№ 2 (1340), февраль 2017

Багдасарян давно хотел, чтобы я написал о нем статью. Или сделал интервью. Просил – ему было трудно, и он прикрывался иронией, снимая обоюдную неловкость. Но как-то все на бегу, между делом. Я не написал. И не сделал. Недоставало то ли времени, то ли «фактуры», идей, серьезности… Да и хвастун он был первостатейный, что его армянскую натуру раскрывало ярко и гулко, а мою еврейскую – настораживало и удручало. Ну, а теперь-то кому – цветы запоздалые? Теперь – для себя. И для него, к его восьмидесяти, не дожитых и не пережитых так, как он хотел, красиво, вкусно и звонко.

Порою он был ужжжасно обаятельным! Подкупающе и непередаваемо. Застолье с Багдасаряном – это про-це-ду-ра, сладостный процесс, где все через полчаса друзья, а через час – родственники. Ох, любил он поль-стить начальству, когда в том, вроде, и корысти не было! А корысти, как правило, и не было. Ровно с тем же воодушевлением он превозносил и скромные победы коллег, и удачи учеников – возвышенно и самозабвенно, предпочитая из качественных прилагательных эпитеты превосходной степени. Если не забывал при этом себя, так зачем же забывать? Ведь многие, кому он помог в разных обстоятельствах, сами забывали об этом чаще и скорее, чем требуют приличия.

Скажут: выдающийся музыкант, великий кларнетист, блестящий педагог! Может и так, в величии я мало смыслю. Мне-то важнее другое, что в музыкантской газете писать рискованно: жизнь больше искусства. Банальность, разумеется, и многие не согласятся.  Но кто станет спорить, что Багдасаряну симпатизировали и те, кто его кларнета отродясь не слышал? Знали, что он замечательный, талантливый и проч., и верили на слово, просто пообщавшись: он внушал доверие собственной значительностью и неординарностью. В ярких, крупных чертах угадывалось столько специй и пряностей, сколько можно добыть лишь в его родном Сарнахпюре.

Его обаяние было природное, с пестрым букетом из горделивого достоинства и благодарной открытости, нестрашной вспыльчивости и благодушия, естественной импозантности и детской обидчивости. С возрастом появилась наивная хитрость – как у школьника, съевшего без спросу все конфеты.

Некоторое время его рассказы начинались так: «Когда Ростропович был у меня в гостях…» – и все понимали, что дальше может быть только прямой звонок в канцелярию Господню. Однажды он затеял объединение кларнетистов Москвы, определенно предполагая распространить его на Восточную и Западную Европу. Так был создан Московский клуб кларнетистов, подлежащий безуспешному изучению историками будущего века. Цели и задачи учреждения были туманны, но никто не отказал красивому приглашению, и случилось маленькое чудо: объединились кларнетисты консерватории и Гнесинки, под багдасаряновским гипнозом сменившие угол зрения с косого на дружелюбный. Эта миротворческая акция была ему мила и непременно извлекалась из ящика для игрушек в торжественных случаях.

С М. Растроповичем

Багдасарян был Народным артистом, из чего следует, что на кларнете он играл очень хорошо. Написать «лучший» – нет, не возьмусь, это как минимум предполагает «худших». Он не был лучшим из своих блистательных друзей – Соколова, Михайлова, Бутырского, Мозговенко… Каждый из них – лучший. Но он был особенным, не услышать этого невозможно.

Где-то сказано, что он сделал множество записей. Это неправда, записей его до обидного мало. Но и те, что есть, замечательно обрисовывают артиста даровитого и самобытного, элегантного и колоритного. Ему посвящены сочинения отнюдь не второстепенных авторов. Почему в блестящей плеяде его поколения именно ему?  Кажется, вновь вслушиваясь в его записи, нахожу ясный ответ. Но это обманчиво. Ответ я нахожу, вглядываясь в его фигуру, вслушиваясь в интонации, вспоминая его улыбку и огорчение, которое всегда

С П. Доминго и В. Гергиевым

выдавали глаза, особенную пластику и эмоциональную жестикуляцию, забавное бахвальство и сердечную доброжелательность – все это живо, все в памяти и перед глазами. Если это так подкупает меня, почему же не привлекало так же друзей-композиторов?

Теперь следовало бы написать, как он любил учеников (безмерно и часто неразумно) и как был предан любимой Консерватории. Но это – если бы я писал для посторонних. А я пишу для своих. Для тех, кто это знает лучше меня, кому он отдавал все, что имел, – с душевным теплом и благодарностью судьбе.

А мы расскажем о нем своим новым ученикам – кто как умеет. Но хотелось бы так, чтобы и они рассказали своим…

Профессор В. В. Березин

№ 2 (1340), февраль 2017

К 80-летнему юбилею Рафаэля Оганесовича Багдасаряна стали готовиться с осени 2016 года. Сам он говорил, что его больше заботит классный вечер в ноябре, а не юбилей в январе: «Классный вечер − это настоящий праздник, и для меня, и для детей. Юбилей − дело второстепенное». Как чувствовал!

Ученики с любовью готовили программу, значительную часть которой составляли переложения для кларнета, сделанные их Учителем, собирали участников юбилейного вечера − учеников класса Багдасаряна разных выпусков, разных возрастов из разных учебных заведений и оркестров. В юбилейном концерте приняло участие более сорока человек: только в заключительном номере − Увертюре к опере Россини «Вильгельм Телль» в переложении Р. Багдасаряна для ансамбля кларнетов на сцену вышли 23 музыканта!

Вечер состоялся. Но не так, как все мы предполагали в ноябре: 30 января, в сороковой день по смерти Рафаэля Оганесовича. Вечер начался минутой молчания, за которой последовала вторая часть Квинтета ми-бемоль мажор Моцарта для фортепиано, гобоя, кларнета, фагота и валторны в исполнении преподавателей консерватории, многие годы работавших рядом с покойным. Это была дань памяти Товарищу, Другу, Коллеге.

Далее в программе отчетливо чувствовалась рука Мастера, оставившего нам, как свое завещание, россыпь восходящих звезд. Я не буду перечислять всех, кто выходил на сцену и чьи соболезнования читались ведущей: их было много. Не буду перечислять звания, награды, должности, данные Багдасаряну за его заслуги перед Музыкой, слушателями, учениками: их тоже много. Среди публики, полностью заполнившей Малый зал, случайных людей не было, это были друзья, почитатели таланта большого Музыканта, а его биографию они превосходно знали.

Россиниевская увертюра к «Вильгельму Теллю», завершившая концерт, стала нашим прощанием с Солнечным человеком. Я слушал ее и смотрел на изумительный портрет Рафика на сцене с грудой скорбных цветов перед ним: знакомое улыбающееся, открытое лицо! Лицо человека, который всем радуется, всем хочет добра и мира, на всех изливает свое дружелюбие… Человека, с которым мне посчастливилось пройти бок о бок 65 лет… Вечер памяти вместо юбилейного веселья… Что в мире самое короткое? Человеческая жизнь.

Рафик смеется на портрете, а у меня в ушах звучит его голос: «Я не ушел, я тут, с вами. Любите музыку, как любил ее я, любите жизнь, как любил ее я, любите друг друга, как я любил вас…»

Профессор В. С. Попов
Фото Дениса Рылова

№ 2 (1340), февраль 2017

В конце декабря 2016-го, юбилейного года Московской консерватории, на Новодевичьем кладбище состоялся День памяти и освящение надгробия на могиле народного артиста СССР, великого музыканта ХХ века профессора Виктора Карповича Мержанова (1919–2012).

Открывали панихиду священнослужители Новодевичьего монастыря. В церемонии приняли участие проректор Московской консерватории проф. Л. Е. Слуцкая, декан фортепианного факультета проф. А. А. Писарев, любящие ученики – проф. Ю. С. Слесарев, М. Ю. Оленев, С. В. Диденко, С. М. Низамутдинова, М. М. Рыба, Н. Пестов, друзья и коллеги – А. С. Базиков, М. В. Никешичев, В. В. Бунин, А. М. Малкус, К. С. Корниенко, Н. А. Габриелян, М. М. Мансурова, М. А. Мош… Присутствовали также многочисленные представители армянской диаспоры, общества «Арарат» во главе с председателем Совета А. Н. Сукиасян, родственники Виктора Карповича: вдова Светлана Григорьевна и сестра Маргарита Карповна, представители общественности и постоянные слушатели.

Каждый из присутствующих нашел теплые, искренние слова благодарности, почтения, восхищения и любви. В памяти близких Виктор Карпович навсегда останется человеком большой души, редкостных человеческих качеств, блистательным пианистом и педагогом, сумевшим привить ученикам подлинную любовь и преданность искусству. Многие его интерпретации до сих пор остаются непревзойдёнными шедеврами исполнительского творчества, а педагогические принципы передаются от поколения к поколению. Благодарная память навсегда останется в сердцах тех, кому посчастливилось знать Виктора Мержанова, прикоснуться к его исполнительскому и педагогическому искусству.

Вечная память…

С. М. Низамутдинова,
зам. директора Института культуры и искусства

№ 2 (1340), февраль 2017

Маргарита Ивановна Катунян – один из авторитетных российских музыковедов. Ее научная и педагогическая деятельность неразрывно связана со специальным курсом гармонии на историко-теоретическом (ранее теоретико-композиторском) факультете Московской консерватории, вести который Маргариту Ивановну пригласил в 1980 году ее Учитель – профессор Юрий Николаевич Холопов.

Под руководством Холопова были заложены основы будущих научных достижений ученицы (кандидатская диссертация «Эволюция понятия тональности и новые гармонические явления в советской музыке» защищена под его руководством в 1984). На своем пути в педагогике, который стал восхождением от «сержантских» позиций (он и впрямь начинался на военно-дирижерском факультете) до «генеральских» высот (руководство курсовыми, дипломными и диссертационными исследованиями), Маргарита Ивановна не отступила от способинско-холоповских принципов обучения через творческое живое музицирование. Распространением этих принципов на общие исполнительские курсы явилась написанная ею Программа по гармонии (2003), ставшая образцовой для многих коллег.

Мало сказать, что научные предпочтения Маргариты Ивановны чрезвычайно широки: начиная от григорианского хорала вплоть до музыки XX – начала XXI веков. Самое примечательное в них то, что за хронологической широтой стоит не только способность глубоко проникнуть и чутко отозваться на самые разные музыкальные явления, даже культурно и эстетически противоположные, но в умении увидеть в них общее, перекликающееся. Для Катунян музыка европейского Возрождения и барокко – абсолютно современна. Этой «вестью» проникнуты ее исследования как ренессансной модальной гармонии, так и барочной композиции. Особенно выделим статью «”Тенор правит кантиленой”. К изучению модальной гармонии в музыке эпохи Возрождения» (1992), которая стала импульсом для дальнейших работ, в том числе написанных в классе Маргариты Ивановны.

Одним из научных достижений М. И. Катунян стало участие в редкостном для середины 80-х годов проекте Т. Н. Дубравской – сборнике, посвященном творчеству Г. Шютца, где в статье «Учение о композиции Генриха Шютца» впервые в отечественном музыковедении проанализирован трактат ученика Шютца Кристофа Бернхарда. В этой знаковой работе исследовательница выступает не как сторонний наблюдатель, но словно бы как еще одна ученица Генриха Шютца, у которого она выведывает секреты мастерства и делится ими с читателем.

Результатом изучения обширного барочного репертуара стало другое важное исследование М. И. Катунян: «Рефренная форма XVI–XVII веков: к становлению музыкальных форм эпохи барокко» (1994). В статье демонстрируется исторический путь, которым данные формы, пришедшие в музыку Ренессанса из античной трагедии, впоследствии переродились в куплетное рондо, концертную и разного вида ритурнельные формы эпохи барокко. Пути преемственности зафиксированы и в отдельной статье – «Beatus vir» Клаудио Монтеверди: рефренный мотет в истории концертной формы» (2002). В настоящее время разработанная М. И. Катунян проблематика включена в специальный курс музыкальной формы на историко-теоретическом факультете Московской консерватории.

Не менее плодотворным оказалось и изучение Маргаритой Ивановной теории и практики Basso continuo. Начало ему было положено еще в дипломной работе «Генерал-бас в композиции» (защищена под руководством проф. И. А. Барсовой); потом последовали статьи «Basso continuo – путь к новой музыке» (1983), «Нотация basso continuo: текст и контекст» (1997), «Импровизация на основе basso continuo» (2003), «Кто изобрел Генерал-бас… или Посткомпозиция как предтеча Нового времени» (2010). Очевидно, что именно этот научный опыт идеально подошел для ведения курса Basso continuo на кафедре органа и клавесина (с 1993) и преподавания гармонии на Факультете старинного и современного исполнительского искусства, созданного проф. А. Б. Любимовым.

Многолетнее творческое сотрудничество с Любимовым и другими выдающимися исполнителями нашло отражение в интереснейшем проекте, где М. И. Катунян выступает сразу в нескольких ипостасях – как автор идеи, интервьюер и музыковед-исследователь. Это – книга-альбом «Эдисон Денисов. “Пение птиц”. Партитура. Фонограмма. Материалы. Интервью». (2004).

В научном творчестве М. И. Катунян занятиям старинной музыкой всегда сопутствовала увлеченность музыкой современной. Она отыскала свою особенную тему – диалога далеких эпох, в котором соседство архаичного и новейшего заставляет заиграть и то и другое неожиданными смыслами. В немалой степени на творческую позицию М. И. Катунян повлияло изучение творчества и эстетических приоритетов В. Мартынова, Э. Артемь-ева, А. Пярта, В. Сильвестрова, И. Соколова, В. Николаева, П. Карманова, с большинством из которых Маргариту Ивановну связывает многолетняя личная дружба. Своими работами, выступлениями, она словно бы говорит: древний музыкальный опыт может стать снова актуальным, а сегодняшней музыке по силам вернуться к праязыку искусства и обрести тем самым второе дыхание.

Интерес к подобным идеям, близким художественному опыту деятелей искусства начала ХХ века – так называемого «первого авангарда», заставил Маргариту Ивановну стать организатором нескольких уникальных международных конференций. Их итогом явились сборники: «Новое сакральное пространство. Духовные традиции и современный культурный контекст» (2004), «Миф. Музыка. Обряд» (2007), «Сто лет русского авангарда» (2013).

Для слушателей и читателей Маргарита Ивановна Катунян – разносторонний музыкант: музыковед, издатель, куратор, редактор. Для коллег и учеников – жизнерадостный, заражающий своей устремленностью к прекрасному штурман, своей деятельностью во многом определяющий научные достижения современного российского музыкознания. Многая лета!

Доцент Г. И. Лыжов,
студент И. Токарев

№ 2 (1340), февраль 2017

Вот уже почти четверть века в России при поддержке Патриархии проходят Международные Рождественские образовательные чтения, как правило, в последние дни крещенской недели – 25–27 января. К настоящему времени они стали представительным научным форумом, тематика которого вышла далеко за пределы вопросов образования и просвещения: тема недавно состоявшихся чтений – «1917–2017: уроки столетия» – была связана с важнейшей для нашей страны годовщиной. 26 января в Московской консерватории Рождественские чтения прошли в седьмой раз в формате Всероссийской научной конференции «Русское религиозное искусство XX века: до и после 1917 года».

Религиозное искусство есть сфера неизмеримо более обширная, нежели область церковных художеств. Свет Христов, просвещающий всех, на тысячелетия определил вектор развития научной мысли и художественного дерзновения всей христианской цивилизации. В этой связи изучение путей отечественного искусства минувшего столетия предполагает их осмысление в широком контексте исторических, социокультурных и мировоззренческих процессов эпохи. Обо всем этом говорил в своем вступительном слове проректор по научной работе МГК, профессор К. В. Зенкин. С приветствием к аудитории обратился и член патриаршего совета по культуре иеромонах Никон (Белавенец), постоянный гость консерваторских Рождественских чтений.

Среди участников конференции были как москвичи (представители Государственного института искусствознания, радио «Радонеж», консерваторских Центра церковной музыки имени протоиерея Димитрия Разумовского, кафедр истории зарубежной и русской музыки), так и ученые из Ростова-на-Дону – сотрудники Южного научного центра РАН и библиотеки Ростовской консерватории имени С. В. Рахманинова.

Тематика докладов была весьма многообразна и освещала проблемы религиозной музыкальной культуры разных эпох и этнических традиций. Достаточно перечислить основные тематические направления представленных материалов: византийская культура богослужебного пения, ее изучение и практическое освоение; интонационные модели знаменного роспева в светских сочинениях русских композиторов; судьбы русской духовной музыки в 20-е – 30-е годы XX века, неизвестные страницы творчества отечественных и зарубежных церковных композиторов данного периода; духовный подтекст театральных постановок межвоенного двадцатилетия; хоровая культура Русской православной церкви конца XX – начала XXI столетия.

Наиболее разносторонне оказалась представлена проблематика религиозного искусства русских композиторов 20–30-х годов XX века. Творческий импульс начала ушедшего столетия дал жизнь самым разным направлениям эволюции отечественной музыкальной культуры, церковной и светской. При всех исторических перипетиях пространство русской церковнопевческой традиции, разъединенное «географически», оставалось по существу единым. Одновременно шел процесс духовных и художественных поисков на пересечении разноконфессиональных течений внутри христианского мира. Также продолжался начавшийся в XVII веке процесс взаимовлияния церковной и светской русской музыки. Целый комплекс сложностей и ограничений сопровождал воплощение религиозной тематики на театральной сцене как до 1917 года, так и после него. В частности, чрезвычайно занимательны вопросы, связанные с прочтением библейских сюжетов, перенесенных на балетную сцену. Означенному комплексу проблем были посвящены семь докладов из двенадцати.

Процесс возобновления литургической жизни, активно идущий начиная с 1990-х годов, выявил необходимость практического овладения богослужебной, в том числе певческой, традицией. Для этого музыкантам, приходящим в церковь, необходимы навыки адекватной оценки вновь обретенных хоровых партитур, ориентация в исполнительской стилистике разных традиций, как господствующих ныне в Русской православной церкви, так и принадлежащих истории. Этот круг вопросов лег в основу докладов молодых участников конференции, совмещающих исследовательскую работу с архивной и певческой практикой. Авторы двух сообщений сосредоточились на наследии архимандрита Матфея (Мормыля), выдающегося регента современности.

Рождественские чтения в Московской консерватории по традиции проходят в обстановке доверительности, что позволяет участникам избирать жанр своего выступления в зависимости от специфики материала и своих личностных предпочтений: в конференц-зале звучали и доклады-презентации, и воспоминания, и лирические высказывания, и монологи-размышления. Хочется поблагодарить главного организатора и ведущего конференции, Романа Александровича Насонова, за создание конструктивной и вместе с тем вольной атмосферы заседаний. Думается, традиция консерваторских Рождественских чтений будет год за годом вписывать в историю нашего вуза новые страницы, богатые научными и духовными откровениями.

Доцент Т. А. Старостина

№ 2 (1340), февраль 2017

30 января исполнилось 70 лет профессору Льву Зиновьевичу Конторовичу. Этой дате был посвящен концерт в Большом зале Московской консерватории.

Выдающийся мастер хоровой культуры, Лев Конторович неразрывно связал свою жизнь с судьбами хорового искусства России. Приняв художественную эстафету у своих замечательных учителей – А. В. Свешникова, К. Б. Пти-цы, в течение нескольких десятилетий выступая соратником В. С. Попова, он занял почетное и заметное место в когорте крупнейших хоровых деятелей нашей страны. Именно ему были переданы бразды правления в прославленном коллективе «Мастеров хорового пения» Российского государственного музыкального телерадиоцентра, коллективе, который под его многолетним руководством достиг и продолжает достигать все новые и новые художественные рубежи, радует широчайшую слушательскую аудиторию в нашей стране и по всему миру.

Символично и то, что основатель кафедры современного хорового исполнительского искусства Б. Г. Тевлин, словно бы по наследству, передал ему руководство кафедрой, которая явилась средоточием художественного и педагогического опыта и мастерства известнейших деятелей отечественной хоровой культуры. И вполне закономерно, что юбилей мастера собрал вокруг него друзей и единомышленников.

Праздничный концерт в переполненном Большом зале вылился в парад хоров Москвы. Он открылся «Коронационной мессой» Моцарта в исполнении вокального квартета солистов, «Мастеров хорового пения» и оркестра «Виртуозы Москвы» под управлением юбиляра, по окончании мессы буквально утопавшего в море цветов восторженных поклонников. После антракта последовательно выступали: Хор Академии хорового искусства имени В. С. Попова во главе с Алексеем Петровым, Государственный академический русский хор имени А. В. Свешникова под управлением Евгения Волкова (худрук) и Алексея Топлова, Государственная академическая капелла России имени А. А. Юрлова во главе с Геннадием Дмитряком, Государственный академический Московский областной хор имени А. Д. Кожевникова во главе с Николаем Азаровым, Московский синодальный хор во главе с Алексеем Пузаковым и Камерный хор Московской консерватории во главе с Александром Соловьевым.

Несмотря на своеобразие творческих устремлений, художественную самобытность коллективов, неповторимую индивидуальность дирижеров, все участники праздничного концерта были объединены высокой идеей служения хоровому пению, ведущей по жизни мастера-юбиляра. «Незабываемые впечатления от встречи с настоящим, большим искусством», о которых говорится в поздравлении юбиляру Председателя правительства РФ Д. А. Медведева и которое зачитала вице-премьер О. Ю. Голодец, выразились в еще одном ярком художественном событии.

Профессор Ю. А. Евграфов

№ 2 (1340), февраль 2017

В январе этого года состоялся визит в Москву Натальи Власенко и Олега Степанова (Австралия), выпускников Московской консерватории класса Льва Николаевича Власенко, преподающих в Квинслендской консерватории Гриффитского университета (Брисбен). В программу входили мастер-класс Н. Л. Власенко, декана фортепианного факультета Квинслендской консерватории, и концерт фортепианного дуэта, открывавший цикл «Два рояля».

Мастер-класс прошел 11 января. Автору этих строк посчастливилось сыграть на нем Английскую сюиту Баха e-moll. Уже тогда Наталья Львовна, высказывая свои пожелания по игре Баха, поразила высочайшим исполнительским профессионализмом и тонкой отделкой каждой текстовой детали (для нее были очень важны ритмическая организация музыки, выверенность фразировки…).

Кульминацией визита Н. Власенко и О. Степанова в Москву стал концерт в Малом зале, состоявшийся 19 января. Все пианистические принципы, высказанные на мастер-классе, в полной мере проявились в исполнении «Прелюдов» Листа – симфонической поэмы, переложенной автором для двух фортепиано. Одно из самых мощных романтических произведений было сыграно на одном дыхании, могучая форма четырехчастного цикла, объединенного в одну часть, была цельной, единой и неразрывной.

Музыка произвела впечатление огромного духовного подъема, вдохновенного порыва – в простейших фразах пианисты воплощали глубинное философское содержание «Прелюдов». Исполнение впечатлило высочайшим качеством: все подробности листовской фактуры были настолько «выигранными», что увлекательно было не только слушать, но и смотреть, наблюдать сам процесс игры. Очень красивым был ля-мажорный пасторальный эпизод разработки, в котором пианисты показали богатое разнообразие тембров листовской поэмы.

В первом отделении также прозвучали четырехручные произведения: «Маленькая сюита» Дебюсси и «Зарисовки» Гаврилина. Пьеса Гаврилина «Сон снится» предстала поэтичной сказкой, созвучной замечательным праздникам, которые дарит нам зима. Мелодия среднего раздела «Сна» звучала благородно, достигая масштаба прокофьевских «сказов».

Во втором отделении пианисты сыграли сюиту из «Золушки» Прокофьева в переложении Плетнева. Сказка продолжалась. Это был также и праздник фортепианной виртуозности, в котором музыканты нашли тонкую грань между пианистичной фактурой Плетнева и неповторимым оркестровым почерком Прокофьева. Очень ярким и зрелищным стал финал сюиты, в котором О. Степанов «звонил» в нижнем регистре фортепиано, защипывая несколько струн.

Концерт совпал с праздничным настроением зимы. Вдохновил и тот факт, что традиции великого пианиста и педагога Льва Николаевича Власенко передаются молодым музыкантам разных стран мира.

Степан Игнатьев,
студент ФФ

№ 2 (1340), февраль 2017

6 декабря в зале имени Н. Я. Мясковского состоялся концерт под названием «Ностальгия по старому Нью-Йорку». Оно обозначало не только тематику некоторых сочинений, так или иначе связанных с знаменитым городом. Концерт, организованный Центром современной музыки МГК, проходил при поддержке New York Women Composers, и его программа включала произведения женщин-композиторов России, Украины и США.

Музыкальный вечер подготовили Ольга Власова (сопрано) и ансамбль солистов «Студия новой музыки» в составе: Марина Рубинштейн (флейта), Екатерина Фомицкая (скрипка), Анна Щеголева (виолончель) и Мона Хаба (фортепиано). Небольшой по своим масштабам концерт объединил пьесы, написанные в разных стилях. На сцене встретились и напряженный экспрессионизм, и расслабленные джазовые звучания, и «новая простота», и атональная музыка.

Открыли вечер «Pantomimes» («Пантомимы») для фортепиано Маргариты Зеленой (Россия – США) в исполнении Моны Хабы. Названия трех частей этого цикла сразу навеяли ассоциации с шумановским «Карнавалом» – Мечты Пьеро сменялись Фантазиями Коломбины, а завершала парад масок Гримаса Арлекина. Экспрессионистский, насыщенный хроматизмами язык произведения заставил буквально «видеть» трех главных персонажей комедии dell’arte. Плачущий Пьеро воплощался в ниспадающих секундах, в которых моментами слышались даже отголоски русского фольклора. Коломбина узнавалась в бесконечно сменяющих друг друга стаккатных восклицаниях, то спокойных, то взбудораженных, отражавших ее капризную женскую натуру. В заключительной части цикла царил исполненный сарказма Арлекин: нарастающая игра жестких ритмов, с аллюзиями на его русского брата «Петрушку» (Стравинского), порой доходила до ярости.

Чисто американскую сторону (без русских корней) представило сочинение Мэрилин Блисс под названием «Beneath the Azure Sky» («Под лазурным небом») для сопрано, флейты, скрипки и виолончели. Три его части («Love», «Separation», «Exile» – «Любовь», «Разлука», «Изгнание») основаны на поэзии неизвестных афганских поэтесс, тайно собранных поэтом Саидом Баходином Майрухом. Уже по названиям частей видно, что в них сосредоточен женский мир с его интимными переживаниями. Композитор выбрала три самых «женственных» музыкальных инструмента и сопрано для создания музыкального образа. Язык произведения не апеллирует к традиционным средствам изображения Востока, он прост и легок в восприятии. Вокальная речь чутко передает нюансы настроений – от упоения любовью до отчаяния. Ощущение «закольцованности» цикла и всеобъемлющей сущности сюжетных мотивов подчеркивает обрамление из арпеджиато струнных инструментов по архаично звучащим квинтам.

Небольшой интермедией стала пьеса «Conversation» для флейты и виолончели Инессы Сегаль (Украина – США). Ее простой язык, тональная ясность, легкая игра ритмов контрастно оттенили то, что следовало далее – фрагмент из камерной оперы россиянки Елизаветы Саничевой «Amerika» по одноименному роману Франца Кафки. В этот вечер прозвучал один из самых ярких эпизодов оперы – встреча главного героя, юного путешественника Карла с Кларой. Неумолимые шаги фортепиано и беспокойное тремоло струнных сопровождали вокальную речь на грани эмоционального срыва, подчеркивая экспрессионистский характер сочинения.

Завершало программу сочинение американки с русскими корнями Аллы Павловой – сюита «The Old New York Nostalgia», подарившая название всему концерту. Перед слушателем «вырастал» огромный город Нового света в его ярких и хорошо знакомых чертах. В первой части («From my Mom’s Photo Album» – «Из фотоальбома мамы») мягко звучал джаз, окутывая, подобно шопеновскому ноктюрну, атмосферой теплых, слегка пыльных воспоминаний. А далее открывались разные уголки великого города: здесь слышалась импровизация саксофониста (II часть), там – наивная песенка, которую хорошо насвистывать, гуляя по Бродвею (IV часть). Ностальгическое настроение завершало весь цикл (пятая часть, «The Ferry to my dream» – «Паром к моей мечте») и его аромат надолго остался в памяти.

Слушатели этого уютного камерного концерта тепло приветствовали незнакомые сочинения. В новинку и в удовольствие было также и женское авторство. Тем более, что две из них – Е. Саничева и А. Павлова – посетили этот вечер.

Лидия Саводерова,
студентка ИТФ

№ 1 (1339), январь 2017

«Просвещенный меценат Сергей Павлович фон Дервиз, принеся в дар Московской консерватории лучшее украшение нашего зала — грандиозный орган, дал возможность Музыкальному обществу стать на новый путь в разрешении его художественных задач…» – эти слова прозвучали 7 апреля 1901 года в выступлении директора Московской консерватории В. И. Сафонова, когда состоялось открытие великолепного, до сих пор непревзойденного по красоте и акустическим свойствам, Большого зала консерватории. Затем на торжественном концерте, в котором исполнялись произведения Глинки, Чайковского, А. Рубинштейна, Бородина и Бетховена, впервые для московской публики зазвучал и знаменитый орган – последнее творение великого Аристида Кавайе-Коля.

Имя Аристида Кавайе-Коля было широко известно, как одного из самых передовых мастеров органного дела. Он был наследником вековых традиций своих предков-органостроителей, и сам к тому времени построил уже более 500 органов во Франции и в других странах. Журналисты писали в те годы, что «первое место между органными фабриками занимают французские фабрики, а между ними – знаменитая фабрика Кавайе-Коля». В. В. Стасов в восхищении описывал органы Кавайе-Коля, как «что-то необыкновенное». Кавайе-Коль внес огромное количество усовершенствований в конструкцию органов, изобрел новые регистры, открыл свою эру в органостроении, создав особый тип романтического симфонического органа.

А. Семенов, Л. Шишханова, К. Волостнов, Д. Лекор, Н. Малина

Строительство Большого зала затягивалось, поэтому руководство фирмы получило разрешение от дирекции Московской консерватории и Русского музыкального общества выставить орган на Всемирной выставке 1900 года в Париже. Представленный в «Парадном зале» Русской секции величественный инструмент приковывал всеобщее внимание и получал восторженные отзывы. Писали, что этот орган может считаться «одним из лучших, построенных фирмой Кавайе», а Шарль Видор свидетельствовал, что инструмент «обладает совершенством механики, привлекательностью, разнообразием и богатством тембров, и в силу этих качеств должен быть причислен в самым лучшим органам в Европе». В апреле 1901 года, после триумфальной экспозиции в Париже, последнее детище гениального Аристида Кавайе-Коля обрело, наконец, свое законное место на сцене Большого зала Московской консерватории и начало богатую драматическими событиями жизнь.

А. Семенов

Трудно перечислить все испытания, выпавшие на долю этого инструмента за годы революций, войн и лихолетий. Можно только констатировать, что орган их выдержал с честью, благодаря самоотверженной работе отечественных органных мастеров, и сыграл неоценимую роль в музыкальной культуре Москвы, России, да и всего органного мира. Дело в том, что под натиском технического прогресса, под воздействием новых модных течений и веяний многие исторические органы, и, в том числе, органы Кавайе-Коля, были переделаны, перестроены и «усовершенствованы». К счастью, в нашей стране этого не произошло, орган сохранился практически в оригинальном состоянии.

В 1982 году ему был присвоен статус художественно-исторического памятника. В течение многих лет к нам приезжали исполнители и мастера из многих стран, чтобы только прикоснуться к легендарному инструменту, поиграть на подлинном «Кавайе-Коле». Однако, 6 лет назад орган замолчал. Его состояние было такое, что в любой момент могла отказать любая деталь сложнейшего инструмента, а значит, под угрозу вставал весь концерт, где он был задействован.

Реставрация такого уникального исторического памятника требовала огромных средств, а в тот момент и само здание консерватории находилось в процессе обновления. Государство и городские власти тратили колоссальные деньги на эти цели. Понятно, что получить дополнительные средства еще и на орган было почти невыполнимой задачей. Тем не менее, ректору Московской консерватории проф. А. С. Соколову удалось то, что казалось невозможным. Министерство культуры выделило необходимую сумму и начался, как и во времена В. И. Сафонова, поиск органной фирмы, способной справиться со столь трудной задачей. В результате сложных тендеров была выбрана органостроительная фирма «Ригер» (Австрия) при посредничестве ООО Торговый дом «Рояль» (Санкт-Петербург). В конце 2014 года был подписан договор и реставрация началась.

Работа шла чрезвычайно напряженно. Руководство консерватории пошло на беспрецедентные меры, предоставив фирме «Ригер» режим наибольшего благоприятствования: были передвинуты или отменены многие концерты, репетиции и другие мероприятия в Большом зале. Часть органа увезли на фирму в Австрию, остальное реставрировалось на месте. В процессе реставрации были выявлены новые дефекты, недоступные при первоначальном осмотре.

Руководитель реставрационных работ фирмы «Ригер» Матиас Вагнер и специально приглашенный специалист по французским органам французский мастер-интонировщик Дени Лекор прикладывали максимум сил для выполнения договора в срок. Большую помощь в их работе постоянно оказывала зав. органной мастерской Московской консерватории Наталья Владимировна Малина. В последние дни перед приемкой мастерам «Ригера» и Д. Лекору пришлось работать по ночам.

И вот 15 декабря 2016 года, спустя 115 лет со дня первоначальной установки и через 2 года после начала реставрации, орган зазвучал вновь! Ректорат, представители органной кафедры и органные мастера Московской консерватории, органные мастера Московской и Волгоградской филармоний отметили прекрасное состояние отреставрированного инструмента. Благородное, мягкое и в то же время полное звучание основных регистров и яркое, имеющее индивидуальную окраску каждого регистра звучание язычков – целиком заслуга замечательного интонировщика из Франции Дени Лекора.

17 декабря в этом смогли убедиться все присутствовавшие на первом открытом концерте-презентации отреставрированного органа Большого зала. Исполнители – Любовь Шишханова, Константин Волостнов и Алексей Семенов – сыграли произведения неизвестных испанских авторов XVII века, И. Брамса, Ж. Лангле, С. Франка, Ш.-М. Видора, И. С. Баха, П. Аттеньяна и Л. Вьерна.

Орган с честью выдержал первое серьезное испытание. Теперь мастера из Австрии и Франции будут наблюдать за его состоянием (пока устоятся новые и отреставрированные детали) и при необходимости приезжать для профилактики и ремонта, хотя основная нагрузка ляжет на нашего главного органного мастера Н. В. Малину. Пожелаем же нашему великому органу долгих лет жизни и такого же красивого звучания, как на первом концерте. Пусть продолжается богатая история последнего произведения великого французского мастера Аристида Кавайе-Коля!

Доцент А. С. Семенов
Фото Эмиля Матвеева

№ 1 (1339), январь 2017

Календарь торжеств юбилейного года Московской консерватории вместил, помимо собственно балов и приемов по случаю 150-летия со дня основания Alma mater, научные собрания и концертные проекты в память тех, с кем так или иначе, прямо или косвенно, была связана ее судьба. Играли, пели и рассуждали в честь В. А. Моцарта, поклонились С. И. Танееву, почтили С. С. Прокофьева и Д. Д. Шостаковича, Вяч. И. Иванова и М. А. Булгакова. Не забыли и коллег, ученых и исполнителей, покинувших сей мир совсем недавно. Всего не перечислить. Завершался декабрь однодневным марафоном, посвященным Всеволоду Петровичу Задерацкому (1891–1953).

То, что именно здесь, в преддверии года столетия революции 1917-го, расположилось событие, связанное с именем едва ли не самого несчастливого из выпускников консерватории, можно воспринимать как многогранный символ, подразумевающий самые разнообразные понимания, отбрасывающий лучи самых разных оттенков на все прежде отмеченные персоналии и даты. В. П. Задерацкий, волею судьбы вычеркнутый из истории русской музыки, помещенный в вакуум потустороннего созерцания ее полувекового течения, явил уникальный прецедент внутренней творческой эмиграции при почти беспримерном для отечественного музыканта «пребывании со своим народом» в самом жарком горниле его испытаний и мук.

Сам строй фестиваля выглядел не финальным, но во многом итоговым аккордом многолетней деятельности его вдохновителя и главного организатора, профессора Вс. Вс. Задерацкого, направленной к прославлению, «возвращению в историю» (так и были озаглавлены юбилейные мероприятия) имени и наследия композитора и отца. В структуре Festtag’а соединились, кажется, признаки всех существующих ныне форм научно-просветительских собраний, воплотились принципы множества разнообразных смысловых и композиционных иерархий.

В. П. Задерацкий не дождался подобного чествования при жизни, не получил воздаяния, которому дух его почти ощутимо внимал на протяжении всего воскресенья 18 декабря 2016 года. Подумалось, что пример празднования, созданного сыновним энтузиазмом и любовью при поддержке коллег по консерватории, утверждает, как важно чувствовать себя не только потомком великих, но подлинным их наследником, принимать на себя во всей полноте неизбывную ответственность за судьбу полученных даров.

Торжественное Matinee началось в 11 часов в Рахманиновском зале с приветствий проректора по науке проф. К. В. Зенкина, зав. кафедрой истории русской музыки проф. И. А. Скворцовой и проф. Вс. Вс. Задерацкого. Пролог увенчался патетическим Гимном: симфонический плакат «Конная армия» в версии для двух фортепиано был сыгран авторами переложения студентами Д. Баталовым и Ф. Коссым.

Затем вступила в свои права научная конференция. Она началась с программной лекции проф. И. А. Барсовой, уникальной посланницы «старой» консерваторской школы. Далее каждая (из подразумеваемых) секция представляла отдельную жанровую сферу, так или иначе нашедшую воплощение в наследии В. П. Задерацкого: фортепианные сонаты, прелюдии и фуги, романсы. К финалу собрание приобрело тон научно-практического «круглого стола»: раздавались реплики исследователей разных поколений, государств и научных школ. И все время, во всех сообщениях звучала музыка композитора; ее было, пожалуй, как никогда много.

Вечер большого дня возвращался к его истоку. В том же Рахманиновском зале, где поутру раздались первые приветственные слова о Задерацком-старшем и брутальные аккорды его сочинения, был запланирован концерт, еще одна панорама жанров творчества композитора. Предполагалось путешествие между фортепианными сонатами и фрагментами вокального цикла «Поэма о русском солдате» (на тексты из «Василия Теркина») с посещением величественных «Прелюдий и фуг» – до уникальной «Арктической симфонии», адресованной исполнителям самого юного возраста. Отзвуки утренних речей патриархов музыкознания должны были смешаться в духовной акустике с голосами детского хора, воплощая еще один символ вечности, для которой воскресало имя композитора.

…Эта статья писалась заранее: черновик был заготовлен на основании знакомства с расписанием конференции и концертной афишей. Жизнь как обычно внесла свои коррективы, непредсказуемо интерпретировала стройный замысел организаторов: пребывать созерцателем проекта оказалось выгоднее, нежели становиться свидетелем и участником его воплощения. Никто не мог предугадать, что во второй половине действа, ближе к вечеру, как раз тогда, когда за окнами стемнеет, в корпусах консерватории отключат электричество. Что погаснет свет, откажутся работать проектор и колонки, что оставшаяся часть вечера пройдет при свечах и светящихся экранах мобильных телефонов…. Однако (да простит автора долготерпеливый читатель) переделывать текст под впечатлением реально случившегося показалось излишним.

И да не коснется впредь суета человеческая величия и славы творческого бытия.

Доцент А. В. Наумов

№ 1 (1339), январь 2017

9 ноября состоялся концерт в рамках конференции, посвященной памяти Т. Н. Дубравской (1945–2011) – доктора искусствоведения, профессора Московской консерватории, чье имя стало у всех студентов буквально символом полифонии и итальянской музыки Возрождения. Это событие объединило людей разных поколений, городов и даже стран, собрав всех, кто знал Татьяну Наумовну лично, и тех, кто не имел такой возможности, но захотел приобщиться к почти легендарному имени.

При всей широте интересов ученого центром их можно считать вокальную музыку Ренессанса. Вероятно, это повлияло и на структуру концерта: первое отделение было посвящено светской бытовой музыки XV–XVII веков в исполнении ансамбля старинной музыки Volkonsky consort, а второе именовалось «авангардом в старинном стиле» и было воплощено силами ансамбля солистов Студии новой музыки. Таким образом, старинная музыка предстала в виде некоего связующего элемента двух полярно разных эпох.

Музыка первого мира разговаривала в основном на итальянском языке устами А. Вилларта, Я. Аркадельта, Ж. Депре, Дж. П. Чимы, К. Монтеверди. Исполнители пребывали в непрерывном движении, создавая поистине театрализованное зрелище – начиная от торжественного выхода вокалистов на сцену с бубном и кончая артистизмом каждого отдельного участника ансамбля: то игривые, то скромные улыбки дам, изящные движения рук и шеи, лукавые взгляды кавалеров и т. п.

Отдельного внимания достойны одежды выступавших: мужские костюмы сводились к традиционным темным цветам, в то время как дамские платья и головные уборы «в стиле» создавали особую атмосферу погружения в прошлое. При этом вокалисты не чуждались музыкальных инструментов: упомянутый бубен и миниатюрный ксилофон. Органисту же выпала редкая удача повернуться лицом к публике и поиграть на колокольчике, что произвело весьма милый и слегка комический эффект.

Музыкальные номера очень кстати разбавлялись стихотворениями поэтов того времени (на русском языке). Они настраивали слушателей на соответствующий лад или поясняли смысл исполняемого, придавая легкость и естественность восприятию музыки.

Нельзя сказать, что подобная легкость и полнота восприятия композиторской мысли господствовала во втором отделении. Скорее, наоборот – порой публика не могла скрыть своей непосредственной реакции на происходящее. «Es ist genug» Э. Денисова был последним островком классического и понятного.

Сочинение М. Шпаллингера Adieu m‘Amour для скрипки и виолончели разорвало привычную картину первыми же звуками, тут же породив волну шепотков в публике. Программка обещала здесь некое претворение музыки Г. Дюфаи, но при первом прослушивании оно оказалось трудно уловимым, в связи с чем некая ученая леди позади меня яро вступилась за его права (Что бы подумал Дюфаи?!). Я поражалась выдержанности и суровости лиц исполнителей, стойко выносивших все это в придачу к телефонным звонкам.

Прекрасный прием был оказан флейтистке М. Алихановой, исполнившей Plainsong Р. Айткена – техника игры и одновременного пения на инструменте действительно была впечатляющей. А венцом вечера стала Madria И. Шёльхорна для бас-кларнета, контрабаса и аккордеона.

Харизма этого мужского трио заявила о себе еще при выходе музыкантов на сцену. Энергичные кивки головой выдали в С. Чиркове (аккордеон) явного организатора процесса: при первых же звуках пустых мехов и репликах остальных ансамблистов моя соседка не выдержала и прикрыла рот кулачком. Затем последовали «торжественные» синхронные остановки ради переворачивания страниц, превратившиеся в ритуальные действия. Апогей смешков пришелся на последний раздел формы: обильные паузы и сосредоточенные лица исполнителей дали повод для комментариев: «Это Кейдж пошел…», «Даааа, вот она – современная музыка»…

Однако надо отдать должное, что в целом публика весьма доброжелательно отнеслась ко всей предложенной музыке. Аплодисменты стали не облегчением «страданий», а действительной благодарностью за нечто новое и необычное, чем оказался богат этот концерт.

Маргарита Попова,
студентка ИТФ

№ 1 (1339), январь 2017

Осенью ушедшего года вышла в свет книга профессора Л. В. Ракова «История контрабасового искусства» – увлекательное повествование о пятивековой истории замечательного музыкального инструмента, о его роли в развитии музыкальной культуры, о выдающихся музыкантах-контрабасистах.

Издания, посвященные контрабасу, в нашей стране выходят не часто. Книга Л. В. Ракова (новый выход дополненного в процессе продолжительной и напряженной работы труда 2004 года) – представляет собой уникальный случай подобного рода. Под одной обложкой собрана информация из самых разных источников, как отечественных, так и зарубежных. Среди них книги Альфреда Планьявского «История контрабаса» и «Виолоне – контрабас барокко», труд Фионы Палмер о жизни и деятельности Доменико Драгонетти в Англии.

Интересные материалы представлены в разделах о ведущих мировых контрабасовых школах прошлых столетий и нашего времени; о советских и российских контрабасистах-солистах. Большая глава посвящена контрабасу в оркестре и камерном ансамбле с ХVIII по ХХI век. Широко представлена деятельность «великанов контрабаса» Джованни Боттезини и Сергея Александровича Кусевицкого, включая творчество и активность последнего как дирижера Бостонского симфонического оркестра. Большой материал собран о деятельности видных зарубежных контрабасистов ХХ века, таких как Гэри Карр, Клаус Трумпф, Томас Мартин.

Впервые систематизировано контрабасовое искусство в России и СССР. Подробно рассмотрены учебный материал школ Милушкина, Ракова, методическая и историческая литература о контрабасе, изданная в нашей стране. Рассказывая о преподавании контрабасового исполнительства в Московской и Петербургской консерваториях, автор включает информацию о самых ярких педагогах и солистах. Книга снабжена богатым иллюстративным материалом высокого качества – цветными фотографиями, выписками из школ и др..

В преамбуле автор справедливо пишет: «Приходилось согласиться с афоризмом Козьмы Пруткова: «Нельзя объять необъятное». Тем не менее, представляется, что в целом задачи книги выполнены». Действительно, «История контрабасового искусства» Л.В. Ракова имеет полное право называться энциклопедией контрабаса, не имеющей аналогов в мировой практике. Недаром ею уже заинтересовались и зарубежные коллеги. Если произойдет чудо, и книга будет переведена на иностранные языки, то она по праву займет почетное место во всех ведущих библиотеках мира и частных коллекциях.

Дмитрий Высоцкий,
артист ГАБСО им. П. И. Чайковского