№ 2 (1322), февраль 2015

Десять лет назад я попросила В. В. Горностаеву написать о Л. Н. Наумове (1925–2005). Поговорить о нем, поделиться своими чувствами ей очень хотелось, а писать было некогда. По ее просьбе я приехала к ней домой, и из ее рассказа получился теплый портрет только что ушедшего коллеги и друга, который мы опубликовали («РМ», 2005, № 6, октябрь). Сегодня этот монолог может быть интересен читателям и потому, что Московская консерватория широко отмечает 90-летие Л. Н. Наумова, и потому, что он воспринимается как тонкая зарисовка самой Веры Васильевны, так внезапно покинувшей нас…

Т. Курышева

Пытаюсь вспомнить сейчас, когда же мы все-таки познакомились… Я поступила к Нейгаузу в 1948 году… Да, тогда же и познакомились!

У Лёвы очень интересная судьба. Он учился как композитор. Композиторы должны проходить общее фортепиано, и он учился по «общему фортепиано»… у Нейгауза. Ходил на уроки и был полноценным учеником класса Нейгауза, играл на классных вечерах, даже на конкурсе играл… Нейгауз его очень любил, выделял, это было заметно во всем. Потом, он же играл необыкновенно хорошо! Я помню его Четвертый концерт Бетховена, g-moll’ную Английскую сюиту Баха… А в первый раз я слышала, как он играл в Малом зале Прелюдии Кабалевского, которые в его исполнении показались мне тогда совершенно гениальной музыкой.

Лёва жил в своем особом мире. А реальный мир возник, когда появилась Ира и стала как бы стержнем всех его дел. Мы учились с Ирой на одном курсе. Она была дружна со Светиком – так звали в детстве Рихтера (они оба из Житомира). Слава помог ей устроиться в консерваторию к Нейгаузу.

Как-то Ира рассказала мне по секрету, что влюблена в Лёву. Я ответила: «Я тоже». В него было очень сложно не влюбиться. Это чувствовалось с первого момента знакомства с ним. В нем не было распущенности, развязности, часто свойственной студенчеству. Неразговорчивый, замкнутый, но когда улыбался, вдруг освещалось, озарялось лицо. До последних дней в нем была красота и благородство во всем…

Однажды Ирочка мне говорит: «Я перечитала „Онегина“ и написала ему письмо». Я подумала: «Ну вот, опередила меня, если бы ты это не сделала, я бы написала ему сама!». После этого письма они стали играть вместе в 4 руки. Он чудесно читал с листа, и Ирочка играла очень хорошо. Временами я что-то узнавала о том, как продвигается роман; в конце концов, кончилось тем, что они, постепенно сближаясь, поженились. Всю жизнь эти двое людей со мной постоянно общались. Позднее нас соединяло то, что 15 лет мы работали на музыкальных семинарах во Франции в Туре. У нас были теплые и ровные отношения, без единой кошки, которая могла бы пробежать между нами.

Ира умерла полтора года назад, и Лёва пережил ее совсем ненамного. После ее смерти все изменилось. Он отказывался от поездок (его же постоянно приглашали – он был всемирно известным музыкантом, а без нее ехать никуда не хотел – боялся). Ира была чрезвычайно способной к иностранным языкам. Она сидела на всех мастер-классах и переводила – переводила Наумова на понятный Западу язык. Нужно было упрощать: он говорил замечательные вещи – талантливые ученики его понимали, но были и такие, которым надо было объяснять – так, как умела это делать Ира. Она была как бы осью, на которой держалась его жизнь. Это было ей не легко, но она его любила и всегда охраняла. Следила за его едой, одеждой, за расписанием уроков, за всем. Он всегда был при ней очень ухоженным.

После смерти Ирочки их милая, добрая, очаровательная дочка Наташа, как могла, старалась организовать жизнь Лёвы. Его привозили и увозили на машине студенты, его нельзя было пускать одного по Москве. Лёва не был готов к этой сегодняшней деловой жизни. Непрактичный человек – художник, он жил в ином мире и постоянно находился в своем внутреннем пространстве. Помню, он слушал музыку в консерватории на балконе Малого зала и нельзя было понять, то ли он внимательно слушает, то ли уже отвлекся на что-то свое. И вдруг, если кто-нибудь очень хорошо играл, у него загорались глаза и было видно, что он встрепенулся и слушает.

Меня, конечно, очень интересовало Лёвино преподавание. Огромным талантом был наделен этот человек – композитор, пианист и, как вскоре выяснилось, гениальный педагог, абсолютно ни на кого не похожий. У меня сохранились видеозаписи Лёвиных уроков, и я их очень люблю.

Музыка для него была тайной, которую он умел выразить неожиданными словами. Например, как-то о Равеле: «Понимаешь, эти гармонии должны быть как „отравленные орхидеи“». Я до сих пор этот образ вспоминаю с восхищением. Его достаточно дерзкие музыкальные прочтения, которые талантливые ученики реализовывали, вызывали у более консервативно мыслящих педагогов неудовольствие и нападки. Выслушав их, я как-то ему сказала: «Ты совсем ушел в какой-то „во что бы то ни стало“ яркий стиль!» Он смеясь ответил: «Безумно надоела серость. Готов найти что-нибудь, что увело бы от скуки и банальности!».

Педагог вынужден повторять, но Лёва повторять не мог. Мысль не останавливалась. У него было обостренное ощущение странности бытия. И это то, что он слышал в музыке и чему пытался научить. На наших консерваторских обсуждениях он бывал молчалив. Все что-то говорили, критиковали, а Лёва всегда сдержанно и доброжелательно ставил «5». Как-то я стала его задирать и сказала: «Лёва, ведь это от равнодушия. Почему ты так оцениваешь?». Он ответил: «Разница не очень большая. Вот когда будет большая разница, я скажу».

О своих учениках отзывался с нежностью. Я помню случай, когда позволила себе отрицательное суждение о его ученике. Кто-то меня поддержал… Но дальше – тишина. Лёва молчит, лицо расстроенное. Тогда я спрашиваю: «Лёвочка, ну ты скажи что-нибудь по этому поводу. Что ты думаешь?». Он говорит: «Не знаю. Я его очень люблю». Он огорчался, но не огрызался, не вступал в дискуссию. Держался деликатно со всеми.

У него было очень много учеников, он всегда был перегружен. Учил вдохновенно (в Туре имела возможность это наблюдать). Хотелось понять разницу между моим и Лёвиным преподаванием. Я всегда начинаю с общего: ученик сыграл – говорю целиком о сочинении, подробно вникая в смысл музыки. Но когда я пришла послушать Лёвочку, меня поразило, что стратегия его урока совсем иная: он как бы идет от деталей, даже от какой-то одной детали. Вслушивается вместе с учеником в эту деталь, объясняя ее много раз. Я подумала: «Что же это он так, на одном месте? А почему о целом не говорит?»… Занятия заканчивались, а потом был уникальный результат: человек приходил на следующий урок и играл то же сочинение, но совсем по-другому. Видимо, Лёва через какую-то деталь мог объяснить целое.

Как преподавал Нейгауз? Мы с Лёвой говорили об этом. Он сказал: «Мы взяли от Генриха (Г. Г. Нейгауза. – Ред.) все, что могли, кто сколько смог, но все равно остались сами собой. И каждый из нас, как умеет, реализует, воплощает то, что понял. Сказать, что кто-то из нас фотографировал Нейгауза – нет! Это невозможно». Как преподавал Нейгауз? Очень по-разному. Иногда сидит, молчит, вообще ни слова не скажет. Иногда вдохновится (это еще от ученика зависело и от произведения) и конца не видно занятиям, на часы не смотрит, работает, совершенно не замечая времени, увлекаясь и увлекая за собой. Это ни в какие каноны не вместится…

Мы одного поколения с Лёвой. Но у него я тоже училась, потому что, наблюдая его годами, нельзя было чему-то не научиться. Он любил музыку. Не знаю, что в жизни он еще так любил. Это было, по-моему, самым главным утешением. Он расцветал за роялем. Помню, как чудесно вместе с Наседкиным играл в Большом зале Es-dur’ный двойной концерт Моцарта со своими каденциями. Мог быть замечательным пианистом, композитором, но ушел в преподавание – так сложилось. Может быть, к этому его подтолкнула жизнь: он ощутил в себе педагогическое призвание и пошел по этому нелегкому пути. Ясно, что при столь богатом таланте у него был не один путь…

Очень живой, тонкий и чуткий, он слышал в музыке многое такое, чего ординарные люди не слышат, и потому так интересно преподавал. Молодежь к нему просто валом валила.

С ним связана вся моя юность. Более полувека мы прожили рядом. До последнего дня не ощущала его старым. Врожденно элегантный человек. Когда видела его издали идущего по коридору, мною овладевала радость. Я никого в консерватории не любила так, как Лёву. Любила всю жизнь, глубоко, нежно и, потеряв, никогда не смогу забыть. Никогда.

Вера Горностаева

№ 2 (1322), февраль 2015

Орган Большого зала Московской консерватории – исторический художественный памятник мирового значения. Последний орган великого французского мастера Аристида Кавайе-Коля (1811–1899) был завершен в 1899 году. Созданный по заказу России для нового концертного зала в Московской консерватории, он по согласованию с дирекцией РМО и В. И. Сафоновым сначала был представлен в Париже на Х Всемирной выставке (1900) в парадном зале Русской секции. Во время выставки состоялся концерт виднейших французских органистов (Эжен Жигу, Александр Гильман, Луи Вьерн, Шарль-Мари Видор). Орган был удостоен высшей награды выставки «Гран-при» и Золотой медали. И уже затем был перевезен и установлен в Москве (1900–1901).

Необходимость реставрации великого органа назрела давно. С момента его установки на сцене БЗК несколько раз проводились ремонтные работы, но полноценной реставрации не было ни разу. После блестяще реализованных реставрационно-строительных работ в Большом зале предполагалось, что их заключительным этапом станет реставрация органа.

1 и 2 декабря ушедшего года в Московской консерватории состоялось заседание международной комиссии экспертов по реставрации органа фирмы «Кавайе-Коль» («A. Cavaille-Coll»). Во главе с ректором Московской консерватории, профессором А. С. Соколовым в нее вошли авторитетные органисты и органные мастера: ректор Казанской консерватории, профессор Рубин Абдуллин; профессор Штутгартской Высшей школы музыки и театра Людгер Ломанн (Германия); главный органист собора Святого Сердца Христова на Монмартре в Париже Габриель Маргьери (Франция); профессор Высшей школы музыки в Граце Гюнтер Рост (Австрия); профессор Парижской Высшей национальной консерватории музыки и танца Эдуар Оганесян (Франция); доктор искусствоведения, член Национальной комиссии Франции по охране и реставрации исторических органов Марина Чебуркина (Франция); профессор Высшей школы музыки в Любеке (Германия), заведующая кафедрой органа и клавесина Московской консерватории, профессор Наталья Гуреева и др. Когорту органных мастеров представляли Дени Лакор (Франция), Наталья Малина, Александр Кравчук, Владислав Иодис, Артём Хачатуров, Андрей Шаталов (Россия). После осмотра органа комиссией фирма «Ригер» представила на утверждение экспертного совета план реставрации.

К восстановлению прославленного инструмента, который молчит уже более четырех лет, приковано внимание всей музыкальной общественности. Его будущее волнует и наших читателей. По поручению газеты «Российский музыкант» органистка Олеся Кравченко побеседовала с заведующей кафедрой органа и клавесина, профессором Н. Н. Гуреевой.

— Наталья Николаевна, долгожданная реставрация органа Большого зала начинается. Кто будет проводить реставрационные работы?

— Первоначально шли длительные переговоры со швейцарской фирмой «Кун» («Kuhn»), которая имеет значительный опыт реставрации органов «Кавайе-Коль». У органов этой знаменитой, но прекратившей свое существование французской фирмы, есть ряд существенных конструктивных особенностей, поэтому этот опыт был нам очень важен. В мае 2014 года согласно законам Российской Федерации был проведен конкурс на проведение реставрационных работ органа Большого зала, в результате которого победила фирма «ООО Рояль» (Санкт-Петербург) – фирма-посредник, которая, в свою очередь, представила австрийскую фирму «Ригер» («Rieger»). «Ригер» – известная в России фирма, прекрасно технически оснащенная, обладающая современными техническими возможностями, но, к сожалению, не реставрировавшая ни одного органа «Кавайе-Коль». В результате было решено создать экспертный совет, целью которого будет наблюдение и контроль всего длительного хода реставрации. К ноябрю 2014 года фирма «Ригер» представила подробный план реставрационных работ.

— И каков этот план и сроки реставрации органа?

— Первоначально предполагалось, и это было оговорено с фирмой «Кун», что вся реставрация будет производиться у нас, на месте, то есть они привезут оборудование в Москву. Но в настоящее время вопрос решился по-иному. Директор фирмы «Ригер» господин Венделин Эберле заявил, что современные технологии и оборудование, которыми фирма располагает у себя, значительно облегчат работу. Таким образом, целый ряд деталей поедет на фабрику «Ригер» в Австрию. Начало реставрационных работ придется на март 2015, к 31 августа 2016 года реставрация должна закончиться.

— Важный вопрос: не повредит ли органу его перевозка из одних климатических условий в совершенно другие?

— Этот вопрос поднимался на заседании экспертной комиссии. Однако господин Эберли заверил нас, что при перевозке деталей органа будут приняты все необходимые средства, позволяющие сделать это без вреда инструменту. Также был рассмотрен вопрос о влажности воздуха в помещении, величина которой крайне важна для нормального функционирования инструмента. Н. В. Малина настоятельно рекомендовала сохранить и на фабрике, и после ремонта необходимые для органа 50 % влажности.

— Будут ли органные мастера Московской консерватории участвовать в реставрационных работах?

- Непосредственно заниматься реставрацией органа они не будут. Но на заседании комиссии было принято решение о том, что хранитель органа Большого зала Н. В. Малина будет наблюдать за всем процессом ремонта, включая посещения фабрики «Ригер».

- Как решился вопрос с интонировкой органа (настройка труб, от которой зависит «лицо» каждого инструмента)? Кто будет ее проводить?

- Мы изначально хотели, чтобы работы по интонировке органа «Кавайе-Коль» вел французский интонировщик. И этот вопрос решен положительно: приглашен авторитетный французский эксперт в вопросах интонировки господин Дени Лакор, который еще до ремонта Большого зала подробно осматривал орган. Весь период реставрации он будет сотрудничать с фирмой «Ригер».

- Наталья Николаевна, известен тот факт, что сразу после установки органа в 1901 году, по инициативе известного французского органиста и композитора Шарля Мари Видора в органе были произведены изменения, коснувшиеся диспозиции органа (позитива). К какому виду будет приведен инструмент в ходе реставрации?

— На заседании комиссии экспертов было принято решение признать состояние органа, в котором он первоначально появился в Московской консерватории, аутентичным и восстановить именно этот облик инструмента. В связи с восстановлением аутентичной диспозиции органа поднялся вопрос о регистре Unda Maris. Считалось, что этот регистр, присутствовавший в первоначальной диспозиции инструмента, был заменен на Flûte conique при установке органа в Москве. Однако доктор искусствоведения, органистка Марина Чебуркина (Франция) представила комиссии доказательства (французскую газету начала XX века), в которых документально подтверждается, что регистр Unda Maris отсутствовал уже и на Парижской выставке, где орган был представлен перед его установкой в Москве.

- Есть ли проблемы с другими деталями органа?

- Во время Великой отечественной войны, а также в процессе ремонтов органа в 1958 (фирма «Ламанн», Лейпциг) и 1968 (фирма «Зауэр», Франфурт-на-Одере) годах была утеряна часть труб. Эти трубы утрачены навсегда, но у фирмы «А. Шуке» (Потсдам) сохранись документы с расчетами их мензур. На заседании экспертной комиссии было решено поручить Н. В. Малиной подготовить письмо от консерватории на фирму «А. Шуке» с просьбой предоставить нам материалы по этому вопросу.

- Как часто будет собираться экспертная комиссия?

- Следующее заседание комиссии запланировано на июнь 2015 года. Предварительные решения могут приниматься комиссией в сокращенном составе. Также возможен и виртуальный контакт членов экспертного совета.

Беседовала Олеся Кравченко
Фото Эмиля Матвеева

№ 2 (1322), февраль 2015

«Каждое поколение, благодарно вспоминая предшественников, стремится оставить свой добрый след на земле для грядущих потомков. В этом – суть бытия: без прошлого нет будущего. И ныне, находясь на пороге своего 150-летия, Московская государственная консерватория имени П. И. Чайковского свято хранит унаследованный ею храм искусства, возведенный более века назад великолепный памятник архитектуры, из которого вышли многие тысячи талантливых музыкантов, прославивших свою отчизну; и одновременно созидает новое, также во имя продолжения славных традиций и преемственности поколений. Сегодня на этом месте закладывается фундамент уникального многофункционального студенческого комплекса, в котором будут обеспечены все условия для полноценной жизни и творчества новых поколений консерваторцев. Это стало возможным благодаря всемерной поддержке государства – Правительства России и Правительства Москвы. В этом – счастливый удел нашего поколения. Мы верим в Будущее и надеемся, что и нас вспомнят добрым словом».

Это слова, обращенные к будущим консерваторцам. Морозным зимним днем 27 января 2015 года, в день начала строительства нового студенческого жилого комплекса на М. Грузинской, состоялась символическая закладка капсулы с посланием для новых поколений. В торжественном событии помимо ректора Московской консерватории Александра Сергеевича Соколова участие приняли Министр культуры России Владимир Ростиславович Мединский и Митрополит Волоколамский Иларион.

Все они говорили о необходимости подобных зданий, которые позволят привлечь новых иногородних и иностранных студентов. «С каждым годом у нас становится все больше студентов из российской провинции. Мы заинтересованы в том, чтобы сила русского искусства разносилась по миру не только нашими соотечественниками, но и иностранцами, которые все больше к нам стремятся. Все они должны жить в своем доме. И такая возможность у них появится», – отметил ректор. Он назвал будущий комплекс иностранным словом «кампус», что звучало совершенно правомерно, ведь в случае, если проект будет реализован так, как задуман, студенты обретут не новую «общагу», со всем негативом, вложенным в это слово, но настоящий, по-европейски комфортный дом.

«Можно много спорить о конкурентоспособности российского образования в разных его направлениях. Но одна вещь абсолютно бесспорна: российское музыкальное образование является мировым стандартом, является ориентиром для музыкальных школ всего мира. И Московская консерватория – это уникальный мировой бренд, который мы должны поддерживать. Поэтому мы направляем большие усилия и на реставрацию исторического комплекса зданий в центре, и на создание этого кампуса», – заявил на церемонии открытия министр культуры. Хочется верить, что подобные реставрация и реконструкция действительно помогут нашей Alma mater стать лучшей не только в сфере образования, но и в области жилищных условий для обучающихся.

Важной фигурой на торжественном мероприятии стал Митрополит Иларион, который провел обряд освящения начала строительства. Не будем забывать, что Митрополит Иларион имеет непосредственное отношение к Московской консерватории, будучи выпускником композиторского факультета и действующим композитором. «Я как человек, который учился в консерватории, хотел бы пожалеть своей Alma mater помощи Божьей в том, чтобы и дальше высоко нести знамя русской музыки, хотел бы пожелать успехов ректору консерватории, ее учащим и учащимся. Пусть Господь всех нас хранит и благословляет на многая и благая лета», – обратился он ко всем присутствующим.

Проект, который в настоящий момент существует лишь в виде макета, поражает своей грандиозностью. Кампус будет состоять из трех современных высотных корпусов разной этажности, расположенных перпендикулярно Малой Грузинской улице. В нем смогут разместиться 900 человек, к услугам которых будут предоставлены репетитории, актовый и киноконцертный залы, спортивно-оздоровительный комплекс с бассейном, медицинский блок, а также кафе и столовая. Свои транспортные средства проживающие смогут разместить в подземном паркинге на 90 автомобилей и 150 велосипедов.

Радует также то, что проектировщики нестандартно подошли и к внешнему виду здания. Архитекторы спроектировали будущие высотки таким образом, что издалека в них будут угадываться музыкальные клавиатуры, а здание, скрепляющее их, будет декорировано подобием нотного стана со звуками, интервалами и аккордами на нем…

Хорошо помню, когда началась моя студенческая жизнь в Московской консерватории – 1 сентября 2011 года, – ректор сказал нам, что скоро пойдет строительство. С тех пор мы все жили в ожидании чуда, но время шло, а привезенные на задний двор общежития сваи сиротливо лежали и смотрели на смену времен года. И вот – долгожданное строительство открыто! Его планируется вести таким образом, чтобы не отселять проживающих в общежитии студентов. Завершиться это грандиозное действо должно уже к концу 2017 года. От себя добавлю лишь то, что безмерно радуюсь и даже немного завидую тем, кто сможет провести лучшие годы своей жизни в столь чудесном месте.

Людмила Сундукова,
собкор «РМ»
Фото Дениса Рылова

№ 1 (1321), январь 2015

Щедрая на осенние хоровые события московская афиша в начале зимней декады вновь преподнесла подарок любителям хорового пения: 12 декабря в Рахманиновском зале открылся II Всероссийский фестиваль современного хорового, театрального и изобразительного искусства с символичным названием «Гармония и мир».

Хор Московской консерватории

В этом году участниками проекта стали коллективы из разных городов страны: Хор Московской консерватории п/у С. Калинина и Симфонический оркестр Московской консерватории п/у В. Валеева, Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина, хор Нижегородской консерватории п/у Б. Маркуса, женский хор Нижегородской консерватории п/у Н. Покровского, Камерный хор «Нижний Новгород» п/у Б. Мокеева, молодежный хор «Возрождение» п/у С. Смирнова и Симфонический оркестр Нижегородской консерватории п/у Р. Жиганшина, санкт-петербургский Камерный театр Малыщицкого, суздальская Мужская капелла «Благовест» п/у Л. Панкратова, Костромской симфонический оркестр п/у П. Герштейна.

«Разрушать − легко, созидать − трудно» − этой актуальной во все времена сентенцией президент фестиваля С. С. Калинин предварил его открытие, подчеркнув значимость данного представительного форума, одухотворенного идеей консолидации творческих сил, сплочения российского общества на базе отечественного культурного наследия. Благородную задачу приобщения широкой российской публики к лучшим образцам национального искусства отчасти реализовал уже первый концерт, представивший плеяду отечественных композиторов от С. Прокофьева до В. Ходоша, а также богатейший спектр национальной поэзии: классику (Н. Некрасов, А. Пушкин), «Серебряный век» (И. Северянин), современность (Н. Туроверов, Д. Самойлов, Б. Окуджава, М. Сухорукова).

В первом отделении концерта выступали гости: Камерный хор «Нижний Новгород» и мужская капелла «Благовест», руководитель которой Л. Панкратов предстал в двух ипостасях − как дирижер и автор исполняемой музыки. Прозвучали две его небольшие хоровые композиции, а также цикл «INOE» (заклинания), написанный для солистов, хора и чтеца.

Камерную тембрику сменила масштабная звукопись второго отделения, целиком отданного сводному Хору студентов Московской консерватории. И здесь слушателей ждал сюрприз: в качестве дирижеров выступили выпускники факультета, будущие хормейстеры и педагоги. Общей концепции фестиваля оказалось созвучно стилевое и жанровое многоцветье программы, открывшейся строгим песнопением Г. Свиридова «Се жених грядет во полуночи» (дирижер А. Замалиева) и завершенной просветленным гимном Ю. Фалика «Благословим Любовь» (дирижер Е. Алферова). Особенно запомнился «славянский блок», продемонстрировавший богатую палитру нетрадиционных приемов хорового письма и высокий уровень мастерства исполнителей: белорусский «Госцiк» (А. Саврыцкий / В. Шиманская, дирижер Т. Шульга), украинская «Дримба» (В. Зубицкий, дирижер Б. Буряченко) и русский «Сидор Поликарпович» (из трех песен в обработке В. Салманова, дирижер А. Зеленеев). Как всегда, сильное впечатление осталось от исполнения таких «суггестивных» хоровых сочинений, как фрагмент хоровой литургии Р. Щедрина «Запечатленный ангел» (дирижер А. Зайпольд) и пьеса В. Кикты «Как за церковью…» (дирижер Р. Остриков). Хоровая «классика» была представлена двумя свиридовскими хорами на стихи А. Пушкина (дирижер А. Коршунова) и «Катериной» С. Прокофьева в переложении для хора А. Андрусенко (дирижер Н. Семенюк).

По принципу «замыкающей перемены» и в качестве прощального опуса «на бис» под управлением С. Калинина прозвучал энергичный американский госпел, ключевая фраза которого − «Ain’t Got Time to Die» («Нет времени умирать») − стала своеобразным напутствием и слушателям, и участникам концерта. Исполнитель сольной партии студент первого курса М. Нор вызвал бурю оваций и стал объектом восторженного послеконцертного обсуждения.

Радостно сознавать, что в наше непростое, скупое на позитивные перемены время, искусство сохраняет приверженность традициям, поддерживающим идею духовного единения, а хоровые концерты, как и ранее, нацелены на пробуждение в человеке всего лучшего и прежде всего − естественного стремления разумного существа к Гармонии и Миру.

Профессор М. С. Высоцкая

№ 8 (1319), ноябрь 2014

В жизни каждого обязательно существует человек, которому хочется подражать на профессиональном и личностном уровне. Для меня таким образцом профессионализма, интеллигентности, мастерства советской теоретической школы и просто человеческой мудрости является Валерия Владимировна Базарнова – заведующая теоретическим отделением в Музыкальном колледже при Московской консерватории (проще говоря, «Мерзляковки»). На протяжении четырех лет в колледже у меня была прекрасная возможность заниматься в классе у Валерии Владимировны, впитывать многочисленные и, безусловно, важные знания, без которых я бы не стала ни студенткой Московской консерватории, ни победителем V Всероссийского конкурса по теории, истории музыки и композиции имени Ю. Н. Холопова по специализации «Теория музыки»…

Удивительно скромный человек, переживший множество потерь, она никогда не теряет самообладание, стойкость духа. Девизом всей жизни Валерии Владимировны можно назвать ленинский лозунг: «Трудиться, трудиться, трудиться!» Именно усиленная работа, по ее мнению, помогает человеку справиться с любыми сложностями, не только преодолеть их, но и стать выше в духовном плане.

Скромность человеческая, безусловно, отразилась и на скромности профессиональной – Валерия Владимировна воспитала блестящую плеяду музыкантов – и теоретиков, и пианистов, и музыкальных критиков… Достаточно перечислить самых известных ее учеников: А. С. Соколов, Н. Н. Гилярова, М. В. Карасева, Т. С. Кюрегян, И. В. Осипова, дирижер В. Юровский, органистка М. Чебуркина… Такой разнообразный круг воспитанников сложился в связи с тем, что первоначально, когда Валерия Владимировна еще училась в Московской консерватории, директор Мерзляковского училища Л. Л. Артынова пригласила ее преподавать у пианистов. Спустя некоторое время В. В. Базарнова стала вести только спецкурс у теоретиков. Будучи заведующей теоретическим отделением, кандидатом искусствоведения, Заслуженным учителем РСФСР Валерия Владимировна успевает не только преподавать, но и писать учебники и методические работы.

За последние четырнадцать лет вышли, как минимум, пять издний: «Упражнения по сольфеджио» (2000, 2004), «Госэкзамен по педагогической подготовке по специальности «теория музыки» (2003), «Трехголосные диктанты по сольфеджио» (2004), «Задания к приемным экзаменам на

Разнообразие – главная черта характера Валерии Владимировны. В блок чисто теоретических предметов (сольфеджио, теория музыки, гармония) она ввела «введение в специальность» (аналог консерваторского курса музыкально-теоретических систем), помогающее юным теоретикам кратко познакомиться с историей развития музыкального искусства. Со второй половины 70-х прошлого века она руководит музейной практикой в Доме-музее Чайковского в Клину. Долгое время именно в этом святом для любого музыканта месте первого сентября проходило посвящение в студенты, которое практиканты предваряли экскурсией.теоретическое отделение» (2004)…

Возможно, главная причина, по которой к Валерии Владимировне тянутся люди – открытость, удивительная жизнерадостность, а главное, верность любимому делу. Будем надеяться, Валерия Владимировна воспитает еще не одно поколение прекрасных музыкантов, видящих в музыковедении свое истинное призвание!

Мария Зачиняева,
студентка IV курса ИТФ

№ 8 (1319), ноябрь 2014

Ансамбль Академии шашмакома Таджикистана

Феерическим концертом корейской музыки самульнори завершился 26 октября 2014 года грандиозный по своей культурной и общественной значимости международный симпозиум «Музыкальная карта мира», организованный научно-творческим центром «Музыкальные культуры мира» Московской консерватории. Неукротимые барабанщики ансамбля «Мэк» корейской школы Вон Гван настолько «зажгли» слушателей, переполнивших зал Центральной детской библиотеки, что многие из них, юных и не очень, по первому зову музыкантов ринулись на сцену, чтобы самим стать непосредственными участниками этого жизнеутверждающего звукового буйства. А двумя днями раньше руководитель школы, мастер Хан Санг Дон досконально разъяснял в своем докладе, уже в научной части симпозиума, суть и технические каноны музыки

Ансамбль музыки тасаввуф Министерства культуры и туризма Турецкой Республики

самульнори, и выступление его заняло целый час, поскольку вопросов у слушателей было много, а ответы порождали новые вопросы.

За три часа до концерта ансамбля «Мэк», в том же зале детской библиотеки с неменьшим успехом выступал Фольклорный ансамбль Московской консерватории, и люди, присутствовавшие до этого на докладах руководителя ансамбля, профессора Н. Н. Гиляровой и ее недавней аспирантки Марины Альтшулер, могли на живом примере сопоставить полученную информацию с бесценными образцами песен и обычаев, бережно записанных в экспедициях и с любовью воспроизводимых ансамблем. Подобный принцип соотнесения темы научного доклада и живой демонстрации, сопряженной с данным исследованием традиции, сопровождал всю работу симпозиума и, кажется, этот метод оказался результативным, поскольку в адрес организаторов поступило множество благодарных откликов от слушателей докладов и концертов.

Доклад Халмурзы Курбанова. Таджикистан

Международный симпозиум «Музыкальная карта мира» проводился впервые, но в основе его концепции лежит 30-летний исследовательский опыт научно-учебного направления «Музыкальные культуры мира», развиваемого в Московской консерватории на основе методологии Дж. К. Михайлова (1948–1995). Концепция симпозиума опиралась на представление о многополярность звукового мира планеты, пронизанного сегодня и во все времена интенсивными процессами информационного обмена. О маршрутах распространения музыкальных традиций по территории земного шара, о циркуляции звуковых идей между цивилизациями, о древних традициях, продолжающих свою жизнь в сегодняшних культурах, рассказывали участники форума из разных стран.

Закончился концерт Хосейн Нуршарга и группы Фераг, Иран

Показательным было, например, выступление австралийской исследовательницы Алисон Токиты, руководителя Научного центра традиционной японской музыки при Университете искусств в Киото, попытавшейся представить музыкальную культуру Японии в системе взаимосвязей традиций на территории всей Восточной Азии. Японский ученый Гэнъити Цугэ, создавший ряд антологий и энциклопедических работ по японским, арабским, иранским и другим музыкальным традициям, обратился к теме влияния монгольских музыкальных явлений на культуры Западной Азии.

Особое место в программе симпозиума заняли системно-аналитические исследования ведущих принципов модального мышления в регионах Ближнего и Среднего Востока и Южной Азии (раги, мугама, макома и др.). Важно, что именно эта часть теоретических рассуждений была убедительнейшим образом подкреплена концертами, демонстрирующими живые традиции. Так, в исполнении бакинского ансамбля «Гадим Шарг» («Древний Восток»), руководимого Махмудом Салахом, уникальным

Китайский гуцинь, играет Сергей Нарышкин

исполнителем на гавале, прозвучали образцы азербайджанского мугама. Мастер индийского классического вокала и игры на табла Гульфам Сабри вместе с известным исполнителем на сароде Акашем Сергеем Анцуповым и Лилой Людмилой Журковой (тампура) из Латвии выразительно продемонстрировали неумирающее искусство раги. Ансамбль Академии шашмакома Таджикистана под руководством Абдували Абдурашидова, виртуоза-исполнителя на струнно-смычковом инструменте сато, привезли масштабную программу уже полузабытого в Москве таджикского макома. И было чрезвычайно интересно сопоставлять слуховые впечатления от звукового строя этой музыки с соседней, родственной, но в то же время абсолютно другой фергано-ташкентской традицией макома, которой щедро поделились с нами мастер Ульмас Расулов (гиджак) и Кахрамон Тураев (дойра).

Иранская культура была представлена на симпозиуме двумя мощными явлениями, входящими в мировое культурное наследие: иранским классическим авазом, блистательно прозвучавшим в Рахманиновском зале в исполнении Хосейна Нуршарга в сопровождении группы «Фераг», и поистине уникальной традицией та’зийе – одного из древнейших на земле мистериально-театральных действ. Этот спектакль (меджлес шаби-хани
«Хорр») в исполнении известной группы из города Казвина был показан в театре «Сфера» с подробным предварительным и последующим разъяснением специально приехавшего для этого на симпозиум иранского исследователя Ардешира Салехпура, признанного лучшим специалистом в области изучения иранского традиционного театра. Особую атмосферу на симпозиуме создала серия докладов и концертов, посвященных мировой традиции суфизма. В этом русле прошли события, связанные с празднованием под эгидой ЮНЕСКО

Концерт фольклорного ансамбля МГК

столетнего юбилея Зиедулло Шахиди, удивительной личности, основателя таджикской композиторской школы, но при этом страстного защитника (это в советское-то время!) идей и традиций суфизма. О судьбе и творчестве композитора, а также о путях таджикской музыки поведала дочь композитора, востоковед и культуролог Мунира Шахиди. Наряду с уже упомянутым концертом таджикской музыки, приуроченным к данному юбилею, в концертную программу форума был включен концерт канадского квартета саксофонов «Квазар», представившего аранжировки произведений Зиедулло Шахиди, сделанные внучкой композитора Фарангис Нуруллой-Хаджой, а также музыку самой Фарангис и некоторых канадских композиторов, обращающихся в своем творчестве к звуковому материалу разных народов мира. Тему непреходящего значения культуры суфизма для огромного региона Ближнего и Среднего Востока выдвинули на обсуждение исследователи из Турции Ондер Озкоч и Бурак Тюзюн в своих докладах о звуковой символике и о феномене музыканта в мевлевийской традиции. В связи с этой сферой научных интересов впервые в стенах Московской консерватории прозвучала подлинная музыка священного мевлевийского ритуала «Аджембуселик Айин-и Шерифи» в исполнении музыкантов высочайшего уровня, приехавших в Москву из мирового центра суфизма – турецкого города Коньи.

Концерт фольклорного ансамбля МГК

В числе участников симпозиума в качестве признанных исследователей в своей области были приглашены и люди, чье научное становление связано с Московской консерваторией. Это Кэтти Вонг (Эквадор) с ее оригинальным исследованием механизмов китайского влияния на латиноамериканскую сальсу. Это Елена Гороховик (Беларусь), выступившая с концептуальным докладом о современных процессах, видоизменяющих «музыкальную карту мира». Это Татьяна Карташова (Россия, Саратовская консерватория), поднявшая тему современности на материале сегодняшней культуры Индии. Это недавняя аспирантка консерватории Чэнь Чжэнтин (Тайвань), исследующая философско-символические параллели между китайской и европейской культурами. Это

Сцена из иранской мистерии тазийе

Анастасия Новоселова (Россия, Московская консерватория), являющаяся на сегодняшний день единственным специалистом в России в области изучения древней традиции гуциня в Китае.

Симпозиум «Музыкальная карта мира» проявил реальный, можно сказать жгучий интерес современного музыкознания к проблеме жизни древних традиций в современном мире. А не менее горячий интерес публики к сопровождавшим его концертам стал свидетельством неугасающей потребности человеческих сердец прикоснуться к глубоким, истинным корням музыкальных культур мира.

Доцент М. И. Каратыгина,
руководитель научно-творческого центра «Музыкальные культуры мира»
Фото Яхья Джебели

Отклики участников симпозиума

Елена Гороховик (Беларусь):

Современного музыканта, активно функционирующего в мире своей профессии, трудно чем-либо удивить. Мы оказались в ситуации, когда сняты все барьеры, которые ещё недавно ограничивали нас в постижении музыки различных эпох и народов. Доступно абсолютно всё, стоит только нажать кнопку компьютера, пойти в концертный зал или зайти в ближайший музыкальный магазин. И всё же, это иллюзия. Иллюзия вседозволенности, которая размывает истинные смыслы того сакрального пространства, имя которому — Звук. И вот наступает час, и мы встречаемся с явлениями, постижение которых делает нас глубже, мудрее, человечнее. В этом смысле для меня уникальными событиями не только профессиональной, но и общечеловеческой значимости становятся мероприятия, проводимые научно-творческим центром «Музыкальные культуры мира». Нынешний международный симпозиум «Музыкальная карта мира», с его ошеломляющей своим разнообразием и глубиной программой, не просто впечатлил. Он вселил во всех нас, кто был причастен к работе этого уникального мероприятия, оптимизм и веру в то, что истинные ценности человеческого духа, не лежащие на поверхности, не поддаются тлену и по-прежнему хранят в себе мощный заряд созидательной энергии.

Акаш Сергей Анцупов, Лила Людмила Журкова (Латвия):

Международный симпозиум «Музыкальная карта мира», прошедший в Москве 18–26 октября, в котором мы приняли участие, оставил глубокое впечатление и запомнится нам, как самое яркое событие 2014 года. Хочется сразу отметить, что симпозиум «Музыкальная карта мира» стал логичным продолжением уже существующих проектов Центра «Музыкальные культуры мира» Московской консерватории, таких как Международный научно-практический семинар «Многоликий Chronos Musicus», Международный круглый стол «Звуковые архетипы индоевропейской культурной общности», ежегодные Международные музыкальные фестивали «Вселенная звука», «Душа Японии», “Собираем друзей” и множество других не менее интересных проектов. 

Деятельность Центра «Музыкальные культуры мира», на наш взгляд, сродни Александрийской библиотеке. Собирать уникальные образцы музыкальных традиций мира, бережно сохранять опыт старых мастеров, помогать, развивать, обучать, делиться — это бесценный вклад в сохранение и популяризацию музыкальной культуры мира. Нет необходимости говорить об огромной образовательной работе, которую Центр «Музыкальные культуры мира» беспрерывно проводит, открывая новые имена талантливых молодых исполнителей и маститых, но малоизвестных музыкантов, достигших вершин мастерства.

Благодаря уникальной научной методологии изучения музыкальных культур мира, созданной Дж. К. Михайловым, его ученикам и последователям, сегодня Московская консерватория несомненно заняла лидерские позиции и в этом аспекте изучения музыки в мире. Достаточно вспомнить несколько выступлений участников «Музыкальной карты мира», чтобы осознать верность сказанного.

Самым поразительным открытием симпозиума, на наш взгляд, была древняя мистерия «Та’зийе», в которой музыка, реальность, прошлое и настоящее, смерть и будущее всё слилось и перенесло нас в мир, где добро всегда побеждает зло. Китайский гуцинь, иранский аваз, мугамы, скрипки, кеманчи, табла, раги…. — всё соединилось, переплелось и очень наглядно продемонстрировало, как бесценен каждый звук, каждый народ, каждая традиция, потому что всё это вместе бесконечная любовь и гимн Творцу.

Чэнь Чжэнтин (Тайвань):

В этом симпозиуме меня поразила идея, что звуки сами говорят за себя. Того, что изложено письменно или устно, не хватает, чтобы объяснить музыку, без показа реальной звуко-музыкальной традиции. Несколько концертов подряд, представляющих музыку стран — бывших членов Советского Союза, казавшуюся уже устравшей темой, наглядно продемонстрировали нам действительные следы перемещения и развития системы макама в Средней Азии. Причём, это единство является не только следствием политических процессов в последние столетия, но проявляет жизнь культуры как живого организма с древности до сих пор.

Благодаря концертам и докладам мы получили возможность узнать ближе различные музыкальные традиции: корейские, китайские, японские и другие, — их современное развитие и историю, происхождение инструментов, разные правила организации музыкальных элементов. Таким образом, действительно была проявлена «музыкальная карта мира» с тонкими, деликатными и условными контурами между разными музыкальными традициями. Я благодарю Московскую консерваторию и организаторов этого симпозиума за возможность участия в столь знаменательном собрании, которое продемонстрировало тонкий вкус и мудрость в понимании чужих культур.

Ондер Озкоч (Турция):

В целом я считаю, что такое мероприятие, как симпозиум «Музыкальная карта мира», на котором собралось множество исследователей и музыковедов из разных стран, позволяет взглянуть на вещи по-новому, осознать тот факт, что межкультурное взаимодействие гораздо важнее той разобщенности, которая господствовала в прошлом. Ведь если мы посмотрим на то, как музыка воспринимается во всем мире, то поймем, что каждый обладает своей собственной перспективой в отношении к ней.

Я желаю, чтобы данный симпозиум и в будущем не утратил своей актуальности, и чтобы та новая перспектива, которую он открыл перед своими участниками, позволила бы и впредь постигать глубокие корни музыкальной концепции. Я хотел бы также выразить свою искреннюю благодарность организаторам за оказанный нам теплый прием.

Халмурза Курбанов (Узбекистан):

Огромное спасибо за приглашение принять участие в таком солидном культурном форуме, как симпозиум «Музыкальная карта мира». Организация симпозиума, без лести, была на высшем уровне — об этом мне сказали и наши музыканты. Места проведения конференции и концертов часто менялись. Не знаю, с чем это было связано, но для меня это обернулось выгодной стороной, так как дало возможность посмотреть разные залы и аудитории, корпуса консерватории. Это было своего рода экскурсией, а сдругой стороны, позволило мне ощутить саму консерваторию полнее.

Если быть откровенным, мы перед поездкой несколько сомневались по поводу восприятия узбекской традиционной музыки вашей аудиторией. На это есть основания, потому что узбекские макомы не всегда легкопринимаются современным слушателем даже у себя в Узбекистане (особенно молодежью), не говоря о близких соседях — Казахстане, Киргизии, Туркменистане. Но поразила осведомленность и жажда московского слушателя по макомной музыке таджиков, узбеков, да и вообще, традиционной музыки народов Востока.

После концерта к нашим музыкантам подходили люди из зала, большинство не музыканты, а представители разных других профессий, задавали вопросы, завязались беседы с последующим фотографированием на память. И слушатели проявили не только обычный интерес, но и определённые знания о нашей культуре. Вот это больше всего поразило. По словам наших музыкантов, такой живой интерес московских слушателей придал им чувство удовлетворенности своей работой. Адекватная реакция со стороны публики дала нам почувствовать взаимную пользу от этих концертов и докладов.

Конечно, каждый судит по себе, но думаю после данного симпозиума каждый из музыкантов и докладчиков уезжал домой с большой надеждой ещё раз вернуться в Москву для участия в таких симпозиумах в стенах Московской консерватории.

Земной поклон всем организаторам симпозиума за их работу. Мы все чувствовали себя уютно, комфортно на протяжении всего мероприятия.

Кэтти Вонг (Эквадор):

Я хотела бы поздравить Московскую консерваторию с организацией симпозиума «Музыкальная карта мира», который дал участникам возможность познакомиться с разными музыкальными традициями мира через доклады и выступления выдающихся ученых, музыкантов и ансамблей. Будучи представителем Латинской Америки, занимающимся этномузыкологией в Соединенных Штатах Америки, я особенно высоко оценила возможность приобщиться к таким малоизвестным в Америке музыкальным культурам, как, например, музыка Азербайджана, Узбекистана и Таджикистана. Я считаю, что организаторам симпозиума удалось с успехом обеспечить обмен опытом и знаниями между представителями разных музыкальных культур. Например, обсуждения иранской музыкальной мистерии Та’зийе и турецкой традиции Мевлеви, проходившие в первой половине дня, сопровождались живыми выступлениями музыкантов вечером. Будучи сама выпускницей Консерватории я была рада, вернувшись в свою альма-матер, узнать, что Московская Консерватория проводит подобные международные симпозиумы, которые важны для стимулирования культурной осведомлённости и взаимопонимания между людьми разных регионов, религий и культурных наследий. Всех сотрудников центра «Музыкальные культуры мира» благодарю как за замечательную организацию мероприятия, так и за их доброе гостеприимное отношение к участникам симпозиума.

№ 8 (1319), ноябрь 2014

С Ю. Башметом. Фото Э. Левина

24 ноября этого года Альфеду Шнитке исполнилось бы 80 лет. Но прожил он только неполных 64 года. Его нет с нами 16 лет – это много или мало? С точки зрения музыкально-исторического процесса – совсем немного. Для людей, которые знали композитора – немало. Для тех, кто слушает его музыку, достаточно, чтобы понять, какую роль он играет в современном музыкальном искусстве.

Еще живы люди, которые лично знали Альфреда Гарриевича и могут рассказать о нем не только как о композиторе, но как о личности, как о человеке необычном. Его окружала удивительная аура: особой духовности, благородства, избранности и одновременно это был человек с живым чувством юмора, теплый, простой, «свой», к которому можно было обратиться с любым вопросом.

С Г. Рождественским. Фото Э. Левина

В Московской консерватории Альфред Шнитке преподавал недолго (1961–1972). Причем ему, как и Эдисону Денисову, не доверяли воспитание композиторов, так как их авангардная – в то время – позиция была неугодна руководству консерватории. Поэтому в основном Шнитке вел чтение партитур и инструментовку. Но помимо этого и он, и Денисов в классе устраивали прослушивание современной музыки, и это было для нас, студентов, настоящей школой, импульсом для дальнейшей профессиональной деятельности.

Но дело не только в том, что Альфред Гарриевич был замечательным музыкантом, под руками которого рояль превращался в оркестр. Он был человеком необычайно эрудированным в самых разных областях знания. Он никогда не был «академическим» педагогом, занятия со студентами строились как свободные беседы, размышления. Нередко речь заходила о литературе, жизненных событиях, не боялся он обсуждать и острые вопросы культурной политики тех лет.

С С. Юрским. Фото Э. Левина

Из подобных бесед я, например, поняла, что Шнитке любит Достоевского, и это для меня, филолога по первому образованию, специалиста по Достоевскому, было очень важно. Так, мы говорили о «Бесах» Достоевского и об исповеди Ставрогина (не опубликованной в советском издании – 10-томном собрании сочинений), которую Альфред Гарриевич, однако, прочел по-немецки. Он сказал об этом просто: «Там всё правда».

С Г. Канчели. Фото Э. Левина

Отношения Шнитке со студентами перерастали профессиональные рамки и порой превращались в настоящие творческие контакты. Большая радость для меня, что Альфред Гарриевич, еще в годы моей учебы оказывал мне доверие, делясь своими творческими планами. Например, однажды он дал мне прочитать свою статью «Парадоксальность как черта музыкальной логики Стравинского». Это была одна из многих статей, которые он писал всего лишь как методические работы по кафедре инструментовки. Очевидно, он не придавал им особенного значения. Большинство из них при его жизни не было опубликовано; многие из этих прекрасных работ были извлечены из забвенья стараниями В. Н. Холоповой, разыскавшей их в читальном зале, после чего они стали доступны в качестве своего рода «музыковедческого самиздата», и лишь в настоящее время они, наконец, изданы.

Когда я прочитала эту блистательную статью о Стравинском – с ее каскадом мыслей, отнюдь не традиционных (здесь схвачена самая суть музыкального мышления Стравинского!) и выраженных отнюдь не академическим, но прекрасным литературным языком, свободно и ярко, – я просто

С женой И. Шнитке и музыкантами. Фото Э. Левина

пришла в восторг. Таких теоретических статей я тогда не встречала и, как начинающий теоретик, относящийся к своей миссии очень серьезно, я сказала слова, которые теперь, на временной дистанции в четыре десятилетия, могу воспринять лишь как нахальство и самоуверенность молодости. Итак, я сказала: «Альфред Гарриевич, Вам надо писать!» На что он, почти обидевшись, ответил: «Вы хотите сказать, что мне надо перестать писать музыку?» Я была ошеломлена и впервые задумалась над тем, какой разный смысл композитор и музыковед вкладывают в слово «писать» и что, на самом деле, важнее…

О своей музыке Шнитке говорил очень мало, так как был предельно скромным человеком, но охотно и всегда благожелательно отзывался о своих коллегах. Мягкий, чрезвычайно интеллигентный и в отношениях с близкими людьми даже, пожалуй, кроткий. Но закрытый. А что было внутри? Этого мы не знаем. Об этом говорит его музыка.

Могу сказать, что я счастлива, что Богу было угодно свести меня с композитором и человеком такого уровня, который навсегда остался для меня эстетическим и этическим эталоном. Не сомневаюсь, что музыка Альфреда Шнитке, бывшая знаменем в годы, когда она создавалась, останется жить и дальше, как это всегда бывает с настоящим искусством.

Профессор Е. И. Чигарева

К 80-летию со дня рождения А. Г. Шнитке в фойе Большого зала Музей имени Н. Г. Рубинштейна организовал фотовыставку под названием «Альфред Шнитке и его современники». Ее автор – Эдуард Левин (р. 1934), фотохудожник и фотодокументалист, много снимавший музыкантов-современников, постоянно сотрудничающий с фестивалем «Декабрьские вечера». Главной темой своего творчества он считает «музыку в портрете».
В предложенной вниманию экспозиции Мастер сумел уловить мгновения общения А. Шнитке с коллегами в дни исполнений его музыки или других творческих событий рубежа 80–90-х годов. Среди них: Ю. Башмет, Г. Канчели, Г. Рождественский, С. Юрский, жена И. Шнитке вместе с автором на сцене Большого зала.

№ 7 (1318), октябрь 2014

В 1965 году молодой москвич Евгений Морозов окончил Московскую консерваторию по специальности «Хоровое дирижирование» в классе профессора С. К. Казанского. Расставшись с бурной и насыщенной жизнью родного города, он отправился на самый край земли. Пожалуй, трудно себе представить, какова была реакция у родных, друзей и учителей Морозова, когда он объявил, что едет работать… на Камчатку! Начинающему дипломированному специалисту предстояло не только открыть для себя новый мир далекого края, но и внести значимый вклад в его жизнь, став частью истории Камчатки.

По прибытию в Петропавловск-Камчатский Евгений Иванович становится преподавателем в недавно открывшемся музыкальном училище (1960) на отделении хорового дирижирования. За долгие годы работы им воспитано не одно поколение музыкантов. Как истинный хранитель лучших традиций московской хоровой школы, Е. И. Морозов передает их своим ученикам. Большинство из них продолжили обучение в ведущих музыкальных вузах страны, а некоторые и в самой Московской консерватории.

Но, как оказалось, одной лишь педагогической деятельности для него было мало. Творческий потенциал Морозова требовал реализации за рамками учебного процесса. Так, в 1967 году, он основал коллектив, которому было суждено прославить имя региона далеко за его пределами. Камчатская хоровая капелла – ныне лауреат международных конкурсов – имеет обширную концертную географию. Различные страны и континенты рукоплескали этому коллективу. В концертных турне неоднократно проходили совместные выступления со многими выдающимися музыкантами, как, например, с М. Ростроповичем (США, 1992), басом В. Дицем (Франция, 1994)…

Постоянная тяга к познанию подтолкнула Е. И. Морозова продолжить свое профессиональное совершенствование. В 1973 году он успешно завершил обучение в аспирантуре Московской консерватории в классе ректора, профессора А. В. Свешникова.

Идя по стопам своего учителя, Морозов открывает новую страницу в своей биографии. Камчатка – край, имеющий богатую этническую культуру: полуостров населяет несколько народностей. Все они несут в себе яркую самобытность. Впервые именно Морозов обратил свой взор к песенным традициям коренного населения Камчатки. Евгений Иванович активно собирает и изучает песенный фольклор полуострова. Итогом этой деятельности стал сборник «Обработок песенного фольклора коренных народов Камчатки». Подлинные корякские, эвенские, алеутские мелодии пополнили и обогатили репертуар Камчатской хоровой капеллы.

Сегодня Е. И. Морозов – Заслуженный деятель искусств России, почетный житель Петропавловска-Камчатского – празднует свой юбилей. Он успешно продолжает педагогическую и концертную работу, проводит мастер-классы, участвует в работе жюри хоровых конкурсов и фестивалей. Как для истинного консерваторца, посетившего со своим коллективом многие концертные площадки по всему миру, самыми трудными для Морозова являются выступления в залах Московской консерватории, где Камчатская хоровая капелла заявляла о себе неоднократно. Но, как признается сам маэстро, говоря о концерте в Рахманиновском зале в 2010 году: «Выступление на этой сцене – всегда для меня экзамен»…

Александр Баранов,
помощник проректора по учебной работе
Использованы материалы книги В. Т. Кравченко «Капелла» (Петропавловск-Камчатский, 2007).

№ 6 (1317), сентябрь 2014

4 сентября Большой зал Московской консерватории начал новый концертный сезон. Вечер открыл ректор, профессор А. С. Соколов. Тепло приветствуя публику, он поделился замечательной новостью: в ежегодном конкурсе, проводимом Правительством Москвы с 2000 года, реконструкция Большого зала Московской консерватории признана «лучшим реализованным проектом в области инвестиций и строительства». Поздравляем!

Честь открытия нового концертного сезона в Большом зале консерватория предоставила своему прославленному Камерному хору. Многократный победитель международных состязаний, московский консерваторский хор под управлением своего художественного руководителя доцента А. В. Соловьёва завоевал этим летом на Всемирных хоровых играх в Риге, собравших 460 хоров со всего мира, золотые медали сразу в трех (!) номинациях: «Духовная музыка», «Современная музыка» и «Смешанные камерные хоры».

Слушатели смогли по достоинству оценить акустику Большого зала в программе великолепно звучавшего хора, где эффектно чередовались духовные и светские, классические и современные произведения отечественных и зарубежных авторов. Некоторые из них, как, например, «Каприччио» Кузьмы Бодрова (сочинение посвящено VIII Всемирным хоровым играм) или «O salutaris Hostia» Эрика Эшенвальда, впервые исполнялись в России.

Выступления Камерного хора МГК всегда удивляют экспериментами, но не только. Не меньший интерес вызвал блок духовной музыки, открывавший вечер. Бортнянский, хоровой концерт № 15 «Приидите, воспоим, людие»; Калинников, концерт «Камо пойду от Духа Твоего»; Чайковский, «Ангел вопияше», а затем – взгляд на сакральную тему из сегодняшнего дня: «Stabat mater» Баркаускаса, «Pater noster» Свидера, «Gloria» Нюстедта, «Аллилуйя» Томпсона.

Не забытыми оказались и истоки русской музыки: в свободных обработках русских народных песен особенно выразительно солировали воспитанники Камерного хора разных лет, Мария Челмакина и Дмитрий Волков. В отдельных случаях номера были не просто спеты, но и сценически поставлены с большой изобретательностью («Кунгала» австралийского композитора Лика, попурри на темы из американских мюзиклов). Лес рук, сплетающийся в причудливые рисунки, хористы, непринужденно поющие и одновременно движущиеся то в танце, то в пантомиме…

Интересной и драматургически оправданной показалась идея «перебивки» хоровых номеров инструментальными. Пианисту Наилю Мавлюдову, студенту звездного класса профессора С. Л. Доренского, представилась возможность не только выступить в ансамбле с хором, но и солировать, сыграв вторую и третью части из Седьмой фортепианной сонаты Прокофьева. «Oblivion» и «Libertango» Пьяццоллы прозвучали в исполнении баяниста-виртуоза Михаила Бурлакова.
Камерный хор свято чтит имя своего основателя, профессора Б. Г. Тевлина. Исполнение знаменитой песни «Журавли» Френкеля – красиво срежиссированной сценической миниатюры – Александр Соловьёв посвятил памяти этого выдающегося музыканта, а находящейся в зале супруге, В. К. Гневышевой трогательно преподнес цветы.

Впечатлений этот концерт оставил немало, и можно с уверенностью сказать, что выступление Камерного хора МГК задало высокую планку новому концертному сезону.

Михаил Кривицкий,
студент ИТФ

Фотографии Дениса Рылова

№ 6 (1317), сентябрь 2014

Московская консерватория проводит множество различных мероприятий в сотрудничестве с другими творческими вузами России. Недавно в череде подобных событий состоялось еще одно, которое, надеемся, получит продолжение и станет долгосрочным проектом, достойно представляющим Alma mater в регионах России.

В Казани в апреле прошел благотворительный концерт в рамках музыкально-образовательного проекта «Музыка детских сердец», организованный совместно Московской и Казанской консерваториями по предложению В. Валитова, худрука Юношеского симфонического оркестра России им. Л. Николаева. Этот проект в 2014 году отмечает свой 10-летний юбилей. За эти годы он обрел известность (особенно за пределами Москвы!) как серия доступных программ, рассчитанных, в первую очередь, на детей и молодежь. Но последний концерт в Казани показал, что нет пределов вдохновению, желанию внести новое видение в хорошо известное и привычное, когда за дело берется команда единомышленников, уверенных в поддержке своих начинаний. Ведь за их спинами – наша консерватория…

Первое новшество, привнесенное оргкомитетом МГК – формат оркестра, превращающегося на время в «сводный»: в него вливаются музыканты того города, где и проходит концерт. Так, в Казани на сцену лучшего зала Республики Татарстан, безвозмездно предоставленного благодаря личному участию ректора Казанской консерватории проф. Р. К. Абдуллина, вышли студенты Московской и Казанской консерваторий, других учебных заведений Москвы и ребята из «Юниор-оркестра» колледжа при Казанской консерватории. Дирижировали попеременно два руководите-ля – В. Валитов и А. Гулишамбарова, худрук «Юниор-оркестра».

Да, мы все шли на определенный риск, ведь музыканты сводного оркестра, средний возраст которых не более 18-ти, увидели друг друга впервые лишь на репетиции, за день до концерта. До этого вся подготовка в течение 2-х месяцев велась на расстоянии. Не стоит говорить, каким мужеством, самообладанием и мастерством должны обладать дирижеры, чтобы буквально за несколько часов совместных репетиций собрать в единый «звучащий инструмент» два молодежных коллектива для исполнения совсем непростой программы.

Кстати, подход к ее составлению тоже явился новшеством. Его суть – в «региональной» направленности. В основу казанской программы легла тема «диалога культур»: Москвы, как столицы России, и Казани, как столицы тюркского мира. Шедевры из сокровищницы классики – «Ночь на Лысой горе» Мусоргского, «Половецкие пляски» Бородина, «Pezzo capriccioso» Чайковского (со-лист – Камиль Мухаметдинов), «Арлезианка» Бизе – переплелись с музыкой композиторов Татарстана (две части из балета «Шурале» классика Фарида Яруллина и «Казанская сюита» нашего современника Радика Салимова). Запоминающимся и ярким стало выступление студентки МГК Алии Водовозовой (флейта, кл. проф. А. М. Голышева), которая, помимо блистательно исполненной «Венгерской пасторальной фантазии» Ф. Допплера, преподнесла в качестве «музыкального сюрприза» собственную обработку татарской народной песни для флейты соло, чем еще больше расположила к себе слушателей, вызвав бурю аплодисментов.

Кстати, о публике хочется написать отдельно. Такие отзывчивость, внимание и трепет, с какими слушатели встречали каждый номер программы, с каким воодушевлением и радостью аплодировали всем участникам и оркестрантам, встречаются нечасто. А ведь слушателями бóльшей частью  были дети из детских домов, интернатов, социальных приютов, из многодетных семей, пригласить которых мы смогли благодаря помощи регионального отделения ВПП «Единая Россия» и благотворительных организаций Казани. Дети, которым выделили лучшие места в зале, выдержали 1,5-часовой музыкальный нон-стоп «на одном дыхании». И даже за пределами основной программы, во время исполнения знаменитого Adagio С. Барбера, прозвучавшего в память об Учителе обоих дирижеров, Маэстро Фуате Мансурове, в зале стояла такая пронзительная, звенящая тишина, что, казалось, время остановилось…

Но и среди этой детской аудитории были слушатели, для которых сами музыканты, находившиеся на сцене, возможно уже не казались «людьми из другого мира». Это были ребята из детского дома и интерната для слепых и слабовидящих из небольшого городка Лаишево, что в полутора часах езды от Казани. Потому что именно сюда за два дня до главного концерта мы – ребята из ЮСОР им. Л. Николаева, я как представитель оргкомитета МГК и Радик Салимов – приехали в сопровождении активисток благотворительной организации многодетных матерей «Нэчкебил», чтобы провести небольшой концерт-встречу.

Рассказ о том, как тепло, гостеприимно и душевно нас встретили – отдельная тема. Скажу лишь, что мы, задумав эту поездку, не предполагали, что она станет началом еще одного новшества. Настраиваясь по дороге в Лаишево на непростой концерт для неподготовленной и, думалось, сложной публики, мы оказались там в роли учеников, которым слушатели преподали настоящий урок «воспитания чувств» и «упражнения в отзывчивости»… Благодаря потрясающей поддержке и вниманию ребят, педагогов, руководства Лаишевского муниципалитета, молодые музыканты провели встречу удивительно профессионально  и  неформально – рассказали об инструментах, о музыке, ими исполняемой, поучаствовали вместе с детьми в занимательных викторинах и конкурсах на призы от Московской консерватории… В Казань мы возвращались уже немного другими людьми. И те, кто не был в Лаишево, наслышанные о поездке, подходили ко мне и просили в следующий раз, если будет такая возможность, обязательно взять их с собой.

Но вернемся к концерту. Он вызвал большой интерес у публики, был широко освещен местными СМИ, получил массу положительных откликов. Но самый главный вывод, который сделали мы, организаторы, родился позже – в обсуждениях с ребятами, комментариях, которыми они делились друг с другом и с нами в соцсетях: они говорили о впечатлениях от совместной работы, о важности полученного оркестрового опыта… Что ж, надеемся, что благодаря поддержке ректора А. С. Соколова, чье приветствие участникам и слушателям звучало перед началом концерта, нашим совместным планам и надеждам суждено осуществиться, и проект ЮСОР при поддержке МГК будет продолжен и отметит еще не один свой юбилей.

Ирина Голубенко

№ 5 (1316), май 2014

Интервью с ректором профессором А. С. Соколовым

— Александр Сергеевич, Вы ведете консерваторский корабль в очень сложных условиях: грандиозные перемены наводят на параллели вековой давности времен В. И. Сафонова, когда Alma mater качественно перерождалась. Наших читателей, естественно, волнует все: и status quo, и перспективы, и стратегия развития консерватории. Какова современная ситуация и что впереди?

— Пять лет назад уже ясно обозначился ориентир развития консерватории, и ориентир этот – ее 150-летний юбилей. Именно к 2016 году, когда мы будем праздновать это событие, и были стянуты все наши помыслы, которые затем были облечены в форму множественных программ и внутренних планов. Наиболее значимыми, конечно, оказались проблемы хозяйственные: обветшавшая консерватория стояла на пороге того, что ее здания могли быть признаны аварийными. Вспомним корпус, который сейчас под № 4 – он был аварийным настолько, что даже перекрывалось движение по Средне-Кисловскому переулку.

Была разработана концепция, которая и предусматривала весь объем работ, причем ее название говорит само за себя: реставрация, реконструкция, строительство и приспособление к современным требованиям всей группы зданий не только в районе Большой Никитской, но и комплекса общежития на Малой Грузинской. Главное – эта концепция была защищена в финансовом отношении: она была включена в федеральную адресную инвестиционную программу – так называемый ФАИП.

— Такой серьезный документ гарантировал бесперебойное движение по плану?

— С первых месяцев работы оказалось, что многое предстоит корректировать. По разным причинам. И первой корректировкой стал конкурс имени П. И. Чайковского 2011 года. В результате мы начали с Большого зала. Это был наш козырь, но и, конечно, очень большой риск, потому что опыт Большого и Мариинского театров склонял всех к пессимистическим прогнозам. Сегодня это приятно обсуждать, потому что всё, что задумали, мы сделали. Причем в течение года! Это самые разные работы: и реставрация, и приспособление, и строительство новых, ранее не существовавших объектов. Например, инженерный корпус, расположившийся под землей между памятником Чайковскому и входом в Большой зал. Думаю, все помнят тот котлован на восемь метров в глубину! Теперь там сосредоточена вся техника, которая накапливалась в течение ХХ века. Так одновременно решился вопрос и модернизации, и освобождения Большого зала от лишних вибраций.

— А запланированный темп удалось сохранить?

— Да, конечно. Хотя добавились новые сложности: надо было срочно пройти весь комплекс согласований, экспертиз, оформлений всякого рода вынужденных поправок – все то, что зависит от непрерывно меняющейся нормативной базы. Это была огромная нагрузка на наш хозяйственный блок, на юридический отдел, на бухгалтерию. Но она же выявила большие возможности этого коллектива, как профессиональные, так и психологические, поскольку все время работать под таким напряжением – это дорогого стоит… И вот – Большой зал стоит, причем в облике, возвращающем к первоначальному замыслу В. И. Сафонова и всех остальных, кто когда-то этим занимался.

— Большой зал прекрасен! Его стремительное возрождение не помешало другим работам?

— Каждый год мы что-то вводили. Параллельно с Большим залом занимались 4-м корпусом, который открыли в 2012 году, теперь это оборудованное по последнему слову техники учебное помещение плюс в нем расположилась новая студенческая столовая. Единственное, что осталось сделать – подземный переход между 1-м и 4-м корпусами, сейчас этим начнем заниматься. Напомню: все здания консерватории будут соединены либо подземными переходами, либо галереями, и «путешествия» в зимней одежде станут не нужны. А в 2013 году, по плану, был сдан 2-й корпус. Можно еще раз порадоваться: работы не только были выполнены в срок, но здание стало дипломированным объектом Москвы за лучшую организацию реставрационных работ. Это тоже дорогого стоит, потому что, когда говорят о реставрации, всегда возникает масса проблем. И мы их решили.

— Очень приятно, что в этих корпусах нет ничего старого, давно отслужившего свой срок. Оснащение новыми инструментами уже двух учебных зданий – как решалась такая сложная задача?

— Замены инструментов были осуществлены очень разумно, благодаря сотрудничеству с японскими фирмами, которые взяли на себя и их обслуживание. Четвертый корпус оснастила «Ямаха», член нашего Попечительского совета. Она проводит и обучение наших мастеров, и обеспечение комплектующими деталями. Ряд инструментов, в том числе и концертных, фирма «Ямаха» просто подарила. Нас связывает очень плодотворное сотрудничество, за что мы им благодарны. Второй корпус оснастила фирма «Кавай» — тоже наш партнер. Там были установлены инструменты ручной сборки. И они сразу прошли серьезную проверку: в этом учебном году на них работали профессора специального фортепиано, которые были вынуждены освободить свои привычные классы в 1-м корпусе, где началась реставрация. Их придирчивые требования к качеству инструментов и стали проверкой «Кавая».

— Рояли – не единственное новшество. Что еще у нас появилось?

— Если говорить об оснащении, то предмет нашей гордости, и вполне законной, это новая суперсовременная электронная студия. Она расположилась внизу корпуса Большого зала. Там уже проходят концерты, ведется большая просветительская работа в том направлении, которое никогда ранее не было нашей сильной стороной. Это важно и для композиторов, и для интересующихся исполнителей, и, конечно, в обязательном порядке для музыковедов, потому что необходимо восполнять существующий дефицит знаний.

Еще надо назвать лабораторию звукозаписи, которую мы тоже оснастили новым, суперсовременным оборудованием. У нас уже были прекрасные специалисты, теперь они получили в руки инструментарий, который позволяет делать качественные записи из всех залов консерватории, не только Большого. И очень многие это оценили. Плетнев, Хворостовский, целый ряд других великих музыкантов уже не единожды записывались у нас.

— Это уже коммерческая деятельность, которая идет в копилку консерватории?

— Конечно. Мы ведем такую деятельность, она решает многие насущные проблемы. У нас несколько источников заработка. Прежде всего, концертная деятельность, платное обучение иностранцев и, частично, российских граждан, арендные отношения.

— А что с органом Большого зала? Его реставрация как-то задержалась…

— С органом мы решали очень непростые проблемы, абсолютно не типовые, связанные с зарубежным исполнителем. У нас французский орган романтической традиции, которую важно сохранить. Уникальность консерваторского органа исключала возможность приглашения немецких мастеров. При всем к ним уважении. Они исповедуют «другую веру», воплощают другие традиции. И мы нашли швейцарскую фирму, которая является правопреемником «Кавайе-Коль». Ей мы и вручаем свое сокровище. Главное – мы не вывозим орган за границу.

— И когда они начнут?

— Этим летом, сразу по окончании государственных экзаменов и юношеского конкурса им. Чайковского. Буквально на следующий день начнется демонтаж – первая стадия работы. К началу концертного сезона они переместятся в специально подготовленное для них пространство. Их требование – обязательная работа при дневном свете. Работы будут идти до сентября 2016 года.

— Целых два года!

— Это минимум. Настолько кропотливая работа. И мы предусматриваем неожиданности – только после разборки будет ясен масштаб «бедствия». Но конечный срок поставлен очень жестко. И юбилейный сезон мы должны открыть с обновленным органом. К тому моменту должен быть готов и Малый зал, который закрывается на реставрацию в июле этого года до февраля 2015-го. Затем и Рахманиновский…

— То есть к юбилею должны быть готовы все корпуса и все залы?

— К юбилею мы сделаем все, кроме оперного театра, который в тот момент еще будет строиться. Имущественные вопросы, которые тормозили, решены. Будут зал на 500 мест, современная машинерия сцены. Учебный театр должен стать одним из самых привлекательных театров Москвы. Сейчас уже объявляем конкурс композиторов на новое сочинение к его открытию. Решены все проблемы и со зданием библиотеки. Пока приостановлено строительство общежития в связи с конфликтной ситуацией, но мы ищем компромисс и вопрос решим. Финансирование у нас предусмотрено до 2018 года.

— Юбилей имеет конкретную дату?

— 13 сентября 2016 года – день рождения Московской консерватории. В его честь мы проводим два концертных сезона (2015/2016 и 2016/2017). Уже готовятся программы. С оркестром консерватории будут выступать выдающиеся дирижеры: дали согласие Темирканов, Гергиев, Ашкенази, Башмет, Спиваков, Юровский… Готовятся и другие наши коллективы. Состоится фестиваль обновленного органа. Предполагаются и гастроли: мы приглашаем лучшие консерватории мира. По линии ассоциации «Аlma mater», возглавляемой В. Ашкенази, участие примут именитые выпускники, предполагается издание книги воспоминаний… Это будут уникальные сезоны.

Беседовала профессор Т. А. Курышева,
главный редактор «РМ»
Фото Дениса Рылова

№ 5 (1316), май 2014

Директор МГК В. Я. Шебалин с коллегами. Н. Я. Мясковский, В. Я. Шебалин, С. С. Богатырев, М. О. Штейнберг. 1946 г

В марте нынешнего года Музей имени Н. Г. Рубинштейна совместно с Всероссийским музейным объединением музыкальной культуры имени М. И. Глинки восстановил в фойе первого амфитеатра Большого зала консерватории свою вторую постоянную экспозицию – «Московская консерватория. Страницы истории. 1920–1966 гг.». Она является продолжением экспозиции в Овальном зале Музея имени Н. Г. Рубинштейна и посвящена новому периоду в истории России и прославленного учебного заведения.

Материалы выставки запечатлели широко отмечавшиеся юбилейные вехи – 60-летие, 80-летие и 100-летие вуза, торжественное открытие нового органа фирмы А. Шуке в Малом зале. Жизнь Московской консерватории всегда была тесно связана с жизнью столицы и всей страны. Поэтому на стендах присутствуют фотографии студентов и профессоров, участвовавших в демонстрациях, в работе партийной ячейки, в редколлегии газеты «Советский музыкант», выступающих в музыкальных лекториях, на строительстве Угличской ГЭС, на фронте, на параде Победы…

Несмотря на трагические потрясения, выпавшие на долю России, история нашего вуза в 1920–1960-е годы отмечена колоссальными творческими взлетами. Ее студенты, выпускники и педагоги побеждают на многих международных конкурсах и участвуют в работе их жюри, двери Московской консерватории вновь открываются перед музыкантами, прославленными во всем мире, – И. Ф. Стравинским, М. Лонг, П. Робсоном. Фотографии, представленные на выставке, воскрешают в памяти Первый и Второй Международные конкурсы имени П. И. Чайковского в Москве, Международные конкурсы пианистов имени Ф. Шопена в Варшаве.

Р. Леонкавалло. Паяцы. Студенты класса оперной подготовки. 1942 г.

Особые разделы экспозиции посвящены факультетам, кафедрам МГК, сформировавшимся к 1936 году, и профессорам, расцвет деятельности которых пришелся на середину XX века. Фотографии, отобранные для выставки, были сделаны в часы занятий, экзаменов, репетиций, концертов. На них рядом со знаменитыми музыкантами порой запечатлены их юные ученики или коллеги; некоторые из них и сейчас трудятся в Консерватории.

Блистательные победы и яркие творческие свершения были бы невозможны без повседневной кропотливой работы ректоров и проректоров Московской консерватории, сотрудников ее библиотеки, инструментальных мастерских, административно-хозяйственного отдела. Их портреты сохранились и включены в настоящую экспозицию.

Много десятилетий деятельность уникального вуза протекает в тесном контакте с Музыкальным училищем и Центральной музыкальной школой. Их документы и фотографии демонстрируются в витрине. Здесь можно видеть и подарки, преподнесенные Московской консерватории к ее 100-летнему юбилею.

Представление об истории консерватории расширяет и углубляет экспозиция, расположенная в Выставочном зале Музея (первый амфитеатр Большого зала, левая сторона). Здесь собраны живописные, скульптурные и графические портреты, фотографии, мемориальные предметы, афиши и программы концертов, автографы, переданные в Музей имени Н. Г. Рубинштейна известными музыкантами и их наследниками. Благодаря щедрости и бескорыстию дарителей Музей по крупицам собирает и хранит память о замечательных людях, осветивших своим присутствием нашу Alma mater.

Е. Л. Гуревич,
директор Музея им. Н. Г. Рубинштейна