№ 5 (1316), май 2014

«Я не люблю подводить итоги», – напомнил народный артист СССР, профессор Э. Д. Грач, отвечая на мой вопрос об идее фестиваля. Четыре концерта и Международный конкурс объединила серьезная дата: 70-летие с момента первого сольного выступления. И тогда, в июле 1944 года этот концерт оказался вовсе не рядовым событием. В разгар войны, в эвакуации в далеком Новосибирске 13-летний Эдуард Грач сыграл большую и сложную программу, куда вошли пьесы Вьетана, Крейслера, Венявского… Как вспоминает артист, «в зале были одни музыканты: и оркестранты заслуженного коллектива республики, и Квартет имени Глазунова, и дирижеры – Евгений Мравинский, Курт Зандерлинг, Абрам Стасевич. Все высказали единое мнение, что надо срочно ехать учиться в Москву»…

Сейчас фестиваль начался с «высокой ноты». В Большом зале консерватории артист собрал своих воспитанников разных лет – тех, кому суждено определять моду в скрипичном исполнительстве по крайней мере ближайшее десятилетие. Алена Баева, Никита Борисоглебский, Гайк Казазян, Сергей Поспелов, Лев Солодовников, Юлия Игонина, Айлен Притчин, Елена Таросян – все такие разные, но имеющие в основе «закалку» школы Грача. Голоса их скрипок – поющие, обольщающие слушателей – доставили в тот вечер огромное наслаждение.

Безусловно, все они блестяще оснащены технически, что и продемонстрировала программа концерта, основанная на виртуозной скрипичной музыке. Но ведь главное, что их техника одушевлена мыслью, эмоцией, обаянием. Оттого мы вновь сопереживаем истории Фауста и Маргариты в Фантазии Венявского, прозвучавшей в благородной трактовке Н. Борисоглебского, покоряемся темпераменту равелевской «Цыганки» у А. Притчина, остаемся очарованными пластикой музыкальной речи А. Баевой в «Интродукции и рондо-каприччиозо» Сен-Санса. Завершал вечер фантастический по энергетике номер – Фантазия для двух скрипок с оркестром на темы «Кармен» Бизе, сочиненная и сыгранная Е. Гречишниковым вместе со своей супругой Е. Гелен, также воспитанницей Э. Д. Грача. Артисты, давно уже работающие в Германии, специально выбрались на юбилейный вечер Учителя, умеющего не только передать знания, но и объединять вокруг себя музыкантов-единомышленников.

Кроме солистов на сцене весь вечер находился камерный оркестр «Московия» – любимое детище маэстро, где его же студенты получают великолепные уроки оркестровой игры. Солировать с таким партнером, как этот оркестр и его руководитель, – одно удовольствие, потому что каждая нота им не просто известна – она прожита, выстрадана. И остается восхититься профессиональной честностью маэстро, готовящего каждую программу, как некогда свой первый публичный концерт – с юношеским трепетом и пиететом перед намолеными консерваторскими сценами. Да, наверное, перед любыми сценами – компромиссы этот артист не допускает.

Празднование юбилея продолжится вплоть до третьей декады июня: в Малом зале в рамках филармонического вечера с «Московией» выступали нынешние студенты и аспиранты Грача, сюда же подверстался его классный вечер в Рахманиновском зале – всегда событие для публики. Трогательное приношение сделал подмосковный наукоград Дубна, с которым юбиляра связывают многолетние творческие контакты. Местный симфонический оркестр выдвинул инициативу – провести Международный конкурс скрипачей, присвоив ему имя Эдуарда Грача. Хотя идея пришла в январе текущего года, спонтанно, и времени на подготовку оставалось мало, тем не менее, 20 и 21 июня в Дубне пройдут конкурсные прослушивания. В жюри – все заведующие скрипичными кафедрами Московской консерватории, профессора И. В. Бочкова, Э. Д. Грач, В. М. Иванов, С. И. Кравченко, а также ректор Института имени Ипполитова-Иванова В. И. Ворона. Программа свободная, на 40 минут, в один тур, дающая максимальную возможность показать участникам свои достоинства концертантов. Единственное обязательное сочинение – знаменитая Чакона Витали
в редакции Шарлье. Выбор именно этого опуса связан с памятным первым публичным выступлением героя нашей публикации.

Так закольцовываются эпохи, но Эдуард Грач уже перелистывает новую страницу в своих дневниках, куда несколько десятилетий вносит каждое творческое событие. Впереди лето – время не отпусков, а новых художественных впечатлений. В Дубне с 10 по 18 июля пройдут мастер-классы профессора: кажется, еще есть возможность успеть записаться.

Профессор Е. Д. Кривицкая

№ 4 (1315), апрель 2014

Каждый год 23 марта я звонила Ольге Михайловне Бродской (1914–2004), чтобы поздравить ее с днем рождения: со времени учебы и последующей работы в консерватории она стала частью моей личной истории. Впервые я услышала о ней еще в Ипполитовском училище, где она преподавала пианистам, и, поступив в консерваторию в 1973 году, не раздумывая, написала заявление в ее класс общего фортепиано.

Выпускница К. Н. Игумнова, Ольга Михайловна занималась у него в 1930-е годы, окончив аспирантуру в 1937, и с благоговением пронесла память о нем через всю свою жизнь. Она и сама принадлежала к поколению тех, кто унаследовал традиции великих мастеров русского искусства, кто находился на большой – человеческой и профессиональной – высоте. Только сейчас, спустя несколько десятилетий, в полной мере осознаешь, какой громадный творческий и жизненный опыт интуитивно черпался на ее уроках: они вбирали и музыку, и рассказы о довоенных и послевоенных годах, о легендарных профессорах Московской консерватории. От Ольги Михайловны были услышаны воспоминания о фронтовых бригадах в годы войны, в которых она не раз участвовала. В одном из концертов после Сталинградской битвы она исполняла Шопена для бойцов Советской Армии. Были и такие переживания: однажды поезд, в котором она ехала вместе с Д. Шафраном, попал под бомбежку…

В классе Ольги Михайловны звучали не только сольные программы. В течение четырех лет занятий был освоен огромный пласт музыки: в четыре руки мы играли с ней все симфонии Брамса, Малера, Брукнера, Бетховена, Шуберта, Чайковского. Помнится, как зимой 1976 года, когда она сломала запястье правой руки, мы приезжали к ней на Красную Пресню и неизменно заставали ее за роялем: ежедневно она разрабатывала руку, играя Шопена.

Огромным авторитетом Ольга Михайловна пользовалась не только у студентов, среди которых были С. Ильина, Г. Богданова, Е. Гуревич, Т. Зубова, В. Давиденко… Многолетняя дружба связывала ее с коллегами – И. Р. Клячко, М. Г. Соколовым, Г. М. Динором, Н. А. Судзан, Л. П. Просыпаловой. После ухода из консерватории в 1984 году она столкнулась с тяжелой болезнью, но не прерывала внутреннюю связь с коллегами, вспоминала друзей своей юности, интересовалась судьбой студентов. «Друг познается в радости», – часто вспоминала я в разных ситуациях не раз произнесенные Ольгой Михайловной слова. Ее голос «звучит», ее взгляд помнится, ее рояль слышится…

Вера Никитина (Медведева),
ПНИЛ МГК

№ 4 (1315), апрель 2014

Имя Сергея Васильевича Евсеева (1894–1956) знакомо большинству современных русских музыкантов лишь по знаменитому «бригадному» учебнику гармонии, вот уже восемь-десят лет незаменимому для каждого, кто приступает к изучению этого предмета. Человек уходит, уходят и те, кто помнил его, а книга остается. И нужно признать, что ее долголетие по-своему уникально. В то время как многие «сверстницы» отошли к истории науки, она, выдержав более десяти переизданий, по-прежнему является «практическим» учебником, как это значилось на обложке ее первого издания.

Уникальность этого учебника вызывает естественный интерес к его авторам и к теоретической традиции, которую они представляли. 120-летие со дня рождения одного из них – С. В. Евсеева – дает нам повод вспомнить о нем. Евсеев обычно называл себя «пианистом-композитором», лишь после этого добавляя слово «преподаватель». Он и вправду был универсальным музыкантом: и концертирующим пианистом, и ученым-теоретиком, и педагогом, наделенным слухом и музыкальной памятью, поражавшими учеников, и серьезным композитором, автором трех симфоний, нескольких инструментальных концертов, множества камерных вокальных и инструментальных сочинений. Интенсивность и многообразие музыкальной деятельности самому Евсееву казались единственно возможным способом жизни в музыке. В этом он ориентировался на своего учителя – Сергея Ивановича Танеева.

В своих воспоминаниях Евсеев писал: «Общаясь в юные годы с С. И. Танеевым, наблюдая многоликие проявления его исключительной музыкально-творческой одаренности, я считал почти непостижимым совмещение в личности С. И. и первоклассного пианиста, и замечательного композитора, и крупнейшего ученого, и редкостного педагога, и широкого общественного деятеля. Однако позднее я понял, что это не только счастливая особенность творческой индивидуальности Танеева, но и некий завет, оставленный С. И. нам, русским музыкантам, в назидание и воспитание… Многие наши классики таковыми и были и в сущности не понимали, возможна ли иная направленность в музыкальной деятельности; правда, это не всем может быть дано…» Самому Евсееву это было дано, о чем говорят воспоминания его коллег и учеников – Н. Я. Мясковского, Б. В. Асафьева, И. В. Способина, Т. Ф. Мюллера, В. В. Протопопова и других, сохранившиеся в том числе в его фонде в Музее им. М. И. Глинки и в личном деле профессора из Архива Московской консерватории.

Живым напоминанием о Евсееве-музыканте стал юбилейный концерт в Рахманиновском зале 24 января, организованный его внучкой – профессором Московской консерватории Мариной Сергеевной Евсеевой при поддержке кафедры теории музыки и ректора А. С. Соколова, произнесшего вступительное слово. Хочется отметить искреннюю увлеченность исполняемой музыкой участников концерта – хорового дирижера Марио Бустилло и Брянского академического хора, виолончелиста Александра Загоринского, певицы Натальи Загоринской, кларнетиста Евгения Петрова, пианистки Екатерины Месснер и молодых талантливых музыкантов, в большинстве – выпускников Московской консерватории. Важно и то, что концерт не был лишь «портретом» композитора: Евсеев был представлен в нем как питомец московской композиторской школы рядом с учителями и учениками – П. И. Чайковским, С. И. Танеевым, Г. Л. Катуаром, Р. С. Леденевым, Т. П. Николаевой и правнуком – молодым композитором А. А. Симоненко-Евсеевым. Звуковые впечатления вечера воссоздали «немодное» в наше время, подлинное и благородное звучание высокого московского академизма, идущее от Чайковского через Танеева и Рахманинова к композиторам второй половины ХХ века и нашедшее органическое развитие в творчестве Евсеева.

Юбилей С. В. Евсеева явился поводом и для другой акции – подготовки к изданию книги автобиографических материалов, воспоминаний и статей (НИЦ «Московская консерватория», 2015). Среди них особую ценность представляют воспоминания Евсеева о Танееве, полностью никогда не публиковавшиеся, а также его дневник с 1922 по 1941 год – удивительный документ эпохи, сравнимый, может быть, лишь с вышедшими в свет в середине 1990-х дневниками одного из учителей Евсеева А. Б. Гольденвейзера. Этот дневник – свидетельство жизни высокого профессионала и честного человека, настоящего русского интеллигента, «кредо» которого во все времена было спокойно и с любовью делать свое дело: сочинять, исполнять, осмысливать музыку и передавать свой опыт общения с ней своим ученикам.

Олеся Бобрик,
преподаватель МГК
Фото из личного архива М. С. Евсеевой

№ 3 (1314), март 2014

Не могу не поделиться радостью, доставленной мне от концерта пианиста Николая Саввиди, который состоялся 1 марта 2014 г. в Государственном музее музыкальной культуры им. М. И. Глинки. Пианиста отличала особая искренность исполнения, идущая «от сердца к сердцу», оно захватило слушателя с первого звука, погрузив в мир прекрасных образов и настроений. Рояль звучал глубоко и проникновенно.

В первом отделении пианист исполнил «Шесть музыкальных моментов» соч. 16 фортепианный цикл Рахманинова, которые прозвучали единым циклом, сохраняя ярко-выраженную художественную идею каждого из них. Особую радость мне доставили исполненные во втором отделении фортепианный цикл № 2 «Лирические мотивы» Метнера (из «Забытых мотивов» соч. 39), которые не так часто можно услышать в концертах. Цикл, состоящий из пяти пьес: «Раздумье», «Романс», «Весна», «Утренняя песня», «Трагическая соната», — величайшее творение Метнера, шедевр музыкальной литературы. Большая заслуга пианиста состоит в том, что ему удалось по-настоящему раскрыть ту глубину, то тепло и искренность, тот трагизм, которые заложены автором в этом произведении.

Я благодарна Николаю Саввиди за подлинное понимание этих музыкальных шедевров, что, к сожалению, не так часто удается услышать. Хочу сказать музыканту огромное спасибо за данный концерт, который стал для меня большим событием, и пожелать ему дальнейших успехов и новых творческих свершений!

Профессор Ю. А. Туркина,
Народная артистка России

№ 3 (1314), март 2014

Л. Н. Павлов

За эти годы в знаменитом 30 классе на 4 этаже дома 11 по Мерзляковскому переулку выросло не одно поколение музыкантов. Выпускники Леонида Николаевича сегодня вновь и вновь возвращаются в родной дом, где их всегда выслушают, порадуются новым успехам или дадут мудрый совет в трудной ситуации. За привычной чашкой чая с обязательным угощением нередко затеваются серьезные диспуты о профессиональных тонкостях, да и просто о жизни. И Леонид Николаевич начинает размышлять:

«Печально я гляжу на наше поколенье…» – эта фраза мне не свойственна в отношении к нашему делу. Наоборот, за последнее время хоровая жизнь получила большое развитие. Традиции ведь не исчезают, они развиваются, более слабые и более сильные студенты были и будут всегда. А в целом заинтересованность и эрудиция учеников сегодня идет по восходящей. Сейчас многое стало доступно, можно послушать и посмотреть различные записи, разных дирижеров. Появилась возможность и себя записывать. Все эти средства – телевидение, интернет – позволяют прикоснуться к более широкому материалу, а это очень укрепляет заинтересованность человека. Хотя, конечно, бывает и так, что доступность порождает верхоглядство…

То, что в высших учебных заведениях хоровое дирижирование отделено от симфонического – это неправильно. Обучение должно происходить в этих двух аспектах нераздельно. А хоровое образование, как и всякое другое сегодня, пытаются активно реформировать. Хотя в ряде средних учебных заведений нет достаточного набора – ведь для взрослого хора нужны мужские голоса, хотя бы юношеские, нужен смешанный хор. Сейчас в России с этим очень сложная ситуация сложилась.

Хор АМК в Ростове Великом во время гастролей по городам Поволжья (июнь, 2011 г.)

Я возглавил хор в 1985 году, тогда же начала активизироваться концертная деятельность. До этого было мало выступлений: госэкзамены и два-три произведения в составе отчетного концерта училища. А ведь хор, который не ведет концертной деятельности – он и учебным коллективом полноценным быть не сможет. Учебный коллектив должен быть так воспитан, чтобы иметь статус профессионального, но не в смысле огромных голосов или размаха диапазона. Выучка высокого класса должна быть у хора, иначе у студентов не будет желания оставаться в профессии.

Специфика нашей профессии такова, что сначала обучение происходит под рояль. Конечно, от этого хотелось бы отойти, но это не так просто – для каждого часа занятий привести хор. И потом человека, который не обладает азами дирижерской техники и навыками управления выпускать на хор преждевременно. Мы стараемся делать шаги вперед: не так давно ввели в обучение такой предмет, как хоровое сольфеджио. Там на примере небольшого курсового состава студенты приобщаются к практической работе – например, исполняют хоралы Баха. При этом не только постигают технику, азы хорового пения, но и начинают воочию соприкасаться со своим делом. Перестают быть «подрояльниками», говоря нашим сленгом.

Конечно, практики хотелось бы больше, и я очень приветствую, если наши студенты работают по специальности, в хорах – концертмейстерами хормейстерами. Как говорил мой незабвенный учитель Серафим Казанский – «Если сам не горишь, то и других не зажжешь». Но помимо этого нам необходимо иметь большое терпение и хорошие личностные качества как руководителя, предприимчивого, делового человека…

За 30 лет работы Л. Н. Павлова в училище Хор Академического музыкального колледжа приобрел известность в России и за рубежом, его география включает в себя такие страны, как Италия, Испания, Франция, Германия, Финляндия, США. Участие в мировых премьерах и эксклюзивных концертах, гастроли по России, обширный концертный репертуар, ежегодное участие в военно-музыкальном фестивале «Спасская башня» – сегодня хор ведет активную творческую жизнь. И конечно, на этом ярком фоне неустанно кипит будничная студенческая учеба.

По-разному складываются судьбы выпускников. Кто-то неотступно следует к намеченной цели, кто-то ищет новые пути. Но те, кто учился на дирижерско-хоровом отделении за последние 30 лет, те, кто еще учится, и кто только будет когда-нибудь учиться у Леонида Николаевича Павлова – всех навсегда связывает между собой особая атмосфера «павловской» школы жизни…

Ольга Ординарцева,
студентка ДФ

№ 1 (1312), январь 2014

…ибо, где двое или трое
собраны во имя Мое,
там Я посреди них.
(Мф. 18:19)

7 декабря в Концертном зале имени Н. Я. Мясковского состоялся вечер памяти народного артиста РСФСР, заслуженного деятеля искусств РСФСР профессора Альберта Семеновича Лемана.

Если бы не Альберт Семенович, я, наверное, была бы не только совсем другим композитором, но совсем другим человеком. Думаю, что в той или иной степени он повлиял на всех, кто с ним общался. Такая уж в нем была необыкновенная сила: творческая энергия, нестандартный ум и личное обаяние. Пятнадцать лет я скучаю. Мне не хватает его, жизненное пространство не заполняется никем… Вот почему наши ежегодные концерты памяти Лемана так для меня ценны. Встретиться с людьми, которые несут на себе отпечаток общения с ним, услышать в живом исполнении его музыку, сочинения учеников вблизи фотографии, установленной на сцене…

В этом году после теплого приветственного слова А. А. Коблякова наш концерт открыл Сергей Загний двумя своими сочинениями, которые еще слышал Альберт Семенович, и одно из которых даже играл сам. Сергей, выработавший собственный узнаваемый язык, несомненно, является самым лучшим и тонким исполнителем своей музыки. Но любопытно – как ее играл Леман? Открыл ли он в ней что-то такое, чего не подозревал сам автор, как он это нередко делал, анализируя сочинения учеников? Думаю, это повод для интересного разговора.

Альберт Семенович работал почти во всех жанрах, но для органа написал только один Хорал. Игорь Гольденберг, как все, кому посчастливилось попасть в класс Лемана, получил в свое время «фирменное» лемановское задание для первокурсника: сочинить цикл миниатюр. Игорь написал такой цикл для органа. А на концерте он составил, можно сказать, небольшой цикл из хоралов – своего и Альберта Семеновича. Удивительным образом два сочинения связала общая атмосфера.

Непонятный неискушенному человеку словосочетание «цеховая музыка» в полной мере открывается музыканту, который сам достиг высокого уровня мастерства в исполнении на каком-либо инструменте. Когда знаешь разницу между произведением, написанным для теоретически знакомого инструмента, и произведением, написанным для инструмента, который композитор чувствует руками, тогда можешь оценить музыку гораздо глубже. В этом смысле «Сарабанда-2000» Дмитрия Чеглакова в авторской интерпретации блеснула очень ярко. Дмитрий извлек из виолончели замечательные звучания, и каждое из них было не «приемом ради приема» или «эффектом ради эффекта», а необходимым и точным средством воплощения музыкального замысла, проведенного сквозь призму исполнительского совершенства. Именно этого ждал от нас Альберт Семенович. Дополнительные смысловые штрихи в опус внесли текстовые вставки, произносимые автором во время игры.

Сергей Голубков (фортепиано), Дмитрий Чеглаков (виолончель)

Истинной жемчужиной концерта стало блестяще исполненные Сергеем Голубковым и Дмитрием Чеглаковым лемановские Концертные вариации на тему М. Росси. Каждый раз, когда я слышу музыку Альберта Семеновича, у меня возникает ощущение, что писать так легко и непринужденно! Творческих мук не существует. Всё, что тебе нужно, – посадить маленькое зернышко и проследить, как оно само постепенно вырастет. Леман так и говорил: «Напиши ноту и слушай». В его произведениях каждая следующая нота исходит из предыдущей, всё звучит так естественно, как будто и не могло быть иначе. В Концертных вариациях он взял чужое зернышко и вырастил из него свой собственный прекрасный цветок.

Специально ради этого концерта из Германии прибыли баритон Клаус Темпс и композитор и пианист Вениамин Левицкий, с которым состоялась содержательная творческая встреча с разговором о его сочинениях и музыке современной Германии. Они исполнили цикл песен Левицкого «Молитвы к НЕЙ». В этом опусе проявились и опора на традиции немецкой романтической песни с ее эмоциональной напряженностью, и безупречность дикции Темпса, и совершенное владение певческим голосом в его разнообразных регистровых и тембровых ипостасях, и исполнительская «адресность» сочинения (обладатель обычного баритона не справился бы с поставленными автором задачами), и, наконец, мастерство, с которым автор написал тексты песен. В классе Лемана мы любили сами работать над текстами вокальных сочинений.

Чувствуете ли вы бег времени? Ускользают ли неуловимые мгновения сквозь пальцы? Жаль ли вам безвозвратно ушедшего? Время хранится как ценный багаж, оседает тяжелым грузом или над ним можно подняться и ощутить всё сразу – прошлое, настоящее и будущее? С возрастом у меня стало возникать странное  чувство: какая-то ситуация вдруг воспринимается не только такой, какова она в данный момент, но и как будто смотришь на нее из далекого будущего и понимаешь, каким станет воспоминание о ней и как оно изменится с годами. Именно об этом мое сочинение «Иное предчувствие». Я представила его в финале концерта в версии для терменвокса, органа и аудиотрека. Партию органа исполнил Сергей Голубков. Замысел или «умысел», как говорил Альберт Семенович, предполагает, что в коде пьесы к звучанию аудиотрека присоединяется тихий звон хрустальных бокалов, наполненных хорошим вином, которые держат в руках исполнители на сцене и даже слушатели (не только держат бокалы, но и звенят ими). Будучи уже в годах, Альберт Семенович шутил: «Я не пью вино, я пью спирт!» – и доставал лекарство.

Сергей Голубков (орган), Олеся Ростовская (терменвокс)

Как бы мне хотелось опять поговорить с ним! Например, спросить о времени или узнать, был ли у него такой человек, с которым ему хотелось бы общаться даже спустя много лет после утраты…

А у вас есть такой человек?

Олеся Ростовская
Фотографии Алексея Погарского

№ 1 (1312), январь 2014

Глядя на лицо этой молодой красивой женщины, трудно поверить, что ее давно уже нет в живых. Не обремененная всевозможными наградами и званиями, она ушла из жизни в возрасте 55 лет, будучи доцентом Московской консерватории. В недрах Интернета о ней – ни слова, за исключением маленькой заметки без фотографии на сайте консерватории. Но ее многочисленные учебные пособия, среди которых – сборники музыкальных диктантов, три выпуска «Сольфеджио» (от одного до четырех голосов), где собраны и систематизированы редчайшие примеры классической вокальной и вокально-инструментальной музыки, знают во всех музыкальных заведениях России, а теперь уже и за рубежом. Ее лекции и групповые занятия по методике преподавания сольфеджио и гармонии, наполненные ярким иллюстративным материалом, до сих пор не потеряли своей актуальности. Имя ей – Нина Сергеевна Качалина.

Кафедра теории музыки МГК, 1965 г. Третья справа Н. С. Качалина. Фотография предоставлена Музеем им. Н. Г. Рубинштейна

Это был необыкновенный музыкант, человек старой формации – высочайшей культуры, исключительного такта и порядочности. Всегда скромная и сдержанная, сосредоточенная и подтянутая, она была влюблена в свое дело и бесконечно предана профессии.

Н. С. Качалина от природы была наделена великолепным слухом и феноменальной памятью. Поступая в консерваторию, она предоставила комиссии по фортепиано возможность выбрать в ее исполнении одну из 48 (!) прелюдий и фуг «ХТК» Баха. Перед ней, прекрасной пианисткой, воспитанницей В. А. Натансона, никогда не стояли технические проблемы. Некоторое время она работала концертмейстером в Оперной студии и по прошествии нескольких десятков лет помнила наизусть все оперы, разучиваемые со студентами, причем не только фортепианную, но и вокальные партии.

Более 30 лет своей жизни Нина Сергеевна посвятила педагогической работе: сразу по окончании консерватории она начала вести занятия буквально по всем профилям научной деятельности, преподавая теоретические предметы не только музыковедам и композиторам, но и дирижерам-хоровикам. Что только она не вела! Сольфеджио, гармония, анализ музыкальных форм, полифония, методика преподавания сольфеджио – вот перечень музыкально-теоретических дисциплин, которые были доверены ей, как одной из самых одаренных и перспективных учениц С. С. Скребкова.

По сути своей Н. С. Качалина была ученым – исследователем и первооткрывателем. Одна из комнат небольшой «двушки» на Преображенке, где она жила, была полностью отдана под нотное хранилище. Предчувствуя близкий конец, Нина Сергеевна торопилась поделиться своим богатством, раздаривая ноты близким, друзьям и знакомым. Среди большого количества изданий, которые она подарила мне, сотни страниц испещрены ее мелким каллиграфическим почерком: гармонический анализ и аппликатура, обозначения педали и разделов формы, тонкие наблюдения, касающиеся стилей композиторов…

Отдавая бóльшую часть времени научной работе и преподаванию, она, вместе с тем, не могла позволить себе пропустить какое-либо значимое художественное событие, будь то интересный концерт, фильм-опера, книга, телепередача, знакомство с новым артистическим именем. Возникало чувство, что она живет необыкновенно яркой, творчески насыщенной жизнью, в которую стремится вовлечь и своих студентов, – их Нина Сергеевна любила очень нежно, по-матерински, постоянно заботясь о профессиональном и духовном развитии.

Уход ее был мучителен. Начало 90-х. В стране – полный хаос и развал, дефицит всего и вся. Она одиноко угасала, но, несмотря на трагизм своего положения, никогда не жаловалась и не была сломлена. Как-то, зная о целительских способностях покойного ныне Ю. Н. Рагса, я уговорила его приехать к Нине Сергеевне. Увы, надежда оказалась напрасной: сделать уже было ничего нельзя! Уходя, Юрий Николаевич увидел на пюпитре пианино ноты «Утешения» Листа ре-бемоль-мажор и исполнил его. Нина Сергеевна была потрясена. Она словно воскресла при звуках музыки, и казалось, что болезнь оставила ее навсегда…

20 января 1992 года Нины Сергеевны не стало. Отпевали ее ученики-дирижеры. В той службе было столько боли, столько искренней преданности и любви! И это понятно: ведь именно она научила их не только слышать, но и видеть, чувствовать, понимать, – оставаясь при этом просто людьми.

Мария Макарова

№ 1 (1312), январь 2014

Хельмут Лахенман

Центр современной музыки Московской консерватории с 16 по 20 декабря провел XIV Международный фестиваль «Московский форум». В этот раз «форум» был посвящен новой музыке России и Германии, он также входил в череду многочисленных творческих мероприятий, связанных с празднованием 20-летия ансамбля «Студия новой музыки», руководимого Владимиром Тарнопольским и Игорем Дроновым. Этот юбилей во многом и определил масштаб события, завершившего уходящий год: на фестивале консерваторский коллектив разделил сцену со знаменитым немецким Ensemble Modern и его «солистом» – Хельмутом Лахенманом.

Приезд культового композитора и лидера немецкой композиторской школы – событие одного порядка с визитом в 1962-м Игоря Стравинского или в 1990-м Карлхайнца Штокхаузена. Справедливости ради стоит сказать, что Лахенман у нас уже был в далеких 1980-х, однако тогда между музыкантами из СССР и ФРГ вряд ли могло быть много общего. Сегодня ситуация иная: несмотря на то, что все его статьи, собранные в большой том и за отдельным исключением пока не переведенные на русский язык, сложны даже для подготовленного читателя, сам он в разговоре предельно ясен для собеседника, любит пошутить, старательно избегает менторских наставлений, всячески поощряет диалог, держится весьма просто. Словом, Лахенман – полная противоположность «гуру» Штокхаузену.

На двух встречах в Конференц-зале консерватории, где ни то, что сеть, – встать было негде, собственных сочинений он почти не касался (объясняя, что не стоит верить композиторам), зато охотно говорил о других, садясь за рояль и наигрывая Баха, Моцарта, Бетховена, Брамса, Брукнера, Малера, Лигети (а напоследок Морриконе). Так, постепенно из экскурсов в композиторскую технику и философию выстраивалась парадигма западноевропейского музыкального искусства. Для начала он приготовил чисто теоретические анализы отдельных частей веберновских циклов. Такой структурный разбор сочинений нововенца в 1950-е и 1960-е служил для поствебернианцев своего рода гимнастикой, упражнением, оттачивающим способность «мыслить музыку». Наделив Веберна не свойственными его мышлению сериальными категориями, Лахенман и сам признался, что все еще «инфицирован» Дармштадтом. А затем на тщательно подобранных примерах объяснил изложенную в научных работах собственную систематизацию звуков и типов изложения музыкального материла.

Для участия в дискуссионной программе фестиваля Центром современной музыки был приглашен представитель современного Дармштадта Йорн-Петер Хикель – музыковед и руководитель Института новой музыки в Дрездене. Однако из-за сверхплотного графика на доклад о современной музыке Германии ему было отведено около часа, и этого, конечно, было крайне мало.
Традиционно исполнители немецкого ансамбля провели серию мастер-классов, а музыкантам «Студии новой музыки» посчастливилось поработать с автором, который еще до приезда в Москву провел с ними видео-репетиции.

Концертная программа фестиваля (получившего в этом году подзаголовок «За колючей музыкой», отсылающий скорее к социально-политическим аспектам взаимоотношений двух стран), отличалась присущей «Студии» широтой спектра. В нее вошли симфонические произведения современных немецких (Э. Поппе, Х. Кибурц, Ф. Гольдман) и российских авторов (А. Сысоев, Н. Прокопенко, Д. Курляндский, Ф. Караев и другие). Главным симфоническим вечерам предшествовали камерные выступления-прологи Сергея Чиркова (аккордеон) и струнного квартета «Студии новой музыки». В рамках фестиваля прошла презентация и концерт нового проекта Центра современной музыки композиторского факультета «Артхроника», посвященного взаимодействию музыки и визуальных искусств. Ансамбль ударных инструментов Марка Пекарского сопоставил в программе два ранних, написанных в один год (1966) сочинения Х. Лахенмана и Э. Денисова – «Интерьер» и «Плачи».

Концерт в Рахманиновском зале консерватории

Одним из самых важных результатов форума стало сотрудничество Ensemble Modern с молодыми российскими композиторами. Премьеры новых сочинений Ольги Бочихиной и Алексея Сюмака, написанные по заказу коллектива, прозвучали в главном вечере фестиваля.

До этого немецкий ансамбль приезжал в Москву дважды. Первый раз – в 1995-м на дебютный фестиваль «Московский форум», где совместно со «Студией новой музыки» исполнил российскую премьеру Реквиема Х.-В. Хенце. Спустя 18 лет музыканты снова встретились на одной сцене в сочинении Лахенмана …zwei Gefühle…, Musik mit Leonardo для чтеца и ансамбля (1992/2003) на текст философской работы Леонардо да Винчи «Жажда познания», вошедший в оперу «Девочка со спичками». Одно из важнейших произведений композитора последнего периода семь лет назад уже звучало в России на фестивале «Территория». Но на этот раз исполнение было во всех смыслах «авторизованным»: партию чтеца Лахенман исполнил сам. За вечер до этого на фестивале он уже предстал в качестве пианиста. Столь активное участие само по себе было чем-то экстраординарным, как и выбор сочинения для сольного выступления – семь коротких пьес Kinderspiel (1980). Интерпретация композиторами собственных сочинений, как правило, отличается особой структурированностью. В них нет ни внешних эффектов, ни напускной эмоциональности, а автор остается наедине со своим материалом. Столь же сильное впечатление от детских пьес, пожалуй, оставляет только игра Куртага.

Вместе с тем даже в программах «Студии новой музыки» сочинения Лахенмана – большая редкость (почти все – российские премьеры). И не потому, что слава авангардиста могла бы сегодня еще кого-то отпугнуть. Наоборот, только сейчас со всей очевидностью открывается, что в основе сложного музыкального языка композитора, требующего систематического освоения как музыкантами, так и публикой, лежат те же гуманистические идеалы, что и в музыке великих предшественников. И тогда авангард, в свое время сознательно отказавшийся от воспринимающего субъекта, но сохранивший главную художественную ценность – жажду познания, становится «охранной грамотой» искусства, предостерегающей его от тождества «я» самому себе. Современное искусство, по мнению Лахенмана, исчерпало возможности провокации, ему необходимо снова научиться удивлять, и для этого оно должно стать «беззащитным».

Ольга Арделяну,
преподаватель МГК
Фотографии предоставлены  Научно-творческим центром современной музыки 

№ 1 (1312), январь 2014

А. В. Руднева в кабинете

В Московской консерватории с 7 по 10 ноября прошел Музыкальный фестиваль и Пятая международная научная конференция «Музыкальный фольклор и этномузыкология: век XXI», посвященные 110-летию со дня рождения выдающегося ученого-фольклориста и замечательного музыканта Анны Васильевны Рудневой (1903–1983). Все, кто знал Анну Васильевну, помнят, что народная песня не была для нее лишь материалом для изучения – она была частью ее жизни, предметом искренней и горячей любви. Эту любовь к народной песне, а вместе с ней к родной земле, Анна Васильевна старалась передать всем, кто ее окружал. Не случайно профессор А. С. Соколов, открывая конференцию, сравнил ее отношение к народной культуре с родительской любовью к новорожденному ребенку. Вступительное слово ректора, согретое личными воспоминаниями об увлекательных рудневских лекциях, сразу придало событию возвышенно-благожелательный тон.

Рубеж веков, а уж тем более тысячелетий, издавна служил основанием для подведения итогов, обобщения, предчувствия грядущих перемен. В известной мере это относится и к настоящему моменту в истории музыкально-фольклористической науки, ныне вошедшей в состав более обширной дисциплины – этномузыкологии. Упоминание XXI века в теме конференции отнюдь не случайно: этномузыкология, теснейшим образом связанная с собирательской работой, постоянно фиксирует реалии сегодняшнего дня – состояние народных певческих традиций, социальные процессы в разных регионах России; использует современные методы аудио- и видеозаписи, технологии реставрации записей на устаревших носителях. Если еще 20–30 лет назад собиратели и исследователи музыкального фольклора предпочитали тщательно изучать дохристианские реликты в региональных традициях, то в наши дни в научный обиход вошли жанры духовной тематики, поздние слои народной культуры, проблемы не только этнической, но и национальной специфики.

Конференция была исключительно «многолюдна» – в ней выступало без малого пятьдесят человек. Несмотря на непростые экономические обстоятельства, участники приехали из разных, иногда весьма далеких, регионов России и зарубежья. География конференции впечатляет своим размахом: Москва, Санкт-Петербург, Воронеж, Вологда, Ростов-на-Дону, Саратов, Казань, Тверь, Ижевск, Новосибирск, Вятка, Краснодар, Киев, Минск, Алма-Ата, Одесса, Париж, Вена, Бельско-Бяла (Польша).

Участники конференции

Музыкальное приношение А. В. Рудневой проходило в Рахманиновском зале — четыре вечера подряд на его сцене звучал фольклор. Все концерты отличала удивительная атмосфера – теплая и искренняя. Она рождалась живой памятью об Анне Васильевне: Рудневу вспоминали несколько дней как выдающегося ученого, замечательного человека, бескорыстно и преданно служившего своему делу, любившего студентов и коллег и щедро делившегося своей любовью, своими знаниями и идеями. Просто и задушевно о ней говорили Н. Н. Гилярова, В. Г. Агафонников, В. Ю. Калистратов, С. С. Калинин, И. А. Сосновцева, а также дочь Анны Васильевны – Е. В. Руднева, поблагодарившая всех участников, организаторов и гостей Фестиваля за преданность делу собирания и изучения фольклора. Хочется присоединиться к словам С. Н. Старостина: «Все меняется: судьбы, государства, а песня держит нас вместе. Да здравствует народная песня!»

Наибольший интерес у публики вызвал первый концерт 7 ноября, поскольку в программе был объявлен этнографический коллектив из Краснодарского края. Приезд народных исполнителей в Москву всегда привлекает невероятное число слушателей, в ожидании их выхода двери зала были открыты настежь на протяжении всего концерта, взрослые стояли вдоль стен и сидели на подоконниках, дети лежали на ковровых дорожках…

Программа вечера была удивительно монолитна: звучали песни южно- и западнорусской традиций. Сначала на сцене были молодежные коллективы: два возглавляемых С. Ю. Власовой фольклорных ансамбля – Гнесинской академии и «Ромода», и «Воля» Воронежской академии искусств (рук. Г. Я. Сысоева). Кульминацией концерта стало выступление ансамбля «Истоки» из станицы Тбилисская Тбилисского района Краснодарского края (рук. В. Д. Коленова): 14 участников (в большинстве своем весьма преклонного возраста) провели на сцене около часа (!), исполнив в общей сложности 13 песен самых разных жанров – протяжные и плясовые, фрагмент свадебного обряда, щедровки и др.

Ансамбль «Истоки»

Бесспорно, этнографические коллективы существенно отличаются от молодежных фольклорных ансамблей. Носители традиции живут в ней, органично перенимая её от старших поколений (порой, кажется, на генетическом уровне), в то время как городские коллективы всего лишь имитируют. Особенно заметно было иное отношение народных исполнителей к звуку: без малейшего форсирования, более богатое нюансами, бережное и деликатное, чем у молодежных ансамблей, пусть даже весьма опытных и профессиональных. Примером подобного превосходного владения традицией было пение запевалы ансамбля «Истоки», В. К. Мясищевой. Вместе с подголоском Л. В. Гулимовой и остальными участниками она устроила незабываемый праздник, вызвав восторг и благодарность публики, не желавшей отпускать гостей со сцены.

Жаль, местная администрация Тбилисского района Краснодарского края совершенно не ценит этого богатства. Было грустно слышать от исполнителей, что их коллектив собираются распустить в связи с недостатком средств. Да и официальные обещания краевого Министерства культуры профинансировать поездку «Истоков» в Москву не были выполнены, в итоге певцы приехали за свой счет. Спасибо Государственному республиканскому центру русского фольклора, выделившему средства на размещение их в гостинице!

На втором концерте выступили семейный ансамбль «Горошины» из пос. Небольсинский Жуковского района Брянской области, Фольклорно-этнографический коллектив «Межа» Тверского музыкального колледжа им. М. П. Мусоргского (рук. И. Н. Некрасова), фольклорные ансамбли Московской и Санкт-Петербургской консерваторий – старые добрые друзья, высокопрофессиональные музыканты, творческое сотрудничество которых насчитывает без малого 35 лет. А завершил программу ансамбль «Виртуальная деревня», состоящий из прежних участников фольклорного коллектива МГК, ныне живущих в разных городах и странах, но сохранивших любовь к народной песне и потребность в совместном концертировании. Конечно, «виртуальность» существования накладывает отпечаток на качество реального звучания, но эмоциональная выразительность и тембровая красота запевалы и подголоска (С. Концедалова), искренность и самоотдача на сцене всех исполнителей, их преданность фольклору и друг другу, безусловно, подкупают.

Ансамбль «Горошины»

Оба заключительных концерта были отданы профессионалам. Прозвучали интересные студенческие обработки народных песен, а также произведения Т. А. Чудовой, В. Г. Агафонникова, В. Ю. Калистратова, Р. C. Леденева. Участие в программах приняли Народный хор РАМ им. Гнесиных (рук. В. А. Царегородцев) и Хор Московской консерватории под управлением проф.С. С. Калинина. Причем в первый  вечер гнесинцы подарили публике обработки народных песен самой А. В. Рудневой, исполнив их тонко, музыкально и современно.

Уже в пятый раз Научный центр народной музыки им. К. В. Квитки выступает организатором конференции и фестиваля памяти А. В. Рудневой. Но в этом году они впервые имели статус мероприятия, посвященного предстоящему в 2016 году юбилею Московской консерватории. Поддержка ректората и многих других служб ВУЗа во многом облегчила работу по подготовке и проведению столь масштабного музыкального праздника, за что всем огромная благодарность. Особенно хочется выделить сотрудников архива, по собственной инициативе подготовивших чудесную выставку, посвященную А. В. Рудневой. А главная благодарность прозвучала со сцены из уст проф. Н. Н. Гиляровой, инициатора Фестиваля и бессменной ведущей всех концертов, в словах, обращенных к Анне Васильевне Рудневой: «Спасибо ей за все! И за эту встречу тоже!»

Ансамбль «Виртуальная деревня»

Е. В. Битерякова,
Т. А. Старостина,
НЦНМ им. К. В. Квитки

№ 8 (1310), ноябрь 2013

Осенью 1994 года Ю. С. Айрапетян, приехав в Москву из Армении, где он долгие годы преподавал в Ереванской консерватории, был деканом фортепианного факультета и пользовался непререкаемым авторитетом, фактически «с нуля» начал формировать свой класс. В первый год преподавания в столице у Юрия Суреновича класс был сравнительно небольшим – всего 7 человек. Как раз в том, 1994 году мне и посчастливилось познакомиться с моим профессором.

Придя в первый раз ему поиграть (а было это в легендарном «нейгаузовском» 29 классе) в одно из осенних воскресений, под колокольный перезвон храма «Малое Вознесение», я, помнится, с первых минут знакомства был поражена его неуемной энергией, живостью, с которой он реагировал на все. Казалось, вся эта благоговейная обстановка, незнакомый мне 60-летний уважаемый профессор в своей неизменной «бабочке» – все невольно сковывает. И тут – озорные искорки в его глазах: «Давай послушаем тебя, что играешь?» После исполнения мною программы Юрий Суренович садится за второй рояль и буквально в двух-трех словах, показывая при этом на рояле, советует, как было бы лучше, естественнее сыграть. И так у него это мастерски, ненавязчиво получается, как будто он не учит, а вступает с тобой в творческий диалог, попутно делясь своими соображениями! Невольно появляется ощущение эмоционального раскрепощения, которое уже больше не покидает. Во многом благодаря мудрости и чуткости моего профессора летом 1995 года я поступила на первый курс консерватории.

С тех пор прошло почти 20 лет, из которых 12 я являюсь ассистентом профессора Ю. С. Айрапетяна. На моих глазах сменилось не одно поколение студентов в нашем классе. После переезда Юрия Суреновича в Москву с каждым годом его класс разрастался и в скором времени по праву стал считаться одним из самых больших и дружных на Фортепианном факультете. Безусловно, одна из важнейших заслуг моего учителя – умение сплотить вокруг себя молодой коллектив, создать среди своих воспитанников атмосферу взаимного доверия, дружбы. Не раз мы слышали от нашего профессора: «Все вы – мои ученики – одна большая семья!»

Великий дирижер Артуро Тосканини говорил: «Имейте мужество играть, как написано». Этой позиции в классе Юрия Суреновича придерживаются со всей скрупулезностью. Профессор неустанно прививает своим ученикам бережное отношение к авторскому тексту. Часто на его уроках можно услышать, как идет кропотливая работа над ясностью фактуры: профессор добивается от студента, чтобы каждая нота была слышна. Думаю, ученикам Юрия Суреновича знакомо его крайне негативное отношение к любой халтуре, будь то элементарная недоученность произведения, прикрытие технических недостатков «замазанной» педалью, стихийная динамика, идущая вразрез с авторскими указаниями, – все это самым беспощадным образом немедленно пресекается. Сохранение авторской мысли, ее строгая концептуальность – главные достоинства, отличающие игру его питомцев.

В последнюю декаду октября в рамках фестиваля к 80-летию Ю. С. Айрапетяна в трех залах Московской консерватории – Большом, Малом и Рахманиновском – с большим успехом прошли концерты, явившиеся своего рода музыкальным приношением юбиляру. Выступали ученики профессора разных лет. Специальным гостем на концерте в Малом зале был народный артист СССР профессор Зураб Соткилава. Затем последовал недельный гастрольный тур на родину Юрия Суреновича – в Армению. Нынешние ученики профессора выступали перед ереванской публикой в Доме камерной музыки и в Большом зале Ереванской филармонии.

Сегодня Юрию Суреновичу Айрапетяну 80! В биографии пианиста подведена черта, подытоживающая огромную работу прошедших десятилетий. Он полон сил и энергии, его жизнь, как всегда, насыщена неустанной творческой работой – мастер-классами, конкурсами, классными вечерами, концертными выступлениями студентов. Он ведет активную общественную деятельность: работает в Фонде развития фортепианного искусства им. Якова Флиера, является художественным руководителем международного фестиваля «Якову Флиеру посвящается», систематически проводит прослушивания детей в Армении и на Тайване с целью выявления юных талантов.

С радостью поздравляю моего дорогого учителя Юрия Суреновича Айрапетяна с 80-летием! Крепкого здоровья, творческого долголетия и достойных преемников молодому юбиляру!

Екатерина Леденева,
преподаватель МГК

№ 6 (1308), сентябрь 2013

Один из учеников легендарного Д. Ф. Ойстраха, народный артист РФ профессор А. Е. Винницкий – человек редкой культуры и коммуникабельности, обладающий завидной способностью организовывать вокруг себя творческий союз единомышленников как в исполнительской, так и в педагогической областях. Он не перестает удивлять и радовать нас своими художественными замыслами, которые затем блестяще реализует.

Это захватывающе интересные концертные программы с исполнением редко звучащих сочинений – премьеры только что написанных произведений и возрождение почти забытых опусов. Нечасто можно услышать, например, струнное трио Кшенека, или секстеты Брамса в переложении для фортепианного трио друга композитора Теодора Кирхнера (первое исполнение в России), или премьеру скрипичного концерта Балтина. Иногда творческое чутье подсказывает ему обратиться к юбилейным монопрограммам – здесь Гайдн и Мендельсон, Шуман и Григ, Моцарт и Бах. Но на баховском вечере, кроме его бессмертной музыки, будет исполняться еще и весьма необычная гармоническая фантазия Э. Денисова, где партия солиста базируется на ре-минорной партите Баха, а в оркестре всецело царствует Денисов.

Многие его концерты начинаются не только со сцены зрительного зала. Уже в гардеробе слышна музыка – это солист вместе с группой исполнителей еще на лестнице встречает слушателей каким-нибудь квартетом Моцарта или кончерто-гроссо Вивальди. Войдя в здание, публика сразу же погружается в атмосферу праздника и искусства (так реализуется идея Жана Кокто о «музыке повседневности», когда в парижском метро музыканты играли для проходящих пассажиров). Тем самым артист вносит в строгую академическую жизнь концертного зала новую свежую струю.

Из редко звучащих сочинений, сыгранных А. Винницким, «Просветленная ночь» А. Шенберга в переложении для фортепианного трио ученика композитора Э. Штойермана (первое исполнение в России), произведения Р. Щедрина и А. Шнитке, «Andante» А. Чайковского (мировая премьера), сочинения талантливого молодого композитора Никиты Мндоянца. В числе московских и консерваторских коллег, с которыми А. Винницкий сотрудничает на протяжении длительного времени, пианисты Владимир Овчинников, Феликс Готлиб и Александр Мндоянц, виолончелист и дирижер Александр Рудин, альтисты Михаил Березницкий и Илья Гофман.

Для исполнительского стиля А. Винницкого характерны редкое благородство, продуманность и концептуальность, штриховое совершенство и изысканность звучания. В каждой его ноте слышно мастерство. Исполняя в два вечера все произведения Моцарта, написанные для скрипки с оркестром, он решил сочинить для всех них свои каденции, весьма интересные с композиторской точки зрения и элегантные по стилю, с массой блестящих находок (недавно они вышли из печати в издательстве «Музыка»). Винницкому принадлежит также собственная каденция к скрипичному концерту А. Балтина, ему же и посвященному.

А. Винницкий часто устраивает благотворительные концерты не только в России, но и в Беларуси, Японии, Финляндии. Имея достаточно обширный класс, он организует подряд два, а иногда и три классных вечера в различных залах, представляя одного и того же ученика в нескольких концертах с разной программой. Помимо общераспространенного репертуара, который присутствует обычно на всех выступлениях такого рода, здесь появляются совершенно новые сочинения. Таким образом Винницкий стремится расширить и разнообразить программу за счет никогда ранее не звучавших, очень интересных переложений. Например, в этих концертах состоялось первое в России исполнение 24-го каприса Паганини для ансамбля скрипачей в переложении финского композитора В. Агопова; прозвучали сочинения А. Пярта, В. Мартынова, партита для скрипки solo В. Баркаускаса, «Andata e ritorno» Б. Кутавичуса, сочинение М. Чулаки «На русском празднике», также написанное для ансамбля скрипачей, «Фуга для 9 скрипок» А. Дубенского (США).

Прошедшей зимой Торгово-промышленной палатой Евросоюза А. Винницкому была присуждена Европейская золотая медаль в области культуры – Diploma di merito (Дипломом за заслуги), врученная артисту на заседании Ученого совета консерватории. А совсем недавно А. Винницкий получил правительственную телеграмму, где говорится о награждении его орденом Дружбы. Все мы также присоединяемся с искренними поздравлениями Александру Емельяновичу и желаем ему и в дальнейшем радовать нас своим высоким искусством.

Профессор М. А. Готсдинер

№ 6 (1308), сентябрь 2013

К 100-летию профессора Т. Н. Хренникова (1913–2007)

Феномен Хренникова – именно так я называю жизнь, судьбу и творчество одного из крупнейших композиторов XX века в России – Тихона Николаевича Хренникова. Столь одаренный композитор и талантливейший организатор мог появиться только в России, причем именно в России социалистической.

Тихон Николаевич родился в Ельце. Этот город был очень пестрым по пластам населения: были и богатые люди – купцы, которые позволяли себе строить церкви, красивые здания; был средний уровень – служивые люди, мещане; были и нижние слои. Он был десятым ребенком в многодетной семье, в детстве помогал родителям и пас по берегам реки Сосны гусей и свиней – наверное поэтому хорошо знал народную музыку, различные обряды. Несмотря на то что семья была простая и небогатая, в доме был рояль, братья имели неплохие голоса и сам Тихон Николаевич также учился музыке, пел в церкви и был костыльником на службах, хорошо знал все службы. По праздникам в елецком парке играли народные и духовые оркестры, звучали хоры – и в церкви, и на концертах, приезжали театры, цирки – город мог себе позволить принимать артистов. Он слышал разную музыку, и его музыкальный вкус складывался из этих впечатлений. Когда он почувствовал необходимость реализовать свой талант, написал письмо в Москву М. Ф. Гнесину и послал некоторые свои сочинения – вальсы и польки, то, что он воспринял из окружающей музыкальной среды. Затем Хренников стал студентом Московской консерватории, где получил самые глубокие знания, умения и композиторскую технику. И уже с Москвой связан его жизненный и творческий успех.

Хренников был настоящим гражданином своей страны и очень остро это чувствовал. Осознанная любовь к Родине, ее истории, желание справедливости, победы и даже самопожертвования ради нее – это тоже формировало сознание музыканта, который только что ступил на композиторский путь. Хренников был свидетелем военных действий, с концертными бригадами был и у танкистов, и у пехоты, и у артиллеристов – все слушали его песни, и с армией Чуйкова он вступил в Берлин. Эти сильнейшие впечатления сформировали абсолютно убежденного патриота, любящего свою страну человека.

Порядочность и разум были во всех его действиях. Все его поступки были человеколюбивыми. Возглавляя Союз композиторов, он старался дружески объединить разных по стилю композиторов. То, что ему приписывают негатив по отношению к композиторам, писавшим более «современно» и менее понятно для масс, – неправда. Он никогда ничего не запрещал и старался, чтобы все было исполнено: сначала надо услышать произведение, потом уже о нем судить. Он много сил положил на то, чтобы по примеру Союза композиторов СССР создать Союзы в других республиках и чтобы там композиторы творили свою национальную музыку. В результате появлялись национальные оперы, балеты, камерная музыка, очень развивались хоры, было оживление в концертной жизни и т. д. Все это я приписываю в некотором роде и Тихону Николаевичу, его деятельности, потому что он был большой пропагандист музыкального искусства и стремился, чтобы исполнители играли новую музыку.

Я проработала с профессором Хренниковым больше 20 лет в качестве его ассистента. Практически до самой его смерти я наблюдала, как он занимается со студентами. За 40 лет работы в Московской консерватории он создал целую школу и выработал свою педагогическую систему. Она была направлена на развитие таланта ученика и давала самые нужные творческие понятия юному человеку: «Ваша музыка должна быть прежде всего темпераментной, эмоциональной. Если она никого не затронет – это не музыка». Он всегда следил, чтобы в музыкальном материале были эмоциональные взлеты и высокий уровень событийности. У него был безупречный вкус во всех музыкальных стилях: даже если сочинения написаны в авангардной манере, он мог абсолютно точно сказать, какое произведение талантливо, а какое сухое и безжизненное, мог дать правильный совет и тем, кто пишет в манере, не близкой ему самому. В его классе всегда было безумно интересно, в нем воспитывались музыкальные индивидуальности, которые за 5–7 лет из просто фамилий становились художественными именами. Из учеников Тихона Николаевича вышло много известных композиторов. Сам работая практически во всех жанрах, он изнутри понимал процесс творчества и помогал другим в создании новой интересной современной музыки.

Профессор Т. А. Чудова

Тихон Хренников – это целая эпоха. Замечательный советский композитор прожил большую творческую жизнь, совпавшую с вехами становления советского государства, отражая все повороты в его формировании.

Шестнадцатилетним юношей Хренников попадает в столицу, где получает музыкальное образование как пианист и композитор, сначала в техникуме у М. Ф. Гнесина, затем в Московской консерватории у Г. Г. Нейгауза и В. Я. Шебалина. Молодой задор, романтика поисков, наконец, формирование новой советской культуры в ее корпоративных формах – создание Союза композиторов – вот та атмосфера, в которой живет молодой музыкант. Уже в консерваторские годы он пишет Первый концерт для фортепиано с оркестром и Первую симфонию (дипломная работа), которые вошли в репертуар таких маститых дирижеров, как Л. Стоковский, Ю. Орманди, Ж. Себастиан; позднее их исполняли В. Ферреро, Е. Светланов.

Одновременно в его творчество стихийно врывается песня и на всю жизнь становится любимым жанром, своего рода романтическим отблеском окружающей действительности. И также на всю жизнь сохраняется особый интерес к театральным жанрам и музыке кино, завязывается многолетнее и плодотворное сотрудничество с режиссерами – Вл. И. Немировичем-Данченко, Н. Сац, И. Пырьевым. А насыщенная песнями музыка к фильмам «Свинарка и пастух», «В шесть часов вечера после войны», «Верные друзья», «Гусарская баллада» по сей день имеет самостоятельное существование.

Начало этому положил Вахтанговский спектакль 1936 года «Много шума из ничего» Шекспира. Его музыка оказалась сродни своему времени: колоритная, темпераментная, с уникальными в своей пластике мелодиями, она как будто воплощала жизненный тонус той поры – эпохи созидания, надежды, мечты. И сегодня спустя восемьдесят лет серенады и песни из этого спектакля – «Ночь листвою чуть колышет», «Как соловей о розе» – покоряют неувядаемой свежестью. Здесь впервые заявил о себе романтический колорит, который стал типичным для композитора на протяжении всего его творчества.

Романтизм Хренникова надо трактовать широко – как стремление к эмоциональной выразительности образов, как патетику самого тона высказывания. Эти классические заветы композиторов-романтиков в музыке Хренникова проявились с первых шагов его творческого пути, причем песни стали доступным проводником романтического колорита. Именно «легкая» театральная музыка, комические оперы и балеты оказались наиболее жизнеспособными, став истоком для многих новых смешанных форм музыкального театра.

Свыше сорока лет Хренников был бессменным руководителем Союза композиторов СССР, менялись лишь названия его должности – Первый секретарь, Председатель… Он во многом определял судьбы советской музыки во втором пятидесятилетии ХХ века. Занимая важные общественные посты – бессменный депутат Верховного совета, член множества различных правительственных организаций и подразделений (а также и зарубежных), Хренников не только надежно защищал интересы своей корпорации, но и систематически способствовал пропаганде творчества ее представителей. Мне как его заместителю в 1986–1991 гг. повезло многое услышать из первых уст: особенно сложной была работа до 1953 года, отнявшая у композитора много сил и здоровья, – пятилетний период систематических походов на доклад к Сталину, после которых он по три дня лежал молча и без движения. Так выковывался характер Хренникова-политика и дипломата, каким знали его мы. Он руководствовался правилом не раздувать из искры пламя, а когда от него требовали неоправданных рисков, отвечал: «Рисковать надо проверенными средствами».

Когда рухнула страна, активизировались его скрытые недруги из так называемых коллег-музыкантов, в свое время получавших из его рук квартиры, машины, назначения на престижные должности. Это были трудные годы анархии с лозунгом «Теперь можно все». По-прежнему незыблемый Хренников подвергался укусам коллег, в прессе и устных выступлениях, которые подобно рыбам-пираньям пытались парализовать его только за то, что он последовательно отстаивал сложившиеся принципы советского музыкального искусства. Замечу, что и сегодня празднование 100-летнего юбилея мэтра порой омрачается нетактичными высказываниями в его адрес незрелых молодых критиков, так и не осознавших роль Хренникова в истории отечественной музыки. В действительности же его богатая событиями творческая и общественная жизнь представляет целую эпоху, которая завершилась с переходом к новой России.

Профессор Р. Г. Косачева