были даны заказы на сочинение произведений для клавесинного конкурса, но результаты по-прежнему были неудовлетворительными. Возможно, на будущих конкурсах эта ситуация изменится»…

II Международный конкурс клавесинистов имени Андрея Волконского уже стал достоянием истории. И дорогим подарком к юбилею выдающегося русского музыканта, чьи творческие идеи дали и, будем надеяться, еще неоднократно дадут желанные всходы.

Профессор Т. А. Курышева
Фото Д. Рылова

№ 1 (1303), январь 2013

Во имя спасения легендарного органа Большого зала Московской консерватории 7 декабря в Государственном Кремлевском дворце прошел благотворительный концерт, на котором выступили лауреаты Конкурса имени П. И. Чайковского разных лет.

Оформление зала Кремлевского дворца сразу давало понять, что в этот вечер концерт будет особенным. Со стороны сцены с портрета на зрителей смотрел красавец Петр Ильич Чайковский. Имитация органных труб на левой и правой кулисах напоминала о причастности каждого, кто купил билет, к спасению уникального инструмента французской фирмы А. Cavaille-Coll, созданного в 1899 году специально для Большого зала Московской консерватории.

Приветственное «слово» в виде Pas de deux из балета «Щелкунчик» «держал» Концертный симфонический оркестр Московской консерватории под управлением маэстро Анатолия Левина. Под знаменитую музыку на большом экране транслировались исторические кадры с конкурса Чайковского. Просмотр этого видеоряда вызвал чувство грусти: нет уже в живых ни Арама Хачатуряна, ни Мстислава Ростроповича, ни многих других великих музыкантов. И улыбка совсем юного Вана Клиберна, который не приехал в этот знаменательный вечер в Москву из-за плохого самочувствия, не могла не опечалить.

Трепетную атмосферу первых минут концерта последовательно нарушал конферансье Петр Татарицкий. Его некоторые реплики, произносимые с крайне серьезным видом, без смеха слушать было невозможно. Например, чтобы подчеркнуть благородную миссию выступающих музыкантов, он отметил: «Добрым символом можно считать органные струны, которые украсили зал». В каком месте у органа Татарицкий обнаружил эти струны – вопрос, оставшийся без ответа.

Заключительным аккордом первого отделения стали Andantino и финал Первого фортепианного концерта Чайковского, сольную партию в котором исполнил Владимир Овчинников. На пресс-конференции, предшествовавшей благотворительному вечеру, ректор консерватории Александр Соколов сказал: «Идея собрать лауреатов конкурса имени Чайковского разных лет имеет спортивный аналог. Например, есть сборная хоккея разных лет, которая очень трогательно выглядит, но имеет грустный оттенок. В нашем случае никакой грусти не будет. Наоборот, слушатели смогут оценить рост музыкантов». Выступление некогда юного лауреата, а ныне маститого пианиста Владимира Овчинникова стало подтверждением этих слов.

Инструментальная музыка Петра Ильича перемежалась с его знаменитыми романсами и номерами из опер. Вдохновенно исполнил ариозо Германа «Прости, небесное созданье» тенор Олег Кулько. Олицетворявшая Ольгу из «Евгения Онегина» Анна Викторова внушительным меццо пропела слушателям, как она «резва, беспечна, весела», а бас Александр Науменко благословил леса, а также поведал публике, что «Любви все возрасты покорны».

Нашлось место в программе концерта и увертюре «1812 год», которая была исполнена в честь юбилея Бородинского сражения. На подмогу оркестру Московской консерватории пришли хоровая капелла «Ярославия», а также Оркестр Министерства обороны, облаченный в гусарскую форму. Внешне все это действо выглядело весьма значительно. Хотя звуки, исходившие от музыкантов, создавали ощущение плохо выписанной фрески. Тем не менее публика по завершению увертюры в порыве воодушевления аплодировала стоя.

Несколько раз за вечер со сцены прозвучало пожелание, чтобы концерты исполнителей классики как можно чаще проходили в Кремле. Смысл этой идея ясен: конечно, было бы здорово, если в нашей стране появилось большое количество ценителей академической музыки. Но зал Кремля  вряд ли станет хорошим пристанищем для меломанов: слишком уж скверная там акустика, совершенно не отвечающая требованиям живого музицирования. Флюиды музыкантов едва доходят до первых рядов партера, потому что между залом и сценой огромной расстояние, а игра оркестра и солистов, подзвученная микрофонами, воспринимается как радиотрансляция.

Но на нынешнем концерте двум исполнителям все-таки удалось победить этот непростой зал. Виолончелист Александр Бузлов, солировавший в Вариациях на тему рококо, заворожил слушателей изящной манерой игры, а скрипач Гайк Казазян, исполнивший вторую часть и финал Концерта для скрипки с оркестром, продемонстрировал идеальное сочетание культуры звука и темперамента.

Особенно приятно было в этот вечер осознавать, что все музыканты, несмотря на гастрольный график и личные планы, нашли время, чтобы принять участие в концерте. Наверное, каждый, чья творческая судьба связана с Большим залом консерватории, не может быть равнодушен к его нуждам. «Братство органа», представшее перед слушателями в Кремле, это еще раз доказало.

Ольга Завьялова,
студентка ИТФ

№ 1 (1303), январь 2013

В наступившем году кафедра хорового дирижирования Московской консерватории отмечает свой 90-летний юбилей. В 1923 году к Московской консерватории присоединилась Народная хоровая академия, которая возникла в 1918 году на базе Московского синодального училища церковного пения. Новый хоровой факультет положил начало высшему дирижерско-хоровому образованию в стране.

П. Г. Чесноков, А. Д. Кастальский, Н. М. Данилин в группе второго выпуска
хорового подотдела. Май 1926 года. Фотография предоставлена Музеем имени Н. Г. Рубинштейна (фонд ГЦММК)

В состав профессуры Московской консерватории вошли знаменитые корифеи русской хоровой культуры: А. В. Александров, Н. М. Данилин, А. Д. Кастальский, А. В. Никольский, П. Г. Чесноков, а в числе первых выпускников были такие выдающиеся музыканты, как Г. А. Дмитревский, К. М. Лебедев, В. П. Мухин, К. Б. Птица, С. М. Эйдинов, В. Г. Соколов, А. А. Юрлов. За многолетнюю педагогическую и исполнительскую деятельность хоровой факультет, а затем кафедра хорового дирижирования выпустили целую плеяду музыкантов, ставших впоследствии известными российскими хоровыми дирижерами, педагогами, музыкально-общественными деятелями.

Фотография. П. Г. Чесноков в группе учеников хорового класса 17 мая 1927. На паспарту надписи рукой Чеснокова. Сверху – «Хоровой класс Моск. Гос. Консерватории 1926-27 уч.гг. – 17 мая 1927». Снизу – «х) Староста хора А. Н. Чмырев» «хх) Мой помощник Саша Рыбнов». Фонд ГЦММК

В 1942–1943 учебном году, когда произошло слияние дирижерско-хорового и музыкально-педагогического факультетов, первым заведующим кафедрой хорового дирижирования стал Н. М. Данилин. Впоследствии кафедру возглавляли крупнейшие деятели хорового дела: А В. Свешников (1945–1951), который в течение многих лет (с 1944 г.) руководил дирижерско-хоровым факультетом, находясь с 1948 по 1974 год в статусе ректора консерватории; В. П. Мухин (1951–1957); В. Г. Соколов (1957–1960, 1983–1993); К. Б. Птица (1960–1983); Б. Г. Тевлин (1993–2007); с 2007 года по настоящее время обязанности заведующего кафедрой выполняет С. С. Калинин. Сегодня кафедра хорового дирижирования продолжает высокие традиции, заложенные ее основателями.

Фотография. В первом ряду хоровые дирижеры А. В. Никольский, А. В. Александров, П. Г. Чесноков, В. П. Мухин. Конец 1920-х годов

Лицом кафедры всегда был ее студенческий ХОР. Коллектив ведет свою историю с 1924 года. В разное время им руководили М. М. Ипполитов-Иванов, К. С. Сараджев, П. Г. Чесноков, Г. А. Дмитревский, В. П. Мухин, К. М. Лебедев, В. Г. Соколов, Б. Г. Тевлин, Б. М. Ляшко. В декабре 1994 года по инициативе ректора А. С. Соколова на кафедре хорового дирижирования параллельно создается Камерный хор Московской консерватории, который позднее, в 2011 году, вместе со своим основателем профессором Б. Г. Тевлиным переходит на вновь созданную кафедру современного хорового исполнительского искусства. Большой студенческий Хор Московсковской консерватории, высокопрофессиональный творческий коллектив, с 1996 года возглавляет декан Дирижерского факультета профессор С. С. Калинин.

Концерт 7 декабря в Большом зале. Хор Московской консерватории,
дирижер — В. А. Чернушенко. Фото Ольги Ординарцевой

90-летию кафедры хорового дирижирования посвящен Международный хоровой форум, в рамках которого пройдут концерты, мастер-классы, семинары и лекции с участием известных отечественных и зарубежных хоровых деятелей современности. Безусловно, одним из главных участников Форума является Хор Московской консерватории, который уже открыл серию юбилейных торжеств концертом 28 ноября в Рахманиновском зале. А 4–7 декабря прошел мастер-класс Народного артиста СССР, лауреата государственных премий, художественного руководителя Государственной академической капеллы Санкт-Петербурга, профессора Санкт-Петербургской консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова Владислава Александровича Чернушенко. В течение трех дней напряженной работы с Хором Московской консерватории была подготовлена программа, исполненная 7 декабря на сцене Большого зала.

В самом начале концерта В. А. Чернушенко поздравил хоровую кафедру Московской консерватории с 90-летием, сказав о том, что между Московской и Санкт-Петербургской консерваториями существует давняя тесная связь и глубокая преемственность. Для подтверждения своих слов маэстро привел в пример судьбу Г. Дмитревского, который работал и в Московской консерватории, и в Капелле Санкт-Петербурга. Владислав Александрович посетовал на то, что русская хоровая песня, так же как и советская (в том числе военная), сегодня стала редкой гостьей на концертах, отодвинутая на обочину культурной жизни. Но в то же время отметил, что певческое движение набирает силу, ширится снизу – и это свидетельствует о больших грядущих переменах, о духовном возрождении нашей страны.

С помощью хора В. А. Чернушенко познакомил присутствующих с малоизвестными произведениями – в основном композиторов Императорской певческой капеллы: наряду с концертом № 27 «Гласом моим ко Господу воззвах» Д. Бортнянского и «Господи, услыши молитву мою» А. Архангельского  публика услышала фрагмент редко исполняемого «Всенощного бдения» П. Чайковского, два хора («Милость мира», «Тебе поем») П. Богданова, молитву «Отче наш» С Ляпунова, а также произведения сербских композиторов – «Несть свят» «сербского Глинки» (С. Мокраняц) и фрагмент православной литургии З. Мулича (на цыганском языке). Последние два произведения произвели на публику ошеломляющее действие необычностью своей стилистики и красочностью гармонического языка. Во втором отделении прозвучали русские песни и авторские сочинения в народном духе: «Пойду ль я» (обработка А. Гречанинова), «Дороженька» и «Ах, ты, степь» (в обработке А. Свешникова), «На горушке, на горе» (О. Коловский), «Как меня, молоду, муж бил» (Д. Шостакович); «Наш город» В. Соловьева-Седого (в переложении для хора С. Коловского) и три песни из «Солдатских напевов» А. Новикова – «Уж ты поле мое», «Старичок», «Барыня».

Хор выступал весь вечер с огромной отдачей и показал себя в новом репертуаре достаточно профессионально. Запомнились богатство нюансировки и гибкость в построении фраз, чистота интонирования и красота звучания, когда хрупкая прозрачность и серебристость неожиданно сменялись густой терпкостью и вязкостью. В. Чернушенко прежде всего стремился к выявлению смысла сочинения, созданию яркого образа. Под его руководством коллектив сумел передать весь диапазон человеческих чувств: от строгого молитвенного пения, переходящего в страстную мольбу, в хоровых произведениях классиков до острой сердечной тоски в лирико-протяжных народных песнях и юмора в шуточных плясовых. В дирижерской манере Владислава Александровича было столько благородства и уважения не только по отношению к авторам исполняемой музыки, но и к юным музыкантам, что не заметить этого было просто невозможно!

В наше беспокойное время, когда дни мелькают как часы, а минуты спрессованы в тугую натянутую нить, не так часто удается отдохнуть душой, окунуться во что-то свое, родное, попросту говоря – обрести внутреннюю гармонию. Концерт словно отбросил нас на 30-40 лет назад, в советское прошлое, заставив вспомнить, как пела тогда вся страна: ведь при каждом вузе или научно-исследовательском институте были свои любительские коллективы. Традиция та почти забыта, но любовь публики к хоровому искусству по-прежнему не угасает, о чем свидетельствую переполненные концертные залы. Так было и в этот раз, причем интерес слушателей возрастал с каждым новым произведением, чему во многом способствовали прекрасные комментарии Мастера, предваряющие очередное сочинение…

Такие концерты, конечно, бывают очень редко. Они, как глоток свежего воздуха, возвращают нас к своим истокам, напоминая о том, что русская хоровая культура по-прежнему востребована, а народная песня неисчерпаема в своей красоте и богатстве.

Собкор «РМ»

№ 9 (1302), декабрь 2012

Празднества в честь 100-летия профессора Московской консерватории Якова Владимировича Флиера, организованные как многодневный и многособытийный фестиваль, имели заслуженный успех. И это не случайно. 35 лет, прошедшие после кончины выдающегося музыканта, лишь ярче высветили масштаб этого уникального пианиста. Отрадно, что Alma Mater сделала очень много для увековечивания его памяти. Оргкомитет, возглавляемый А. С. Соколовым при активном участии А. З. Бондурянского и Ю. С. Айрапетяна, способствовал тому, чтобы музыкальное событие стало выдающимся.

В родных стенах Я. В. Флиера концертный марафон имел свою драматургию. В Большом зале исполнялись концерты для фортепиано с оркестром, в Малом проходили камерные вечера (оба зала были выделены бесплатно). Попасть в Большой и накануне дня рождения Якова Владимировича, и в день его 100-летия оказалось весьма трудно – билеты спрашивали по всей Никитской. И это неудивительно: один за другим поднимались на сцену замечательные представители школы Флиера. Владимир Фельцман с невероятным вдохновением интерпретировал Второй концерт Брамса, Михаил Плетнев поразил виртуозностью и удивительной гибкостью аккомпанемента Российского национального оркестра. Прекрасную исполнительскую форму продемонстрировали Ирина Беркович и Нина Лельчук, Дмитрий Рацер и Сергей Мусаелян. Кроме того, выступили студенты и аспиранты класса Ю. С. Айрапетяна, единственного активно преподающего в Московской консерватории представителя школы Флиера. И в игре «внуков» Якова Владимировича можно было узнать знакомые черты: великолепное звуковедение (любимое флиеровское фортепианное bel canto), свободу технического воплощения при главном – яркости драматургического замысла.

Навстречу событию создавался Фонд имени Якова Флиера, в состав которого вошли практически все ученики Якова Владимировича, ныне рассеянные по всему свету. Организаторами Фонда, кроме Сергея Мусаеляна, бывшего главным мотором всего музыкального саммита, стали Андрей Яковлевич Флиер и Сергей Кириллович Виноградов (сын известного профессора Московской консерватории К. В. Виноградова)… Усилия Фонда направлялись по разным каналам: собирать и реставрировать возможно полный каталог фотографий Флиера, помогать с переизданием книги 1983 года. Ныне фотоальбом стал по-настоящему уникальным. Часть найденных сокровищ иконографической коллекции Фонда была любезно предоставлена и для издания буклета (составитель М. Д. Соколова). Получив от министерства культуры вместо запрашиваемых на фестиваль 12 миллионов рублей обещание всего лишь 500 тысяч, Фонд начал работу исключительно на свои средства: это и издание рекламы, и расселение приехавших в лучших гостиницах, и оплата дорожных расходов (разумеется, никто из прибывших учеников Флиера не ставил вопрос о гонораре)…

Очень органично в фестивальные торжества влились и две музыкальные школы, носящие имя Флиера: школа № 16 в Москве и школа искусств в Орехово-Зуево, где родился замечательный музыкант. На базе московской школы проводился очередной конкурс молодых исполнителей им. Флиера, а также конкурс научных трудов педагогов-пианистов, работающих в ДМШ. Лауреаты обоих видов соревнований не только выступали в Рахманиновском зале, но и получали здесь лауреатские звания разных профилей. А в ДШИ Орехово-Зуево, что стоит на улице, носящей имя пианиста, празднества начались с открытия памятника. Многие из приехавших в Россию старших учеников Якова Владимировича прибыли в город его детства, чтобы участвовать в торжественной церемонии. На ступенях школы стояли глава администрации района, Ю. С. Айрапетян, директор школы О. А. Андреева – бессменный руководитель, организатор международных конкурсов им. Флиера. Погода в этот день выдалась особенно неблагоприятной: дул жесткий ветер, все более темнело небо, крапил осенний моросняк. И вдруг произошло чудо: неожиданно, всего на какие-то несколько минут, выглянуло яркое ласковое солнце – словно душа великого музыканта вдруг осенила памятник своей благодатью. Потом был концерт, где выступали самые талантливые дети. Эти самородки замечательно играли на разных инструментах и спели в ансамблевом варианте Ave Maria Шуберта. Словом, получилось все, что задумывалось. И даже больше: ко дню рождения успела и книга «Яков Флиер. К 100-летию», где впервые слились в единый хор осанны Учителю, голоса-воспоминания всех поколений его благодарных учеников.

Профессор Е. Б. Долинская

№ 7 (1300), октябрь 2012

Как писал Н. В. Гоголь, редкая птица долетит до середины Днепра. Эти строки невольно вспомнились 25 сентября в Рахманиновском зале на одном из концертов фестиваля «Музыкальные миры Юрия Николаевича Холопова». Взяв на себя смелость перефразировать писателя, я бы сказала так: редкий слушатель досидит до конца концерта из трех отделений. Хотя, чтобы вместить в себя хотя бы частицу музыкальных миров Ю. Н. Холопова, и трех отделений мало!

Для нас, нынешних студентов, Ю. Н. Холопов – человек-легенда. К сожалению, нам не довелось учиться у него, слушать лекции, писать работы под его руководством. Но все вокруг как будто проникнуто его мыслью, его присутствием. Фестиваль, в рамках которого прошли Международная научная конференция и ряд концертов, стал для нас моментом соприкосновения с Юрием Николаевичем.

Один из вечеров мне запомнился особо. Он действительно очень точно отразил название фестиваля: это не мир Юрия Николаевича, а именно мирЫ. Сочинения, которые в другом концерте противоречили бы друг другу, здесь прекрасно согласовывались. Трудно себе представить, но в одном отделении прозвучали Девятая соната Скрябина, Klavierstück IX Штокхаузена (исп. Михаил Дубов) и раннехристианское пение IV–IX веков (исп. профессор Парижского университета Егор Резников и ансамбль его учеников)! Этому нетрудно найти объяснение, ведь круг интересов Ю. Н. Холопова был необычайно широк и сочинения из разных «миров» естественно соседствовали в одной программе.

Но причина была не только в этом. Все произведения концерта стали своего рода «музыкальным приношением» великому ученому. Они звучали в этот вечер в одном настроении – in memoriam, – лишь обыгрывая его разными красками. И даже отсутствие ведущего этому способствовало: возникло ощущение, что друзья, коллеги, ученики Юрия Николаевича просто собрались, чтобы вспомнить его, сказать теплые слова и послушать любимую им музыку.

Особым подарком для всех стала «Импровизация на тему телефонного номера Ю. Н. Холопова» Давида Кривицкого, которая открыла концерт. Это произведение было исполнено впервые в мире и, возможно, стало своеобразным символом этого вечера или даже всего фестиваля. Ведь по телефону сегодня так просто связаться друг с другом! А если телефонный номер есть, а связаться уже не с кем?.. Символично и то, что «Импровизацию» исполнил внук композитора – Михаил Кривицкий. Преемственность поколений в этой известной музыкальной династии можно сопоставить с научной школой Ю. Н. Холопова.

В первом отделении также прозвучали Три песни на стихи Иона Барбу Ф. Гершковича и Пять песен Б. Бартока (соч. 15). Эти вокальные сочинения исполнили Светлана Савенко и Юрий Полубелов (ф-но). Проникновенное пение было неповторимым, заставляя замирать весь зал. Вот только неподкупные мобильные телефоны беспрестанно звонили, словно продолжая «Импровизацию» Кривицкого!

Выступление Ивана Соколова привнесло нотку юмора в этот музыкальный вечер. Он поделился с публикой своими воспоминаниями о Ю. Н. Холопове, веселыми изречениями, одно из которых: «смотрим в книгу – видим фугу»! Композитор-пианист, он исполнил два произведения: «Пение птиц» Эдисона Денисова и собственное сочинение «В небе», премьера которого состоялась на открытии мемориальной доски Э. Денисову в зале им. Н. Я. Мясковского. Два взаимосвязанных сочинения и музыкально, на мой взгляд, оказались очень близки. Разные техники, стили двух авторов объединила любовь к живой природе.

Из общего настроения in memoriam, пожалуй, выбивалось выступление последнего коллектива – театра джазовой импровизации «Импровиз-рояль» (г. Казань; художественный руководитель – Александр Маклыгин). Хотя порядком подуставшая и уже немногочисленная публика с удовольствием включалась в музыкальные игры ансамбля, наблюдала за перемещениями артистов по сцене от рояля к роялю и наслаждалась любимыми мелодиями…

«Музыкальные миры» Ю. Н. Холопова не охватить, не объять! Таков лишь один взгляд на один музыкальный вечер в память о нем.

Мария Тихомирова,
студентка IV курса ИТФ

№ 7 (1300), октябрь 2012

Думаю, что в каком-то отношении я могу считать себя счастливым человеком. Мне выпала редкая удача выбрать в качестве будущей профессии свое любимое дело – музыку. А недавно я очутился в стенах Московской консерватории – учебном заведении не просто известном, но даже «легендарном», где все отличается от тихой провинциальной жизни. Насыщенные концертные программы. Возможность общаться со знаменитыми учеными, музыкантами, деятелями культуры. Международные связи. И самым ярким событием последних дней для меня стала Международная научная конференция в рамках фестиваля «Музыкальные миры Юрия Николаевича Холопова» (23–27 сентября при участии десяти стран, включая США).

Первое, что я почувствовал, когда попал на открытие конференции, – дух праздника, дух торжества: все мероприятия были посвящены 80-летию со дня рождения Ю. Н. Холопова. Казалось бы, это торжество – скорее дело учеников Холопова, а я… не его ученик. Но, во-первых, наследие Холопова уже давно перешло в ранг «музыковедческой классики», по которой учатся «от мала до велика» и «от Калининграда до Владивостока». А во-вторых (как заметил один из педагогов), попав в Московскую консерваторию, я автоматически стал «педагогическим внуком» Юрия Николаевича, что, мягко говоря, очень радует.

Я хочу сразу оговориться, что все из представленных докладов мне послушать не удалось. Но услышанное понравилось, заинтересовало и даже поразило. Поразило почти калейдоскопическим многообразием – тем, подходов, участников, приемов подачи материала, способов оформления, вопросов на дискуссиях… С трибуны прозвучало множество интересных фактов, которые можно отнести в разряд «а знаете ли вы?». Знаете ли вы, что книга Ю. Н. Холопова о гармонии Прокофьева при издании была сокращена более чем на треть? Что схема «пунктуации в периоде» впервые предложена И. Маттезоном? Что Чюрленис пользовался ладами ограниченной транспозиции? Что наскальные рисунки в пещерах находятся в наиболее резонирующих зонах? Что полифонисты эпохи Возрождения писали серийно?.. От богатства новых фактов у меня шла кругом голова.

Имя Ю. Н. Холопова для меня – «знаковое». Личное знакомство с Московской консерваторией началось с моего участия во Всероссийских конкурсах имени Ю. Н. Холопова, которые ежегодно проводятся коллегией профессоров под председательством И. В. Коженовой. Значение этого конкурса крайне велико – он помогает поддерживать в нашей стране интерес к музыковедению (ради чего и был впервые проведен в Рязани). Именно на пятом конкурсе им. Ю. Н. Холопова я впервые побывал в Московской консерватории и получил в подарок третий том «Гармонического анализа» Ю. Н. Холопова, «по крупицам» восстановленного Г. И. Лыжовым и М. В. Воиновой (к сожалению, понять что-то в этом томе мне пока не удалось…).

Под знаком посвящения Ю. Н. Холопову на конференции шла плодотворная научная работа и обмен опытом. А я сидел… с тетрадочкой и записывал свои впечатления. Хотя первокурснику непросто понять некоторые из представленных докладов, за выступлениями было очень интересно наблюдать (не только ЧТО, но и КАК это было сказано). Во время Круглого стола В. Н. Холопова (или, как называл ее Юрий Николаевич – «родственница первой степени родства») сказала, что каждый докладчик был представителем «холоповской школы», но при этом представлял «свое ответвление от нее». Многие участники словно проецировали в зал энергетику увлеченности, творческой заинтересованности, и во мне вновь и вновь разгорались интерес к профессии музыковеда и вера в то, что она нужна и востребована…

На всем протяжении конференции у меня было четкое ощущение, что Ю. Н. Холопов присутствует в зале. Этому способствовала и показанная видеозапись – на ней он был в том же конференц-зале, где показывался фильм, и было ясно, что он совсем недавно находился в этих стенах и беседовал с теми, с кем сейчас могу беседовать я. Его присутствие ощущалось и в той точности, с какой были организованы все выступления, за что нельзя не поблагодарить оргкомитет во главе с ректором А. С. Соколовым. Холопов присутствовал в виде той безграничной любви к музыке и профессии музыковеда, которой буквально был пропитан воздух. Но было и еще кое-что – портрет Ю. Н. Холопова, написанный Н. Н. Оленевой. С него сквозь толстые очки на нас смотрел великий человек и мудрый исследователь, который словно участвовал в конференции, принимая и обдумывая каждый вывод или предположение, но при этом зная что-то большее… Что-то великое, гармоничное, стройное, действительно «классичное». И потому бессмертное…

Дмитрий Белянский,
студент I курса ИТФ

№ 7 (1300), октябрь 2012

С 23 по 27 сентября 2012 года Московская консерватория широко отметила 80-летие со дня рождения Юрия Николаевича Холопова (1932–2003), выдающегося ученого-музыковеда, профессора кафедры теории музыки

Для каждого из нас годы, проведенные в консерватории, – несомненно, самые счастливые. Пролетевшие на «одном дыхании» в студенческую пору, они навек оставляют глубокий след в наших душах и вспоминаются с чувством теплой ностальгии и благодарности учителям. Особенно если эти учителя такие, как Юрий Николаевич Холопов…

Кажется, совсем недавно в консерватории с размахом отпраздновали его 70-летие; но эти десять лет промелькнули, как один миг. Нет с нами уже и самого юбиляра, и тех, кто принимал непосредственное участие в организации и проведении первого фестиваля «Музыкальные миры Юрия Николаевича Холопова» в 2002 году: Валерии Стефановны Ценовой и Бориса Григорьевича Тевлина – его соратников, верных сподвижников. Не вспомнить о них сегодня было бы несправедливо, ибо именно они тогда способствовали созданию особой атмосферы творчества вокруг юбилейных торжеств, задали высокую планку, на которую равнялись и нынешние организаторы. И надо признать, небезуспешно.

Состоявшиеся в честь 80-летия Ю. Н. Холопова мероприятия, инициированные кафедрой теории музыки и курировавшиеся лично заведующим кафедрой профессором А. С. Соколовым, поразили масштабом и своей концепцией. Это и три блестящие выставки, подготовленные НМБТ, Музеем имени Н. Г. Рубинштейна и Архивом Московской консерватории, и концертная программа, в которой достойное место заняли вечера-приношения Ю. Н. Холопову. Звучали старинная и фольклорная музыка, классика ХХ века и новейшие композиции, вплоть до премьер сочинений современных авторов, отразив сферу интересов и художественных вкусов Холопова.

Грандиозная конференция «Наследие Ю. Н. Холопова и современное музыкознание» (длившаяся четыре дня) собрала учеников и коллег ученого из самых разных регионов России (Санкт-Петербург, Казань, Владивосток) и зарубежья (Австрия, Бельгия, Болгария, Литва, США, Франция, Швейцария, Украина). Панорама научной проблематики и тематика докладов в полной мере продемонстрировали, сколь актуальны сегодня идеи Холопова, насколько динамично развивается созданная им научная школа.

На Круглом столе, который виртуозно провел проректор по научной работе профессор К. В. Зенкин, в финале конференции выступили В. Н. Холопова, Э. Б. Рассина, В. Г. Тарнопольский, Е. М. Царева, Л. З. Корабельникова, С. И. Савенко и другие. Прозвучали не только воспоминания о Юрии Николаевиче, его первых годах педагогической деятельности в стенах консерватории и Мерзляковского училища, но и размышления о путях развития современного музыкознания и музыкального творчества.

Своеобразным «лейтмотивом» почти каждого выступления звучала мысль о том, сколь важен вклад Ю. Н. Холопова в развитие нашей музыкальной науки, культуры, традиций Московской консерватории. Но не менее важным можно было бы назвать его вклад в каждого из нас – своих учеников, который не сводился только лишь к объему полученных знаний, профессиональным навыкам, методике… Пожалуй, не меньшим влиянием явилось для нас личное обаяние Юрия Николаевича, его удивительные человеческие качества, честность, порядочность, искренность, одержимость Наукой, необыкновенное уважение к другим людям. Вспоминается один случай. Зимой 2003 года, когда Юрий Николаевич был уже тяжело болен, студентка-теоретик очень плохо отвечала на одном из зачетов. С негодованием профессор Холопов пожурил ее: «У Вас что, семеро по лавкам, почему Вы не подготовились?» Девушка скромно промолчала и получила свою неудовлетворительную оценку. Когда она вышла из класса, один из педагогов уточнил, что эта студентка – молодая мать, недавно родила и, видимо, действительно не имела возможности подготовиться. Юрий Николаевич ничего не сказал, но спешно вышел из класса. Узнав в деканате, где сейчас может быть на занятиях эта студентка, он побежал в соседний корпус и, постучав в дверь, вызвал ее из аудитории со словами: «Простите меня, я не знал, что у вас грудной ребенок…»

В этом был весь Юрий Николаевич! Великий Ученый и великий Человек.

Доцент М. В. Воинова

№ 4 (1296), апрель 2012

В течение многих лет Научная музыкальная библиотека имени С. И. Танеева Московской консерватории проводит Международную научно-исследовательскую конференцию «Русские музыкальные архивы за рубежом. Зарубежные музыкальные архивы в России». Каждый год она собирает научную общественность России и Зарубежья. В тринадцатый раз, 27-28 марта, двери Конференц-зала Рахманиновского корпуса вновь были открыты для участников и гостей этого события.

Благородный, всегда актуальный замысел конференции – воссоединение мирового наследия музыкантов и историков, оказавшихся по воле судьбы вдали от родины, – изложен в ее программе. География участников была представлена городами России, из ближнего зарубежья – Украиной. В этом году конференцию посетили европейские ученые из Великобритании и Нидерландов. Как выяснилось, значительный российский «след» имеет и далекая Аргентина. Масштаб изученных архивов оказался еще шире – на конференции были представлены результаты долговременной работы авторов докладов в документальных и нотных собраниях России, Великобритании, Нидерландов, Франции, Швейцарии, Аргентины, Канады и США.

На конференции обсуждались истории и судьбы архивов в целом, особенности отдельных произведений и документов. Сферу научных интересов авторов, сосредоточивших свое внимание на источниковедческих проблемах, составили самые разные аспекты жизни и творчества русских композиторов – О. А. Козловского, П. И. Чайковского, С. В. Рахманинова, Н. И. Зарембы, А. В. Абуткова, Ю. И. Арбатского, Н. С. Корндорфа. Зарубежная композиторская школа была представлена именами Дж. Сарти, Ф. Сантини, Ф. Листа. В ряде выступлений была освещена деятельность музыкальных исследователей Л. А. Бурго-Дюкудре, Э. Даннрейтера, А. Моозера, Л. С. Гинзбурга и исполнителей Р. Пюньо, М. П. Пантелеева, А. В. Святловской, М. В. Черносвитовой.

Собрание конференции приветствовал проректор по научной и творческой работе консерватории проф. К. В. Зенкин. Директор Научной музыкальной библиотеки консерватории Э. Б. Рассина произнесла вступительное слово. Выступающие говорили о большом научном пространстве, открывшемся перед исследователями русских архивов вне России, о необходимости объединять и преувеличивать знания о неизвестных источниках.

Чтения конференции открыли иностранные гости: исследователь Марти Северт (Библиотека музыки и радио Нидерландов) выступил с докладом о русских музыкальных архивах в Нидерландах, а историк музыки Диего Боскет (Национальный Университет Кужо провинции Мендоса) – о нотных рукописях композитора, педагога, музыкального просветителя А. Абуткова, который после революции 1917 года и Гражданской войны оказался в Аргентине.

На переднем плане: Э. Б. Рассина и Диего Боскет

В конференции приняли участие не только музыковеды. Н. С. Зелов, представляющий Государственный архив РФ, рассказал о переписке французского композитора, музыковеда-фольклориста Л. А. Бурго-Дюкудре с русскими музыкальными деятелями. Историк Н. В. Курков (Московский государственный областной университет) подготовил доклад по материалам архивного фонда Музея русской культуры Сан-Франциско (США) о деятельности певца М. П. Пантелеева. В докладе Д. Р. Лотова – органиста, пастора Евангелическо-лютеранской общины Св. Петра и Павла (Москва) – была отражена деятельность органистов лютеранских церквей Москвы.

Со временем у конференции сложился свой круг докладчиков. В числе ее неизменных участников – представители музеев, архивов и библиотек. Крупнейший специалист по творчеству П. И. Чайковского П. Е. Вайдман (Государственный Дом-музей П. И. Чайковского в Клину) посвятила свой доклад второй редакции Первого фортепианного концерта Чайковского в связи с исполнительской и исследовательской деятельностью Э. Даннрейтера, ее коллега по работе в Доме-музее Чайковского А. Г. Айнбиндер рассказала поистине детективную историю неизвестного письма Ф. Листа. Об открытии неведомого ранее рукописного сборника сочинений О. А. Козловского поведала сотрудник Отдела рукописей Российской государственной библиотеки Г. А. Тимощенкова. В. И. Антипов (Русское музыкальное издательство), ведущий проект издания полного собрания сочинений С. В. Рахманинова, сделал сообщение о творчестве композитора 1920-30-х годов, основанное на материалах зарубежных архивов Рахманинова.

С готовностью поддержали конференцию ее постоянные участники – педагоги и сотрудники консерватории Е. Д. Кривицкая, Ю. В. Москва, А. Е. Максимова, Г. А. Моисеев; их доклады были связаны с зарубежными архивами в России (письма пианиста Р. Пюньо, рукописный Эпистолярий из фонда РГБ, рукописи Дж. Сарти из РНБ, документы зарубежных музыкантов в архиве ИРМО). Представители библиотеки имени С. И. Танеева Г. М. Малинина и С. С. Мартьянова рассказали об источниках из консерваторских коллекций – рукописях аббата Ф. Сантини и нотном поступлении из библиотеки певицы М. В. Черносвитовой. Результаты исследования личного архива Н. С. Корндорфа в Канаде были изложены Е. А. Николаевой.

«Ветеран» конференции М. П. Пряшникова на этот раз поделилась с аудиторией сведениями о письмах А. Моозера к Л. С. Гинзбургу, а Ю. Я. Арбатская (Украина) совместно со С. Г. Зверевой (Великобритания) открыли публике имя композитора, органиста и музыковеда Ю. И. Арбатского. Юта Арбатская (внучка Ю. И. Арбатского) подарила библиотеке две свои книги о судьбе представителей ее семьи, основанные на архивных документах. Вызвал интерес также рассказ хранителя Музея истории Санкт-Петербургской консерватории А. А. Алексеева-Борецкого о музыкальном наследии Н. И. Зарембы в Базеле. В дар консерватории передана монография ученого. П. Е. Вайдман подарила библиотеке новые издания: «П. И. Чайковский. П. И. Юргенсон. Переписка. В 2 томах», т. 1 и цикл «Времена года» – уртекст и факсимиле (издательство «П. Юргенсон», 2011), выполненные Домом-музеем П. И. Чайковского в Клину.

Тринадцатая конференция – «чертова дюжина»… В действительности не одна дюжина открытий, знакомств с интересными людьми, с коллегами по профессии и единомышленниками. Остается поблагодарить устроителей конференции – Э. Б. Рассину, И. В. Брежневу и Г. М. Малинину за верность идее и старание в развитии общего дела.

Доцент А. Е. Максимова

№ 4 (1296), апрель 2012

Профессор М. С. Воскресенский, завкафедрой фортепиано, член жюри XIII и XIV конкурсов им. Чайковского

Скоро будет год, как ушел в историю XIV Международный конкурс имени П. И. Чайковского. Сейчас вспоминая конкурсные баталии, я до сих пор испытываю внутреннее волнение от этого праздника. Это действительно был праздник, и то, что наша газета называет конкурс Чайковского «Национальным достоянием» совершенно справедливо.

Я не испытываю неудовольствия оттого, что конкурс был в двух городах. Санкт-Петербург заслуживает чести принимать у себя конкурс Чайковского – это все-таки вторая столица России. Тем более на конкурсе наконец-то была интернет-трансляция, что, можно сказать, уничтожало расстояние. Известно, что часть конкурса была перенесена в Петербург из-за опасения, что Большой зал Московской консерватории не успеют отреставрировать. Я счастлив, что эти опасения не оправдались и что Большой зал вновь сверкает своей красотой и удивляет всех своей прекрасной акустикой. Браво всему коллективу реставраторов! Я считаю, что в первом амфитеатре акустика стала даже еще лучше.

Конкурс был блестяще организован. Слушая в основном пианистов, я ни разу не ощутил ни одной накладки, а это, если случается, очень мешает спокойному судейству. Мне только очень жаль, что Нельсон Фрейре – прекрасный музыкант (мы с ним когда-то, еще давным-давно, выступали вместе на конкурсе в Рио-де-Жанейро, ему было 12 лет, но он уже тогда заявил о себе как об очень талантливом мальчике) – плохо себя почувствовал и уехал после 1-го тура. Конечно, потерей для жюри была и болезнь Владимира Ашкенази, не позволившая ему приехать на финал.

На 2-м туре конкурс пианистов судили всего 7 человек. Это очень мало и в чем-то могло повлиять на общее решение. Тем более что у двух членов жюри – Дмитрия Алексеева (Великобритания) и Евгения Королева (Германия) – играли их ученики. Судейство на конкурсе всегда субъективно, и потому желательно, чтобы жюри было более многочисленным. Например, на предстоящем в июне 2012 года V Международном конкурсе имени А. Н. Скрябина, который проводит Московская консерватория, жюри будет состоять из 9 человек, и я надеюсь, они все приедут.

Еще я категорически против того, чтобы на финал конкурса приезжали дополнительные члены жюри. У пианистов таких предполагалось трое: В. Ашкенази, Е. Бронфман и Д. Мацуев. Они не слышали первые два тура, которые в основном раскрывают все достоинства, таланты конкурсанта и, на мой взгляд, не могли объективно судить. На таких больших и значительных конкурсах, как конкурс Чайковского, необходимо, чтобы жюри было постоянным.

Кстати, на конкурсе Чайковского неудачным было еще одно новшество – отсутствие постоянного председателя жюри. Назначение на каждый тур нового председателя (он назывался Генеральный секретарь) не создавало постоянного руководства, которое необходимо в силу того, что члены жюри – всегда яркие личности, часто очень темпераментные, сплошь и рядом с совершенно противоположными взглядами на исполнение.

Система оценок была прежняя (25 баллов), но система подсчета, изобретенная в США, была очень сложна и, честно говоря, мне до конца не была понятна. Конечно, она была наиболее современной и честной: члены жюри в подсчете не участвовали, а только присутствовали; оценки, выставленные каждым, заводились в компьютер, и специальный юрист мгновенно выдавал результат.

Эдуард Кунц

Однако в Положении о жюри был один очень интересный пункт: если трое членов жюри поставили высокий балл, позволяющий какому-либо кандидату претендовать на призовое место, а он в результате не проходил, то Генеральный секретарь имел право открыть дискуссию. Я, будучи Генеральным секретарем 2-го тура, воспользовался этой возможностью и открыл дискуссию по поводу не прохождения в следующий тур Эдуарда Кунца. К сожалению, как всегда бывает, все члены жюри остались при своих мнениях и результат не изменился. Но каждый высказался, и критическая оценка исполнения этого очень талантливого музыканта возобладала, хотя все признали его дарование.

Мне кажется, что талант – это такая редкость, что явно одаренному музыканту можно простить и какие-то преувеличения, и даже заученные фальшивые ноты… Вся суть в соотношении дарования и возможных ошибок. К сожалению, сейчас все чаще на конкурсах побеждают совершенно нивелированные, превосходно обученные виртуозы, зачастую без всякой искры Божьей.

Это, безусловно, не касается победителя XIV Международного конкурса имени Чайковского. Даниил Трифонов – очень талантливый молодой музыкант, который, может быть, несколько устало играл только финал конкурса – Первый концерт Шопена, который он уже исполнял N-ое количество раз: и на конкурсе имени Шопена, и на конкурсе имени Артура Рубинштейна, и на концертах… Зато он прекрасно сыграл Третью сонату Скрябина, которую исполнял еще в 2008 году на IV Международном конкурсе имени Скрябина, где он тогда получил V премию. Во всяком случае Трифонов был, конечно, лучшим среди финалистов XIV конкурса имени Чайковского.

Хочу отметить очень яркого музыканта Чо Сенг Чжина (III премия), самого молодого участника финала. Я думаю, он еще многому может научиться, его очень интересно слушать. Прекрасная пианистка Йол Юм Сон (II премия) из Кореи, обладающая феноменальной виртуозностью, потерпела поражение в бою с Третьим концертом Рахманинова, который оказался ей совершенно не по плечу. Единственный представитель Московской консерватории в финале – Алеша Чернов – был «запасным» участником, попавшим на конкурс, так как кто-то не приехал. Я думаю, что он поэтому не успел повторить Концерт Брамса, который был явно неудачно сыгран (он получил V премию).

В связи с упоминанием о запасных участниках не могу не выразить своего неприятия системы отбора на конкурс по кассетам. Совершенно согласен с П. Нерсесьяном, что отбор на конкурс, когда члены жюри ездят в разные города мира и отбирают там участников, на сегодняшний день является, пожалуй, наиболее оптимальным, хотя и дорогим. Живое исполнение и видеозапись – это «две большие разницы»!

Организаторы конкурса не очень продумали и состав отборочного жюри. Денис Мацуев и Павел Нерсесьян представляли только одно творческое направление Московской консерватории; Сергей Бабаян и Дмитрий Алексеев (профессора американского Кливлендского музыкального института и лондонского Королевского колледжа музыки, соответственно. – Ред.), работая в отборочном жюри, пропустили на конкурс по три своих ученика. Я не хочу сказать, что их ученики плохие. Нет! Они хорошие, и среди них, кстати, – победитель конкурса. Но тенденция просматривается, и никто не знает, кто там остался в неотобранных кандидатах… И уж совершенно непонятно, как прошли отбор такие слабые участники, как Щербаков, Чаплина, Рыбина?!

Андрей Дубов

Из тех, кто мне понравился, я выделил бы, кроме упомянутого мною Эдуарда Кунца, еще Павла Колесникова и Андрея Дубова. Очень жаль, что, кроме милого и интеллигентного швейцарца Франсуа Пуаза и не приехавшего чеха, никого не было из Европы. Грустно, потому что я знаю, что в Европе очень много талантливых пианистов – и во Франции, и в Германии, и в Италии… Где они? Почему не едут к нам? Это уже становится традицией, то же было и на XIII конкурсе.

Особо отмечу приятное нововведение в программе – исполнение концертов Моцарта. Очень трудное испытание, которое, на мой взгляд, не преодолел ни один из участников. Это был либо слюнявый и сентиментальный Моцарт, либо примитивно пустой и метричный – ни живости, ни естественности. Лишнее доказательство, что современное увлечение технологическими трудностями не всегда дает 100-процентный результат. Техника есть, а наполненность музыкальной фразы отсутствует.

Очень много критических замечаний у меня и к исполнению Концерта Чайковского. Этот эпический концерт, как меня учил когда-то Лев Николаевич Оборин, превращается в громкую виртуозную пьесу с блестящими октавами, звучащими как вставные эпизоды, а не как мелодическая линия, продолжающая оркестровое tutti. А первое фортепианное соло, написанное автором масштабно и виртуозно на ³/₄, почти всеми играется на ⁴/₄!

Закачивая эти размышления, мне хотелось бы высказать некоторые пожелания. Я думаю, что для конкурса Чайковского нужно увеличить число участников до 50 (сейчас было 30. – Ред.). Отборы нужно устраивать живьем – в России, в каком-то из городов Европы, Америки, Азии. В программе нужно сохранить концерты Моцарта. Жюри должно быть единым на всех турах в составе не менее 15 человек и иметь постоянного Председателя.

Профессор М. С. Воскресенский

ОТ РЕДАКЦИИ:

«Российский музыкант» завершает дискуссию о прошедшем XIV Международном конкурсе имени П. И. Чайковского. Хотя этот масштабный форум никогда не был конкурсом Московской консерватории, он исторически с ней связан: конкурс создавался «мозговым штурмом» ее профессоров – Э. Гилельса, Д. Ойстраха, М. Ростроповича, И. Архиповой – корифеев русской исполнительской школы – и протекал в основном в ее стенах. Они оба — имени П. И. Чайковского. В нашей дискуссии приняли участие уже сегодняшние ведущие профессора по всем четырем специальностям музыкального соревнования: П. И. Скусниченко, Э. Д. Грач, C. И. Кравченко, П. Т. Нерсесьян, М. К. Чайковская, М. С. Воскресенский. Редакция «РМ» благодарит всех участников обсуждения.

Цель международного исполнительского соревнования – поиск и обретение ярких личностей, «звезд» современного исполнительского искусства и поддержка их дальнейшей творческой судьбы. Поэтому, хотя XIV конкурс Чайковского уже принадлежит истории, событие столь масштабное и столь важное для нашей творческой молодежи не должно остаться без осмысления. Состоявшееся на страницах газеты обсуждение выявило ряд ключевых вопросов – и достижений, и потерь.

Высокой оценки заслужила такая новация, как прямая интернет-трансляция, сделавшая происходящее на конкурсе достоянием всего мира. Будем надеяться, что теперь на конкурсе Чайковского она станет обязательной. Порадовал и высокий уровень международного жюри, в котором приняли участие многие знаменитости. Хотя именно к принципам формирования и функционирования жюри, к судейству, а также к способам отбора участников и к изменениям в программах возникли в процессе обсуждения серьезные претензии. Особенно потому, что в результате происходившего, как ни странно, в более трудной ситуации, практически без поддержки, оказались именно российские участники.

Еще один больной для многих вопрос – разрыв конкурса на два города (пианисты отнеслись к этому спокойнее – может быть, потому, что они-то остались в Москве!). Большинство сходится во мнении, что и по художественным, и по экономическим параметрам такой разрыв – контрпродуктивен. Нарушена полувековая традиция, формировавшая облик художественного события; исчезла единая аура, в которой ранее пребывали все участники – конкурсанты, жюри, публика, пресса; потрачены дополнительные средства на перемещения. Хочется верить, что восстановленный во всей красе Большой зал Московской консерватории, еще не забывший и торжественные открытия, и волнующие заключительные награждения прошлых лет, снова станет единым символом конкурса имени Чайковского.

У конкурса славная, более чем полувековая история позади и, надеемся, еще более долгая – впереди. Король умер, да здравствует Король! Очередной Международный конкурс имени П. И. Чайковского прошел – пора готовиться к следующему.

№ 4 (1296), апрель 2012

Герман Ханачек. Портрет В. И. Сафонова. Нью-Йорк, 1907. Холст, масло

Всякий раз любуясь уникальным архитектурным ансамблем нашей Alma mater, часто ли мы вспоминаем ее директора, усилиями которого она обрела свой неповторимый облик? В этом году исполнилось 160 лет со дня рождения Василия Ильича Сафонова (1852–1918) – выдающегося русского музыканта и просветителя. С начала февраля под эгидой Всероссийского музейного объединения музыкальной культуры имени М. И. Глинки, Московской государственной консерватории, Международного союза музыкальных деятелей и Фонда А. Н. Скрябина в Москве проходят конференции, концерты, выставки, посвященные этой дате, выходят новые публикации. Творческое наследие В. И. Сафонова переживает свое второе рождение.

«Сильный был человек, любопытнейшая, яркая фигура, сложность и одаренность удивительнейшие. Казак, старовер, нежнейший пианист, действительный статский советник, хозяин гостиницы в Кисловодске, превосходный капельмейстер, делец-администратор, чувствительнейший и добрейший человек, самовластнейший деспот в директорах консерватории, американец, европеец, остроумнейший и развеселый собеседник с меланхолическими глазами и червоточиною внутри. Воплощение того русского таланта, который на все годится и всюду чувствует себя неудовлетворенным…» Таким многоликим запомнился Василий Ильич Сафонов известному московскому литератору конца XIX – начала XX века А. В. Амфитеатрову.

А. С. Соколов и М. А. Брызгалов на открытии «Сафоновских чтений»

Оценивая значение этой личности в контексте эпохи Серебряного века, осознаешь, что по масштабу своей созидательной деятельности Сафонов сопоставим лишь с Антоном и Николаем Рубинштейнами. Такой же титанический размах, блестящее достижение поставленных целей, полная самоотдача. Такой же единоличный стиль управления: неслучайно современники определяли периоды их директорств как «царствования». Сафонов выступил продолжателем рубинштейновских инициатив и, вместе с тем, завершителем традиции дореволюционного русского музыкального просветительства, распространявшегося не только на Россию, но и далеко за ее пределы.

Путь Сафонова в музыке был неординарным. Уроженец Терского края, наделенный от природы блестящими музыкальными способностями, он избежал участи вундеркинда, получив образование в одном из привилегированных учебных заведений Российской империи – Александровском (бывшем Царскосельском) лицее и занимаясь частным образом по фортепиано (у А. И. Виллуана и Т. О. Лешетицкого) и теории музыки (у Н. И. Зарембы). Перед ним открывалась перспектива чиновничьей службы. Однако при первой возможности он оставил эту стезю и поступил в Петербургскую консерваторию (1879), закончив ее с золотой медалью всего через год (!) после поступления. Музыкальная карьера Сафонова развивалась стремительно: вчерашний студент превратился в преподавателя Петербургской (1880), через несколько лет – в профессора Московской консерватории (1885), а вскоре он возглавил ее в качестве директора (1889). Его 17-летнюю деятельность на этом посту без преувеличения можно охарактеризовать как подвижничество.

Участники «Сафоновских чтений»

История взаимоотношений Сафонова с Московской консерваторией драматична. Получив ее в состоянии потери лидерских позиций на музыкальной арене города, он поднял престиж учебного заведения на недосягаемую высоту: сформировал новый консерваторский оркестр, создал уникальную фортепианную школу. Из его класса вышли столь разные индивидуальности, как А. Н. Скрябин, Н. К. Метнер, И. А. Левин, Р. Я. Бесси-Левина. Но главное, он воздвиг новое великолепное здание консерватории. Сафонову пришлось услышать в свой адрес немало нелестной критики, в том числе упреки в непомерном честолюбии и амбициях. Но какова была его собственная мотивация?

«…Если бы каждый из нас делал бы возможно совершеннее свое дело, не примешивая к нему ничего постороннего, это было бы настоящее Царствие Божие. Так я всегда старался жить, оттого всегда мужественно нес всякие невзгоды и одно могу сказать – в гробу мне лежать не будет стыдно» – так писал Сафонов своему бывшему ученику Константину Игумнову, покидая директорский пост. Как известно, уход Василия Ильича был обусловлен его несогласием с мнением Художественного совета. Всегда открыто исповедовавший свои жизненные, художественные и идеологические принципы, Сафонов был убежден: «Искусство аристократично и монархично. Как нельзя “комитету” написать симфонию, также точно и большое художественное дело может вести только один человек, даже два будут друг другу мешать, а, следовательно, мешать и самому делу. Это для меня ясно. Иначе я не представляю себе правильной постановки художественного воспитания».

В. И. Сафонов

В 1906 году начался зарубежный, не менее насыщенный этап биографии Сафонова. Он приобрел мировую известность в качестве дирижера, активно пропагандируя русскую музыку. Аристократ и самовластный руководитель, Сафонов никоим образом не может быть назван музыкальным консерватором. Непревзойденный истолкователь классиков, он испытывал жгучий интерес к современности, в частности, к сочинениям Я. Сибелиуса, Р. Штрауса, Э. Элгара, ранним опусам С. Прокофьева. Огромны его заслуги в пропаганде сочинений Чайковского и Скрябина. Его концертный график не ослаб даже в период Первой мировой войны. Лишь в 1917 году он вынужден был прекратить заграничные выступления.

После смерти Сафонова его имя по идеологическим причинам оказалось в тени. Сын генерала царской армии, тесть министра финансов, отец возлюбленной адмирала Колчака не вписывался в каноны советской историографии. Круг молчания был разорван в конце 1950-х годов в связи с победой на Первом международном конкурсе имени П. И. Чайковского Вана Клиберна – «музыкального внука» Сафонова. Сейчас идет активная разработка его творческого наследия, по материалам которого подготовлен такой фундаментальный труд, как «Летопись жизни и творчества В. И. Сафонова» (М., 2009; сост. Л. Тумаринсон, Б. Розенфельд). Начиная с 1992 года регулярно проводятся всероссийские конференции и форумы, приуроченные ко дню рождения Василия Ильича (25 января / 6 февраля).

На сей раз статус «Сафоновских чтений» был особенно высок: они объявлены «международными». Чтения проходили в Музее-квартире А. Б. Гольденвейзера, который с 9 по 11 февраля 2012 года превратился в центр научно-музыкальной жизни. Хранителям этого уникального Дома – А. Ю. Николаевой и А. С. Скрябину – удалось создать неповторимое сочетание гостеприимства, доброжелательной ауры и старомосковского уюта. Звучание гольденвейзеровского «Бехштейна» воскресило дух ушедшей эпохи. Постоянную музейную экспозицию дополнял портрет В. И. Сафонова работы Г. Ханачека.

В приветствиях ректора Московской консерватории А. С. Соколова и генерального директора ВМОМК М. А. Брызгалова были затронуты проблемы преемственности музыкальных поколений, забвения и исторической памяти. Результаты своих изысканий представили ведущие музыковеды и молодые исследователи из России (Москва, Санкт-Петербург, Клин, Кисловодск, Пятигорск, Екатеринбург, Астрахань), Украины, Швеции, Италии. В докладах Сафонов был представлен во всех ипостасях – как пианист, педагог, дирижер, администратор, общественный деятель и, наконец, как гражданин мира и автор богатейшего эпистолярия: презентация «Избранной переписки» Сафонова (сост. Е. Кривицкая, Л. Тумаринсон) стала важным событием Чтений.

Не менее насыщенной была концертная программа из произведений, посвященных Сафонову композиторами-современниками. Она стартовала в Малом и завершилась в Большом зале Московской консерватории. Сейчас в его фойе размещена мемориальная сафоновская экспозиция. Безусловно, открытие нашего «Храма искусства» после прошедшей реставрации стало наиболее весомым приношением В. И. Сафонову. «Время – мой самый лучший адвокат» – пророчески писал Василий Ильич более века назад. Сейчас «время Сафонова» настало.

Г. А. Моисеев,
cт. научный сотрудник МГК

Иллюстрации предоставлены ВМОМК им. М. И. Глинки

№ 3 (1295), март 2012

Принят Закон о добровольной пожарной охране. Общественные объединения пожарной охраны образуются в организациях и учреждениях. Финансовое и материально-техническое обеспечение добровольной пожарной охраны осуществляется за счет собственных средств, взносов, пожертвований, средств учредителей, поддержки органов власти и муниципалитетов и др.

Добровольными пожарными могут стать граждане, достигшие 18 лет. Соответствующий статус приобретается с момента обязательной регистрации в реестре добровольных пожарных. Определены права и обязанности добровольных пожарных. Для них предусмотрены компенсации и льготы. Людей, не имеющих специального профобразования добровольных пожарных, обязательно обучат по программам первоначальной и последующей профессиональной подготовки.

Как показал проведенный анализ деятельности пожарной охраны развитых стран мира, численность добровольной пожарной охраны в десятки раз превышает численность подразделений профессиональной пожарной охраны. То есть функция тушения пожаров в этих странах в большей степени осуществляется добровольцами. Это стало возможным за счет активной позиции государства и высоких моральных устоев общества.

С целью реализации Федерального закона РФ № 100-ФЗ от 6.05.2011 и в соответствии с решениями совместного заседания Правительственной комиссии по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и обеспечению пожарной безопасности и Общественного совета при МЧС России от 4.03.2011, а также совместного заседания должностных лиц МГУ им. М. В. Ломоносова и Главного управления МЧС России по г. Москве от 6.04.2011 издан приказ об организации Клуба добровольных студенческих пожарных дружин.

Основными целями и задачами Клуба являются: воспитание духовных и нравственных качеств добровольных пожарных, спасателей и волонтеров, осуществление профилактики пожаров, участие в спасении людей и имущества при пожарах, проведении аварийно-спасательных работ и оказании первой помощи пострадавшим, участие в тушении пожаров и др. Клуб осуществляет свою работу в тесном взаимодействии со 121-й пожарной частью федеральной противопожарной службы 2-го отряда ФПС по г. Москве.

Впервые в истории нашей страны деятельность добровольной пожарной охраны удалось урегулировать на уровне федерального закона. Это говорит о том, что проблемам обеспечения пожарной безопасности в стране уделяется достаточно много внимания. Как показало лето 2010 года, добровольное участие граждан в тушении пожаров способно сыграть огромную роль в борьбе с огненной стихией.

Пожарная охрана МГК

№ 3 (1295), март 2012

Продолжение. Начало в «РМ»
2011, № 9; 2012 № 1 и № 2.

Профессор М. К. Чайковская, Народная артистка РФ, завкафедрой виолончели и контрабаса, член жюри XIII Международного конкурса имени П. И. Чайковского

– Мария Константиновна, каким был последний конкурс Чайковского у виолончелистов, оправдал ли он Ваши ожидания?

– Должна сказать, что именно этот конкурс не стал ни грандиозным, ни запоминающимся, ни открытием «звезд». Задолго до начала этого события было много интервью с видными музыкантами, разговоров о жюри и т д. Общая тенденция была ориентирована на Запад – как на участников, так и на будущих победителей. Это странно: в любой стране, где проходит конкурс, организаторы ориентируются и болеют за своих участников.

Конкурс имени П. И. Чайковского – это государственное мероприятие, и оно призвано выявлять талантливую молодежь России и других стран. Не могу согласиться с тем, что от России для участия в конкурсе было пропущено только два виолончелиста. А кто отбирал, кто формировал состав участников?! Из четырех человек отборочной комиссии Россию представлял один… С. Ролдугин! Как всегда – похожая история…

Что же касается состава жюри, то в одном интервью с популярным музыкантом (кстати, лауреатом первой премии конкурса Чайковского) прозвучало, что на этом конкурсе в жюри будут выдающиеся музыканты, а не педагоги, как на прошлых соревнованиях! Миллионы телезрителей это услышали, и у них сложилось определенное – ошибочное – мнение. Но ведь все педагоги, о которых он говорил, были выдающимися концертирующими музыкантами, и именно они вывели многих молодых артистов на мировую арену! Это неуважение и к своим педагогам, которые были в жюри на предыдущих конкурсах, и ко многим лауреатам этого конкурса, и к своей Alma Mater.

Хотелось бы, чтобы подобная кампания «до» не давила на происходящее «после». Что называется – хотели как лучше, а получилось как всегда!

– В жюри, кроме М. С. Воскресенского у пианистов, не нашлось места для представителей Московской консерватории. Так было сделано специально?

– В Московской и Санкт-Петербургской консерваториях – прекрасные педагоги, исполнители, лауреаты многих конкурсов, в том числе имени Чайковского, – и организаторы не выбрали никого достойного?! Это целенаправленно, и многое говорит о «не белой» и «не пушистой» тенденции. Это сигнал! Мы сами рубим сук, на котором сидим.

– Как Вы относитесь к разделению конкурса на два города?

Нарек Ахназарян (I премия)

– По моему мнению, это решение было ошибочным. Конкурс – это музыкальный форум, где играют, общаются и слушают других. А тут не было общности, чтобы делать одно дело. Очень важно для участников, а также и для публики иметь возможность послушать представителей других специальностей в залах одного города.

Кроме того, на перемещения оркестра, членов жюри, дирижеров, а в конце и лауреатов были затрачены огромные средства, которые, на мой взгляд, можно было потратить на приглашение педагогов, студентов и учеников из дальних регионов страны, чтобы дать им возможность послушать весь конкурс.

Впервые за всю историю конкурса Чайковского не было поездки членов жюри, участников в Клин. Почему?..

– Как Вы оцениваете уровень участников? Кого Вам удалось послушать?

– Я слушала почти всех. Общий уровень был очень хороший, но это определение относительное. Безусловно, были талантливые конкурсанты. Но, с моей точки зрения, действительно одаренным музыкантам не хватало свободы самовыражения, а некоторым выражать было нечего. Энергетика, флюиды, которые исходят от талантливого исполнителя, вызывают ответные импульсы, которые провоцируют на творчество. В этом смысле многие исполнители оказались для меня неинтересны. Сегодня на конкурсах почти всегда технический уровень очень хороший – все играют очень быстро, легко справляются с трудностями. И на этот раз это был просто достойный конкурс, но отнюдь не суперсобытие.

– Почему в музыкальных состязаниях все чаще побеждает спортивная составляющая? Это знамение времени?

– В какой-то мере так. Я считаю, что общая тенденция в мире – шоубизнес, поп-музыка. Человек становится бездуховным. Сейчас многих научили играть профессионально, но той глубины, которая должна быть при прочтении сочинений, не хватает. Русская исполнительская школа всегда славилась своей одухотворенностью, романтизмом, глубоким, восторженным прочтением музыки, проникновением в суть сочинения. Это, к сожалению, уходит… И наша задача – сохранить то, что оставили нам наши великие педагоги.

– Как бы поступили Вы на месте организатора конкурса?

Умберто Клеричи (V премия)

– Конкурс имени Чайковского должен по всем специальностям проходить в одном городе – это и компактно, и более солидно. Программу следует обсуждать не кулуарно, а открыто, на заседании авторитетных педагогов-исполнителей. Отбор на конкурс или прослушивание записей должны проводиться комиссией, в которой достаточно представлены отечественные музыканты. Их фамилии необходимо объявить. Но и этого недостаточно.

Важен не только конкурс Чайковского (это вершина), а вообще состояние музыкального дела в стране. И мне бы хотелось, чтобы не только на конкурсе Чайковского создавались условия для наших музыкантов. В промежутках между конкурсами нужно по всей России стимулировать музыкальное образование, дать шанс и педагогам, и их ученикам добиваться успехов. Это важно, потому что «звезды» не бывают на пустом месте, – их надо воспитывать, надо создавать условия и атмосферу. Необходимо помогать музыкальным школам, педагогам и учащимся на периферии. Если дети в маленьком провинциальном городке ходят в музыкальную школу – это уже надо поддерживать, как некий культурный оазис, в котором и рождаются «звездочки».

Что касается жюри, то, конечно, оно должно быть составлено из выдающихся музыкантов. Но для того, чтобы быть выдающимся, нужна не только поддержка государства, но и государственная реклама, и интерес Министерства культуры. И в первую очередь – чтобы и жюри и участники конкурса Чайковского достойно – как по уровню, так и по количеству – представляли Россию. Не это ли задача Министерства культуры?!

– Наверное, в нашей стране вопрос музыкального воспитания стоит достаточно остро…

– Естественно, государство должно воспитывать не только исполнителей, но и слушателей. Это должно быть вместе. Но если вы включаете TV, Интернет – много ли вы видите рекламы классической музыки? Афиши висят только возле консерватории, Зала Чайковского, Дома музыки, больше нигде. А поп-музыка – она везде, даже там, где строятся дома. И человек не может быть в стороне от этого. Дети тоже учатся, растут и взрослеют в этой атмосфере. Если спортсмены выигрывают кубок, их принимает президент. Но наши лауреаты международных конкурсов – это тоже презентация России на международном уровне. Их президент принимает? – Нет. Престиж профессии падает.

Знаю по своей работе, как трудно раскрыть ученика: они все зажаты, они не понимают, что играют всего лишь ноты… Вопрос не только в музыкальном воспитании, но и в воспитании вообще, в том числе и образовании. Твердо убеждена: музыка – это замечательно. Но надо много читать, изучать, уметь разговаривать, быть любопытным, интересоваться многими областями музыкальной культуры и искусства.

– Вернемся к конкурсу Чайковского. Кто Вам особенно запомнился?

– Мне запомнился итальянец Умберто Клеричи, который получил V премию. Он еще маленький, но очень талантливый. А многие хвалили француза Эдгара Моро. Его игра не вызвала у меня особого восторга.

– А Нарек Ахназарян?

– Хорошо, что наша консерватория вышла в финал, замечательно, что Нарек получил I премию. Но на самом деле ему еще нужно много работать, чтобы удержать звание Лауреата первой премии конкурса Чайковского. Не могу сказать, что была потрясена. Начало его музыкальной карьеры неплохое.

– А что Вы можете сказать об обязательной пьесе?

– Пендерецкий написал замечательное сочинение «Violoncello totale». Он очень хорошо знает виолончель, и у него много произведений для этого инструмента. Но я не могу сказать, что Эдгар Моро, которого выделили за лучшее исполнение этой пьесы, – на самом деле играл лучше всех. Автору виднее – у него есть тысяча своих нюансов, которые он хотел бы услышать в исполнении.

– Как Вы считаете, объективным ли было решение жюри?

– Никогда конкурс не может быть справедливым или объективным. Конкурсы проводятся везде, но пока лучшей системы для выявления талантливых исполнителей, к сожалению, не придумали. Во-первых, любой участник должен понимать, что он может его выиграть, а может и проиграть. И не всегда те, кто выигрывает, в будущем подтверждают правильность решения жюри.

Во-вторых, мнения членов жюри могут расходиться. Существует искусство находить консенсус, но, к сожалению, это не всегда удается. Однако есть определенный баланс, есть определенные критерии оценки: талант, технический уровень, музыкальность, перспективность.

– И все-таки ни для кого не секрет, что решения жюри часто обусловлены определенной конъюнктурой…

– Каждый член жюри в идеале должен оставаться честным перед собой (чтобы потом не было мучительно стыдно)… Оценка исполнителя – это мнимая конкуренция, она не предполагает разные недостойные вещи и требует внутренней культуры, профессиональной честности. Нельзя опускаться ниже определенного уровня взаимоотношений, должна быть нравственная планка. Сейчас этой культуры многим не хватает.

– В заключение – что бы Вы хотели пожелать молодым виолончелистам?

– Оставайтесь в музыке только в том случае, если вы не можете без этого жить! Это очень трудная и длинная дорога. 5 лет учебы в консерватории – это один миг, и за это время надо стать взрослым, интересным, самостоятельным, разносторонне развитым, упорным в достижении цели и бесконечно влюбленным в свой инструмент. Иметь возможность самовыражения и приносить людям радость своим искусством – это счастье!

С профессором М. К. Чайковской
беседовала доцент М. В. Щеславская

Окончание дискуссии в следующем номере.