№ 5 (1344) сентябрь 2017

Не стало Наталии Николаевны Шаховской… В это невозможно поверить. Имя профессора Шаховской, народной артистки СССР, первого победителя конкурса имени П. И. Чайковского (1962), заведующей кафедрой виолончели Московской консерватории, вписано золотыми буквами в историю отечественного и мирового музыкального искусства.

Виолончельный «голос» Шаховской, его теплоту, трепетность и глубину невозможно было спутать ни с кем из самых крупных мастеров виолончели.          В ее игре были благородство вкуса, невероятная чистота инструментального «произнесения» и редкая красота тона, глубина и масштаб интерпретации, яркий темперамент и истинно русская эмоциональная насыщенность.                     В репертуаре Шаховской была практически вся классическая сольная и ансамблевая литература для виолончели, ей посвящали свои сочинения А. Хачатурян и С. Губайдулина, С. Цинцадзе и Н. Сидельников, С. Беринский и Л. Книппер… Многие годы она играла с Е. Малининым и Э. Грачом в составе фортепианного трио, выступала с дирижерами К. Зандерлингом, Д.  Китаенко, К. Кондрашиным, К. Мазуром, Н. Рахлиным, Г. Рождественским, М. Ростроповичем, А. Хачатуряном, М. Шостаковичем.

Без малого 60 лет продолжалась педагогическая деятельность Наталии Николаевны. С 1974 года она заведовала кафедрой виолончели и контрабаса Московской консерватории, с 1996 года одновременно преподавала в Высшей школе музыки королевы Софии в Мадриде. В 2000 году Шаховская образовала из своих учеников кафедру виолончели Московской консерватории, работа которой плодотворно продолжается и по сей день.

Всемирно известная школа Шаховской успешно продолжает и развивает козолуповскую метóду и музыкальные новации Ростроповича. Среди учеников Шаховской – профессора и доценты консерваторий, заслуженные артисты России, концертмейстеры крупнейших оркестров, свыше 40 лауреатов международных конкурсов, среди которых К. Родин, Д. Шаповалов, С. Антонов, Б. Андрианов, А. Рамм, В. Бальшин, О. Галочкина, Е. Горюнов, А. Демин, Т. Заварская, А  Загоринский, И. Зубковский, О. Коченкова, А. Найденов, Е.  Сущенко, М. Тарасова, Н. Хома, Д. Цирин, Д. Чеглаков, Т. Мерк (Норвегия), Г. Торлеф и У. Шайфер (Германия), Д. Урба и Д. Озолиня (Латвия), Э. Валенсуэло (Чили), Д. Вейс (Чехия), С. Аттертон (Франция), С. Багратуни (США), В. Пономарев (Швейцария)… Она проводила мастер-классы по всему миру, работала в жюри престижных международных конкурсов, среди которых «Пражская весна», АРД в Мюнхене, конкурс в Претории, имени Ростроповича в Париже, Лютославского в Варшаве, Поппера в Венгрии, Давыдова в Латвии, и многих других.

Имя Шаховской стало настоящим «знаком качества», как исполнительского и педагогического, так и просто человеческого. До последних дней она отдавала всю себя ученикам, кафедре, консерватории, невзирая на ухудшающееся здоровье.

Ушла целая эпоха. Ушла гениальная Артистка, великий Педагог, удивительный Человек. Мы всегда будем помнить заветы нашего Учителя. Никто не сможет нам заменить ее. Но наш долг, долг ее учеников и коллег – сохранить ее школу и достойно продолжить дело Шаховской.

Профессор А. Н. Селезнев

№ 6 (1344) сентябрь 2017

9 июля 2017 года на 68-м году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни скончалась И. Е. Лозовая, профессор кафедры истории русской музыки и руководитель Научно-исследовательского центра церковной музыки им. прот. Димитрия Разумовского.

Ирина Евгениевна родилась в Москве. В 1976 году с отличием окончила Московскую консерваторию и поступила в аспирантуру (научный руководитель – проф.  В. Н. Холопова). Еще в студенческие годы Ирина Евгениевна стала заниматься знаменной певческой традицией русской церковной музыки – писала исследовательские работы, занималась расшифровками песнопений, записанных крюковой нотацией. Начала изучать православное богословие и литургику, в то время практически недоступные для ученых и не входившие в образовательную систему Московской Патриархии: книги по истории Церкви, богословским дисциплинам можно было достать только у частных лиц, имевших отношение к церковной среде.

Уяснив значение византийского музыкального наследия для своей научной деятельности, она стала изучать греческий язык (на филологическом факультете МГУ им.  М. В. Ломоносова) и византийские невмы. По ее словам, «…без владения комплексом сведений в области византийской певческой культуры многое в древнерусской церковно-певческом искусстве остается непонятным – ведь его корни исходят из этой великой музыкально-литургической традиции. Богослужебный устав, система песнопений и их тексты, система осмогласия, способы построения мелоса и формы его записи – нотация – все это было принесено на Русь из Византии и осваивалось с помощью византийских священнослужителей и мастеров пения». В 1987 г.  защитила кандидатскую диссертацию на тему «Самобытные черты знаменного распева».

В 1976 – 1989 И. Е. Лозовая работала научным редактором в издательстве «Советская энциклопедия», в котором в эти годы выпускалась 6-томная «Музыкальная энциклопедия». Это уникальное издание, не имевшее в нашей стране сопоставимых предшественников в области музыкальных справочников, во многом несет на себе отпечаток личности И. Е. Лозовой: четкости мышления, безукоризненности формулировок, огромной (уже в том возрасте) эрудиции. За годы этой работы у нее выработался энциклопедический подход ко многим сферам музыкально-исследовательской деятельности, который проявился в написании фундаментальных статей, составлении разного рода справочных материалов и т. п. Ее работы печатали многие отечественные и зарубежные сборники и энциклопедии (в том числе немецкая «Die Musik in Geschichte und Gegenwart»). В начале 1990-х годов ей поступило предложение от издателей из Германии разработать концепцию и словник 3-томного словаря «Древнерусская музыка», который предполагалось написать силами русских и зарубежных исследователей, а также издать параллельно на русском и немецком языках. В течение нескольких лет Ирина Евгеньевна работала над этим проектом, однако, к сожалению, он не был осуществлен по экономическим причинам. Тем не менее, эти разработки пригодились, когда в 1998 г. возник проект «Православной энциклопедии», в котором должна была быть отражена и церковная музыка.

С 1993 г. И. Е. Лозовая преподавала на кафедре истории русской музыки Московской консерватории, вела спецкурс истории русской церковной музыки XI – XVII веков. С 1995 г. и до своей кончины была научным руководителем Научно-исследовательского центра церковной музыки имени прот. Димитрия Разумовского. За эти годы она организовала 5 международных научных конференций в консерватории (1996, 2000, 2005, 2009, 2014), по материалам которых под ее редакцией были изданы сборники ученых записок «Гимнология» (2-м выпуском стал библиографический указатель по русскому церковному пению за период 1917–1999 гг., 4-м – юбилейный сборник в честь 80-летия выдающегося американского исследователя сербского происхождения Милоша Велимировича; в настоящее время в печати находится 7-й выпуск).

С 1998 года Ирина Евгеньевна сотрудничала с Церковно-научным центром «Православная энциклопедия» в качестве автора словника редакции музыки, ряда статей, куратора по теме «Церковная музыка», а также стала членом его Научно-редакционного совета.

Главной темой ее собственных научных исследований стала древнерусская певческая книга Параклит (монография: «Древнерусский нотированный Параклит XII в.: Византийские источники и типология древнерусских списков» и ряд статей). Присущие Ирине Евгеньевне исключительные добросовестность и требовательность проявлялись не только в написании собственных научных трудов, но и в руководстве Центром и в работе с учениками, которым она отдавала много душевных и интеллектуальных сил и проявляла искреннюю заботу и любовь. Под ее руководством были защищены кандидатские диссертации О. В. Тюриной («Древнерусская мелизматика: Большой роспев», 2011) и И. В. Стариковой («Псалмодия всенощного бдения в древнерусском певческом искусстве (раздельноречная редакция)», 2013).

Обладая тонким художественным вкусом, Ирина Евгеньевна была постоянным вдохновителем созданного по ее инициативе при Научно-исследовательском центре ансамбля древнерусского и византийского певческого искусства «Асматикон». За свои труды И. Е. Лозовая награждена орденом святой равноапостольной княгини Ольги III степени (2007), Почетной грамотой Министерства культуры РФ (2011). Коллеги, педагоги и ученики Московской государственной консерватории выражают глубокое соболезнование родным и близким Ирины Евгеньевны.

И. В. Старикова,

научный сотрудник МГК

Воспоминания о И. Е. Лозовой почти неразрывно связаны для меня с ее квартирой. Мы, общежитские студенты, чаще всего ходили заниматься к ней домой – Ирина Евгеньевна жила рядом. С первого же раза запомнилась комната, в которой она принимала учеников: книги, книги повсюду – в шкафу, на полках, на пианино… И множество икон. Могу предположить, что большая часть их была дорогими ее сердцу подарками. В непосредственной близости от рабочего места, рядом с внушительного размера монитором, находился образ св. Иоанна Дамаскина. Музыкантам хорошо известно это имя – автор многих церковных песнопений и гимнов, он считается их покровителем. На уроках Ирины Евгеньевны мы узнали о том, что Дамаскин был еще и теоретиком музыки, одним из создателей системы церковного осмогласия.

Я проходила курс древнерусской музыки у Ирины Евгеньевны в 2013–2014 годах. Большинство лекций читала она сама, иногда приглашая коллег, специалистов по той или иной теме. Ее лекции, изложенные всегда выверенным языком, шаг за шагом вводили нас в огромный и прекрасный мир византийского и древнерусского пения. Стремление к точности формулировок профессор старалась привить и нам – тем, кому посчастливилось писать под ее руководством курсовые работы или совместно с ней заниматься дипломом.

Думается, что для многих, выбравших в свое время древнерусскую музыку в качестве научной специальности, это было связано с личным обаянием Ирины Евгеньевны, ее любовью к своему предмету и умением заинтересовать учеников. У меня особенную радость вызывали индивидуальные занятия. Мы анализировали византийские и древнерусские песнопения, Ирина Евгеньевна проверяла сделанные расшифровки. Было приятно, что профессор относится к хорошо знакомым ей образцам не как к учебному пособию, а старается раскрыть их логику и красоту. Удачно выполненный анализ всегда вызывал доброжелательный отклик, дополнялся ее собственными меткими наблюдениями. В то же время недобросовестный студент рисковал получить в свой адрес порицающий взгляд, а то и слово. Впрочем, мне кажется, что большинство студентов занимались хорошо – боялись огорчить и расстроить.

Обладая глубочайшим профессионализмом, Ирина Евгеньевна отнюдь не ограничивала свои интересы древнерусской музыкой. Она любила мировое искусство, поэзию, литературу. Каждая беседа с ней, пусть даже краткая, вела к новым открытиям в мире знаний, расширяла интеллектуальный горизонт. Ирина Евгеньевна обладала тонким чувством юмора, что делало встречи с ней не только познавательными, но и веселыми. При всем этом она оставалась добрым и отзывчивым человеком, умеющим поддержать и ободрить любого, кто в этом нуждался. Пожалуй, именно этот главный, человеческий талант притягивал к ней стольких людей – коллег, друзей, учеников… Светлая память!

Оксана Усова,

аспирантка МГК

№ 2 (1340), февраль 2017

Багдасарян давно хотел, чтобы я написал о нем статью. Или сделал интервью. Просил – ему было трудно, и он прикрывался иронией, снимая обоюдную неловкость. Но как-то все на бегу, между делом. Я не написал. И не сделал. Недоставало то ли времени, то ли «фактуры», идей, серьезности… Да и хвастун он был первостатейный, что его армянскую натуру раскрывало ярко и гулко, а мою еврейскую – настораживало и удручало. Ну, а теперь-то кому – цветы запоздалые? Теперь – для себя. И для него, к его восьмидесяти, не дожитых и не пережитых так, как он хотел, красиво, вкусно и звонко.

Порою он был ужжжасно обаятельным! Подкупающе и непередаваемо. Застолье с Багдасаряном – это про-це-ду-ра, сладостный процесс, где все через полчаса друзья, а через час – родственники. Ох, любил он поль-стить начальству, когда в том, вроде, и корысти не было! А корысти, как правило, и не было. Ровно с тем же воодушевлением он превозносил и скромные победы коллег, и удачи учеников – возвышенно и самозабвенно, предпочитая из качественных прилагательных эпитеты превосходной степени. Если не забывал при этом себя, так зачем же забывать? Ведь многие, кому он помог в разных обстоятельствах, сами забывали об этом чаще и скорее, чем требуют приличия.

Скажут: выдающийся музыкант, великий кларнетист, блестящий педагог! Может и так, в величии я мало смыслю. Мне-то важнее другое, что в музыкантской газете писать рискованно: жизнь больше искусства. Банальность, разумеется, и многие не согласятся.  Но кто станет спорить, что Багдасаряну симпатизировали и те, кто его кларнета отродясь не слышал? Знали, что он замечательный, талантливый и проч., и верили на слово, просто пообщавшись: он внушал доверие собственной значительностью и неординарностью. В ярких, крупных чертах угадывалось столько специй и пряностей, сколько можно добыть лишь в его родном Сарнахпюре.

Его обаяние было природное, с пестрым букетом из горделивого достоинства и благодарной открытости, нестрашной вспыльчивости и благодушия, естественной импозантности и детской обидчивости. С возрастом появилась наивная хитрость – как у школьника, съевшего без спросу все конфеты.

Некоторое время его рассказы начинались так: «Когда Ростропович был у меня в гостях…» – и все понимали, что дальше может быть только прямой звонок в канцелярию Господню. Однажды он затеял объединение кларнетистов Москвы, определенно предполагая распространить его на Восточную и Западную Европу. Так был создан Московский клуб кларнетистов, подлежащий безуспешному изучению историками будущего века. Цели и задачи учреждения были туманны, но никто не отказал красивому приглашению, и случилось маленькое чудо: объединились кларнетисты консерватории и Гнесинки, под багдасаряновским гипнозом сменившие угол зрения с косого на дружелюбный. Эта миротворческая акция была ему мила и непременно извлекалась из ящика для игрушек в торжественных случаях.

С М. Растроповичем

Багдасарян был Народным артистом, из чего следует, что на кларнете он играл очень хорошо. Написать «лучший» – нет, не возьмусь, это как минимум предполагает «худших». Он не был лучшим из своих блистательных друзей – Соколова, Михайлова, Бутырского, Мозговенко… Каждый из них – лучший. Но он был особенным, не услышать этого невозможно.

Где-то сказано, что он сделал множество записей. Это неправда, записей его до обидного мало. Но и те, что есть, замечательно обрисовывают артиста даровитого и самобытного, элегантного и колоритного. Ему посвящены сочинения отнюдь не второстепенных авторов. Почему в блестящей плеяде его поколения именно ему?  Кажется, вновь вслушиваясь в его записи, нахожу ясный ответ. Но это обманчиво. Ответ я нахожу, вглядываясь в его фигуру, вслушиваясь в интонации, вспоминая его улыбку и огорчение, которое всегда

С П. Доминго и В. Гергиевым

выдавали глаза, особенную пластику и эмоциональную жестикуляцию, забавное бахвальство и сердечную доброжелательность – все это живо, все в памяти и перед глазами. Если это так подкупает меня, почему же не привлекало так же друзей-композиторов?

Теперь следовало бы написать, как он любил учеников (безмерно и часто неразумно) и как был предан любимой Консерватории. Но это – если бы я писал для посторонних. А я пишу для своих. Для тех, кто это знает лучше меня, кому он отдавал все, что имел, – с душевным теплом и благодарностью судьбе.

А мы расскажем о нем своим новым ученикам – кто как умеет. Но хотелось бы так, чтобы и они рассказали своим…

Профессор В. В. Березин

№ 2 (1340), февраль 2017

К 80-летнему юбилею Рафаэля Оганесовича Багдасаряна стали готовиться с осени 2016 года. Сам он говорил, что его больше заботит классный вечер в ноябре, а не юбилей в январе: «Классный вечер − это настоящий праздник, и для меня, и для детей. Юбилей − дело второстепенное». Как чувствовал!

Ученики с любовью готовили программу, значительную часть которой составляли переложения для кларнета, сделанные их Учителем, собирали участников юбилейного вечера − учеников класса Багдасаряна разных выпусков, разных возрастов из разных учебных заведений и оркестров. В юбилейном концерте приняло участие более сорока человек: только в заключительном номере − Увертюре к опере Россини «Вильгельм Телль» в переложении Р. Багдасаряна для ансамбля кларнетов на сцену вышли 23 музыканта!

Вечер состоялся. Но не так, как все мы предполагали в ноябре: 30 января, в сороковой день по смерти Рафаэля Оганесовича. Вечер начался минутой молчания, за которой последовала вторая часть Квинтета ми-бемоль мажор Моцарта для фортепиано, гобоя, кларнета, фагота и валторны в исполнении преподавателей консерватории, многие годы работавших рядом с покойным. Это была дань памяти Товарищу, Другу, Коллеге.

Далее в программе отчетливо чувствовалась рука Мастера, оставившего нам, как свое завещание, россыпь восходящих звезд. Я не буду перечислять всех, кто выходил на сцену и чьи соболезнования читались ведущей: их было много. Не буду перечислять звания, награды, должности, данные Багдасаряну за его заслуги перед Музыкой, слушателями, учениками: их тоже много. Среди публики, полностью заполнившей Малый зал, случайных людей не было, это были друзья, почитатели таланта большого Музыканта, а его биографию они превосходно знали.

Россиниевская увертюра к «Вильгельму Теллю», завершившая концерт, стала нашим прощанием с Солнечным человеком. Я слушал ее и смотрел на изумительный портрет Рафика на сцене с грудой скорбных цветов перед ним: знакомое улыбающееся, открытое лицо! Лицо человека, который всем радуется, всем хочет добра и мира, на всех изливает свое дружелюбие… Человека, с которым мне посчастливилось пройти бок о бок 65 лет… Вечер памяти вместо юбилейного веселья… Что в мире самое короткое? Человеческая жизнь.

Рафик смеется на портрете, а у меня в ушах звучит его голос: «Я не ушел, я тут, с вами. Любите музыку, как любил ее я, любите жизнь, как любил ее я, любите друг друга, как я любил вас…»

Профессор В. С. Попов
Фото Дениса Рылова

№ 1 (1339), январь 2017

3 декабря не стало Людмилы Сергеевны Дьячковой, доктора искусствоведения, профессора Российской академии музыки имени Гнесиных. Ученица профессора Л. А. Мазеля, она получила образование в Московской консерватории и на протяжении долгих лет была важным «связующим звеном» между нашими вузами. Она постоянно участвовала в консерваторских конференциях, была членом редколлегии журнала «Музыковедение», выступала как оппонент на защитах диссертаций в нашем Совете. Многие годы она была председателем Государственной экзаменационной комиссии на историко-теоретическом факультете, вызывая неизменное уважение коллег своей широчайшей эрудицией и благожелательностью.

До последнего дня Людмила Сергеевна активно работала – преподавала, проводила конференции, выступала с докладами. 2 декабря она собиралась выступить на конференции памяти А. Я. Эшпая, пришла в академию, но почувствовала себя плохо и ушла. Смерть настигла ее дома. Для всех, знавших и любивших ее, это было неожиданным ударом, хотя в последнее время ухудшение ее здоровья замечали многие…

Людмила Сергеевна была крупным ученым. Ее научный авторитет сложился в годы, когда интерес к проблемам современной музыки у нас еще только начинался: Людмила Сергеевна стала инициатором известного сборника статей о Стравинском, вышедшем в 1973 году (И. Ф. Стравинский. Статьи материалы. Сост. Л. С. Дьячкова. Под общ. ред. Б. М. Ярустовского). Он включил ряд статей, заложивших фундамент фронтальной разработки вопросов современного музыкального творчества. Среди авторов сборника – Г. Рождественский, С. Слонимский, А. Шнитке, Э. Денисов, В. Холопова, С. Савенко и многие другие. Статья самой Людмилы Сергеевны строилась на идее «полюсов» тонально-гармонической системы Стравинского; впервые разработанная ею в дипломной работе, а потом в кандидатской диссертации. Она стала открытием и вошла в обиход отечественной науки, а также в  разработанный ею курс современной гармонии.

Сфера современной музыки была главной в ее научных интересах. Она исследует творчество Веберна и Шнитке, Щедрина и Денисова, а ее фундаментальный труд «Гармония в музыке ХХ века» – это воистину энциклопедия по изучению современных средств звуковысотности от Шёнберга, Скрябина и Равеля до Тищенко, Сидельникова и Губайдулиной. Написанный ясно, сжато, с предельной профессиональной точностью, он изобилует ёмкими формулировками, впечатляет выбором примеров, отражающих многомерность современной музыки в ее самых сложных проявлениях. Об этом же свидетельствует и включенная в пособие развернутая хрестоматия с аналитическими комментариями.

Под руководством Л. С. Дьячковой было написано множество дипломных и диссертационных работ. Темы, которыми она руководила, всегда отличали новизна и актуальность. Достаточно назвать кандидатские диссертации О. Веришко «Композиции с интертекстуальной моделью в свете художественной системы Э. Денисова» (2004) или Е. Ханнановой «Поэтика оперы Альфреда Шнитке «Джезуальдо»: лабиринты смыслов» (2010). Сложные проблемы современного стиля, в частности, проблему интертекста, активно разрабатывала и сама Л. С. Дьячкова.

Особую область ее научной деятельности составляло проведение регулярных конференций по теме «Музыкальное образование в контексте культуры: вопросы теории, истории и методологии». Ею привлекались как маститые ученые, так и молодые музыковеды, апробирующие свои идеи. Людмила Сергеевна была составителем и ответственным редактором объемистых сборников этих докладов, вкладывала в публикацию материалов всю свою энергию и профессионализм.

Мы потеряли замечательного ученого, прекрасного человека, преданного своему делу, до последних дней отдававшегося ему без остатка. Хотелось бы надеяться, что со временем мы увидим сборник статей Людмилы Сергеевны Дьячковой, посвященный ее памяти. Ее работы – это гордость и слава отечественной музыкальной науки.

Профессор Г. В. Григорьева

№ 1 (1339), январь 2017

14 ноября 2016 года ушла из жизни Полина Ефимовна Вайдман, доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Государственного института искусствознания и Музея-заповедника П. И. Чайковского в Клину.

Значение П. Е. Вайдман в научной жизни Московской консерватории было огромно: постоянный участник конференций, оппонент на защитах диссертаций, специалист, к которому обращались за консультациями и помощью педагоги, студенты и аспиранты, работники библиотеки и вообще все, кто так или иначе хочет приобщиться к наследию П. И. Чайковского и других русских композиторов-классиков или проявляет интерес к вопросам источниковедения и музыкальной текстологии. Способная заражать собеседника увлеченностью своим предметом, она немало способствовала тому, что таких людей становилось больше.

Чайковский – главный герой всей деятельности П. Е. Вайдман. Ее первые публикации появились в 70-е годы, когда могло казаться, что творчество композитора изучено едва ли не в полной мере. Ведь незадолго до этого вышла капитальная монография Н. В. Туманиной и, главное, близилось к завершению издание полного собрания сочинений Чайковского, включающее и публикацию его литературного наследия. Но по мере углубления в архивный материал П. Е. Вайдман открыла целые пласты новых или мало известных данных (сравнение музыкально-исторического исследования с работой археолога – излюбленная Полиной Ефимовной метафора).

К концу 80-х годов она обобщила результаты своей работы в книге «Творческий архив П. И. Чайковского» (М., 1988; на ее основе защищена кандидатская диссертация). Фактически эта книга открыла собой современный этап в исследовании наследия Чайковского. В ней Полина Ефимовна обосновала понятие «творческий архив композитора» как целостного явления, складывавшегося в результате всей творческой деятельности автора и отражающего особенности и его личности в целом, и его творческого процесса. Среди прочего она предложила хорошо продуманную классификацию рабочих рукописей, которая в дальнейшем целиком оправдала себя и оказалась применима не только к Чайковскому, но и к большинству композиторов XIX – первой половины ХХ века (с теми или иными уточнениями).

Развивая прежнюю тематику, в докторской диссертации – «Архив П. И. Чайковского: текстологические и биографические исследования (творчество и жизнь)» (2000) – Полина Ефимовна дополнила ее еще одним аспектом, выступив защитницей так называемого «биографического метода», предполагающего, что установление связей творчества с внешними и внутренними событиями жизни автора значимо для понимания его произведений.

Кропотливую работу проделала Полина Ефимовна при подготовке коллективного труда – Тематико-библиографического указателя сочинений П. И. Чайковского (М., 2003), который стал первым в России изданием «кёхелевского» типа – стандартного для мирового музыковедения, но у нас осуществленного впервые (и пока единожды). В дальнейшем П. Е. Вайдман сосредоточила внимание на подготовке новых изданий наследия Чайковского – как переписки с важнейшими его корреспондентами (Н. Ф. фон Мекк, П. И. Юргенсон), так и текстов музыкальных произведений.

Последним проектом, который она продумала, организовала и возглавила, стало издание Академического полного собрания сочинений Чайковского, начало которому положил выпуск в прошлом году четырех томов, содержащих партитуру и переложение его Первого фортепианного концерта в двух авторских редакциях (первая в виде полного текста никогда ранее не публиковалась). Это издание, как и ряд исполнений концерта на его основе, вызвало широкий отклик (в частности, за это издание П. Е. Вайдман первой была удостоена премии Ассоциации музыкальных критиков Москвы). Может быть, впервые после того, как в конце 1920-х годов П. А. Ламм стал публиковать авторские тексты Мусоргского, а «Борис Годунов» стал ставиться в подлинном виде, деятельность музыковеда-текстолога вызвала в нашей стране такое общественное внимание. Недавно собрание сочинений Чайковского пополнилось новым томом, содержащим Литургию Иоанна Златоуста. В ближайших планах – публикация материалов к опере «Ундина». Нужно надеяться, что усилиями коллег Полины Ефимовны собрание будет продолжено.

Многосторонняя научная деятельность Полины Ефимовны основывалась на прекрасном знании не только «своего», клинского, архива, но и других фондов, располагавших материалами о Чайковском. Одним из важных источников была для нее библиотека Московской консерватории. Она хорошо знала здесь всё, что связано с именем Чайковского: выявляла первые издания, знакомилась с вновь найденными рукописными материалами, приветствовала научные работы, посвященные их описанию и изучению. На протяжении многих лет Полина Ефимовна была активным участником ежегодных источниковедческих конференций, организованных библиотекой. Ее суждения, которыми она охотно делилась – касались ли они отдельных документов или проблемы источниковедения и текстологии в целом – всегда были аргументированы, глубоки и одновременно полемичны.

Невозможно перечислить все достижения и открытия, которыми богаты работы П. Е. Вайдман. Но нельзя не сказать о том, что развитие науки она не мыслила в отрыве от музыкальной практики, постоянно заботилась о том, чтобы новые данные о композиторском наследии Чайковского и новые издания его сочинений доходили до музыкантов-исполнителей. Нельзя не сказать и о ее таланте организатора. Стараниями Полины Ефимовны Дом-музей Чайковского в Клину регулярно проводил фестивали и научные конференции, вел постоянную источниковедческую работу, чаще всего незаметную для стороннего взгляда. А организация упомянутого издания нового собрания сочинений Чайковского – ее личная заслуга, стоившая ей таких сил, какими обычно и не обладает один человек, пусть даже энтузиаст своего дела.

Уход Полины Ефимовны Вайдман – наша общая невосполнимая утрата.

Педагоги и сотрудники Московской консерватории

№ 9 (1338), декабрь 2016

«…чей звук широк как Енисей!»
О. Мандельштам

20 сентября 2016 года исполнилось 10 лет со дня смерти выдающейся артистки и педагога, профессора Московской консерватории Галины Всеволодовны Бариновой.

Мне посчастливилось работать в классе Г. В. Бариновой уже на закате ее педагогической деятельности, когда ей исполнилось 90 лет (2001)! Нас свел случай, о котором я никогда не жалела. В то время Галина Всеволодовна уже занималась только дома и жила в небольшой уютной квартире в старом доме на Садовом кольце. Она была человеком-легендой: училась у Жака Тибо, общалась с такими корифеями искусства, как Я. Сибелиус, Я. Хейфец, И. Сигетти, Д. Ойстрах, С. Рихтер и другие. Я знала, что в свое время Г. В. Баринова блистала на сцене не только как скрипачка, но и как пианистка, владела несколькими иностранными языками, но при этом слыла человеком с непростым характером.

Должна признаться, я сильно волновалась, когда в первый раз появилась у нее. В то время я работала только с певцами, и скрипичный репертуар мне был незнаком, что вызывало неуверенность в собственных силах перед лицом такой знаменитости. Но как только я переступила порог комнаты для занятий и увидела Галину Всеволодовну, – все мои волнения и сомнения рассеялись.

Меня встретила моложавая, подтянутая, элегантная и очень доброжелательная дама с умным и живым взглядом. Она познакомила меня со своей студенткой и сразу же начала урок. Как сейчас помню, мы играли I часть концерта И. С. Баха ля минор. Она села за рояль и прекрасно саккомпанировала своей студентке, показав мне, в каком темпе и стиле ей хотелось бы услышать это произведение. Я сразу поняла задачу, и мы быстро нашли с ней общий язык. Для меня, молодого концертмейстера, было весьма интересно открывать для себя скрипичную музыку с профессиональной точки зрения. Я до сих пор помню все произведения, которые Галина Всеволодовна давала своим студентам: это концерт Моцарта соль мажор, сюита Синдинга, «Молдавская рапсодия» Вайнберга, редко исполняемый теперь концерт Карловича и многие другие шедевры мировой классики.

Надо сказать, что в то время у нее было уже мало студентов, к тому же не самых лучших. Однако она, обладая несомненным педагогическим даром, могла превратить обычный урок в настоящий праздник, заставить серьезно заниматься даже самых ленивых учеников. А как живо и интересно она рассказывала о своих встречах с известными людьми своего времени: Труменом, Черчиллем и Сталиным на концерте на Потсдамской конференции! С присущим ей блеском она там выступила не только как скрипачка, но и как пианистка, за что утром следующего дня получила от генералиссимуса букет цветов со словами благодарности. Позднее она часто выступала на концертах по случаю визитов в СССР руководителей иностранных государств. Это была честь для любого музыканта того времени!

До сих пор я с удовольствием вспоминаю свою совместную работу с Г. В. Бариновой, которая много мне дала в профессиональном плане, заставила по-новому рассмотреть многие аспекты концертмейстерского искусства. К сожалению, по не зависящим от меня обстоятельствам, наше общение продолжалось всего три года – по настоянию родственников она завершила свою преподавательскую деятельность. А я, получив столь необходимый для музыканта творческий заряд и навыки, до сих пор с удовольствием работаю со скрипачами, мой репертуар разнообразен и обширен. Поэтому я благодарна судьбе за то, что она свела меня с замечательным педагогом и выдающимся музыкантом – Галиной Всеволодовной Бариновой.

Татьяна Афанасьевская,
преподаватель МГК

№ 8 (1337), ноябрь 2016

19 сентября ушел из жизни Виктор Борисович Гришин – человек, душевный свет которого преображал все, к чему бы он ни прикасался. Очень тяжело осознавать, что этот легендарный музыкант, замечательный композитор, умный, почитаемый и любимый учитель, больше не пожмет тебе руку или не хлопнет по плечу, проникая своей бесподобной проницательной улыбкой прямо в сердце.

Человек-эпоха, имя которого в сообществе исполнителей на ударных инструментах широко известно по всему миру, посвятил больше тридцати восьми лет работе в Большом театре России. Стиль его исполнения, воистину божественный звук его литавр, мастерство солиста и эксклюзивная музыкальность снискали уважение и почет у коллег и дирижеров.

Ансамбль ударных инструментов ГАБТ, основателем и бессменным руководителем которого был Виктор Борисович, неизменно вызывал овации публики. Он дарил слушателям ощущение настоящего праздника, и успех этого коллектива давно уже стал «притчей в языцех» в музыкальной среде. За более чем три с половиной десятилетия ансамбль прошел потрясающий творческий путь, выступая на лучших сценах мира, коллектив сотрудничал с выдающимися композиторами современности, среди которых Э. Денисов и С. Губайдулина, Н. Корндорф и Е. Подгайц, М. Броннер и многие, многие другие. Количество выдающихся проектов в сотрудничестве с Ансамблем ударных инструментов ГАБТ просто зашкаливает.

Вспоминается чудесный спектакль «Сны о Японии», музыка к которому была аранжирована и записана В. Б. Гришиным. Спектакль был награжден премией «Золотая Маска» и с огромным успехом прогремел по всему миру.

Ученики и ученики учеников профессора Московской консерватории В. Б. Гришина (а их за более чем сорок лет педагогической деятельности немало) работают в лучших коллективах не только России, но и в странах ближнего и дальнего зарубежья. Трепетное отношение к «шефу», как принято между своими звать Учителя, связано с педагогическим талантом Виктора Борисовича: помочь раскрыться индивидуальности молодого артиста, не «задавить авторитетом», по-отечески направить, а впоследствии и поддержать на пути становления и развития в профессии. Это умение видеть и уважать формирующуюся личность он, по его словам, перенял у своего дорогого наставника, выдающегося педагога В. А. Сенкевича и постарался передать дальше, вместе с безусловной порядочностью и подлинным гуманизмом, присущими ему, надо полагать, от природы.

Что касается композиторской среды, здесь так же, как и во всем, что делал Виктор Борисович, он, член Союза композиторов, ничего не старался излишне приукрасить, отдавая всего себя в исполнении произведений коллег или обнажая внутренние переживания в собственных сочинениях. Любой, кто обращался к Гришину за помощью (и не только в профессиональном плане), может подтвердить полнейшее соучастие и наилучшее решение любых вопросов.

Обладая нетривиальным складом ума, Виктор Борисович был чрезвычайно интересным собеседником, а вкупе с прекрасным чувством юмора всегда являлся душой любой компании. Моё знакомство с будущим профессором произошло около двадцати лет назад. Мы много общались во время учебы, хотя теперь понимаю, что обучение продолжалось и после окончания аспирантуры. Затрагивая разные темы, как профессиональные, так и любые другие, я зачастую поражался его эрудиции, удивительной манере вести беседу… Об уходе Виктора Борисовича Гришина нельзя не скорбеть, можно лишь радоваться тому, что он жил среди нас, творил, учил, и оставил о себе память.

Илья Кириличев

№ 8 (1337), ноябрь 2016

Такие музыканты, личности на нашей грешной земле рождаются не очень часто. В их характерах доминируют романтические черты, а упоенность разными Музами не имеет границ. Желание охватить неохватное также становится знаком их характера – порывистого и нежного с увлеченностью до горячности, страстностью до предела и жертвенностью без оглядки.

Сейчас преждевременна попытка нарисовать портрет Аллы Владимировны Богдановой, доктора культурологи, кандидата искусствоведения, Заслуженного деятеля искусств России, а для близко знавших ее – просто Аллочки. Как известно, большое видится на расстоянии. Здесь же все иначе. Такие люди не угасают. Они сгорают как факел, оставляя после себя очень яркий след.

Жажда постигать новое привела к тому, что она не только окончила теоретико-композиторский факультет Московской консерватории, была одной из ярких выпускниц как профессора Н. Б. Туманиной, так и профессора Б. М. Ярустовского (в аспирантуре). Затем последовало блестящее окончание факультета журналистики Московского университета, где учиться достойно могли лишь те, кто обладал незаурядным литературным даром и точно заточенным журналистским пером. Всем этим Алла Владимировна обладала сполна.

Интерес к разработке проблем современной музыки созрел в аспирантские годы и был освещен яркой личностью наставника Б. М. Ярустовского. Это привело к успешной защите кандидатской диссертации о музыкальном театре Шостаковича, что чуть позже было представлено в виде книги «Оперный и балетный театр Шостаковича». В те годы это была одна из первых наиболее содержательных работ по данной теме. Эта книга, свободная от конъюнктуры, не испытала налета старения. А. В. Богданова была права, когда совсем недавно сделала новую, расширенную и дополненную редакцию своего труда. Следующая работа – монография об А. Эшпае, раскрыла умение Аллы Владимировны не только тонко слышать и анализировать музыку, но образно, объективно и доступно писать о ней.

А. В. Богданова сделала мощный научный вклад в разные сферы отечественного музыкознания. Очень ценной оказалась публикация ее бесед с Б. А. Покровским. Затем последовал такой капитальный труд, как книга «Музыка и власть», на основе которой Аллой Владимировной была защищена докторская диссертация в сфере культурологии. Книга Богдановой оказалась одной из первых, целиком основанных на документальных материалах, по разным причинам ранее недоступных.

Еще одной сферой интересов Аллы Владимировны стал более чем полуторадесятилетний период работы в качестве главного научного сотрудника «Шнитке-центра» и Музея Альфреда Шнитке в МГИМ имени А. Г. Шнитке. Сделанное здесь переоценить трудно: девять томов научного сериала «Альфреду Шнитке посвящается» вышли в свет в издательстве «Композитор» при непосредственном, очень объемном её участии, а еще – ставшая популярной книга «Альфред Шнитке в воспоминаниях современников».

Одним из объектов приложения своих творческих сил она избрала Московскую консерваторию, где, возглавляла Координационно-аналитический отдел, организовывала множество интереснейших проектов, в их числе «Alma Mater», выпускала буклеты, брошюры и еще многое другое. Но в центре ее бесконечных дел высился Попечительский совет МГК, в организации работы которого она была главным куратором, к чему относилась не только в высшей степени ответственно, но и, как всегда, с творческим огоньком… Светлый и гордый образ Аллы Владимировны Богдановой всегда будет с нами.

Профессор Е. Б. Долинская

№ 2 (1331), февраль 2016

В семьдесят четыре года ушел из жизни замечательный российский виолончелист, профессор Московской консерватории, солист оркестра Большого театра, заслуженный артист РСФСР, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» Дмитрий Георгиевич Миллер.

Многолетняя творческая деятельность Миллера – это уникальное явление в российском искусстве. Носитель богатейших традиций отечественной школы (его педагоги – А. К. Федорченко и А. К. Власов), он более 40 лет успешно сочетал руководство виолончельной группой оркестра с плодотворной педагогической работой в Консерватории и в Институте им. Гнесиных.

Виолончельные соло Миллера в театре были совершенны, являясь подлинным украшением многих спектаклей. Среди своих коллег он стал образцом профессионализма, мастерства, преданности своему делу. Лауреат всероссийского конкурса (1965), Миллер вел обширную камерно-ансамблевую и сольную концертную деятельность.

Он очень ценил умение размышлять на инструменте. Его игре был присущ тот тонкий психологизм, который стал редким в современном исполнительстве, умение создать особое настроение, эмоциональное состояние, подобрать соответствующие инструментальные краски. Им записаны компакт-диски совместно с В. Поповым, А. Бахчиевым, Е. Чеглаковой, капеллой В. Полянского. Миллер был первым исполнителем сочинений В. Тараканова, М. Гагнидзе, А. Лемана, И. Жванецкой, И. Рехина.

Для своих учеников, пришедших работать в Большой театр, Дмитрий Георгиевич оставался мудрым наставником, ведущим их уже в новую сферу творчества – мастерство оркестровой игры в музыкальном театре. Он обладал поразительным педагогическим чутьем, безошибочно определяя индивидуальный подход к ученику любого возраста. В его классе всегда царила особая атмосфера. Требовательность к качеству игры Учитель сочетал с поистине отеческой заботой о любом ученике, включая самые простые бытовые вопросы. Многие студенты Миллера стали лауреатами международных конкурсов, среди них: В. Маринюк, Д. Северин, Г. Антонов, П. Кондрашин, П. Сербин, Я. Ковалев, П. Гомзяков, Е. Досина и др.

Светлая память…

Профессор А. Н. Селезнев

№ 2 (1331), февраль 2016

…Осень 2012 года, Большой зал консерватории. Только что отзвучали последние аккорды концерта «Из сокровищницы отечественной песни» хора Московской консерватории. «Почему так притягательна музыка Андрея Яковлевича Эшпая? Почему? Это тайна! И ее не надо разгадывать. Она – в сердце у каждого», – восклицает, приветствуя композитора, профессор С. С. Калинин…

Имя Андрея Эшпая, без преувеличения, известно каждому не только в нашей стране – во всем мире! Его «Москвичи», «А снег идет», «Почему, отчего, и не знаю сам…», «Я тебе сказал не все слова» и многие другие песни до сих пор звучат, узнаваемы и любимы огромным количеством слушателей.

Композитор прошел долгий, насыщенный жизненный и творческий путь, но во всех его сочинениях неизменно присутствует удивительная доброта и человечность. О нем не хочется, невозможно говорить в прошедшем времени. Всегда активный, всегда с улыбкой, душою совсем молодой человек, Андрей Яковлевич заражал всех вокруг своей энергией. Для консерваторских студентов, конечно, имя Эшпая было легендарным еще при жизни композитора.

Наверное, у каждого современного музыканта в России есть своя история, свои отношения с музыкой Андрея Яковлевича. Для меня его творчество когда-то стало поворотным моментом в профессии. Хор «Криницы», эта гениальная в своей простоте музыка с чудесным текстом – первое сочинение, которое мне посчастливилось исполнить еще в детском хоре. Сколько раз потом, уже в консерваторском хоре, вновь и вновь повторялись, как заклинание, полные надежды слова: «Черные тучи тенью пройдут; как налетели, так и уйдут»! И, конечно, останется навсегда в памяти окончание того осеннего концерта 2012 года: Андрей Яковлевич на сцене, с нами, общается с публикой, играет на рояле, импровизирует – и все это так легко, так изящно, с улыбкой…
«Все, кто присутствует сегодня в этом зале, могут написать песню. Песню написать очень легко! Песню написать очень трудно…», – слова Андрея Яковлевича Эшпая, прозвучавшие в тот вечер со сцены Большого зала. Его музыка, его песни по-настоящему легки. И светлы. Как его душа.

Ольга Ординарцева,
хоровой дирижер

№ 2 (1331), февраль 2016

Почетный профессор Московской консерватории Андрей Яковлевич Эшпай (1925–2015) – фигура легендарная. Участник Великой Отечественной войны, военный переводчик, награжденный несколькими боевыми орденами, лейтенант взвода разведки 608-го стрелкового полка 146-й стрелковой ордена Суворова дивизии, он встретил день Победы в Берлине. В 1953 году А. Я. Эшпай окончил Московскую консерваторию по классу композиции Е. К. Голубева (сначала занимался у Н. Я. Мясковского) и по классу фортепиано В. В. Софроницкого, а в 1956 году – аспирантуру у А. И. Хачатуряна.

Все его последующие годы насыщены разнообразной творческой деятельностью. Наряду с сочинением музыки, оставившей яркий след в отечественном искусстве, А.Эшпай преподавал композицию в Московской консерватории (1965–1970), возглавлял жюри многих международных и всероссийских конкурсов, включая Конкурс имени П. И. Чайковского (1978, 1986, 1998), вел большую работу в руководящих структурах Союза композиторов СССР. Народный артист СССР и кавалер многих государственных наград, в мае 2015 года он встретил свой 90-летний юбилей, широко отмеченный по всей стране. А 8 ноября того же года Андрея Яковлевича не стало…

В минувшем году свой земной путь окончили многие наши выдающиеся соотечественники. Среди них – Андрей Яковлевич Эшпай. В своем творчестве он воплотил самые лучшие черты русской композиторской школы – эмоциональную насыщенность, душевную теплоту, искренность. Все эти качества принесли композитору народное признание уже при жизни.

Андрей Яковлевич оставил огромное наследие, охватывающее почти все жанры академической музыки, а также сферу так называемой демократической музыки. Знаменитые песни Эшпая, такие как «А снег идет», «Ах, Одесса моя», «Два берега», «Москвичи», стали поистине народным достоянием. С Андреем Яковлевичем сотрудничали лучшие певцы и поэты: М. Кристалинская, Л. Утесов, М. Бернес, В. Трошин, Е. Евтушенко, В. Котов и другие. А. Я. Эшпаю принадлежат три балета, две оперетты, кантата, девять симфоний, большое количество концертов для различных солирующих инструментов с оркестром и множество других симфонических, камерно-инструментальных и вокальных сочинений.

Московская консерватория, сразу откликнулась на смерть своего великого воспитанника. 11 января в Большом зале состоялся концерт памяти А. Я. Эшпая. Важно, что программа состояла исключительно из музыки русских композиторов. Под словом «русских» я подразумеваю именно ментальную составляющую, дух русского народа; хотя формально надо было бы указать скорее на советскую и российскую музыку. Программа сразу же задала необходимую атмосферу единства: ничто так не объединяет людей, как национальная культура. А это как нельзя лучше соответствует идее почтить память своего соотечественника, «сплотившись воедино».

Открыл концерт «Прелюд» для симфонического оркестра Андрея Эшпая в исполнении Симфонического оркестра Министерства обороны РФ под управлением дирижера Валерия Халилова. Затем прозвучала «Севастопольская» симфония Бориса Чайковского. Во втором отделении с большим успехом состоялась премьера Концерта для скрипки и виолончели с оркестром Александра Чайковского. Публика одарила композитора очень теплыми и продолжительными овациями. В завершении вечера прозвучал Второй концерт для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова в исполнении любимца московской публики Бориса Березовского. Музыка С. В. Рахманинова, словно колокольный трезвон из православного чина погребения, благородно и величественно возгласила Андрею Яковлевичу Эшпаю Вечную память.

Евгения Бриль,
композитор