№ 4 (1306), апрель 2013

В конце прошлого года музыкальная общественность Москвы в очередной раз смогла побывать на классном вечере известного мастера кларнетовой школы, народного артиста России профессора Рафаэля Оганесовича Багдасаряна и его учеников – лауреатов всероссийских и международных конкурсов, студентов и аспирантов МГК, АМК при МГК, МГКМИ имени Ф. Шопена. Участники концерта в Рахманиновском зале порадовали слушателей академическим звучанием кларнета и саксофона, богатством тембровых красок и слаженностью ансамблей. По сложившейся на протяжении последнего десятилетия традиции Р. О. Багадасарян превратил академический вечер своего класса в большое праздничное шоу кларнета.

В концерте прозвучали как популярные оригинальные произведения, так и редко исполняемые в силу их технической сложности. Неплохо показало себя и подрастающее поколение кларнетистов, порадовав технической оснащенностью, хорошим тембром и ровным звукорядом. Рафаэлю Оганесовичу удалось подобрать и подготовить на высочайшем профессиональном уровне 6 ансамблей, которые стали украшением этого вечера.

Открытие второго отделения рок-фантазией на темы «Картинок с выставки» М. Мусоргского говорит о необходимости популяризации кларнета в разных жанрах, и, как мы видим, в составе ансамбля (фортепиано, ударные, бас-гитара) этот инструмент может тоже найти своих почитателей, а партия кларнета, исполненная Алексеем Михайленко, служит тому доказательством. Потрясающий ансамбль и сыгранность, чувство партнерства показали Николай Агеев, Олег Соломахин и Александра Полякова в дивертисменте для двух кларнетов и фортепиано А. Понкьелли в заключение первого отделения. С таким же успехом прозвучала соната для двух кларнетов Ф. Пуленка в интерпретации Алексея Михайленко и Евгения Бархатова, где исполнительское мастерство в сочетании с композиторскими изысками покорило искушенную публику.

Запомнились импровизация на «24 каприса» Н. Паганини и «Чардаш» В. Монти в исполнении Артура Назиуллина, Арсения Чубачина и Ирины Бунятян. Хорошо известно, что А. Назиуллин – один из ярких кларнетистов-виртуозов не только в нашем Отечестве, но и в Европе. Важно, что Учителю удается делиться своим исполнительским опытом (а это 35 лет работы в оркестре Большого театра России в качестве солиста и более 50 лет концертной деятельности) и показывать ученикам, что совершенству нет предела, особенно в инструментальном исполнительстве. В «Цапатеаде» П. Сарасате Артур Назиуллин в очередной раз покорил искушенную столичную публику отточенным техническим мастерством, красотой виртуозных пассажей и незабываемой тембровой окраской регистров кларнета.

Бурными аплодисментами благодарила публика выступления Марата Оганесяна («Блестящая фантазия на темы из оперы “Кармен”» для саксофона Ф. Борна), Дмитрия Рыбалко (Рапсодия К. Дебюсси), Сергея Мунинкина (Сонатина И. Горовица), Игоря Рудича (Концерт К. Нильсена) и других. Особо хочу отметить высокопрофессиональных концертмейстеров класса Р. О. Багдасаряна – Александру Полякову, Ирину Бунятян и Игоря Ганиева.

Закончился концерт, тоже по установившейся традиции, выходом всех участников и звучанием «Венгерского танца» № 2 Брамса в транскрипции Р. Багдасаряна и Н. Агеева для ансамбля кларнетистов, который был трижды (!) исполнен на бис.

В ноябре 2012 года Европейская научно-промышленная палата высоко оценила творческие успехи Р. О. Багдасаряна и наградила его дипломом и золотой медалью «За высококачественную профессиональную деятельность». Будем надеяться, что Маэстро Багдасарян еще долгие годы будет радовать нас прекрасными шоу-концертами!

Профессор, полковник А. А. Бучнев

№ 2 (1304), февраль 2013

22 января 2013 года в Рахманиновском зале состоялся авторский концерт к 60-летию профессора Ю. В. Воронцова. Прозвучали шесть произведений композитора, среди них три мировые премьеры. В концерте приняли участие Камерный хор консерватории под управлением Александра Соловьева, ансамбль «Студия новой музыки» (дирижер – Игорь Дронов), а также Михаил Дубов (фортепиано), Никита Агафонов (кларнет), Станислав Малышев (скрипка) и Мона Хаба (фортепиано).

Мы нередко сталкиваемся с негативным отношением к новой музыке и к современному искусству. Культурное пространство перенасыщено именами, событиями и сенсациями, и многие художники целенаправленно придерживаются линии «кто больше удивит», иногда совершенно забывая об истинном предназначении искусства. Где надувательство, а где подлинный шедевр – разобраться иногда становится сложно… Творчество Воронцова, на мой взгляд, не оставляет никаких сомнений в своем профессионализме и культурной ценности.

Вечер открыл концерт для хора «Откровение» (1999, ред. 2005) на текст из Откровения Иоанна. Впервые прозвучали третья и четвертая части произведения. Апокалипсическая идея в своем кульминационном виде предстала перед нами в третьей части. Торжественный духовный гимн, постепенно набирая силу эмоционального напряжения, превращается в истовый шабаш нечистых сил. После такого драматического и ужасающего скерцо наступает финал, где главной становится единственно возможная светлая мысль: «Смерти больше не будет». Эта фраза повторяется много раз, символизируя непреклонную веру в лучшее.

Пьеса «Сириус» (2005), посвященная В. Н. Холоповой, прозвучала в исполнении замечательного пианиста Михаила Дубова. Для фортепиано стало писать очень сложно: кажется, что нового и интересного можно извлечь из этого инструмента?! Воронцов доказал, что ресурсы еще есть и они неисчерпаемы. Привычные клавиши рассказали нам совершенно новую историю. Сочинение получилось ярким, образным, насыщенным мелкими деталями и в то же время необыкновенно целостным и органичным.

Отделение завершилось произведением «Aquagrafica» (2011) для 10 исполнителей. По словам автора, «Стихия воды притягивает своей загадочностью и многообразием проявлений, в том числе и звуковых. Одно из сущностных качеств воды – мягкость и плавность. Музыкальная ткань пьесы избегает острых углов, переливаясь из одного состояния в другое». Действительно, музыка «Акваграфики» завораживает своим медленным и тихим течением. Мы словно опускаемся под воду все ниже и ниже, а на самом дне, под толщей плотной воды, наступают полная темнота, спокойствие и тишина. Лишь иногда медленно появляются и исчезают светящиеся подводные существа, внося отголоски жизни в это неподвижное пространство. Остается только восхищаться тем, как красочно и талантливо автор написал эту картину звуками.

После антракта прозвучала пьеса для ансамбля инструментов под названием «Status quo» (2009). В ней автор выразил идею вечной борьбы человека с изменчивостью жизни. Время и события в современном мире проносятся очень быстро, в результате чего человеку хочется все остановить, привести в порядок. Возможно ли это?.. После кульминации постепенно нарастающего звукового хаоса наступает долгожданный момент оцепенения. Движение застыло, но не остановилось. Это не успокоение, а истощение и бессилие. Не решение проблем, а уход от них. Таков ответ автора на поставленный вопрос.

В финале концерта прозвучали две мировые премьеры – «32» для кларнета, скрипки и фортепиано (2012) и «Drift» для ансамбля инструментов (2012). Любопытно, что партитура пьесы-миниатюры «32» пронизана цифрами «3» и «2» в различных комбинациях: 3 исполнителя, играющих вдвоем либо втроем, 32 фактурных элемента, длительность 5 (3+2) минут… В этом сочинении мастерски воссозданы звучащая тишина, воздух, пустота и отстраненность. Произведение интересно разнообразными приемами композиторского письма и звуковой выразительности.

По окончании вечера мне, как, наверное, и многим другим, совершенно не хотелось выходить из зала. Музыка была замечательная, исполнение прекрасное, атмосфера теплая и доброжелательная, ведь среди слушателей было много учеников, коллег и друзей композитора. Концерт удался!

Алена Торгова,
студентка IV курса ИТФ
Фото Ф. Софронова

№ 2 (1304), февраль 2013

В Рахманиновском зале 16 декабря прошел второй концерт фестиваля «К 80-летию кафедры инструментовки Московской консерватории». В первом отделении музыка ХХ века звучала в исполнении студентов, аспирантов и профессоров, во втором эстафету принял ансамбль «Студия новой музыки» под руководством Игоря Дронова и Владимира Горлинского. Программа была скомпонована по историческому принципу: от романтических сочинений – к современным композиторским техникам. Хотя плавного перехода, к сожалению, не получилось…

Открывала концерт Екатерина Яцюк с тремя номерами из «Русской сюиты для фортепиано» Евгения Ботярова. Композитор, без сомнения, был большим поклонником французских импрессионистов, и его опус вполне можно было принять за цикл неизвестных прелюдий Равеля или эстампов Дебюсси. Однако если у автора «Пеллеаса и Мелизанды» все миниатюры отличаются изяществом и мастерством пера, то части этой сюиты были однообразны и немного затянуты.

Юрий Фортунатов в своих романсах на слова А. С. Пушкина отдал дань уважения Сергею Рахманинову. «Цветы последние» были пропитаны духом символизма и декаданса, а «Эхо» содержало много трудностей в партии фортепиано, в чем мы могли убедиться, наблюдая за аккомпаниатором Евгением Щербаковым. Солистка Анна Евстисова продемонстрировала нам не меньшее мастерство и тонкость нюансировки.

Валерий Кикта в следующем номере удивил слушателей интересным составом дуэта: Андрей Демин и Татьяна Емельянова исполнили его «Контрасты» для трубы и арфы. Композитор поставил перед собой непростую задачу – соблюсти звуковой баланс между инструментами – и в каждой из двух пьес этого опуса подошел к задаче по-разному. В «Отзвуках ночной музыки» трубач играл с сурдиной от начала до конца, от чего труба больше походила на саксофон или гобой. В «Драматическом этюде» проблема соотношения звука легла целиком на исполнителей, и они блестяще с ней справились. Немного разочаровало отсутствие интересных исполнительских приемов в партии арфы, которая выполняла лишь функцию сопровождения.

Виртуозные возможности фагота продемонстрировала слушателям Нина Роженецкая, которая исполнила «Балладу-этюд» Андрея Гордейчева. В ее руках немного глуховатый и неповоротливый инструмент играл пассажи не хуже флейты и пел как виолончель. Запомнились собравшейся аудитории и выступления других молодых виртуозов – Алексея Почтаренко, Елены Мирошниковой, Станислава Поликарпова, Елены Хургиной, Евгения Кудрявцева и Надежды Аристовой. А вот ведущей концерта Анжелике Комиссаренко не помешает поработать над речевой интонацией.

Во втором отделении прозвучали концерт для 15 исполнителей «Imperativo – non imperativo» Кирилла Уманского, «Киномузыка» для камерного ансамбля Сергея Голубкова, «Schnell zu/g vergangenheit ist eine alte musik schоn/auch k/eine musik?/!» Фараджа Караева. Финальный номер концерта заслужил особое одобрение слушателей: Юрий Каспаров вынес на суд публики свое «Посвящение Онеггеру» для 9 исполнителей. Произведение опиралось на тот же принцип, что и «Пасифик 231», – ускорение движения при замедлении темпа. Остается лишь сожалеть о том, что швейцарско-французский композитор, написавший более пятидесяти крупных сочинений в самых различных жанрах, ассоциируется у многих лишь с его ранним экспериментальным произведением.

Во второй половине концерта наблюдался также интересный феномен – массовый исход из зала представителей старшего поколения. Создалось впечатление, что из всей афиши они заметили лишь одну фразу – «вход свободный», а потом негодовали по поводу отсутствия в программе классики. Пора бы всем настоящим ценителям современности почаще посещать концерты «Студии новой музыки», дабы оказывать должный прием выдающимся произведениям последнего десятилетия.

Виталия Мелехина,
студентка IV курса ИТФ

№ 2 (1304), февраль 2013

17 января ансамбль «Студия новой музыки» поздравил любителей нового искусства с наступившим годом. По концепции сего музыкального действа каждый исполнитель представлял на суд публики свои любимые камерные произведения. Это повлекло за собой некоторую калейдоскопичность программы, где причудливо соседствовали сочинения самых разных стилей.

Концерт «Happy New Music» собрал под крышей Рахманиновского зала не только людей, знающих толк в современном композиторском творчестве, но и тех, кто надеялся услышать ласкающие слух мелодии. Большинство присутствующих сидело со счастливыми лицами и искрящимися глазами, но другая часть публики, явно почувствовав себя обманутой, начала покидать зал уже в первом отделении. Ну что ж, как говорится – «на вкус и цвет… фломастеры все разные».

Михаил Оленев и Анастасия Алферова открыли концерт оригинально звучащим дуэтом для тромбона и арфы. Произведение А. Первазова «/dev/jam» в характерной джазовато-залихватской манере настроило слушателей на праздничный лад.

«Атлант в оранжевых штанах», он же Григорий Кротенко, артистично продемонстрировал различные современные техники в «Atlas textures» для контрабаса соло Н. Р. де Врое. В музыке слышались тяжелые «вдохи» и «выдохи» Атланта, который был навечно приговорен богами держать руками небосвод.

Неповторимый по энергетике дуэт Ивана Бушуева (флейта) и Наталии Черкасовой (фортепиано) в «Highway» С. Хаапамяки заставил зал достичь предельного эмоционального напряжения. Музыка, где главным средством становится ритм, рисует просторы иллюзорного шоссе, на котором нет скоростных ограничений и пробок. Мастерски исполненное, это сочинение стало одним из самых запоминающихся номеров программы.

Необыкновенно красиво и живописно прозвучало «Ko-Iho» Дж. Шелси для флейты (Иван Бушуев) и кларнета (Евгений Бархатов), где в тембровой эфемерности накрепко спаянных деревянно-духовых инструментов угадывался сумрачно-туманный пейзаж с неясными силуэтами предметов.

Дух утонченности был подхвачен в начале второго отделения. «Литания» Т. Такемицу в исполнении Моны Хаба (ф-но) была прочувствована столь искренне, что вызвала у публики… некоторое оцепенение. Хрупкая и филигранная звуковая атмосфера произведения погрузила зал в мир скорби, где каждый оказался сопричастен событию, вызывающему глубокое переживание. Но, находясь во власти игры музыкальных линий и холодноватой терпкости гармоний, понимаешь, что это именно то пространство, где созерцая – наслаждаешься.

После такой музыкальной медитации была сыграна «Элегия и бурлеска» Н. Капустина, окрашенная в легкие джазовые тона. Мастерский дуэт фортепиано (Мона Хаба) и виолончели (Ольга Галочкина) предоставил возможность каждому слушателю окунуться в романтичную атмосферу ностальгии и положительных эмоций.

Несмотря на сильные январские снега и «неконцертную» погоду, каждый, кто имел возможность побывать на концерте, был щедро одарен высоким профессионализмом участников, купаясь в праздничной атмосфере… Напоследок квартет подготовил сюрприз: после виртуозного и жизнеутверждающего исполнения Струнного квартета № 1 Д. Мелких Станислав Малышев (первая скрипка) неожиданно взорвал праздничную хлопушку, что вызвало в зале море смеха и шум оваций. Happy New Music!

Александр Шляхов,
студент IV курса ИТФ
Фото Ф. Софронова

№ 9 (1302), декабрь 2012

Минувшей осенью в Рахманиновском зале прошли первые два концерта абонемента «К 90-летию ПерСимфАнса», посвященные Сергею Александровичу Кусевицкому, выдающемуся контрабасисту, дирижеру и меценату. Музыканты первого симфонического оркестра Москвы, основанного Кусевицким в 1911 году, впоследствии и составили костяк Персимфанса – оркестра без дирижера. «Обращаясь с нашим оммажем к Сергею Кусевицкому и его времени, мы погружаемся в звуковой мир, живущий по иным – почти полностью утерянным – эстетическим канонам. Пытаясь воскресить все самое волнующее в этом мире, ради этой безнадежной, бесполезной эфемерности, мы сооружаем нашу музыкальную машину времени» (из аннотации к концерту).

Первое испытание – 22 сентября – показало эффективную работоспособность созданной машины. За исключением двух пьес для фортепиано, практически все первое отделение концерта являлось бенефисом Григория Кротенко, лауреата III международного конкурса им. С. А. Кусевицкого. Его небольшой контрабас (Giovanni Paolo Maggini, 1624) наполнял зал объемным звуком, тембрально близким, как это ни парадоксально, скорее, к низкому женскому голосу, чем к мужскому. Программу составили как оригинальные произведения для контрабаса («Грустная песенка», «Вальс-миниатюра», «Анданте» из Концерта для контрабаса С. Кусевицкого и «Элегия» Дж. Боттезини), так и переложения: Andante cantabile П. Чайковского (переложение Й. Рамбоусека, учителя Кусевицкого), «Kol Nidrei» М. Бруха (переложение Кусевицкого), «К вечерней звезде» из оперы «Тангейзер» Р. Вагнера (П. Казальс) и «Les adieux de Marie Stuart» Вагнера (Г. Кротенко).

О Петре Айду, партнере Григория Кротенко в первом отделении этого концерта, я приведу слова Алексея Парина: «Петр Айду, безусловно, принадлежит к таким уникальным личностям, которые очень бережно относятся к своему таланту и употребляют его очень по адресу. Он занимается музыкой определенно направленно. По своей природе Петр Айду является музыкантом-аутентистом, но это слово не нужно воспринимать как то, что он ищет, как играли музыку в эпоху создания. Скорее, это поиск самого себя, того, как ты слышишь, как играли музыку тогда. Ты не остаешься равнодушным к этому, ты не подаешь это как кусок музейной ценности. Твое исполнение – есть твое желание, твоя реализация, и это все очень авторское, как авторский театр или фильм».

Несмотря на жанр академического концерта, атмосфера была наэлектризована «живыми» токами. Было ощущение, что вам не просто представляют выученную и отрепетированную программу, а сами музыканты в процессе игры стараются прислушиваться к моментным настроениям, нюансам, и от этого активное слушание, боязнь пропустить что-то, что нарушило бы последовательность происходящего, не покидало слушателей до конца выступления. Традиционные фраки музыкантов уступили место ярким костюмам (например, Григорий выступал в рубашке оранжевого цвета).

Завершил концерт редко исполняемый Квинтет g-moll С. Прокофьева для гобоя, кларнета, скрипки, альта и контрабаса, соч. 39. Сам автор называл это произведение «музыкой для избранных музыкантов». И хотя квинтет – ансамбль равноправных солистов, было заметно, что Григорий в данном случае выступал в качестве руководителя или концертмейстера коллектива.

Второй концерт абонемента – 17 ноября – начался при полностью погашенном освещении. На сцене находились странные предметы, напоминавшие длинные неуклюжие швабры. Лежал большой барабан, причем под обод с одной стороны было что-то подложено, очевидно, для создания максимального динамического диапазона. Немного сбоку стоял большой шкаф без стенок с висящими внутри него большими металлическими листами. В центре сцены лежали две связки стальных заготовок для огромных ключей. Когда ко всем этим аппаратам подошли исполнители, погас свет и наступила тишина, из которой начала мерцать шумовая точка. Она становилась увереннее и жирнее, уже устойчиво гудела и продолжала равномерно увеличиваться и надвигаться. К ней добавлялись все новые звуки – шипение трущихся друг о друга металлических листов, синкопированный, «не в ногу», стук «швабр», бряцание связок «ключей». В конце концов, эта звуковая силища, достигнув своей кульминации и чуть не разрушив зал, переехала нас и неспешно удалилась, передав нам огромный заряд энергии и заставив снова полюбить тишину… Это был «Поезд» – фрагмент звукооформления спектакля МХТ «Анна Каренина» В. Попова. Чуть забегая вперед, скажу, что в завершение первого отделения «Поезд» нас переехал еще раз, но уже в обратном направлении…

Второй концерт был более разнообразен в ансамблевом плане. «Раздумье» для виолончели и фортепиано Н. Рославца (1921) представили Петр Кондрашин и Петр Айду. Соната для двух скрипок до мажор С. Прокофьева как будто специально была написана для великолепных Елены Ревич и Аси Соршневой. Очень современно выглядело премьерное исполнение Федором Амировым Сонаты № 2 для фортепиано В. Задерацкого. Впечатление звукового замедления оставили три прелюдии для двух фортепиано И. Вышнеградского. Расположение инструментов под прямым углом друг к другу позволило Петру Айду одновременно играть на обоих. Кроме того, рояли были настроены так, что представляли собой единый 24-тоновый инструмент, где каждая нота звукоряда отличалась от другой на четверть тона. Это создавало галлюцинирующее ощущение «стекания» отдельных звуков.

Программу завершал «Септет» для флейты, кларнета, фагота (который почему-то не был указан в программке), трубы, скрипки, виолончели и контрабаса Г. Попова. Это произведение, которое совершенно раскритиковал в 1927 году С. Прокофьев, было заново открыто в 60-е годы прошлого века. Второе издание септета в 1971 году композитор назвал «камерной симфонией». С тех пор оно неоднократно звучало на концертах, а первая запись на пластинку была сделана с участием профессора Л. В. Ракова.

Григорий Кротенко со сцены проанонсировал и третье отделение концерта в виде перфоманса – выноса большого барабана через окно Рахманиновского зала, так как размеры дверных проемов не позволяли сделать это естественным образом. Он даже предложил желающим поучаствовать, но моих сил после всего услышанного хватило ровно на дорогу домой…

Дмитрий Высоцкий

 № 7 (1300), октябрь 2012

Легко представить себе, как один из оригинально мыслящих и творчески неутомимых композиторов, создатель нетрадиционных способов сочинения музыки Джон Кейдж отпраздновал бы свое 100-летие: это был бы хэппенинг, соединивший все возможные виды интеллектуально-творческой деятельности юбиляра!

Он был и остается владельцем дум музыкантов и представителей других видов искусства. При жизни ему удалось создать особую, насыщенную, может быть дискуссионную творческую атмосферу и увлечь своими идеями деятелей культуры разных стран. Будучи одной из самых влиятельных фигур в истории современной музыки, Кейдж притягивал к себе людей не только своими яркими творческими находками, но в первую очередь – своей неординарной личностью. Одной из любимых у Кейджа была дзен-буддийская пословица «каждый день – прекрасный день». «Детская улыбка, мягкий и благородный голос, блестящий ум, стремление дотянуться до далекого горизонта, на котором все искусства сводятся вместе в единое целое», – таким, по словам американского музыковеда А. Рича, запомнился Джон Кейдж.

Этот «парадоксов друг» стал классиком авангарда и заслужил такой интересный и насыщенный событиями международный фестиваль «Musicircus Джона Кейджа», который с успехом прошел в Московской консерватории (5–20 сентября; художественный руководитель проф. А. Б. Любимов). Проф. А. З. Бондурянский, открывая мероприятие приветственными словами к публике, подчеркнул, что в международном музыкальном мире, отмечающем 100-летие со дня рождения Кейджа, московские «празднества» выделяются масштабом концертных программ, серьезностью подачи и широтой охвата творческих направлений «не композитора, а изобретателя, но – гениального».

Юбилейные торжества включили пять концертов и научно-практическую конференцию, на которых посетителям также показали несколько документальных фильмов, посвященных Джону Кейджу, прочли знаменитую «Лекцию о Ничто» в сопровождении музыки автора, представили ряд аудио- и видеопроекций, созданных Игорем Кефалиди. В Рахманиновском зале консерватории выступило несколько десятков музыкантов, в том числе Алексей Любимов, Иван Соколов, Светлана Савенко, Наталия Пшеничникова, Владимир Горлинский, Станислав Малышев, ансамбли ударных Марка Пекарского и «Opus Post» Татьяны Гринденко, Нью-Йоркский ансамбль Алана Файнберга  (США) и многие другие. Пожалуй, впервые в нашей стране на концертах фестиваля не только прозвучали наиболее знаковые сочинения знаменитого американца, включая пьесы для подготовленного фортепиано, ансамблей ударных инструментов и радиоприемников, опусы электронной и конкретной музыки, хэппенинги и перформансы, но и многое другое. В частности, был представлен богатый музыкальный мир Нью-Йорка эпохи Кейджа (Фелдман, Вольпе, Картер, Беббит, Вуоринен, Тюдор, Вулф), его предшественников (Сати, Шенберг, Айвз, Варез, Кауэлл), а также сочинения российских композиторов, связанные с творчеством юбиляра (Соколов, Корндорф, Карманов, Батагов, Загний, Мартынов, Тарасов, Горлинский). И сами программы концертов были интересны и названия выразительны: «Портрет художника в день рождения», «Путеводитель Джона Кейджа по грибным местам музыкального Нью-Йорка», «“Кейдж-марафон”: непреднамеренность и взаимопроникновение».

В конференции «Джон Кейдж: творческие пейзажи» (организатор – кандидат искусствоведения М. Переверзева) приняли участие музыковеды и искусствоведы из Московской, Санкт-Петербургской консерваторий, Пермского государственного института искусства и культуры, Государственного центра современного искусства и Института искусствознания Болгарской академии наук. Выступавшие стремились подытожить вековой композиторский путь Джона Кейджа, рассмотрев его в контексте истории американской музыки (О. Манулкина), ответив на непростой вопрос «почему все, что нас окружает, это музыка?» (К. Зенкин), найдя параллели между творчеством американца и Малевичем (В. Пацюков), Дюшаном (А. Бердигалиева), Беккетом (М. Божикова), Бэббитом (А. Ровнер), поп-культурой (Д. Ухов), а также отметив влияние Кейджа на органную музыку ХХ века (М. Воинова) и развитие алеаторики (М. Переверзева).

Джон Кейдж был философом в мире искусства. На протяжении всего творческого пути он искал необычные звучания, изобретал нетрадиционные способы игры, использовал различные предметы в качестве музыкальных инструментов, разрабатывал индивидуальные методы сочинения и формы. В своем творчестве он претворял фундаментальные принципы буддизма: в каждой, казалось бы, простой и случайной вещи он видел ее неслучайную и непростую суть, в каждом простом и случайном шуме слышал музыку, в каждом простом и случайном графическом рисунке находил нотную запись. Но, воплотив в звуках одну концепцию, Кейдж тут же оставлял ее и искал другую. Он придавал большое значение мобильности текста и формы и вообще творческого процесса, мышления, деяния, подчеркивая принципиальную незаконченность произведения, создаваемого непосредственно здесь и сейчас и наделяя исполнителя и слушателя авторскими полномочиями. И одной из целей фестиваля «Musicircus Джона Кейджа» была активизация творческой инициативы слушателей.

Фестиваль показал, что отношение к музыке Кейджа в России со стороны как устроителей, так и посетителей стало зрелым, профессиональным, объективным, многогранным. Если прежде реакция слушателей бывала бурной и непосредственной, а нередко и легковесной, то сейчас российские почитатели творчества Кейджа внимают его звуковым идеям на качественно ином уровне – с позиций знатоков мирового авангардного искусства, разные тенденции которого нашли отражение в опусах американца. Современная публика искушена и вправе оценивать убедительность той или иной трактовки. По признанию А. Б. Любимова, он составлял концертные программы так, чтобы наиболее полно охватить все творчество композитора:

«Мне хотелось развенчать миф о Джоне Кейдже. Он изменил искусство второй половины ХХ века едва ли не больше, чем Шенберг и Стравинский, однако репертуарной, устойчивой в слушательском сознании его музыка не стала: публике, нацеленной на индивидуальный объект музыкального искусства, в действительности далеки концепции, уводящие от традиционных форм художественной деятельности… Широта программ фестиваля показала, какое уникальное место Кейдж занимал в ХХ столетии: он стоял на самом перекрестке путей современного искусства и при этом не двигался в каком-то одном направлении, а предлагал выбрать любое из них. Достаточно вспомнить его верность таким разным мастерам сверхискусства, как Джойс, Сати, Дюшан, Судзуки, Торо. Это То, что Кейдж почерпнул у них, позволяет говорить о глубоком проникновении им в сон о жизни, в мечту о бытии, в пространство, где все объекты становятся текучими, не имеющими четких форм, прошлого и будущего, где реальность фантазии дает редкую возможность вылететь из клетки и погнаться за звуками, забытыми тишиной…. Поразительно, как Кейдж безответственно влиял, не оставляя собственных следов»…

Но фестиваль «Musicircus Джона Кейджа» оставил неизгладимый след в душах и умах московских слушателей!

М. В. Переверзева,
преподаватель МГК

№ 7 (1300), октябрь 2012

Как писал Н. В. Гоголь, редкая птица долетит до середины Днепра. Эти строки невольно вспомнились 25 сентября в Рахманиновском зале на одном из концертов фестиваля «Музыкальные миры Юрия Николаевича Холопова». Взяв на себя смелость перефразировать писателя, я бы сказала так: редкий слушатель досидит до конца концерта из трех отделений. Хотя, чтобы вместить в себя хотя бы частицу музыкальных миров Ю. Н. Холопова, и трех отделений мало!

Для нас, нынешних студентов, Ю. Н. Холопов – человек-легенда. К сожалению, нам не довелось учиться у него, слушать лекции, писать работы под его руководством. Но все вокруг как будто проникнуто его мыслью, его присутствием. Фестиваль, в рамках которого прошли Международная научная конференция и ряд концертов, стал для нас моментом соприкосновения с Юрием Николаевичем.

Один из вечеров мне запомнился особо. Он действительно очень точно отразил название фестиваля: это не мир Юрия Николаевича, а именно мирЫ. Сочинения, которые в другом концерте противоречили бы друг другу, здесь прекрасно согласовывались. Трудно себе представить, но в одном отделении прозвучали Девятая соната Скрябина, Klavierstück IX Штокхаузена (исп. Михаил Дубов) и раннехристианское пение IV–IX веков (исп. профессор Парижского университета Егор Резников и ансамбль его учеников)! Этому нетрудно найти объяснение, ведь круг интересов Ю. Н. Холопова был необычайно широк и сочинения из разных «миров» естественно соседствовали в одной программе.

Но причина была не только в этом. Все произведения концерта стали своего рода «музыкальным приношением» великому ученому. Они звучали в этот вечер в одном настроении – in memoriam, – лишь обыгрывая его разными красками. И даже отсутствие ведущего этому способствовало: возникло ощущение, что друзья, коллеги, ученики Юрия Николаевича просто собрались, чтобы вспомнить его, сказать теплые слова и послушать любимую им музыку.

Особым подарком для всех стала «Импровизация на тему телефонного номера Ю. Н. Холопова» Давида Кривицкого, которая открыла концерт. Это произведение было исполнено впервые в мире и, возможно, стало своеобразным символом этого вечера или даже всего фестиваля. Ведь по телефону сегодня так просто связаться друг с другом! А если телефонный номер есть, а связаться уже не с кем?.. Символично и то, что «Импровизацию» исполнил внук композитора – Михаил Кривицкий. Преемственность поколений в этой известной музыкальной династии можно сопоставить с научной школой Ю. Н. Холопова.

В первом отделении также прозвучали Три песни на стихи Иона Барбу Ф. Гершковича и Пять песен Б. Бартока (соч. 15). Эти вокальные сочинения исполнили Светлана Савенко и Юрий Полубелов (ф-но). Проникновенное пение было неповторимым, заставляя замирать весь зал. Вот только неподкупные мобильные телефоны беспрестанно звонили, словно продолжая «Импровизацию» Кривицкого!

Выступление Ивана Соколова привнесло нотку юмора в этот музыкальный вечер. Он поделился с публикой своими воспоминаниями о Ю. Н. Холопове, веселыми изречениями, одно из которых: «смотрим в книгу – видим фугу»! Композитор-пианист, он исполнил два произведения: «Пение птиц» Эдисона Денисова и собственное сочинение «В небе», премьера которого состоялась на открытии мемориальной доски Э. Денисову в зале им. Н. Я. Мясковского. Два взаимосвязанных сочинения и музыкально, на мой взгляд, оказались очень близки. Разные техники, стили двух авторов объединила любовь к живой природе.

Из общего настроения in memoriam, пожалуй, выбивалось выступление последнего коллектива – театра джазовой импровизации «Импровиз-рояль» (г. Казань; художественный руководитель – Александр Маклыгин). Хотя порядком подуставшая и уже немногочисленная публика с удовольствием включалась в музыкальные игры ансамбля, наблюдала за перемещениями артистов по сцене от рояля к роялю и наслаждалась любимыми мелодиями…

«Музыкальные миры» Ю. Н. Холопова не охватить, не объять! Таков лишь один взгляд на один музыкальный вечер в память о нем.

Мария Тихомирова,
студентка IV курса ИТФ

№ 9 (1292), декабрь 2011

Московская консерватория имени П. И. Чайковского – один из исторических основателей Международного конкурса имени П. И. Чайковского, признанного национальным достоянием страны. И не только потому, что у его истоков стояли ее великие профессора – Э. Г. Гилельс, Д. Ф. Ойстрах, М. Л. Ростропович, чуть позднее – И. К. Архипова, а в ее стенах более полувека вершились конкурсные баталии. В мире существует сложившийся принцип, о чем свидетельствуют энциклопедические словари: значительные национальные музыкальные конкурсы имеют постоянное место проведения. И любому профессиональному музыканту известно, что конкурс имени королевы Елизаветы – это Брюссель; имени Маргариты Лонг и Жака Тибо – Париж; имени Шопена – Варшава; имени Баха – Лейпциг, имени Шумана – Цвиккау, имени Паганини – Генуя… Каждый из них именно в такой взаимосвязи – бережно хранимое национальное достояние своей страны, которым дорожат.

Конкурс имени Чайковского – это Москва! В противном случае это будет какое-то другое состязание, возможно и очень интересное, но без своих традиций и исторической памяти, включающей великие имена победителей и незабываемые события. Среди которых, в частности, необычайно волнующая для участников поездка «к Чайковскому» в Клин (которой впервые не было!) и многое другое… Разрыв XIV конкурса на два города – перенос состязаний скрипачей и вокалистов в Петербург – это нарушение основополагающей традиции, которое, подобно снежному кому с горы, с легкостью влечет за собой и другие потери.

Россия – музыкальная страна. В отдельных городах, особенно в Санкт-Петербурге, ежегодно проходят музыкальные соревнования разного уровня. Здесь – богатое поле для организационных экспериментов и реализации новаторских замыслов вплоть до создания новых привлекательных «брендов». Но конкурс имени Чайковского у нас – один. Как храм Василия Блаженного. Не случайно Московская консерватория, а шире – музыкальная Москва (и профессионалы, и любители – многолетние преданные энтузиасты конкурса Чайковского) бурлит до сих пор и жаждет обсуждения прошедших летом состязаний под незнакомым логотипом, но под именем XIV Международного конкурса имени П. И. Чайковского.

Редакция газеты «Российский музыкант» открывает публичную дискуссию на эту волнующую тему, приглашая к участию всех, особенно ведущих профессоров по специальностям, традиционно представленным на конкурсе Чайковского. В этом выпуске нашим собеседником выступает профессор П. И. Скусниченко, завкафедрой сольного пения, декан Вокального факультета.

– Петр Ильич, на Ваших глазах прошло много конкурсов имени Чайковского, Ваши ученики участвовали и побеждали на них, Вы тоже лауреат VI конкурса… Чем для Вас является этот московский форум?

– Раньше, в Советском Союзе, а теперь в России, конкурс Чайковского был главным соревнованием, на которое приезжали очень многие – не только принять в нем участие, но и просто послушать, поболеть за своих. Не могу передать, какая была радость, какое счастье – побывать на конкурсе, послушать, посидеть в переполненных залах. Это был двухнедельный праздник музыки в Москве – вспоминаются флаги, перетяжки на дорогах, афиши, вокруг Большого зала – щиты с фотографиями каждого участника и информацией о нем… Сейчас ничего этого не было, не было никакой рекламы, хотя денег в этот раз было потрачено больше, чем когда-либо. Мне было очень жалко этот конкурс, потому что он как бы нарочно провалился…

– Вы считаете, что конкурс провалился?

– Это был запланированный развал. Делить конкурс Чайковского на два города категорически нельзя! Он генетически связан с Московской консерваторией, с Москвой. На месте иностранцев я бы на такой конкурс вообще бы не приезжал!

Председатель Оргкомитета сказал, что «спасает конкурс» – не дай Бог, не откроется Большой зал, поэтому надо разделить его на два города. Но у нас есть Малый зал, есть зал Чайковского, Колонный зал, есть Дом музыки с несколькими залами, большой зал на Рублевке… Так что если бы не достроили Большой зал, то Москва смогла бы принять гостей и без него! Мы же не отбираем конкурс Римского-Корсакова, который проходит в Питере, – мы посылаем туда участников! И, конечно, когда разделили конкурс, стало не понятно: как слушать вокалистов или скрипачей? Не знаешь, что делать, – ездить в Питер?.. Это было главное, что развалило конкурс.

– В проведении конкурса много этапов. Первый – отбор участников. Как он проходил у вокалистов?

– Участники отбирались по дискам, что совершенно неправильно. Мне кажется, что все-таки для певцов, которые живут здесь, в России, можно выделить какой-нибудь зал и прослушать всех «живьем» за три дня. Когда отбирали нас, мы пели по 4-5 прослушиваний – к престижнейшему конкурсу готовились все консерватории, участники тщательно отбирались. Думаю, что на предварительном прослушивании должен быть один представитель из жюри, а остальные могут являться ведущими профессорами консерваторий – ведь соревнуется молодежь! Очень жаль, что в этом году Московская консерватория была практически отстранена от участия в отборе. Как и от судейства в жюри. В результате уже на этапе отбора «полетели» такие ребята, на которых мы рассчитывали и надеялись. Потом, правда, их почему-то «добирали»…

– Выходит, прошли совсем не те?

– И те, которые нужно, но половина – не те. Это делалось специально. В результате первое место отдали кореянке, третье – нашей Елене Гусевой; а второе и четвертое у женщин не досталось никому. Из мужчин первое место тоже получил представитель Кореи, второе Монголии; третье и четвертое – тоже никому не присудили. Ну неужели из 80 человек (только одних россиян было 40) не нашлось двух певцов и двух певиц, достойных премии?! Это же смешно! Давайте возьмем сейчас наших выпускников прошлого года и поставим их – пусть споют. Но половину из них даже не пропустили на конкурс. Очень больно за нашу страну!

– А что произошло с другими консерваторцами?

Нашу Марию Горелову сняли с I тура; бас Алхас Ферзба и его жена Екатерина Ферзба, очень хорошее сопрано, не прошли на III тур. Также не допустили в финал мою аспирантку Елену Терентьеву – лауреата многих конкурсов, в том числе конкурса им. Глинки, солистку «Новой оперы», которая поет все главные партии.

(далее…)

№ 8 (1291), ноябрь 2011

Появление на концертной сцене даже одного инструмента великого Антонио Страдивари придает музыкальному событию высочайший статус. 20 октября 2011 года в Большом зале Московской консерватории состоялось беспрецедентное музыкальное действо: сразу семь творений гениального итальянского мастера ожили в руках молодых музыкантов из Франции и России.

Матье Арама, Лев Солодовников, Сергей Поспелов, Александр Котельников

Идея уникального проекта родилась всего четыре месяца назад. Один из самых влиятельных виноделов мира, известный французский меценат Бернар Магре, вместе со своей российской партнерской компанией «Алианта Групп» выступил с инициативой презентации в Московской консерватории скрипки Страдивари из его личной коллекции. Консерватория идею не только поддержала, но и значительно расширила: вместе с гостьей из Франции было решено представить публике шедевры Страдивари, хранящиеся в российской Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов. Покровителем международного культурного проекта стала ассоциация «Франко-Российский диалог», сопрезидентами которой являются с российской стороны глава ОАО «Российские железные дороги» В. Якунин, а с французской – почетный председатель компании «Total S. A.» Т. Демаре.

«Проект “Страдивари-диалог” восстанавливает связь времен, – подчеркнул в своем приветствии ректор профессор А. С. Соколов. – Некогда меценат Константин Третьяков подарил Московской консерватории скрипки великих итальянских мастеров, чтобы талантливая молодежь могла с их помощью достичь вершин исполнительского мастерства. Ныне эти уникальные инструменты вновь зазвучат в руках студентов  Московской консерватории». Чтобы отобрать достойнейших, среди студентов, аспирантов и молодых педагогов консерватории специально был проведен конкурс. Имена победителей не вызвали сомнений: все они уже успели зарекомендовать себя как яркие исполнители нового поколения.

Появление легендарных инструментов в стенах консерватории не могло остаться незамеченным. Музыканты, бережно несущие в руках заветные чехлы в окружении почетного эскорта охраны, неизменно притягивали любопытные взгляды. Каждого участника концерта, получившего инструмент для занятий, охрана сопровождала до класса, присутствовала на репетициях, дежурила за дверьми. Подобные меры не покажутся излишними, если вспомнить, что стоимость лишь одного творения Страдивари сопоставима с бюджетом небольшого государства.

Чтобы наладить личные отношения со старинными инструментами, российским музыкантам было дано всего четыре дня – ничтожно малый срок! Известно, чтобы «сродниться» с инструментом, нужно время, но и тогда никто не может гарантировать, что «взаимопонимание» сложится. Коварные «страдивариусы», открывая перед исполнителем поистине безграничные возможности, предъявляют и высочайшие требования к его мастерству. Божественный тембр, способный передать тончайшие нюансы интонации, раскрывает и все огрехи. Покорить своевольный инструмент удается далеко не каждому. В этом смысле французский музыкант, которому г-н Магре предоставил скрипку Страдивари в личное пользование, был в более выгодном положении. Однако к чести консерваторцев стоит отметить, что непосвященному слушателю догадаться об этом было невозможно.

Программа гала-концерта оказалась максимально разнообразной, охватывающей все грани скрипичного искусства. Аndante cantabile Первого струнного квартета Чайковского в исполнении Анны Коряцкой, Александра Котельникова, Александры Тельмановой и Александра Рамма с первой ноты заворожило невероятно мягким звучанием, мгновенно заполнившим весь Большой зал с его тонкой акустикой, ставшей еще прекраснее после реставрации. Сразу стало ясно, почему уже более трех веков секрет летящего и поистине неземного звука творений Страдивари, разгадать который не могут даже новейшие компьютерные технологии, не дает покоя человечеству.

Виртуозные вариации Паганини «I Palpiti» в исполнении Лены Семеновой заставили зал затаив дыхание следить за филигранным искусством скрипачки: исполнение флажолетов здесь сродни хождению по канату под куполом цирка. Следом Гайк Казазян сыграл «Размышление» Чайковского, и, пожалуй, в тот вечер это был один из самых органичных тандемов музыканта со своим инструментом. Глубина смысла и психологическая точность каждой интонации, свойственные скрипачу, воплотились в нежнейшем тембре скрипки, отметившей в прошлом году трехсотлетний юбилей. А парение мелодии в высоком регистре было столь прекрасным, что к горлу буквально подкатывал ком.

Виолончелист Александр Рамм, яркий музыкант, хорошо знакомый публике по недавнему конкурсу Чайковского, исполнил третью часть Сюиты для виолончели соло Кассадо. Сдержанность исполнительской манеры подчеркнула благородный тон виолончели, когда-то принадлежавшей графам Шереметьевым, хотя исполнению не хватило артистической свободы и огня, способного «зажечь» публику. Сосредоточен и погружен в мир Сонаты Изаи для скрипки соло был Лев Солодовников, творивший на сцене свой причудливый и глубоко органичный звуковой мир.

Резким контрастом на фоне «интеллигентных» выступлений московских музыкантов выделялся французский скрипач Матье Арама. И выбор произведений – «Хабанера» Сарасате и Вариации на оригинальную тему Венявского, и свободная манера игры свидетельствовали о его стремлении увлечь публику зажигательными ритмами и эффектными взмахами смычка, даже в ущерб хорошему вкусу.

(далее…)

№ 7 (1290), октябрь 2011

Только очень крупные мастера могут себе позволить представить слушателям целые монографии, посвященные выдающемуся композитору или одному крупному жанру. Сразу вспоминается С. Фейнберг, сыгравший все сонаты Скрябина, а затем предложивший цикл из 48 прелюдий и фуг Баха (позже его опыт повторила Т. Николаева). Михаил Воскресенский записал цикл из 27 фортепианных концертов Моцарта. Понятно, что многие его звенья всегда фигурировали в симфонических программах замечательного пианиста. Однако осуществление такого глыбистого проекта потребовало и особых усилий – введения «недостающих» звеньев.

Если же себе позволить небольшую статистику из сферы уже сделанного выдающимся пианистом, то окажется, что он издавна тяготел к фортепианным монографиям. Так, им были сыграны 32 сонаты Бетховена в семи концертах сезона 1973/74 г., весь Шопен – девять концертов в сезоне 1982/83 г., все сонаты А. Скрябина. К самому жанру концерта у Воскресенского пристрастие особое: его репертуар включает 56 концертов для фортепиано с оркестром.

Сегодня нет необходимости доказывать, как возросла у концертирующих пианистов тяга к стилевой достоверности исполнения. Процесс этот в большой степени свойственнен искусству современности, что, в частности, наглядно доказывает и одна из ведущих тенденций музыкознания наших дней. Ныне никто не будет оспаривать, что подлинный текст в виде документа, непреложного в своей истинности, способен выполнить одну из важнейших миссий культуры – освободить творящую личность (а порой и конкретное произведение) от многолетних напластований прошлого.

Однако нотный текст, как и документ, сам по себе бесстрастен. Он нуждается в истолковании. Вот здесь и призвано сыграть свою определяющую роль интерпретирующее слово.

Бессмысленны споры о том, где меломаны получат больше впечатлений – слушая игру крупного исполнителя в концертном зале или в камерной домашней обстановке. И сиюминутное, и запечатленное навсегда имеют свои несопоставимые преимущества. При прослушивании записи есть возможность вернуться, чтобы сопоставлять, сравнивать, – словом, не просто наслаждаться, но и раздумывать, размышлять над услышанным.

Именно этим я и занималась с удовольствием, знакомясь с большим музыкальным сериалом Моцарта – Воскресенского. Его возможно определить как 27 взглядов Моцарта на жанр фортепианного концерта в исполнительской версии Михаила Воскресенского. Что в этой записи поражает прежде всего, так это тончайшее проникновение в стиль моцартовских шедевров, с одной стороны, и умение создать «своего Моцарта» – с другой. Последнее по плечу только исключительно мастеровитым художникам, что и допускает параллели с известным определением Марины Цветаевой – «Мой Пушкин».

Скажу, что сериал концертов Моцарта, сыгранный Воскресенским, представляет собой гармоничное следование стилевым параметрам моцартовской эпохи сквозь призму творческого вдохновения пианиста, его высокого вкуса и полной исполнительской свободы. Достичь подобного результата даже многоопытному исполнителю не так просто. Напомним, что в культуре ХХ столетия не раз возникало прерывание художественных традиций. В силу этого в практике современности звучание музыки эпохи классицизма, в том числе Моцарта, может трактоваться исполнителем в достаточно широком поле прочтений.

У М. Воскресенского толкование клавирных концертов Моцарта идет от внутренней концепции музыканта, поставившего весь богатейший арсенал своей звуковой палитры на службу собственному восприятию музыки. На мой взгляд (вернее слух), М. Воскресенский, много и блистательно играющий романтический репертуар, осознанно как бы разрушает сложившееся именно в романтическую эпоху восприятие Моцарта, творца совершенной музыки музейной красоты. Озвучивая весь моцартовский двадцатисемичастный текст, пианист словно создает гигантский вариационный цикл на жанр классицистского концерта. Воскресенский рисует внутри единого стиля очень разные звуковые образы составляющих его партитур. Здесь одни только длят романтическую традицию, а другие приближены к современному звуковому артикулированию, где интонация психологизируется. Сказанное, однако, не означает, что у пианиста вообще не осталось никаких связей с романтическим этапом исполнения моцартовских концертов. Выразительное дыхание вокальных фраз оттеняется четкостью преподнесения звуковых приемов почти беспедальной игры, где изысканный показ ведущих звеньев фактуры не заслоняет общего субъективно-личностного отношения к этой музыке. Отсюда в звучании инструмента только возрастает роль декламационности и попыток приблизиться к естественному звучанию клавира. Порой же возникает аллюзия и на клавесинную звучность.

(далее…)

№ 7 (1290), октябрь 2011

Венецианская биеннале – один из самых известных и престижных форумов мирового современного искусства. Раз в два года (слово biennale означает двухгодичная) уже более века с момента возникновения (1895) мистический город в лагуне на севере Адриатики становится ареной столкновений новых тенденций, революционных идей и открытий в разных художественных сферах. Здесь представляются изобразительное искусство и архитектура, театр и музыка, кино и, с недавнего времени, танец.

Биеннале-2011 проводится с большим размахом. В число событий вошли 3-й фестиваль танца (Arsenale della Danza, 17.01 – 15.05); 2-й Детский карнавал (26.02 – 8.03); 54-я Международная выставка современного искусства (4.06 – 27.11); 68-й Венецианский кинофестиваль (31.08 – 10.09); 55-й Международный фестиваль современной музыки (24.09 – 1.10); 41-й Международный фестиваль театра (10.10 – 16.10).

Центральное место занимает длящаяся почти пять месяцев международная художественная выставка с участием международного жюри. В этом году в ней приняли участие рекордное количество стран – 89, в том числе и новых из Азии и Африки. Тема выставки – «ILLUMInations» (ИЛЛЮМИнации) – по замыслу организаторов предполагает разные смыслы: и просвещение, распространение знаний о различных явлениях современного искусства, необходимые в окружающем глобализованном мире; и значимость национальных течений, представляющих свои идеи и творческие методы. Как обычно по всему городу разбросаны разностильные национальные павильоны, и зрители, знакомясь с экспозициями, перемещаются от одного к другому по венецианским каналам. Весь город погружен в искусство, органично сплетая прошлое и современность.

Не менее значим во всем мире и Венецианский кинофестиваль. В этом году он оказался знаменательным и для России: победу в конкурентной борьбе с выдающимися киноработами одержал, получив главный приз – Золотого льва св. Марка, фильм Александра Сокурова «Фауст». Это тем более ценно, что за всю историю всего лишь второй раз в конкурсе художественных фильмов Золотого льва получает российская картина (в 1962 году на 23-м Венецианском фестивале награды удостоился фильм «Иваново детство» Андрея Тарковского).

Фестиваль современной музыки проходит на каждой биеннале. Он представляет важный художественный пласт в мире нового искусства, без которого картина современной культуры не может быть полноценной. В этом году, наряду с симфоническими оркестрами (SWR из Германии, среднеевропейский FVG), парижской студией IRCAM, бельгийским ансамблем ICTUS, фламандским HERMES и многими другими музыкантами и коллективами, впервые в истории Венецианской биеннале участие в фестивале принял российский ансамбль. Это – «Студия новой музыки» Московской консерватории во главе с музыкальным руководителем профессором И. А. Дроновым. Программа концерта (29 сентября) включала музыку композиторов Московской школы, консерваторцев разных поколений: О. Бочихиной, В. Горлинского, А. Сюмака, Н. Хруста, с одной стороны, и Ф. Караева и В. Тарнопольского, с другой.

О Венецианской биеннале-2011, о Международном фестивале современной музыки, у которого даже было свое название – «Мутанты», мы беседуем с художественным руководителем «Студии новой музыки» профессором В. Г. Тарнопольским.

(далее…)

№ 5 (1288), май 2011

В начале апреля в Баку прошел IV Международный фестиваль современной музыки имени Кара Караева. Вспоминая первые три фестиваля (1986, 1988, 1990), их инициатор и бессменный художественный руководитель, профессор Московской консерватории Фарадж Караев отмечает особый размах апрельского музыкального форума. Насыщенную и разнообразную программу составили концерты симфонической и камерной музыки, показ экспериментальных дадаистских немых фильмов 20-х годов в сопровождении «живого» инструментального ансамбля, лекция-концерт и фильм, посвященные творчеству Штокхаузена. В рамках фестиваля прошла музыковедческая конференция по проблемам современной музыкальной композиции.

Богатая событиями неделя надолго запомнится всем, кто имел счастливую возможность увидеть и услышать. Увидеть – прекрасные залы филармонии, кирхи (зал камерной и органной музыки), Музейного центра и Международного центра мугама, ТЮЗа, Государственного музея искусств имени Р. Мустафаева. Услышать – яркие коллективы и исполнителей, одно перечисление имен которых олицетворяет идею диалога культур: Азербайджанский государственный симфонический оркестр п/у Р. Абдуллаева, Государственный камерный оркестр имени Кара Караева п/у В. Рунчака (Украина), ансамбли «Con tempo» (Азербайджан), «Reconsil» п/у Р. Фрайзитцера (Австрия), «Ascolta» п/у Т. Энгеля и «Freiburg Schlagzeug Еnsemble» п/у Б. Вулфа (Германия), Ф. Мамедову (сопрано, Азербайджан) и К. Амано (сопрано, Австрия), П. Копачинскую (скрипка, Швейцария) и Б. Кузманову (скрипка, Австрия), Н. Жвания (фортепиано, Грузия), Б. Вагнер (флейта, Германия), А. Ивашкина (виолончель, Великобритания), С. Паша-заде (тар, Азербайджан), Д. Энхъяргала (обертоновое пение, Монголия).

Впервые в Азербайджане прозвучала музыка, уже ставшая классикой ХХ столетия – «Экзотические птицы» О. Мессиана, «Книга для оркестра» В. Лютославского, Камерный концерт Д. Лигети, Klavierstück XIII К. Штокхаузена, «Периоды» Ж. Гризе, «Ностальгия. Посвящение Андрею Тарковскому» Т. Такемицу; состоялись и азербайджанские премьеры сочинений российских авторов – «…ветер слов, которые он не успел сказать» В. Тарнопольского, «Xenia» А. Раскатова. Кульминацией фестиваля стал заключительный филармонический вечер: в сопровождении Азербайджанского государственного симфонического оркестра Патриция Копачинская сыграла три труднейших скрипичных концерта: К. Караева, А. Берга (оба – в переложениях для камерного состава, осуществленных Ф. Караевым) и Ф. Караева, ей же посвященный.

Масштабный фестиваль современной музыки имени Кара Караева относится к рангу культурных событий, значение которых едва ли возможно переоценить, – ведь за редким исключением, для широкой публики музыка ХХ века по-прежнему представляет род terra incognita. Хочется верить, что традиция бакинского форума не прервется и следующий, пятый фестиваль увидит свет через два года, а не через два десятилетия.

Доцент М. С. Высоцкая