№ 6 (1213), ноябрь 2002

Профессор Н. Н. ШАХОВСКАЯ
Народная артистка СССР, Лауреат I премии II конкурса,
член жюри IV–XII конкурсов имени П. И. Чайковского

Наталья Николаевна! Вам уже довелось обстоятельно высказаться о прошедшем конкурсе на страницах сентябрьского номера «Музыкальной жизни». Но сегодня в нашей беседе — свой «консерваторский» угол зрения. Ведь конкурс Чайковского всегда был под патронажем Московской консерватории, в нашем ощущении они как бы — неразделимы… И Вы, быть может, более чем кто-либо олицетворяете это единство. Хотя сейчас все и осложнилось. Как на конкурсе была представлена Россия, как Московская консерватория?

Начну с начала, С тех изменений, которые у нас произошли уже при отборе. К конкурсу Чайковского, который родился у нас, мы всегда относились очень бережно, очень серьезно и очень ответственно. Мы болели за него. В свое время он получил в мире такой огромный резонанс, именно благодаря тем фигурам, что на нем родились. И мы не допускали такое огромное количество наших участников, делали очень серьезный предварительный отбор. Он производился членами жюри, которые потом и сидели на прослушиваниях. И уже изначально, с первого тура мы понимали, с кем имеем дело. Бывало, что кто-то неудачно выступил на первом туре, но мы знали, что его сильная сторона — в другом, и он себя еще покажет. То есть мы знали этот контингент.

На данном конкурсе все происходило совершенно иначе. Шел свободный состав. Мы ни приехавших не знали, ни своих. И нет ничего удивительного, что среди наших российских исполнителей были люди, абсолютно не готовые — ни творчески, ни профессионально.

А наших много было?

Много. Российских ребят было почти половина участников — 23 человека. И многие — низкого уровня. Мы не привыкли к этому. А консерваторцев — человек семь. Но в такой массе конечно растворяются настоящие личности, по-настоящему подготовленные исполнители. Я с грустью вспоминаю советское время, когда были возможности прослушать, дать им обыграть программу, причем не только сольную, но и симфоническую. Тогда те, кого отбирали, выходили на конкурс во всеоружии.

А что, приехавшие музыканты были более опытными?

Просто эта немецкая команда — они теперь участвуют во всех конкурсах. Для них это был не первый конкурс. Это люди обыгранные. В отличие от наших. Хотя и у нас были такие сильные, опытные музыканты как Александр Бузлов. Но он не прошел в финал.

Почему он не прошел? Плохо выступил на втором туре?

Вы знаете, нет. И многие другие наши музыканты очень неплохо выступили на втором туре. Но жюри было составлено так, в процентном отношении, что, к сожалению, другая сторона просто побеждала. Там был Герингас, Пергаменщиков — бывшие наши люди, представлявшие Германию, еще представитель из Кельна, швейцарец и француз Филипп Мюллер, они командой из конкурса в конкурс ездят. Они выступали как единый кулак.

Сколько же наших людей было в жюри?

А наших — Наталья Гутман, Александр Рудин, Кирилл Родин и я.

Но ведь жюри прежде всего формирует его председатель. Значит это было решение А. Рудина?

Очевидно это была его воля. Он тоже очень много гастролирует в Германии, Н. Гутман тоже работает в Германии, в Мюнхене. Здесь, к сожалению, очень много привходящих моментов. Я ничего не хочу сказать против прошедших на третий тур учеников Д. Герингаса, они были хорошо подготовлены, хотя победитель, получивший II премию, не представляет собой звезду первой величины. На финале он выиграл тем, что был более стабилен, организован. Некоторые фигуры, прошедшие на третий тур, для меня вообще удивительны. Я считаю, что, например, такой как Саша Бузлов должен был быть на третьем туре. Почему он не прошел — особый вопрос!

(далее…)

№ 6, (1213), ноябрь 2002

Ровно год назад мы начали дискуссию — коллективное обсуждение проблемы, одной из самых волнующих для нашего прославленного вуза, проблемы музыкальных конкурсов. Начали за полгода до конкурса имени П. И. Чайковского и, если быть откровенными, прежде всего ради него. Последний вопрос в коллективном интервью был поставлен именно так: «Уже совсем скоро состоится очередной (двенадцатый) международный конкурс имени П. И. Чайковского. Наш главный конкурс. Что Вы ждете от него? Каким Вам хотелось бы его видеть?».

И вот все состоялось. Полгода спустя, когда уже давно отполыхали страсти, когда периодическая печать, специальная и неспециальная, устами музыкальных критиков и ведущих музыкантов страны, подвела итоги происшедшего, мы начинаем свой «разбор полетов». И не только потому, что отзывы по преимуществу критические, а выводы глубоко огорчительные (к примеру: «Нынешний конкурс Чайковского повернулся спиной к российским исполнителям» — М. Фихтенгольц, «Культура», № 26; «Конкурс Чайковского себя полностью дискредитировал» — Н. Петров, «Культура», № 30), но и потому, что для Московской консерватории прошедший конкурс — это всего лишь этап в его длительной судьбе, в которой есть не только блестящее прошлое, малопонятное настоящее, но должно быть, надо надеяться и бороться за это, и яркое будущее.

Не следует забывать, что Международный конкурс имени Чайковского — прежде всего детище Московской консерватории. Его задумывали и стояли у истоков великие музыканты, профессора Московской консерватории: Эмиль Гилельс, Давид Ойстрах, Мстислав Ростропович — первые председатели жюри. После 1958 года многие консерваторцы исчисляли свою творческую карьеру, исходя из четырехлетних циклов конкурса Чайковского. Структура конкурса, программы, требования — все это разрабатывалось «коллективным разумом» корифеев Московской консерватории и их коллег. Так формировалась традиция, которой без малого уже почти полвека.

Сегодня, когда количество международных исполнительских конкурсов зашкаливает, а лицо каждого, за исключением нескольких особо значимых, размыто, надо ценить то, что было создано одним из самобытных центров мировой исполнительской культуры. То, что русская исполнительская школа в лице своих учеников и последователей сегодня с успехом рассредоточилась по всему миру, только подтверждает значимость ее генетического корня. В этом году Московская консерватория была практически отстранена от творческого участия в конкурсе Чайковского. Большинству ведущих музыкантов — и профессуре, и студенчеству — была уготована роль стороннего наблюдателя (вплоть до трудностей с попаданием в зал для прослушиваний). Но консерватория не может и должна быть просто «арендодателем». Традиционно завершая в год конкурса Чайковского учебный процесс на месяц раньше положенного, освобождая свои классы и залы для конкурсантов, консерватория изначально включает конкурс Чайковского в свою творческую жизнь. А иначе — зачем все это?! «В чужом пиру — похмелье»?

Разумеется, среди победителей есть молодые музыканты Московской консерватории — Алексей Набиулин (II премия, ф-но, кл. проф. М. С. Воскресенского), Андрей Дунаев (II премия, сольное пение, кл. проф. П. И. Скусниченко), Анастасия Бокастова (IV премия, сольное пение, кл. проф. Г. А. Писаренко), Гаик Казазян (IV премия, скрипка, кл. проф. Э. Д. Грача). Есть и дипломанты. Всем — и честь, и слава, и поздравления! Это их успех, их праздник. Двое из них — А. Набиулин и Г. Казазян — стали также лауреатами вновь учрежденной специальной премии Московской консерватории.

(далее…)

№ 8 (1207), декабрь 2001

Редакция газеты «Российский музыкант» в прошлом номере начала новую дискуссию, предлагая ее участникам вместе поразмышлять на тему о ситуации вокруг музыкальных конкурсов. Совместными усилиями хотелось бы разобраться в том, что есть современный музыкальный конкурс, для кого он — для профессионалов или для публики, это — творческое событие, спортивное соревнование или пиар-акция, а успех — чей он: конкурсанта, педагога, школы, страны? Наши вопросы носят достаточно произвольный характер, но они позволяют каждому, кто примет участие, предметно коснуться наиболее наболевших и близких ему проблем. Уже высказались проф. С. Л. Доренский, аспирантка В. Иванова. Итак:

Профессор Е. Г. Сорокина, проректор по научно-творческой работе

1. Однозначно на этот вопрос, по-моему, сейчас ответить нельзя. Во времена моей молодости, когда конкурсов было наперечет, и когда лауреатство на каждом из них было событием, которое обязательно повлечет за собой приглашение на сцену, контракты, я бы ответила определенно. А сейчас, когда никто, по-моему, не знает, сколько на свете конкурсов, ответ усложняется. Нужны ли они? Наверное, нужны. Хотя результат от очень многих факторов зависит. От талантливости музыканта, от его психического склада, бойцовских качеств, которые, конечно же, воспитываются или даны априори. Ведь перечень «неконкурсных» пианистов, это едва ли не самый звездный перечень: Юдина, Софроницкий, Нейгауз – их невозможно представить в контексте конкурса. А самый игумновский из всех игумновских – Олег Бошникович?! Это же противопоказано: Олег Драгомирович и конкурс. Не говоря уже о самом Игумнове. Поэтому к конкурсу готовы, наверное, не все, а те, кого все-таки воспитывают и направляют педагоги. Я вспоминаю покойную Татьяну Петровну Николаеву (мы с ней очень дружили последнее время) – как она удерживала своего любимого Колю Луганского от раннего вхождения в конкурсную орбиту, как она его берегла! Клиберну на первом конкурсе Чайковского, если я не ошибаюсь, было 24 года. Наверное, конкурсы дают какую-то перспективу, но у меня убеждение, что все-таки сейчас можно и другими путями получить доступ на эстраду. Учитывая новый уровень информации. Посмотрите, ведь сколько интересных информативных страниц в Интернете, с которыми работают импресарио. Так что не только конкурс.

А детей надо беречь от этой индустрии, к которой их приучают. Я ничего плохого не хочу сказать об этих программах – «Новые имена» и другие, это все замечательно… Но, дети уходят от занятий музыкой в какие-то другие эмпиреи, в борьбу с противником. На концертах – на сборных концертах, показывающих спектр молодых талантов, там в основном катаются одни и те же вещи, они обязательно должны быть броскими, иначе потеряются – какую-нибудь изысканную прелюдию Скрябина, Интермеццо Брамса там не покажешь. Так что же это за воспитание? Это ущербно. Это все потом отзовется, потому что человек на эстраде абсолютно обнажен. А с годами… Все мы портреты Дориана Грея, а игра наша – вдвойне.

(далее…)