№ 6 (1213), ноябрь 2002

Профессор Э. Д. ГРАЧ
Народный артист СССР, Лауреат II конкурса,
член жюри X–XII конкурсов имени П. И. Чайковского

Эдуард Давидович! Через полгода после жарких летних баталий хочется все-таки осмыслить, что же тогда происходило? Каким Вам сегодня видится прошедший конкурс, как была представлена на нем Московская консерватория?

Среди участников-скрипачей консерваторцев было 7 человек (из 46) и уровень их был совсем не плох. Но мне кажется, что отношение к ним было не самым лучшим.

И хотя этот конкурс происходит в консерватории, в наших залах, Большом и Малом, почему-то при составлении жюри старались выкинуть наших профессоров. Из предполагавшихся 15 членов в жюри скрипачей было только два профессора Московской консерватории — Сергей Иванович Кравченко и я. И господствовала политика — вообще отодвинуть профессуру, по принципу: одни учат, а другие будут судить. А иногда не только «судить», но и, простите, «засуживать». Не понимаю, почему нужно было так выпячивать, поддерживать прежде всего тех, которые уехали? Почему-то они идут героями дня — и участники, и профессура. К сожалению, все это тесно связано.

Как понимаю, жюри скрипачей формировал В. Спиваков? А были в нем еще наши люди, которые живут на Западе?

Захар Брон! Это прекрасный педагог и одержимый своим делом человек. Но это не «один человек», это — целый «институт». И, думается, что отношение к его ученикам (в конкурсе их участвовало четверо) было… более лояльным. Это мягко сказано. А вот отношение к нашим было не столь лояльным. Мне кажется, что некоторые консерваторцы не попали в финал просто непонятно каким образом. Не хочется говорить о своих учениках, но в финал не пропустили замечательного скрипача — корейца Квун Хюк Чжу. Он наш студент 2 курса, но это зрелый музыкант, только что на конкурсе им. Ямпольского он получил Гран-при, на 10 баллов оторвался от ближайшего претендента, занявшего второе место.

Как Вам понравилась новая система голосования?

Единой системы не было. Система «да-нет», которая использовалась на первых двух турах, мне не очень понятна, в жизни ведь есть не только белое-черное. На первом туре мы могли голосовать за своих учеников. На втором Спиваков сказал, что мы не будем голосовать за своих. На третьем туре педагоги, чьи ученики играли, не могли голосовать не только за своих, но вообще не могли принимать участие в голосовании. Ни я, ни Кравченко, ни Брон, поскольку наши ученики были в финале. У меня — Казазян, у Кравченко — Стембольский, У Брона — 3 человека. То есть мы уже не были членами жюри! Оно оказалось сокращено на 3-х человек, а это очень существенно. Осталось 9 человек, для конкурса Чайковского — это мало. Случайности просто неминуемы.

Есть конкурсы, на которых голосуют за своих учеников, но отбрасываются верхний и нижний баллы. Если ты будешь излишне «поддерживать» своего ученика или «топить» чужого, то твой балл отпадет. Например, на конкурсе им. Ямпольского, президентом которого я являюсь, 25 бальная система, оценивается каждое произведение, причем оценка выносится сразу же после исполнения и ответственный секретарь ее тут же заносит в компьютер. То есть никаких закулисных разговоров уже произойти не может. Исполнитель сыграл, и мы сразу отдаем свои баллы. По свежему впечатлению. А на нынешнем конкурсе Чайковского мы голосовали после 4–5, а иногда и 6 дней. Причем ставили «да» или «нет». Я считаю, что это очень сложно. Хорошо, если есть определенное «да» или «нет» — существуют вещи бесспорные. Но есть много такого, что дает возможность выяснить только система баллов — выводится средний балл, и это гораздо легче и объективнее.

То есть работа в жюри не принесла удовлетворения?

В общем — нет. И системой был разочарован, и тем, что не были оценены очень хорошие скрипачи. Прекрасно выступила на конкурсе и Надежда Токарева, аспирантка консерватории, и Светлана Теплова, тоже аспирантка (она вообще слетела после первого тура). На мой взгляд, все-таки отношение к Московской консерватории было, не хотелось бы говорить «предвзятое», но… было. Я это почувствовал. Был крен в сторону западников и тех, кто покинул консерваторию, тоже уехав туда. К нашим, пожалуй, были незаслуженно строги. И потом эта долгая возня на заключительном заседании — будет первая премия (хотя было совершенно ясно, что ее нет), не будет первая премия… И вопрос: «Никто из членов жюри не хочет поменять свое мнение?»…

В интервью с Н. Петровым в «Культуре» им высказана жесткая мысль: «одна цель — протащить своего ученика и повысить ставку за свой частный урок на 25 долларов».

Этой темы я тоже хотел бы коснуться. Вот я не голосую — я сразу указал, кто мои ученики. А что делать с частными учениками? Это ведь проследить невозможно. Я знаю случаи, например, на прошлом конкурсе Чайковского, когда одна из высоких премий была присуждена, как я потом слышал от очень авторитетных людей, частной ученице или ученику одного из членов жюри. Такие вещи невозможно предвидеть. Поэтому, я думаю, если все голосуют, то все голосуют.

(далее…)