№ 5 (1307), май 2013

Если перелистать биографию Камерного хора Московской консерватории, то сразу привлекает внимание обилие имен выдающихся дирижеров, приглашавших коллектив участвовать в статусных проектах: Валерий Гергиев, Михаил Плетнев, Юрий Симонов, Владимир Юровский… Но в не меньшей степени важны творческие связи с мэтрами хорового дела: только в этом сезоне прошла целая серия мастер-классов, позволивших существенно расширить представления молодых хормейстеров о художественных тенденциях и стилях, культивируемых их старшими коллегами. Уже приходилось писать о мастер-классе Хельмута Риллинга (февраль, 2013); в марте последовали мастер-классы руководителей ведущих российских профессиональных хоров, таких как «Мастера хорового пения» (Лев Конторович), Капелла имени Юрлова (Геннадий Дмитряк), Госхор имени А. В. Свешникова (Евгений Волков), Саратовский хоровой театр (Людмила Лицова).

Инициатива интенсивного творческого обмена, принадлежащая худруку Камерного хора МГК Александру Соловьеву, нашла кульминационное завершение в апрельском мастер-классе народного артиста СССР, основателя Московского камерного хора Владимира Минина. Его обстоятельные репетиции, в том числе открытые в Рахманиновском зале, позволили достаточно ясно представить устремления маэстро и идеалы, которые он стремился внушить артистам консерваторского коллектива.

Выбор программы соответствовал направлению деятельности кафедры современного хорового исполнительского искусства: опусы Свиридова и Буцко – представителей отечественной композиторской школы, и фрагменты из «Маленькой торжественной мессы» Россини – духовная линия. Именно эти два вектора были доминантными в репертуаре основателя хора и кафедры профессора Б. Г. Тевлина.

Если суммировать впечатления, то во главу угла Владимир Минин ставит два аспекта: организацию музыкального времени (ощущение событийности каждого мгновения) и эмоциональную наполненность интерпретации. Об этом артист часто говорит в разных интервью, подчеркивая, что самое важное – это «интонирование смысла». Три миниатюры Свиридова – «Как песня родилась», «К Мэри», «Любовь святая» – Минин трактовал как театральные сценки, где каждая тесситурная группа персонифицировалась. Перед слушателями открылись колоритные страницы «деревенской» лирики, нашедшие затем своеобразное продолжение в кантате Буцко «Свадебные песни». Партитура, развивающая стилистику «Свадебки» Стравинского, ставит, наряду с поисками образных контрастов, и сложные певческие задачи, блестяще разрешенные Камерным хором.

Во втором отделении в россиниевской мессе к консерваторцам присоединился Московский камерный хор, добавив монументальности этой партитуре. Минин не увлекается аутентичными интерпретациями, «прямым звуком» и штрихом деташе в полифонии: его кредо – «чтобы выражать чувства, надо, чтобы голос трепетал». Подобный подход к западной духовной музыке, разумеется, полемичен: в этой манере не всегда возможно прочертить все мелодические изгибы и контрапунктические сплетения, особенно в таких подвижных частях как Sanctus.

Что, безусловно, роднит два коллектива – это постоянные контакты с замечательными солистами – не только певцами, но и инструменталистами. Пианистка Екатерина Мечетина, которая неоднократно выступала с Б. Тевлиным, продолжает сотрудничество и с В. Мининым: в этой программе она не только оказалась надежным ансамблистом в кантате Буцко, но и успешно заменила целый оркестр в «Маленькой торжественной мессе». Среди солистов-вокалистов особо выделялись серебристый точеный тембр сопрано Людмилы Ерюткиной в свиридовской «Любви святой» и – по контрасту – густой породистый бархат меццо Ларисы Костюк в «Свадебных песнях». Из мужских голосов – Тигран Матинян, продемонстрировавший безупречную кантилену в россиниевском Domine Deus. Приятно отметить, что молодой тенор за последние сезоны вырос в очень серьезного музыканта, стремительно и качественно осваивающего разный репертуар – от ренессансных мадригалов до немецкой романтической Lied.

Разница в несколько поколений не помешала найти общий язык патриарху отечественного хорового искусства со студентами кафедры современного хорового исполнительского искусства. Об этом красноречиво свидетельствует памятная надпись в альбоме Камерного хора МГК: «Дорогие мои будущие коллеги! Желаю вам здоровья, настойчивости и целеустремленности. С любовью, Владимир Минин».

Профессор Е. Д. Кривицкая

Фото Ирины Шымчак

№ 5 (1307), май 2013

Тенденция последних лет – возобновление творческих связей между Россией и Украиной. Культурный обмен позволяет студентам учиться в соседней стране. Московские исполнители все чаще приезжают на гастроли в Харьков – первую столицу Украины. Появился ряд совместных фестивалей и конкурсов. После участия в одном из них москвичка Ирина Минакова стала инициатором приезда на российскую землю народного артиста Украины, заведующего кафедрой композиции и инструментовки Харьковского национального университета искусств им. И. П. Котляревского Владимира Михайловича Птушкина.

17 и 18 апреля в Москве состоялись творческие встречи с В. Птушкиным, организованные Союзом композиторов Москвы и деканом КФ МГК проф. А. А. Кобляковым при содействии молодых композиторов И. Минаковой и Т. Шатковской-Айзенберг. На первой встрече, которую вела Е. В. Кожевникова, в записи прозвучали Концерт для скрипки с оркестром, «Утренние молитвы» для виолончели и струнных и Концерт для виолончели с оркестром № 2 (солист Игорь Гаврыш), духовная кантата «Salve Regina», «Украинское каприччио» для фортепиано (обязательное произведение III Международного конкурса пианистов памяти Эмиля Гилельса в Одессе; исп. Сун Сяодан), Concerto-buffo для виолончели и фортепиано с оркестром (И. Гаврыш и автор). Фортепианный дуэт «ShAT» (сестры А. Шатковская и Т. Шатковская-Айзенберг) подготовил две пьесы – «Возвышенное и земное» и «Карусель». Композитор ответил на многочисленные вопросы слушателей о состоянии культурной жизни на Украине, о возможностях исполнения музыки молодых авторов, увлеченно рассказал о встрече с Кшиштофом Пендерецким, который побывал в Харькове в минувшем году.

Следующим этапом стало приглашение гостя на заседание кафедры композиции РАМ им. Гнесиных. Затем в стенах Московской консерватории состоялась встреча со студентами. Живое общение с мастером и его музыкой всегда актуально для студентов – особый интерес вызвала «Моносимфония-исповедь» на стихи Б. Чичибабина в исполнении Татьяны Веркиной.

В. М. Птушкин оставил впечатление замечательного композитора, внимательного педагога, интересного собеседника и просто доброго, отзывчивого человека. Руководитель фестиваля «Московская осень» О. Б. Галахов пригласил Владимира Михайловича принять в нем участие, а значит, у нас вскоре будет возможность увидеть украинского композитора вновь.

Егор Романенко,
студент КФ

* * *

12 апреля в консерватории состоялась творческая встреча с известным московским композитором Михаилом Борисовичем Броннером. Она была организована силами объединения молодых композиторов «РезонанС – 12». Параллельно гость дал мастер-класс всем желающим, поделившись ценными советами.

Я с большой радостью предвкушала эту встречу, так как очень ценю творчество этого композитора, тем более что ожидалось знакомство с партитурой сочинения, премьеру которого я слушала в одной из программ фестиваля «Московская осень». Тогда оно потрясло меня: показалось, что в нем выражается идеальная модель композиторской мысли XXI века.

Встреча прошла в непринужденной атмосфере, тон которой задало искрометное чувство юмора Михаила Борисовича и его увлекательный рассказ о своих сочинениях и творческой жизни. Наиболее подробно композитор показал нам два концерта: «Иллюзия жизни» для скрипки, ударных и камерного оркестра (2011) и «Страсти по Иуде» для баяна и камерного оркестра (1998). Композитор заметил, что своим произведениям любит давать емкие названия, которые дают импульс к размышлению: в них (названиях) есть только основная идея, но нет конкретной программы-концепции.

На примере этих двух сочинений мы убедились, что Михаил Борисович – мастер оркестрового письма, тонко чувствующий баланс взаимоотношений солиста и оркестра, привносящий в жанр инструментального концерта совершенно необычные и свежие решения. Такие как: каденция-эпилог скрипки и литавр в концерте «Иллюзия жизни» или сам жанр пассиона в концерте «Страсти по Иуде» (кстати, посвященном баянисту Ф. Липсу), где блестяще реализованы технические и сонористические возможности баяна, которые поразительно воплощают драматизма сюжета, его философско-гуманистические идеи.

Броннер – художник, наделенный интуитивной и рационально-чувственной композиторской мыслью. Хочется верить, что будущее московской композиторской школы будут представлять композиторы именно такого типа.

Варвара Чуракова,
студентка КФ

№ 5 (1307), май 2013

«Времен связующая нить…» – так назывался концерт, прошедший зимой в переполненном Рахманиновском зале. Небывалый резонанс, вызванный концертом, заставляет задуматься: в чем его секрет? Ответ очевиден: уникальная программа и эксклюзивный исполнительский состав.

У камерной капеллы «Русская консерватория», возглавляемой Николаем Хондзинским (на фото), чье выступление было стержневым в концерте, сформировалась особенная публика: молодые ученые и студенты ведущих московских вузов (МГУ, МГИМО, Бауманки и др.), православная молодежь. Громкие мировые и российские премьеры сочинений барочных и современных мастеров, проводимые ею ежегодно, сделали привычным то, что всякое выступление «Русской консерватории» – это открытие и при этом высокое исполнительское искусство. Так было и на этот раз. Но был и другой, пожалуй, определяющий момент: концерт посвящался памяти профессора К. С. Хачатуряна (1920–2011) – «последнего из могикан» Композиторского факультета Московской консерватории.

Концерт открыли «Размышления. Семь стихотворений Е. Баратынского» (ор. 1) для голоса и фортепиано Н. Мясковского – уникальный образец интеллектуально-созерцательной лирики «серебряного века». Варваре Чайковой (сопрано) и Алексею Бугаяну (ф-но) удалось передать своеобразие «русского импрессионизма», характерные для этого цикла. Если учесть, что сложнейший опус Мясковского звучал в России целиком впервые после шестидесятилетнего перерыва, то уже одно это обстоятельство придавало исполнению особую значимость.

«Камерная симфония» Д. Шостаковича повергла слушателей едва ли не в шоковое состояние: у многих, в том числе весьма просвещенных знатоков, было ощущение, что они присутствовали не на очередном исполнении хорошо знакомого произведения, а на его премьере. Богатство нюансировки, совершенство струнной агогики, тембровая многомерность оркестра – все это позволило Н. Хондзинскому погрузиться в «святая святых» партитуры, которую многие, увы, воспроизводят, исключительно полагаясь лишь на яркость тематического материала. Музыкант, безупречно владеющий «барочным стилем», еще раз доказал, насколько полезным для прочтения произведений ХХ века может быть опыт исполнения музыки XVII–XVIII столетий.

Соната для скрипки и фортепиано К. Хачатуряна – одно из знаковых сочинений в отечественной камерной музыке ХХ века. Ее первым исполнителем был Давид Ойстрах, именовавший себя «рыцарем» этого опуса. Известны и другие выдающиеся интерпретаторы сонаты – Яша Хейфец, Леонид Коган. В прочтении сочинения, предложенном Аяко Танабэ (скрипка) и Аленой Колесниковой (ф-но), ансамблистки сознательно отошли от привычных «клише».

Запомнилось и яркое исполнение Сонаты для виолончели и фортепиано К. Хачатуряна, посвященной М. Ростроповичу. Арсений Чубачин (виолончель) великолепно передал «взрывной» характер сонаты, его неподдельная страстность как нельзя лучше соответствовала содержанию музыки. Высочайшую ансамблевую культуру продемонстрировал и Владимир Седов (ф-но). Замечательно и то, что музыканты не поддались соблазну копировать «проверенные временем» интерпретации, но предложили нечто в лучшем смысле неожиданное для тех, кто хорошо знает этот чудесный опус.

Завершающей и кульминационной частью концерта стало первое исполнение Поэмы для струнного оркестра «На грани таянья и льда…» Ю. Абдокова. Сочинение, вызвавшее восторженный прием публики, посвящено памяти К. С. Хачатуряна. Молитвенность и откровенно выраженное «литургическое начало» – естественные свойства этой достаточно сложной по языку музыки, в которой средствами струнного оркестра композитор воссоздает ирреальное звучание грандиозного симфонического состава. Значение имеет, конечно, не только выдающееся мастерство, важнее – сокровенный смысл Поэмы, заключающийся в исповедальности и благородстве тона. В этой музыке словно материализовалась мысль автора, профессора Ю. Б. Абдокова, прозвучавшая в его вступительном слове о К. С. Хачатуряне: «В преемственности времен, этических и профессиональных ценностей, передаваемых из уст в уста, от сердца к сердцу, он видел залог достойной жизни в искусстве»…

Севастьяна Леонова,
аспирантка КФ

№ 5 (1307), май 2013

Когда в Рахманиновском зале еще зимой прошел авторский вечер профессора Ю. В. Воронцова по случаю 60-летнего юбилея композитора («РМ» рассказывала об этом событии: 2013, № 2. – Ред.), у многих и, безусловно, у меня лично он оставил мощный след в сознании, дав обильную пищу для размышлений. И мне захотелось попробовать «доказать», выражаясь математическим языком, следующую «теорему»: соприкосновение с музыкой Ю. Воронцова рождает глубокие мысли, сумма которых прямо пропорциональна количеству соприкосновений.

Приступая к «доказательству», за отправную точку предлагаю взять два понятия: первое – статика; второе – «античувственность». Эти понятия, как мне кажется, обобщают все возможные «обвинения», которые при неправильном подходе к музыке Ю. Воронцова могут возникнуть у моего воображаемого оппонента. Большинство прозвучавших сочинений («Сириус», «Aquagrafica», «Drift», «32»), имеют статичное выражение времени. Это не значит, что они «малонотны» – напротив, их музыкальная ткань чрезвычайно многоэлементна. Антиномия, возникающая при этом, выражает глубокую философскую концепцию постижения мира «по образу Мыслителя»: интеллект Мыслителя символизирует собой непрестанное делание, генерируя все новые и новые идеи (многоэлементность), в то же время фигура самого Мыслителя статична. Его взгляд на «вещи» предполагает извлечение сознания из суетного потока мира. Данная концепция «считывается» через статичное выражение времени, которое, являясь неким «надуровнем» по отношению ко всем музыкальным процессам, предлагает слушателю одновременно два полюса восприятия – свой собственный (слушательский) и авторский. Решить такую задачу с первого раза дано не каждому: слишком сложный образуется сплав аллюзий, ассоциаций, аналогий.

Теперь об «античувственности». Имея в виду цикличность мироздания, можно рискнуть предположить, что современная академическая музыка имеет «античувственную» природу и являет собой эпоху средневековья на новом этапе. Это вовсе не означает, что каждый современный композитор обязательно прославляет Бога, но кого? Точно не человека! Потому что для «прославления» человека нужна богатая палитра чувственных оттенков. А современный художник сознательно блокирует эмоцию-аффект, отчего многие при контакте с новой музыкой не находят удовлетворения своим эмоциям, называя такую музыку «мертвой», «механической». Но это не проблема музыки, это проблема восприятия. Важно уметь modus восприятия менять.

При общей тенденции господства ratio над чувством, почти в каждом сочинении композитор Воронцов обязательно синтезирует эти две категории. «Чувствующий интеллект» (Х. Субири) – очень важный момент в построении драматургии. Очевидно понимая, какой колоссальный информационный пласт (в самом широком смысле) покоится в сознании человека XXI века, Ю. Воронцов не желает вовсе изгнать чувственный аспект из своих партитур. Такие «эмоциональные вспышки», словно указующий перст Автора, не дают сознанию слушателя «растеряться», активизируя его на дальнейшее следование за музыкальной логикой.

Музыка Ю. В. Воронцова, безусловно, сложна: она требует от слушателя большой работы – духовной и умственной. Но в этом и заключается ее ценность: по сложности она сродни математике, по красоте – это истинная музыка. Кто знает, быть может, Юрий Воронцов стал Поэтом потому, что для Математика у него не хватало фантазии (Д. Гильберт)?..

Евгения Бриль,
студентка КФ

№ 5 (1307), май 2013

29 мая 1913 года с неслыханного скандала в парижском театре Елисейских полей началась история «Весны священной» Игоря Стравинского. Этому произведению было суждено стать символом новой музыки ХХ века, маяком для будущих поколений композиторов и слушателей. Рожденная на русской почве, увидевшая свет под французским титулом Le Sacre du printemps, «Весна священная» с самого начала своего существования снискала международное признание и мировую славу.

Ее автор, Игорь Федорович Стравинский, родился 5/17 июня 1882 года в Ораниенбауме близ Санкт-Петербурга и скончался в Нью-Йорке 6 апреля 1971-го. За свою долгую жизнь он побывал подданным трех государств – Российской империи, Франции и США – и, по его собственным словам, пережил два творческих кризиса. Первый из них был вызван утратой родины, расставанием с русской культурой и с русским языком, сохранившимся в повседневном обиходе, но постепенно вытесненным из творчества. Второй кризис был связан с переселением за океан перед Второй мировой войной. Однако, посетив Москву и Ленинград осенью 1962 года, после почти полувекового перерыва, восьмидесятилетний Стравинский вновь почувствовал себя на родине – точнее, в гостях на родине, как он заметил в то время. «Что от моей национальности осталось? – восклицал он в письме старому другу Петру Сувчинскому. – Рожки да ножки…» Сказано это было не без лукавства, ибо кто, кроме природного русского, мог выразиться подобным образом?

Хореогафия Мориса Бежара

Русским продолжал считать Стравинского и музыкальный мир. Самыми репертуарными в его наследии всегда оставались произведения, созданные в 1910–1920-е годы на русские сюжеты и русские слова, извлеченные из фольклорных сборников. Позднее музыка Стравинского изменилась, в ней появился античный миф, священная латынь и вечные библейские темы. Язык композитора стал строже, в нем явственно проступили архетипы классического прошлого. Но и это была не последняя перемена: на восьмом десятке лет мэтр вновь удивил современников, обратившись к додекафонии. Стравинский никогда не желал и не мог останавливаться, и его не на шутку расстраивало, что далеко не все принимали повороты его творческой манеры и что самой популярной его музыкой так и остались три ранних балета – «Жар-птица», «Петрушка» и «Весна священная».

Замысел «Весны священной» пришел к Стравинскому внезапным озарением (зрительные представления будущих произведений вообще были у него часты). Как он вспоминал в «Хронике моей жизни», «однажды, когда я дописывал в Петербурге последние страницы “Жар-птицы”, в воображении моем совершенно неожиданно, ибо думал я тогда совсем о другом, возникла картина священного языческого ритуала: мудрые старцы сидят и наблюдают предсмертный танец девушки, которую они приносят в жертву богу весны, чтобы снискать его благосклонность». Видéние, посетившее Стравинского, было, однако, не вполне неожиданным, ибо питалось оно популярными тогда поэтическими и живописными образами. Нечто подобное можно найти у Сергея Городецкого, к поэзии которого Стравинский раньше уже обращался. Славянская архаика была одной из главных тем живописи Николая Рериха, ставшего автором либретто нового произведения.

«Весна священная» не имеет определенного сюжета. Это именно «картины языческой Руси» (подзаголовок балета), оживающие в буйных плясках доисторических славян, заклинающих весеннее пробуждение природы. Солнечная, «дневная» стихия венчается экстатическим завершением первой части – «Выплясыванием земли». Во второй половине спектакля день сменяется ночью, прославление весеннего солнца – величанием обреченной на жертву. Финал балета «Великая священная пляска», единственный сольный номер во всей композиции, обрывается на высшей точке кульминационного взлета. Избранница взмывает вверх, поднятая на руках толпы.

Хореография Вацлава Нижинского

«Весне священной» было суждено стать символом новой музыки ХХ века, маяком для будущих поколений, как определил балет композитор Альфредо Казелла, горячий почитатель Стравинского. Музыка «Весны священной» возникла в творческом порыве редкой силы и подлинности, словно помимо воли автора. «Сочинение “Весны священной” в целом было закончено в начале 1912 года в состоянии экзальтации и полнейшего истощения сил; бóльшая часть ее была также инструментована…» Эти слова Стравинский произнес на склоне лет, присовокупляя, что финал балета – «Великую священную пляску» – он мог сыграть, но вначале не знал, как записать.

Но дальше вместо предвкушаемого успеха разразился скандал, многократно описанный очевидцами и эхом отразившийся в восприятии последующих поколений. Что же так поразило в музыке балета – впрочем, едва расслышанного на премьере из-за возмущенных криков и шума? Слухом здесь овладевает в первую очередь ритм: упругий, агрессивный, с подчеркнутыми акцентами, нарушающими регулярное течение музыкального времени. Это лихорадочный пульс новой эпохи, словно вырвавшийся из недр земли, пророчествующий о потрясениях и катастрофах. И после «Весны священной» стало уже невозможным вернуться к господству упорядоченного, «прирученного» времени.

П. Пикассо. Игорь Стравинский сочиняет «Весну священную»

Другое неслыханное новшество «Весны» – «варварская разноголосица», самостоятельная жизнь оркестровых голосов-попевок, подражающих первобытным инструментам. Человеческие звуки неотделимы здесь от природных – таково «пробуждение весны» во Вступлении, в котором Стравинский, по его словам, хотел передать «царапанье, грызню, возню птиц и зверей».

Самую первую мелодию во Вступлении играет фагот в необычно высоком регистре. Дальше постепенно присоединяются другие «дудки» – деревянные духовые инструменты, подражающие фольклорным свирелям, жалейкам, сопелкам. Каждый повторяет на разные лады «то, что умеет» – совсем простую попевку, иногда всего из двух-трех нот. Весенних голосов становится все больше, они заполняют весь оркестр – мир ликует, оживая навстречу весне и солнцу.

Новизна «Весны священной» поражает еще сильнее, если задуматься об истоках не в народной, а в профессиональной музыке. Ее явление подобно чуду. Наверное, Стравинский был прав, закончив свои воспоминания о ней такими словами: «“Весне священной” непосредственно предшествует очень немногое. Мне помогал только мой слух. Я слышал и записывал то, что слышал. Я – тот сосуд, через который прошла “Весна священная”»…

Через сто лет после премьеры художественный и культурный мир торжественно отмечает появление на свет «Весны священной» – театральными постановками, выставками, книгами и конференциями. В Большом театре прошел масштабный фестиваль «Век “Весны священной” – век модернизма», к нему выпущена объемистая и очень красивая книга. В стенах Московской консерватории состоялась внушительная научная конференция «Юбилей шедевра. К 100-летию “Весны священной”», в которой приняли участие гости из США, Великобритании и Германии, из Киева, Нижнего Новгорода и Санкт-Петербурга, выступившие наряду с музыковедами и театроведами Москвы. Прелюдией к конференции стал концерт Ансамбля солистов «Студия новой музыки» под многозначительным названием – «Байка о Стравинском».

Профессор С. И. Савенко

№ 4 (1306), апрель 2013

Музыка – язык интернациональный. Ее слово, сказанное однажды в какой-либо точке земного шара, несется по миру, оставляя свой отзвук в сердцах самых разных людей. Но духовная музыка Иоганна Себастьяна Баха – язык особый, единственный в своем роде синтез искусства и богословия – по словам насельника Данилова монастыря г. Москвы игумена Петра. И если о символике музыки Баха в России переведено и создано достаточно научных трудов, то второй компонент этого синтеза долгое время оставался полностью доступен лишь для владеющих в совершенстве немецким языком.

«В своей полноте баховская духовная музыка раскрывается только тогда, когда слушатель воспринимает не только звучание, но и те литургические тексты, сочетаясь с которыми творчество Баха перерастает рамки и музыки, и текста и становится великой религиозной философией…» – сказано в авторском предисловии к уникальной книге «Иоганн Себастьян Бах. Тексты духовных произведений. Перевод игумена Петра (Мещеринова)», изданной «Центром книги Рудомино» (2012). Впервые создан полный перевод на русский язык всех религиозных сочинений композитора. «Нет и не может быть на земле истинного счастья, кроме одного – служить Богу и воспевать славу Божию. Духовная музыка Баха – центр его творчества» – написал митрополит Волоколамский Иларион в своем предисловии к книге. И от этого центра разбегаются живые лучи откровения для тех, кто впервые столкнулся с музыкой великого композитора или уже давно с ней знаком.

12 марта прошла презентация нового издания в Овальном зале Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы. Ее генеральный директор Екатерина Гениева, открывая вечер, заметила, что это совершенно особое событие и если все-таки это Бах, то он должен лично присутствовать. И Бах зазвучал. Прелюдию и фугу ре мажор из второго тома «Хорошо темперированного клавира» исполнил аспирант Московской консерватории Константин Алексеев. Ликующие пассажи прелюдии и торжественная глубина фуги как нельзя лучше соответствовали радостному духу вечера.

Целый час продолжалась оживленная беседа в окружении стеллажей со старинными зарубежными фолиантами. Предыстория создания книги, ее долгий путь к печати, благодарности издателям и соучастникам процесса, отзывы о книге и даже серьезные вопросы о характеристике литературных источников баховских текстов или возможности исполнения Баха по-русски – многое обсуждалось в этот вечер. Но единую тональность сохраняла твердая уверенность всех присутствующих в важности и необходимости таких переводов. Сам игумен Петр, предваряя свой труд благодарностью Иоганну Себастьяну Баху, который в юности открыл ему Евангелие Христово, убежден, что теперь, благодаря появлению этой книги, каждый желающий сможет почувствовать литургическую атмосферу баховской музыки, глубже проникнуть в его христианскую философию.

«Я вынуждена с Вами согласиться, что все-таки Баха будем петь по-немецки, – сказала, завершая встречу, ведущая. – Но мне очень хочется закончить наш сегодняшний вечер первыми строчками в Вашем переводе из “Пасхальной оратории” Баха (BWV 249), потому что это – мои любимые строчки:

Идем, спешим, бежим! веселыми ногами
Достигнем гроба, где лежал Иисус!
Исполним радостью
И ликованием сердца,
Ибо воскрес Спаситель наш…»

Ольга Ординарцева,
студентка ДФ

№ 4 (1306), апрель 2013

Музей имени Н. Г. Рубинштейна в Московской консерватории не только хранилище памяти, но и концертная площадка. В Овальном зале, который является одним из выставочных залов музея и расположен в полуротонде БЗК, в одну из суббот каждого месяца проходят концерты. Здесь звучит и фортепианная, и камерная, и вокальная музыка. Часто выступают исполнители различных стран со своей национальной музыкой, так как музей сотрудничает с центром «Музыкальные культуры мира».

23 февраля слушателям, по большей части постоянной публике, был представлен концерт камерной музыки петербургских и московских композиторов XX века – С. Прокофьева, А. Лурье, И. Стравинского, А. Шнитке, А. Вустина и М. Белодубровского. Исполняли солисты ансамбля «XX век» под управлением Марии Ходиной. Различные инструментальные составы сменялись сольными номерами, а венчал программу струнный квартет.

Каждый из музыкантов проявил себя как самобытный и яркий мастер. Из пестрого ряда невозможно выделить кого-то более, чем остальных, будь то Алексей Емельянов («Восход солнца» для флейты соло Лурье), Дарья Ахметгареева (Три пьесы для кларнета Стравинского) или Мария Кузнецова («Посвящение Паганини» для скрипки Шнитке). Замечательные инструменталисты – не единственное достоинство прошедшего концерта. Во втором отделении звучала музыка ныне здравствующих композиторов – А. Вустина и М. Белодубровского.

Исполнение недавно созданных произведений заслуживает внимания, как и сам факт личного присутствия на концерте обоих авторов. Александр Вустин был представлен публике перед исполнением его пьес для струнного трио «Вечерние птицы» и «Canto», и это стало большим подарком для присутствующих. Его музыка своим новаторством поразила слушателей, привыкших к чему-то более классическому. Дело в том, что во второй пьесе с итальянским названием «Canto», суть которого стала ясна потом, композитор заставил музыкантов – виолончелистку, скрипачку и альтиста – также и петь мелодию своей партии, причем со словами. А поскольку музыкальный язык «Сanto» опирается на древнерусское церковное пение, возникшая молитвенная, просветленная атмосфера, казалось бы, остановила реальное движение жизни.

Марк Белодубровский – петербургский коллега Вустина – оставил не менее сильное впечатление. Его масштабное произведение – 15 пьес для струнного квартета – заканчивало весь концерт. Это была и своеобразная кульминация, к которой по принципу crescendo шла драматургия программы. Русская, Белорусская, Украинская, Туркменская, Азербайджанская, Грузинская, Литовская, Казахская, Молдавская, Киргизская, Латышская, Таджикская, Армянская, Узбекская и Эстонская – таковы названия частей сюиты композитора. Цикл построен по принципу контраста: каждая пьеса – небольшая зарисовка, раскрывающая даже не особенности народного интонационного строя, но видение композитором национального характера. Оно и убеждает, и восхищает, и увлекает своей мастерской отделкой: применением различных композиторских техник XX века и способов звукоизвлечения, лаконизмом и стройностью формы.

Слушатели остались довольны праздничным концертом. Многие задержались, желая узнать побольше об ансамбле «XX век». В этом видится и отличная работа руководства музея: оно не ограничивается только выставками и экспозициями, а наполняет дыханием реальной музыкальной жизни ее стены – хранилища истории Московской консерватории.

Марина Валитова,
студентка ИТФ

№ 4 (1306), апрель 2013

И на земле мое
Кому-нибудь любезно бытие…
(Е. А. Баратынский)

18 марта померкла еще одна звезда на небосклоне Московской консерватории. Ушел из жизни выдающийся музыкант, пианист, композитор, заслуженный деятель искусств профессор Анатолий Васильевич Самонов. Музыкальный мир лишился Мастера, жизнь и помыслы которого были подчинены служению великой и прекрасной Богине — Музыке.

Произведения Анатолия Васильевича и его чистая, тонкая душа в неразрывном единстве выражали кредо великого Музыканта и Человека с большой буквы. Светлая, жизнеутверждающая, отличающаяся молодым задором музыка Анатолия Васильевича передавала его внутреннюю человеческую сущность, его душевную организацию, напоминающую героя самого любимого сочинения композитора – Маленького принца.

Это был человек, который никогда не шел на сделку со своей совестью. Он был принципиален и правдив перед самим собой и окружающими его коллегами. Он был центром, вокруг которого была организована жизнь кафедры в течение семнадцати лет. Это было его детище, его жизнь. Анатолий Васильевич поднял межфакультетскую кафедру фортепиано на небывалую высоту при помощи концертной деятельности педагогов кафедры и студентов. Это он придумал и претворил в жизнь тематические концерты – «Из пушкинского времени», «В кругу друзей», «Композиторы играют свои произведения»… На вечерах, где выступали педагоги и студенты кафедры, всегда был аншлаг, а их программы неизменно вызывали огромный интерес слушательской аудитории.

Небольшого роста, хрупкий человек с тихим голосом, он мог быть непреклонным перед лицом несправедливости, и одновременно мог плакать, сочиняя Пятую фантазию из цикла «Маленький принц» под названием «Роза». Его творческий дух был закален жизнью уходящего от нас поколения музыкантов, о котором мы не можем не сожалеть, так как это было то настоящее, к которому стремится в душе каждый из нас.

Это был композитор, который услышал свои сочинения в исполнении различных музыкантов еще при жизни, потому что его музыка находила отклик в сердцах как исполнителей, так и слушателей. Образ Анатолия Васильевича Самонова долго будет сохраняться в истории консерватории, а музыка замечательного автора займет, да и уже заняла, достойное место в репертуаре исполнителей.

Алиса Авошина

№ 4 (1306), апрель 2013

Арвид Гаст

Уже тринадцатый год подряд приход весны неизменно сопровождается проведением Московского международного органного фестиваля. За свою уже солидную историю фестиваль стал одним из значимых событий музыкальной жизни столицы, с одинаковым волнением ожидаемым как слушателями, так и исполнителями.

10 марта чести открывать фестиваль удостоился знаменитый немецкий музыкант, профессор Высшей музыкальной школы в Любеке, руководитель Института церковной музыки, а также главный органист собора Санкт-Якоби в Любеке профессор Арвид Гаст. Маэстро представил ретроспективу органной музыки Германии, исполнив сочинения Д. Букстехуде, Г. Бема, И. С. Баха, А. Г. Риттера и З. Карг-Элерта и совершенно покорил публику виртуозной игрой, музыкальным чутьем и оригинальностью трактовок. На два отделения концерта Малый зал превратился в единый организм. Основателю и художественному руководителю фестиваля профессору Н. Н. Гуреевой в очередной раз удалось приятно удивить московскую публику, открыв для нее новое имя превосходного органиста.

Малый зал. 17 марта

17 марта концерт «Посвящение И. С. Баху» стал одной из кульминаций фестиваля. Молодые музыканты, выпускники консерватории – органистка Олеся Кравченко и камерная капелла «Русская консерватория» под руководством Николая Хондзинского – исполнили кантаты Баха «Дух и душа – в смущении великом» (BWV 35) и «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (BWV 146). Кантаты с облигатным органом почти никогда не звучали в нашей стране, но полный Малый зал доказал, насколько велика потребность в духовной музыке Баха. Органистке, талантливому и неординарному музыканту, удалось наполнить знаменитые Пассакалию до минор и Фантазию и фугу соль минор подлинным трагизмом и глубиной. В исполнении капеллы не было ощущения нарочитого аутентизма или подчеркнуто романтического прочтения – под руками дирижера музыка кантат, жанра сугубо церковного, пережила свое второе рождение.

21 марта прошел традиционный вечер кафедры органа и клавесина, посвященный памяти профессора А. Ф. Гедике. В исполнении учащихся всех педагогов кафедры прозвучала музыка нескольких веков – от Вивальди до Шнитке. Творчество И. С. Баха было представлено Прелюдий и фугой ре мажор в исполнении Анны Орловой и двумя хоральными прелюдиями в интерпретации Елены Симонянц. Сидящие в зале услышали также «Интродукцию и пассакалию» М. Регера (Нарек Аветисян), Allegro из Шестой симфонии Ш.-М. Видора (Владимир Королевский), Финал Второй симфонии Л. Вьерна (Михаил Каталиков), Финал Сонаты № 1 А. Гильмана (Аделя Аскарова), Энигма-вариации» Э. Элгара в транскрипции для органа Д. В. Дианова (Анна Демидова). Большое оживление в программу внесли ансамбли – концерт А. Вивальди для гитары (Глеб Ласкин) с органом (Анна Никулина), концерт Й. Гайдна для органа (Ксения Косарева), двух скрипок (Сергей Пудлов, Всеволод Пономарев) и виолончели (Валентин Тихонов), а также «Сюита в старинном стиле» А. Шнитке (Сергей Полтавский, скрипка; Елена Привалова, орган).

Горячий прием зала был оказан и двум большим коллективам, выступавшим во втором отделении концерта. Солисты детского ансамбля старинной музыки «Fiori musicali» (ДМШ им. А. Т. Гречанинова) под руководством Е. В. Киракосовой, облаченные в костюмы эпохи Ренессанса, исполнили произведения Ж.-Б. Люли, Ж.-Ф. Рамо и Г. Ф. Генделя (партия органа – А. Орлова). Концертный хор под управлением А. В. Соловьева (хормейстер А. Вязников, солистка М. Челмакина), ставший уже постоянным участником фестиваля, представил вниманию публики четыре транскрипции Д. В. Дианова – сочинений Л. Люцци, Дж. Верди, П. Масканьи и А. Даргомыжского для смешанного хора в сопровождении органа (И. Шашкова-Петерсон).

24 марта на сцене Малого зала выступали лауреаты V Международного конкурса юных органистов. Отрадно, что уровень конкурса с каждым годом растет и часто маленькие музыканты играют уже совсем не детский репертуар. Первые премии в трех возрастных группах были вручены Алихану Кундухову, Владимиру Скоморохову и Полине Чернышовой. С большим успехом выступил также юный скрипач Алексей Стычкин, исполнивший знаменитую Чакону Т. А. Витали.

25 марта фестиваль завершился традиционным концертом лауреатов и дипломантов V Всероссийского конкурса молодых композиторов на лучшее сочинение для органа solo и органа в ансамбле. Безусловно, за семь лет качество композиторских работ значительно выросло (хотя по решению жюри во главе с проф. В. Г. Агафонниковым I премия все же присуждена не была). В номинации «Сочинение для органа соло» II премию получил Дмитрий Бородаев за фантазию на темы армянских духовных песнопений «Обелиск»; III премию разделили Ильяс Сагитов («Рождественский офферторий»), Мория Риса («Вариации на тему «DSCH + α») и Михаил Иглицкий («Фантазия и пассакалья неопределенной серьезности»). В новой номинации «Сочинение для органа в ансамбле» II премии была удостоена Татьяна Шатковская-Айзенберг («Lacrimosa» для сопрано и органа), а III премию присудили Сергею Константинову («Panis angelicus» для сопрано и органа).

Новые сочинения для органа всегда находят ответный отклик у исполнителей, с энтузиазмом приветствующих любые композиторские эксперименты. На этот раз сочинения номинантов конкурса с большим успехом исполнили студенты профессоров Н. Н. Гуреевой (Анна Орлова, Мария Черепанова и Анастасия Сидоркина) и А. А. Паршина (Наталия Абрютина), доцентов Л. Б. Шишхановой (Ксения Косарева и Софья Иглицкая), А. С. Семенова (Ярослав Станишевский) и Д. В. Дианова (Анна Демидова), а также молодой органист Гарри Еприкян.

Проведение фестиваля было бы невозможно без самоотверженной работы органных мастеров консерватории во главе с заведующей органной мастерской Н. В. Малиной. Мы с нетерпением ждем уже следующего фестиваля, не сомневаясь, что Московская консерватория вновь поможет открыть яркие имена не только в исполнительском мастерстве, но и на композиторском поприще.

Собкор «РМ»

№ 4 (1306), апрель 2013

В этом году Хор Московской консерватории п/у профессора С. С. Калинина принял участие в XII Международном конкурсе-фестивале православной музыки «Коложский Благовест», который проходил в городе Гродно (Беларусь) с 28 февраля по 2 марта. По словам митрополита Филарета (Вахромеева), этот фестиваль давно стал ожидаемым духовным праздником как для его участников, так и для слушателей. «Сегодня – время духовного возрождения, пусть медленно, но этот процесс идет», – сказал владыка.

Главной целью «Коложского Благовеста» является сохранение и развитие певческой православной культуры, повышение исполнительского уровня православных песнопений в приходских и светских коллективах. В нынешнем году в нем приняли участие 47 коллективов из семи стран мира, среди которых было много достойных соперников: мужской хор из Румынии, парижский смешанный хор, хор храма в честь Собора Всех Белорусских Святых (Гродно), хор храма в честь Святой Троицы (Слоним) и многие другие. Впервые на фестиваль прибыли коллективы из Армении и Сербии – женский ансамбль монастыря святого Гегарда (Ереван) и хор «Бранко» кафедрального собора города Ниш (Сербия).

Четыре дня, проведенных в этом замечательном крае, оставили массу впечатлений и радостных эмоций. 28 февраля хор выступил с сольной программой в Гродненском государственном музыкальном колледже. Были исполнены сочинения отечественных композиторов – П. И. Чайковского, Н. С. Голованова, А. Г. Новикова, Г. В. Свиридова, В. Ю. Калистратова, А. А. Бабаджаняна, А. В. Свешникова, фрагмент сербской литургии Ст. Мокранца, белорусская народная песня «Приняси ты Божа», а также новые сочинения современных композиторов: Д. Дианова, Ю. Потеенко и А. Эшпая. Небольшой зал был полон, некоторые люди слушали стоя. Принимали нас очень тепло и сердечно, во втором отделении почти после каждого произведения кричали «браво». С последним аккордом зал взорвался овациями – что может быть прекраснее для исполнителя, чем аплодисменты, улыбки и слезы на глазах слушателей?..

После концерта педагоги училища высказали много теплых слов о нашем выступлении. «Это, пожалуй, самый лучший хор, который мы слышали в Гродно за последние годы. Мастерство было во всем: унисоны в партиях – поют все как один, тембральная окраска необыкновенная. Поразила ваша динамика, особенно пианиссимо. Голоса – будто ангелы поют: звонкие, полетные!» (преподаватель М. М. Петухова). «Хор пел настолько с душой, что люди в зале плакали! Пели так вдохновенно, с любовью, с таким вниманием и уважением к руководителю, что двухчасовая программа слушалась на одном дыхании… Спасибо вам!» (руководитель Женского камерного хора колледжа Л. Н. Иконникова).

Сам конкурс проходил в кафедральном Свято-Покровском соборе. 1 марта мы исполнили четыре номера из Всенощной Чайковского, «Свете Тихий» Голованова, «Несть свят» Мокранца, «Странное Рождество видевшее» Свиридова и «Душа моя прегрешная» Калистратова. Жюри представляли видные деятели культуры, такие как: иерей Андрей Бондаренко, член Белорусского Союза композиторов; художественный руководитель государственного Национального академического хора Республики Беларусь им. Г. Цитовича, народный артист Республики Беларусь М. П. Дриневский; хормейстер камерного хора «Дойлідства» А. Г. Врублевский; член Союза композиторов России, доктор искусствоведения, доцент Московской консерватории Н. Г. Денисов и др.

По результатам конкурса Хор Московской консерватории получил Гран-при. «На фестивальной неделе москвичи не только покорили жюри в конкурсной программе, но и порадовали ценителей духовной музыки концертом в Гродненском музыкальном колледже, – писала “Гродненская правда”. – Большой зал областного драматического театра весть о победе коллектива под руководством заслуженного деятеля искусств Российской Федерации, профессора Станислава Калинина встретил громкими аплодисментами».

Утром 3 марта хор посетил древнюю святыню Гродно – церковь Бориса и Глеба, относящуюся к XII веку, а уже вечером возвращался в Москву, увозя с собой дорогой диплом и бесконечно теплые и радостные впечатления от поездки в Беларусь.

Любовь Пивоварова,
студентка II курса ДФ

№ 4 (1306), апрель 2013

6 марта в Конференц-зале состоялся литературно-музыкальный перформанс «Женские портреты и характеры Франсуа Куперена». Татьяна Зенаишвили (клавесин) и Александр Баранов (слово) воссоздали перед слушателями дух французской музыкальной гостиной эпохи Куперена с тихими звуками клавесина, мягко обволакивающей тишиной и сердечными разговорами. В теплой атмосфере камерного зала музыка звучала в перерывах между непринужденной беседой о… прекрасных Дамах!

Страстно влюбленный во всех дам французского двора герой приходит к знакомой клавесинистке и буквально «заливает» ее инструмент горькими слезами. Последней ничего не остается, как утешать безутешного музыкой. И вот перед слушателями один за другим проносятся образы прекрасных возлюбленных: и недоступная Анна Монфламбер, и нежная Нанетта, и прекрасная Жавотта (дочь испанского короля Филиппа V). После этого глаза героя просветляются – он вспоминает о божественной любви, «что видел он в монастыре!», и звуки клавесина, подхватывая его слова, уносят слушателей в скромную обитель, где перед ними предстают «молодые монашки» (пьесы Куперена), причем сначала блондинки, а потом брюнетки.

После столь прекрасно исполненных женских портретов герой задумывается. Может ли Куперен помимо самих дам изображать и чувства к ним? И ответом на этот вопрос становятся две другие пьесы: чакона «Любимая» и сарабанда «Неповторимая».

Очарование музыки Куперена возрождает героя к жизни: он полон радости и предлагает слушателям отправиться вместе с ним в путешествие по «Французским безумствам, или Маскам домино». Каждому из них соответствует определенная краска, и, приглашая зрителей в очередное «безумство», герой надевает маску соответствующего цвета. Калейдоскоп цветов и звуков заполняет маленькую гостиную: перед слушателями то «целомудрие в розовом цвете», то «постоянство в цвете льняного полотна», то «неистовство и отчаяние в черном цвете»…

Закончив свое выступление, герои скрываются за кулисами, обмениваясь друг с другом милыми французскими комплиментами. Зрители же покидают зал в хорошем настроении, унося с собой самые приятные впечатления.

Ксения Старкова,
студентка ИТФ

№ 4 (1306), апрель 2013

Венецианская биеннале, один из самых крупных форумов современного искусства, периодически осуществляет выездные сессии в городах-партнерах, включая Москву. В марте вместе с Итальянским институтом культуры в Москве в рамках «Дней Венеции в России» Венецианская биеннале представила программы последних фестивалей кино, музыки и танца. Презентация проектов Венецианского международного фестиваля современной музыки состоялась 12 марта в Рахманиновском зале Московской консерватории.

Концерт-марафон продолжил сотрудничество Венецианской биеннале с Центром современной музыки МГК. Еще осенью 2011 года ансамбль «Студия новой музыки» под управлением Игоря Дронова стал первым коллективом, представившим современную российскую музыку на Международном фестивале в Венеции («РМ» знакомил с этим событием своих читателей, см.: 2011, № 7 /  октябрь. – Ред.). В декабре 2011 года программа очередного фестиваля «Московский форум» была полностью посвящена итальянской музыке, а его участниками стали итальянские коллективы Alter Ego и Xenia, а также композиторы Никола Сани, Луиджи Чеккарелли и Иван Феделе (с 2012 года – руководитель Венецианского фестиваля). На этот раз Венецианский фестиваль современной музыки представил в Москве своих исполнителей: струнный квартет Prometeo (обладатель «Серебряного льва – 2012» – награды лучшему молодому ансамблю) в составе: Джулио Ровиги, Альдо Кампаньяри, Массимо Пива, Франческо Диллон, – и флейтиста Марио Кароли, которого называют «флейтовым Паганини».

Тему Венецианского музыкального фестиваля 2012 года – «+EXTREME-» – Иван Феделе связывает с тем, что музыка сегодня достигла предельных областей своего языка, сопряженных с эстетикой и поэтикой, от крайнего минимализма до экстремального максимализма, между которыми возможны любые композиционные модели. Именно идее многогранности современного звукового мира и была посвящена разнообразная и насыщенная программа московского концерта.

Три исполнительских состава вечера – флейтист Марио Кароли, струнный квартет Prometeo и ансамбль «Студия новой музыки» Московской консерватории, которым дирижировал Филипп Чижевский, – выстроили своего рода пирамиду. У ее основания расположились классики сериальной музыки 1950-х – венецианцы Луиджи Ноно с пьесой Canti per 13 и Бруно Мадерна с Serenata № 2 для большого ансамбля, а также пьеса-стилизация Madria Йоханнеса Шёльхорна, посвященная Франческо Ландини. Оригинальный состав Madria – бас-кларнет (Евгений Бархатов), аккордеон (Сергей Чирков) и контрабас (Григорий Кротенко), – как и новые приемы игры в сочетании с материалом мадригалов Ландини, по-новому осветили тему инструментальной кантилены, предложенную знаменитыми итальянскими авангардистами.

Центральная часть была отведена впервые исполнявшимся в России сочинениям современников: Profilo in eco для флейты и ансамбля Ивана Феделе, квартету Сальваторе Шаррино, Tracés d’ombres для струнного квартета Франка Бедросяна и мировой премьере новой версии квартета Lichtung Каролы Баухольт. Настоящим событием стало исполнение нового Струнного квартета № 9 (2012) Шаррино под названием «Утренние тени Пьеро» (Ombre nel mattino di Piero), венецианская премьера которого прошла всего полгода назад. Цикл, состоящий из короткого Preludio и длящегося Recitativo? Liberamente mesto, написан словно не для четырех разных, а для одного «синтетического» инструмента, издающего звуки необычной тембровой палитры, не существующей ни у одного из инструментов в отдельности.

Вершиной концерта, несомненно, стала виртуозная часть: российские премьеры флейтовых пьес Carceri d’invenzione IIb и Sisyphus Redux Брайана Фернейхоу и Morte Tamburo Сальваторе Шаррино в исполнении Марио Кароли. Единственный в мире музыкант, имеющий в своем репертуаре все флейтовые сочинения Шаррино и Фернейхоу, заставил восхищаться не только блестящей техникой, но и убедительными интерпретациями. «Я вкладываю в музыку мою историю, мои звуки, мою личность, – рассказывает он в видеоинтервью, взятом для Венецианской биеннале. – Вероятно, это новый способ постижения современной музыки, который еще несколько лет назад не существовал. Люди были довольны просто точным исполнением, которое ничего не выражало. Шаррино и Фернейхоу – оба мои друзья. Но Шаррино – больше чем друг, он – мое музыкальное alter ego. Он пишет такую музыку, которую, мне кажется, писал бы и я, обладай я талантом композитора. Флейта у Шаррино – инструмент другого рода: это воображаемый инструмент, которого не существует. Шаррино создает его  посредством физического объекта – флейты, которая ему, однако, сама по себе не интересна. Флейта у Фернейхоу – это гиперфлейта, достигающая n-й степени силы, сложности, накала. Я ощущаю ее как совершенно иной инструмент, без углубления в эстетические детали, в язык флейты. Фернейхоу использует ее в крайних областях, доводя до взрыва. Шаррино трансформирует инструмент, у него он перестает быть флейтой. Я не знаю, как он мыслит в инструментальных категориях, когда сочиняет, но удивительно, как прекрасно написаны эти пьесы с точки зрения флейты…»

На следующий день Марио Кароли поделился творческими секретами с участниками мастер-класса в Московской консерватории.

Ольга Арделяну,
преподаватель МГК

Фото Ф. Софронова