№ 5 (1325), май 2015

Томас Троттер

Первый месяц весны традиционно прошел под знаком органного марафона – в консерватории состоялся XV Московский международный органный фестиваль. Подготовка к грандиозному мероприятию началась задолго до его старта – в преддверии фестиваля прошли еще два значительных состязания: II Международный конкурс молодых дарований «Юный органист» (завершившийся 14 и 19 марта концертами лауреатов) и VI Всероссийский конкурс молодых композиторов на лучшее сочинение для органа (заключительный тур состоялся 21 марта).

Честь открывать фестиваль выпала почетному доктору Бирмингемского университета, органисту церкви Св. Маргариты Вестминстерского аббатства, профессору Королевского Северного музыкального колледжа Томасу Троттеру. Маэстро вынес на суд публики сочинения разных национальных школ, стилей и эпох, поражая широтой музыкантского кругозора и размахом своего творческого диапазона. 10 марта в его исполнении прозвучали Концерт № 2 Генделя для органа, струнных и basso continuo (в транскрипции для органа), вторая трио-соната Баха, третья соната Хиндемита, четвертая соната Мендельсона, Прелюдия и танцевальная фуга Литеза, Фантазия № 1 Сен-Санса, а также произведения молодых авторов – К. Кульковой, Дж. Макмиллана и Э. Уоллена. Благодаря изысканной регистровке и непередаваемому «туше» известные сочинения заблистали в руках мастера неожиданными красками. Профессор показал безукоризненное владение инструментом (казалось, что его технические возможности просто безграничны!), необыкновенную глубину и убедительность трактовок, покорив эмоциональную публику яркостью и живостью своей игры. Столь же интересен был и мастер-класс, проведенный Троттером на следующий день.

С каждым годом можно наблюдать, как повышается уровень юных органистов. И неудивительно, ведь этот инструмент осваивают теперь не только в вузах и училищах, но и в музыкальных школах России. О своих творческих достижениях заявили школьники: М. Милованов, Е. Моисеева, Ф. Скопин, Г. Федотов, Е. Дзахоева, И. Колесова, С. Красная, А. Кундухов, – и учащиеся колледжа: И. Гавриков, Г. Калис, В. Скоморохов и И. Царёв (кл. Г. В. Семёновой). 15 марта с сольным концертом выступила студентка консерватории, лауреат всероссийских и международных конкурсов, обладатель Премии Правительства Москвы М. Черепанова (кл. проф. Н. Н. Гуреевой). Органный вечер украсили певица Е. Афанасьева и флейтист С. Журавель.

Мария Черепанова

Одним из самых запоминающихся событий фестиваля для всех, кто интересуется новейшими достижениями в области академической культуры, стал заключительный тур конкурса молодых композиторов (председатель жюри – проф. В. Г. Агафонников). Финалисты продемонстрировали высочайший профессиональный уровень, индивидуальность почерка и хорошее знание традиций, а исполнители (часто в их роли выступали сами композиторы) – великолепную техническую оснащенность и творческую смелость. Пожалуй, о каждом сочинении можно говорить как о своеобразном явлении в области современной музыки.

Награды же распределились следующим образом. В номинации «орган соло» II премию (I премия присуждена не была) поделили А. Килин (Маленькая полифоническая фантазия, исп. А. Сидоркина) и М. Иглицкий (Прелюдия и фуга, исп. А. Демидова); III премия досталась И. Шашковой-Петерсон (историческая поэма «Севастополь», исп. автор) и И. Татаринову (фантазия на тему «Vater Unser», исп. автор); диплом получила А. Ведякова (сочинение «3D», исп. В. Королевский). В номинации «орган в ансамбле» I премия была отдана Д. Бородаеву («Арабески» для гитары и органа, исп. автор и Г. Еприкян) и А. Ананьеву («Моление Святого Благоверного Великого Князя Андрея Боголюбского» для органа и вокального ансамбля; исп. М. Каталиков и ансамбль «Эйдос» под руководством А. Капланова); II-я премия присуждена не была, а III -ю поделили Д. Славникова («Приношение Рождеству» для двух флейт, саксофона, виолончели и органа; партия органа Е. Королёва) и И. Абрамов («Der Reise» для скрипки и органа; исп. Э. Хечикян и Я. Станишевский); диплом достался Я. Крулю (Интерлюдия и токката для флейты и органа; исп. С. Журавель и М. Черепанова). Приз зрительский симпатий завоевал композитор Д. Бородаев.

В заключительном концерте памяти профессора А. Ф. Гедике (29 марта) приняли участие студенты, ассистенты-стажеры кафедры органа и клавесина, а также солисты филармонии, оперных театров и оркестров: С. Ермасова (скрипка), Д. Короновский (валторна), А. Варенцов (баритон), А. Конева (сопрано). Прозвучали произведения Баха, Генделя, Брунса, Франка, Букстехуде, Мендельсона, Сибелиуса, Д. Писаревского, а также Танеева и Форе в транскрипции Д. Дианова.

По праву вошедший в летопись консерваторской жизни и в хронику жизни столицы фестиваль с каждым годом испытывает не только новый подъем, но и новые трудности. Все они лежат на плечах зав. кафедрой органа и клавесина – проф. Н. Н. Гуреевой, которой каким-то непостижимым образом удается привлекать множество талантливых людей, благодаря чему фестиваль превращается в настоящий музыкальный праздник. Тяготы подготовки мероприятия разделяют с ней коллеги по цеху: органисты (А. А. Паршин, Л. Б. Шишханова, А. С. Семёнов, Д. В. Дианов, А. М. Шмитов, К. С. Волостнов) и композиторы (В. Г. Агафонников, В. Г. Кикта, Л. Б. Бобылёв, С. В. Голубков, Д. В. Дианов). Огромный и самоотверженный вклад в общее дело вносит заведующая органной мастерской Н. В. Малина с подопечными (А. К. Шаталовым и В. Э. Ауловым), благодаря которым инструменты всегда находятся в прекрасной рабочей форме.

С добрыми пожеланиями в адрес всех участников марафона и с надеждой на новые художественные открытия будем ожидать следующий фестиваль – 2016.

Ирина Новосёлова

№ 5 (1325), май 2015

4 мая в Рахманиновском зале состоялся концерт хора Московской консерватории, который представил оригинальную литературно-музыкальную композицию «Но помнит мир спасенный». Стихотворения о войне в исполнении студентов кафедры хорового дирижирования сменялись песнями о подвигах, боях, потерях – о тех суровых годах, когда именно песня помогала перенести всю тяжесть человеческих испытаний. Творческая интерпретация известных мелодий в звучании хора и солистов под руководством заслуженного деятеля искусств России, профессора С. С. Калинина стала своеобразным приношением героям войны.

Музыкальная композиция вечера включала разные смысловые сюжеты. «Жди меня» М. Блантера и «Ноктюрн» А. Бабаджаняна были объединены общим мотивом ожидания и неизвестности (хотя, последняя не связана с войной напрямую). И если «Ноктюрн» с преобладанием вокализа предстал в виде скорбно-лирической миниатюры, то просьбу ждать, «когда других не ждут» драматично и проникновенно исполнил солист М. Нор. «Журавли» Я. Френкеля, поначалу звучавшие сурово-сдержанно в унисон, вылились в размышление о судьбах погибших героев. О подвиге простых солдат повествовала и песня про Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой. Родине были посвящены гимническая «Родина моя» (муз. А. Новикова, сл. Л. Ошанина), лирическая «Соловьи России» (муз. В. Левашова, сл. Н. Палькина) и триада песен о Донбассе Ю. Потеенко («О Краснодоне», «Шахтерская», «Давно не бывал я на Донбассе») – причем, последнюю хоровой коллектив и солист М. Дьяков исполнили дважды, посвятив ее сегодняшним военным действиям на Украине. В песнях «Бухенвальд-ский набат» В. Мурадели и «Ветер Мира» Д. Шостаковича – призыв сохранять мир во всем мире: декламационный лозунг  в звучании хора a cappella вскоре сменил торжественно-ликующий гимн из кинофильма «Встреча на Эльбе» – апофеоз всего концерта. «Изюминкой» вечера стал вокально-инструментальный ансамбль студентов-хоровиков (М. Нор, П. Фролов-Багреев, Н. Семенюк, А. Аппаков), которые исполнили песню «У деревни Крюково» в эстрадной манере, приближая звучание, и в особенности вокал, к рок-музыке. Стихотворения М. Исаковского, А. Твардовского, В. Высоцкого, Р. Рождественского и других явились своеобразным эпиграфом к каждой песне, а декламировавшие их студенты постарались ввести слушателя в атмосферу военных лет.

Высокий исполнительский уровень хора Московской консерватории и энтузиазм художественного руководителя С. С. Калинина позволили публике на мгновение перенестись в те тяжелые годы и ощутить одновременно и скорбь по погибшим, и радость долгожданной Победы. Интересные хоровые транскрипции и обработки напомнили нам вечные стихотворения и мелодии, в которых запечатлелась история. Слезы на глазах ветеранов, сидящих в зале, – тому подтверждение.

Надежда Травина,
студентка ИТФ

№ 5 (1325), май 2015

Первое выступление «Ансамбля 2012» в Московской консерватории, ноябрь 2012

В праздничные майские дни Московская консерватория предложила своим слушателям знаковый концерт: 4 мая в Малом зале выступил «Ансамбль 2012»  Российско-немецкой музыкальной академии. Это событие – часть важного проекта, который успешно развивается уже несколько лет и заслуживает широкого освещения. Собеседником газеты «Российский музыкант» стала берлинский музыковед и музыкальный деятель Татьяна Рексрот (Rexroth) – огромный энтузиаст русско-немецких культурных связей, организатор и исполнительный директор Академии:

— Татьяна, что такое «Российско-германская музыкальная академия» – коллектив или серия мероприятий?

— Это серия мероприятий. Большой художественно-просветительский и образовательный проект. Началось с того, что в июне 2012-го на открытие культурного года Германия-Россия мы с Московской консерваторией собрали оркестровый ансамбль, 12 на 12 – из молодых музыкантов России и Германии. Ввели возрастной ценз: от 18 до 22 лет, чтобы это были молодые музыканты, ставшие уже лауреатами каких-то конкурсов, солисты и ансамблисты. Будущая музыкальная элита.

— Целью было не единичное выступление?

— Нет. Мы сразу решили работать по нескольким направлениям. Это мастер-классы для участников Академии с ведущими музыкантами-педагогами обеих стран, исполнение редких и забытых произведений композиторов России и Германии и исполнение сочинений современных российских и немецких композиторов. И, конечно же, общение, интересные беседы… Ведь совместная подготовка программы – это непросто: немецкие музыканты скрупулезно точно исходят из нотного текста, русские могут относиться к тексту несколько более свободно, главное – показать эмоциональное содержание произведения.

— А когда идут эти беседы? Вы не только репетируете?

Концерт 4 мая в Малом зале

— Каждая программа требует пяти-шестидневной подготовки. Прежде всего, идут очень интенсивные репетиции. Часто наши выступления связаны с какими-то знаковыми местами: это «эмоциональные инъекции», которые невозможно забыть. Например, во время открытия Года культуры Германии в регионах России мы ездили по различным городам Урала. Дом-музей Чайковского в Алапаевске выглядит так, будто хозяева недавно оттуда уехали. Потрясенный немецкий скрипач, глядя на засыпанный снегом каменный храм перед домом Чайковского, сказал: «Я никогда это не забуду, для меня теперь концерт Чайковского звучит по-другому!»… Аналогично, когда мы выступаем в доме-музее Бетховена, где находится его архив, для русских музыкантов это тоже память на всю жизнь.

— Такая обширная деятельность требует какой-то солидной базы?

— Я обратились к В. А. Гергиеву как к одному из крупнейших музыкантов мира, будущему шефу Мюнхенской филармонии, очень много исполняющему немецкую музыку, а также русскую музыку в Германии. И, к нашей большой радости, эта идея нашла у него отклик – с сентября 2013 года он является художественным руководителем Академии: предлагает программы, отбирает музыкантов. Он – мотор всего, а Мариинский театр – наша крепость.

— При всей кипучей энергии Валерия Абисаловича, этого, наверное, не достаточно? Кто еще вам помогает?

— Сначала нас очень поддерживало Министерство иностранных дел Германии. Мы с ними начинали этот проект. Много делают и послы обеих стран. Московская консерватория является нашим активным помощником, мы регулярно встречаемся и многое обсуждаем с ректором А. С. Соколовым. А главная финансовая поддержка – компания «Газпром-Германия».

— Вы музыкантов на каждое событие отдельно набираете?

— По-разному. Многие хотят продолжать играть в ансамбле, но поскольку все – люди много играющие, не у каждого это получается. Но мы очень рады, что Академия от раза к разу пополняется новыми замечательными музыкантами. А с участниками всех прошлых проектов обязательно поддерживаем контакты.

— А есть ли количественный ограничитель участников на момент конкретного выступления?

— Сначала задумывается программа, в зависимости от которой определяется состав. Затем на паритетных началах мы набираем участников из обеих стран.

— И сколько уже прошло таких концертов?

После выступления в Клину 5 мая

— Довольно много. Сначала в Москве два концерта, один из них в стенах Консерватории. Потом в Берлине – три. Потом было три концерта в Сибири. Летом прошлого года прошли два очень важных концерта в Петербурге в рамках фестиваля «Звезды Белых ночей». В первом из них состоялась премьера сочинения В. Тарнопольского на стихи современных немецких поэтов – это был год немецкой литературы.  Потом мы сыграли совершенно неизвестную в Германии Камерную симфонию Г. Попова. А на втором концерте мы показали то, что в Германии играется очень часто, а в России намного реже – ранних нововенцев: Адажио Веберна, Сонату Берга, «Просветленную ночь» Шенберга… Молодые музыканты из Мариинского театра сказали, что они привыкли много работать, но столько они никогда не репетировали, буквально целыми днями.

— После выступления в Малом зале со студентами Московской консерватории вы в том же составе повторили его на следующий день в Клину. Там с 30 апреля по 7 мая состоялся первый Международный музыкальный фестиваль им. Чайковского, который обещает стать ежегодным музыкальным событием мирового масштаба. Участвовали выдающиеся коллективы. Ваша программа была объявлена как связанная не только с юбилеем Чайковского, но и с 70-летием Великой победы над фашизмом?

— Да, для нас – музыкантов обеих стран – было важно отдать дань этой дате и внести свою лепту в череду юбилейных мероприятий. Мы исполнили сочинения Чайковского и Мендельсона – композиторов, которые не звучали в нацистской Германии. Октет Мендельсона – это визитная карточка нашей камерной программы, мы неоднократно играли его с разными участниками. Это виртуознейшее, крайне сложное сочинение. В его исполнении участвуют 4 русских музыканта и 4 немецких. И инструменталистам интересно, и для публики яркое произведение.

— А что прозвучало из Чайковского?

— У нас возникла идея показать фортепианные «Времена года» Чайковского в обработках для камерного ансамбля. К. Бодров из Москвы и В. Барыкин из Екатеринбурга сделали переложения семи пьес, которые прозвучали в Москве и в Клину. А оставшиеся пять пьес мы подготовим с немецкими композиторами и исполним летом.

— То есть эта программа выступлениями в Москве и Клину не заканчивается?

— В июле, на фестивале в Баварии мы покажем уже все 12 пьес. 2 августа на фестивале «Ammerseerenade» мы планируем провести день России: своеобразный пикник-концерт на открытой сцене. А потом в Мюнхене и в Касселе этот цикл, может быть, исполним с видеорядом. Это будет уже мультимедийный вариант.

И еще: после 25 мая мы собираем в Санкт-Петербурге целый совместный оркестр, будем репетировать оркестровую программу-посвящение 70-летию Победы. Концерты под управлением маэстро Гергиева пройдут 31 мая в Петербурге в Концертном зале Мариинского театра и 8 июня в берлинском Концертхаусе.

— У Вас большие ближайшие планы!

— Главное, что инициатива сотрудничества исходит «снизу», от самих музыкантов. Это очень приятно, потому что общая политическая ситуация сейчас совсем непростая. И вместо того, чтобы искать, что нас разобщает, наша Академия ищет то, что нас объединяет. Надо учиться слушать друг друга и относиться друг к другу с уважением. И в музыкальном, и в человеческом смысле.

Беседовала проф. Т. А. Курышева

№ 5 (1325), май 2015

Явление Чайковского – уникально. Причем уникален он всем. И тем, что был первым русским композитором, единственным из своего поколения, получившим профессиональное музыкальное образование в Петербургской консерватории, и тем, что стал первым русским профессиональным композитором, профессором почти 12 лет прослужившим в Московской консерватории и не порывавший с ней связи более никогда. И тем, что, поступив на службу, с головой окунулся в консерваторскую жизнь, в ущерб занятиям композиторским творчеством, усердно составлял учебные программы, инструкции, участвовал в заседаниях Совета профессоров, в составлении Устава, о чем с гордостью, сообщая о своих успехах, писал в письме своим младшим братьям Модесту и Ипполиту: «У нас теперь все комитеты и прения по поводу здешней консерватории. Прения эти очень бурны. Я участвовал на днях в составлении устава и написал огромную инструкцию инспектора, которая была принята без изменений»… Но прежде всего, конечно, Чайковский уникален своей музыкой. Его божественный мелодический дар, демократичность музыкального языка, яркая открытая эмоциональность, чуткость «к интонационному словарю эпохи» и вместе с тем способность к диалогу с различными культурными традициями (в том числе и с «прошлым-минувшим», как писал А. Бенуа), коммуникативные особенности его музыкального мышления – все это сообщает музыке Чайковского неповторимые свойства, высочайшую степень индивидуальности и своеобразия. Он актуален всегда, и в эпоху авангардных течений, и в периоды традиционализма. Во все времена и для всех народов.

Чем для нас сегодня является Петр Ильич Чайковский? Прежде всего он – олицетворение русской музыки. Русского менталитета. Русской души. Он сам писал о своей генетической русскости. «Я еще не встречал человека, более меня влюбленного в матушку-Русь вообще и в ее великорусские части в особенности… До страсти люблю русский элемент во всех его проявлениях, я русский в полнейшем смысле этого слова. Страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц, русские обычаи… Я люблю путешествовать в виде отдыха за границу – это величайшее удовольствие. Но жить можно только в России».

С Чайковского многое начинается в русской музыке. Его гений, его дар так велик, а мастерство столь совершенно, что привело к рождению множества шедевров, великих музыкальных открытий и откровений. Вспомним одно из многочисленных высказываний Игоря Стравинского, который будучи воспитанником петербургской школы Римского-Корсакова, тем не менее, всегда подчеркивал свое восхищение музыкой Чайковского и, что самое главное, свое духовное и творческое родство с ним. В предисловии к «Поцелую феи» он писал: «Я посвятил этот балет памяти Петра Чайковского. Балет имеет аллегорический смысл – ведь муза Чайковского сродни этой фее. Подобно фее, муза отметила Чайковского своим поцелуем, печать которого лежит на всех творениях великого художника». Чайковский был и остается самым популярным и самым любимым композитором в России и самым популярным и любимым русским композитором за ее пределами.

В мире, думаю, нет человека, который бы не слышал его музыки. Как и нет людей, особенно в цивилизованных странах, которые бы никогда не слышали его имени. И 175-летие великого русского композитора отмечают повсюду. Его музыка фантастически популярна. Она была популярна уже при жизни композитора, и остается такой же популярной и в ХХ веке, и в нашем ХХI. Можно привести множество примеров, свидетельствующих об особом месте, которое Чайковский занимал в мировом музыкальном пространстве, в культуре ХIХ века еще при жизни. Вот один из них. Когда в 1891 году открывался в Нью-Йорке новый крупнейший концертный зал, известный теперь Карнеги-холл, то на открытие для участия в музыкальном фестивале решено было пригласить наиболее известного прославленного музыканта мирового масштаба. И хотя в это время во многих странах было множество замечательных композиторов, приглашен был именно Чайковский. Концерты прошли с огромным успехом. Публика и пресса восхищенно отзывались о великом русском гении. Сам Чайковский был несказанно рад такому восторженному приему. Поездка в Новый свет обернулась для него в прямом смысле «новым светом». Она вывела из кризисного состояния, в котором он пребывал в Руане и озарила последующим мощным выплеском творческой энергии, результатом которого стало создание «Иоланты» и «Щелкунчика».

Другой пример – реакция царского правительства на болезнь Чайковского в 1893 году. По распоряжению правительства бюллетени о состоянии его здоровья ежедневно печатались в «Санкт-Петербургских ведомостях». Так поступали только с крупнейшими государственными фигурами. К этому же ряду относится и большое количество заказных произведений Чайковского, написанных по поводу важных политически событий. Среди них Сербско-русский марш, Торжественная увертюра «1812 год», Коронационный марш, кантата «Москва»…

Чайковский уникален своей универсальной позицией в музыке. Его творческое наследие огромно и многообразно. Во всех жанрах им созданы непревзойденные образцы – оперные, камерные, инструментальные, концертные и вокальные шедевры. Его симфонии – открытие русского лирико-драматического симфонизма, его балеты – лицо и эталон  русского балета, его духовная музыка – путь к духовному возрождению, к новому направлению в области церковной музыки, которое связано с именем Кастальского, Смоленского, Никольского, Чеснокова, наконец, Рахманинова. Он писал абсолютно всякую музыку: для детей и для взрослых, для театра и для домашнего музицирования, духовную и светскую, для профессионалов и для любителей, по заказу, на случай и по внутренней потребности, как исповедь души.

Все мы из племени, порожденного Чайковским… Несколько перефразированное высказывание Стравинского относится ко всем русским музыкантам, но прежде всего к нам, воспитанникам Московской консерватории. Все мы – прямые потомки Петра Ильича Чайковского, великого русского композитора, имя которого гордо носит лучшая консерватория в мире. Можно без особого труда провести линию художественного генеалогического древа от Чайковского до наших дней, и мы рады и горды этой преемственностью. В унаследованной от Чайковского традиции преданного служения Московской консерватории залог оптимистичного взгляда в будущее и самого нашего будущего.

Профессор И. А. Скворцова

№ 4 (1324), апрель 2015

№ 4 (1324), апрель 2015

Научная деятельность во все времена была и остается занятием достойным и благородным. В последние годы в Диссертационный совет, созданный на базе Московской консерватории, подает документы множество соискателей из разных учебных заведений и городов России. Это свидетельствует об авторитете совета, с одной стороны, и высокой ответственности его членов перед соискателями – с другой. Процесс защиты достаточно строг и включает множество нормативно-правовых процедур. Чтобы облегчить путь молодых музыковедов к ученой степени, предлагаем поэтапный план пути к ученой степени, следование которому сделает его не тернистым.

Перед подачей документов целесообразно внимательно ознакомиться с двумя положениями Минобрнауки – Положением о совете по защите диссертаций и Положением о присуждении ученых степеней. Оба документа для удобства соискателей размещены на сайте консерватории в разделе «Наука» – «Диссертации» – «Перед защитой». До обращения в совет у будущего кандидата искусствоведения должно быть опубликовано не менее 3-х, а у доктора – не менее 15-ти работ в изданиях, рекомендованных ВАК РФ (список таких изданий опубликован на сайте Высшей аттестационной комиссии). У музыковедов рекомендованными изданиями являются журналы «Музыкальная академия», «Музыкальная жизнь», «Музыковедение», «Музыка и время», «Научный вестник Московской консерватории», «Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Философия. Культурология. Политология. Право. Международные отношения», «Старинная музыка», «Театр. Живопись. Кино. Музыка», «Проблемы музыкальной науки», «Актуальные проблемы высшего музыкального образования», «Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики» и многие другие.

Важный этап на пути к искомой степени – размещение полного текста диссертации на сайте организации в объявлении о подаче работы для рассмотрения в Диссертационный совет Московской консерватории. Страницу с объявлением нужно в распечатанном виде подавать вместе с остальными документами. Главным же шагом на пути в профессиональную научную жизнь можно считать подачу всех необходимых документов, распечатанных на бумаге, подписанных ответственными лицами и заверенных печатями (список документов размещен на сайте консерватории в разделе «Наука» – «Диссертации» – «Перед защитой»). Копии документов должны быть заверены нотариусом, личный листок по учету кадров, соответственно, – в отделе кадров, справка о сдаче экзаменов так называемого кандидатского минимума выдается в аспирантуре вуза. Все документы при этом должны быть отсканированы в формате pdf.

После подачи документов Диссертационный совет в течение двух месяцев рассматривает работу и выносит решение о ее приеме (либо отказе в приеме) к защите, утверждает оппонентов и ведущую организацию и по возможности назначает предварительную дату защиты. В течение пяти дней на сайте консерватории в объявлении соискателя публикуется решение совета, вся необходимая информация об оппонентах – ФИО, ученая степень, полное официальное наименование учреждения, где работает оппонент, ученое звание, должность, подразделение, адрес и телефон – рабочие или домашние, список основных публикаций (не больше 15-ти, в первую очередь статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ, рецензируемые монографии, материалы международных конференций, по тематике близкие рецензируемой диссертации), а также полная информация о ведущей организации.

После принятия советом решения и назначения даты защиты соискатель направляет оппонентам и в ведущую организацию официальные письма и текст своего исследования, готовит и печатает автореферат диссертации, размещает его в электронном виде в своем объявлении на сайте организации и рассылает по адресам учреждений и членов Диссертационного совета из утвержденного списка, на котором сотрудник почты ставит штамп с датой рассылки. Отзывы ведущей организации и официальных оппонентов, а также отзывы на автореферат (они составляются по инициативе рецензентов или соискателя) должны быть присланы в совет за две недели и размещены в объявлении соискателя на сайте организации – за 10 дней до даты защиты.

Когда все нормативно-правовые процедуры проведены, приходит время соискателю готовить парадный костюм, а соискательнице – подбирать наряд, туфли и украшения для того, чтобы красиво выступить и достойно защитить свои научные убеждения перед членами Диссертационного совета и всеми слушателями, которые посетят это благородное мероприятие. Легкого вам пути, дорогие соискатели, к ученым степеням кандидата и доктора искусствоведения!

М. В. Переверзева,
Ученый секретарь Диссертационного совета

№ 4 (1324), апрель 2015

Иоганну Себастьяну Баху – 330 лет со дня рождения! Музыкальным приношением великому немецкому композитору стал Международный фестиваль Иоганна Себастьяна Баха «BWV-2015». Его провела Московская консерватория при участии Института искусствознания и других творческих организаций.

Фестиваль имеет за плечами недолгую историю: как «BWV-2014» он появился в прошлом году, представив слушателям шедевры органной, камерно-инструментальной, оркестровой и ораториальной музыки. Акцент нынешнего празднества сместился на две сферы: исполнение камерной музыки и крупных полифонических циклов – «Хорошо темперированного клавира» и «Искусства фуги».

Концерты проходили в трёх городах: Москве, Риге и Баку. В столице фестиваль открылся в первый день весны, 1 марта, на сцене Рахманиновского зала – там прозвучал целиком I том ХТК. Многообразие прелюдий и фуг во всех тональностях было подчеркнуто обилием музыкальных интерпретаций: играли двенадцать исполнителей, каждому довелось сыграть по два цикла (мажорный и минорный). Выступали как корифеи аутентичного исполнительства – Алексей Любимов и Юрий Мартынов, так и студенты ФИСИИ.

Важнейшей идеей концерта стало одновременное присутствие на сцене трех старинных инструментов: клавесина, органа-позитива и мало известного тангентенфлюгеля, изобретенного в середине XVIII века и соединившего черты клавикорда, клавесина и хаммерклавира. Интересно, что в 2008 году, благодаря А. Любимову, российская публика впервые познакомилась с этим инструментом. В программе концерта был также заявлен клавикорд, но от него в последний момент решили отказаться. Алексей Борисович пояснил, что это скорее – «домашний инструмент», который из-за тихого звучания не сможет в условиях концертного зала передать «замечательные нюансы и полифонию» великого сочинения.

Каждая «пара» – прелюдия-фуга – исполнялась на том инструменте, который, по мнению музыкантов, лучше всего соответствует её характеру. Хотя не всегда выбор исполнителя был понятен: в светлом, «флейтовом» звучании органа-позитива был представлен как Es—dur’ный цикл, так и скорбный h—moll’ный. Что влияло на выбор инструмента в каждом конкретном случае – буклет фестиваля об этом умалчивает.

Открывавшее вечер выступление А. Любимова, артистичное и смелое, определило настрой всего концерта: дух поиска, желание исполнить всем известную музыку Баха как нечто неожиданное и свежее, предложить публике свое прочтение. Этим стремлением были отмечены все выступления –  и профессоров, и студентов. Конечно, масштабность общего замысла не всегда находила подтверждение на уровне деталей, но не будем забывать, какие трудности стояли перед исполнителями, ведь некоторым из них приходилось от одного инструмента тут же переходить к другому.

Заключительный концерт фестиваля, состоявшийся 21 марта в Большом зале, предоставил возможность услышать Баха сквозь призму уже не аутентичной, а, условно говоря, романтической традиции исполнительства. Созданию исторической перспективы, вне которой музыка немецкого гения не может восприниматься во всей полноте, способствовало звучание в этот вечер транскрипций баховских произведений, выполненных музыкантами разных эпох.

В первом отделении впечатлило разнообразие фортепианных транскрипций. Среди них были как знаменитые (принадлежащие Листу, Бузони или Эгону Петри), так и не очень известные (к Баху обращались, например, англичане Ральф Воан-Уильямс и Майра Хесс). Четыре пианиста исполняли произведения разных жанров, а естественно возникавшие «пересечения» давали пищу для размышлений. Так, представители русской фортепианной школы выявляли, прежде всего, внутреннюю масштабность баховской музыки, свойственную в равной мере как огромной Прелюдии и фуге Es—dur из Органной мессы (Яков Кацнельсон), так и двухминутной хоральной обработке (Петр Лаул). Норвежец Иоахим Карр и нидерландец Ханнес Миннаар подчеркнули другое: в игре первого господствовала праздничность и виртуозность, а у второго преобладала лирика, порой гипертрофированная (даже в Прелюдии и фуге a—moll, BWV 543).

Состоявшаяся во втором отделении премьера «Искусства фуги» в версии Рудольфа Баршая для камерного оркестра, несомненно, стала самым значительным событием фестиваля. Работа над инструментовкой последнего сочинения Баха прошла через всю жизнь музыканта, мы услышали окончательную версию, завершенную им незадолго до кончины (2010).

«Искусство фуги» относится к числу наиболее «закрытых» сочинений в истории музыки, и оркестровка Баршая отнюдь не стремится сделать слушание более доступным – это противоречило бы духу баховского шедевра. Звучание все время остается довольно строгим, при том, что изобретательность и мастерство во владении оркестровыми красками исключительны. Камерный оркестр Московской консерватории под управлением Феликса Коробова бережно воссоздавал многочисленные детали партитуры, и напряженное внимание исполнителей, кажется, передалось слушателям. Будем надеяться на скорое появление аудиозаписи этого опуса.

Фестиваль «BWV-2015» представил слушателям многообразие творчества композитора: и весомые полифонические циклы, и камерные сочинения для разных инструментов, и нетрудные пьесы из «Нотной тетради Анны Магдалены Бах». Барочная музыка звучала как «в согласии» со своей эпохой, так и в более поздних интерпретациях. Но величие Баха в том, что он остается собой при любом прочтении. И прошедший праздник его музыки – прямое тому доказательство.

Анна Пастушкова,
Илья Куликов,
студенты ИТФ

№ 4 (1324), апрель 2015

Михаил Александрович Сапонов, заведующий кафедрой истории зарубежной музыки, не устает удивлять окружающих своими многочисленными талантами. Не на последнем месте – его артистизм, проявляющийся во всех публичных выступлениях. Недавно, в постановке оперы проф. В. Г. Тарнопольского «По ту сторону тени» в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко он исполнил роль философа Платона (чтеца). Она потребовала выразительной актерской игры – и в произнесении текста, и в пантомиме. Вскоре после премьеры проф. М. А. Сапонов поделился своими впечатлениями:

— Михаил Александрович, как получилось, что Вы приняли участие в постановке?

— Совершенно случайно, впопыхах. В. Г. Тарнопольский обратился ко мне по электронной почте. Я сначала не понял, о чем речь и предложил ему одного гениального чтеца. Но Владимир Григорьевич был категоричен: «я вижу в этой роли только тебя». Пришлось пойти навстречу, тем более, что я глубоко симпатизирую этой команде, этой кафедре. Я-то думал, что нужно будет прочитать некое вступление к какой-то сцене, а оказалось, что я занят на протяжении всего спектакля и должен профессиональному танцору показывать движения. Никогда в жизни я не мог выучить танцевальные движения, для меня это немыслимо!

— Как Вам работалось с режиссером Робертом Векслером?

— Я никогда не думал, что мне придется работать под руководством ученика Джона Кейджа. Он требовал так обаятельно, что отказать, не послушаться было невозможно. Он не был режиссером-диктатором, и когда на генеральной репетиции, на представлениях мне пришлось добавлять что-то неожиданное от себя, он очень благодарил за импровизацию.

— Сопроводить каждое слово подходящим жестом было задумкой режиссера?

— Жестикуляция, пантомима в некоторых произведениях авангардного искусства уже давно, еще с сороковых-пятидесятых годов, широко используются. Вспомним спектакли Штокхаузена – у него целая система жестов, каждое движение нагружено специальным значением. Здесь было нечто похожее, но не так формализовано. Векслер очерчивал в воздухе квадрат, имея в виду некую рамку заточения, пленение, темницу, и считал, что публика сразу поймет, о чём речь. И я ему многое предлагал. Когда я сделал движение, скрестив руки (узники закованы), он сказал: «да, вот это очень хорошо». Он говорил: «они в темнице». А я говорю: «у нас есть особый знак, скрестить пальцы решёткой означает тюрьму». Он пришел в восторг: «Давайте!», и поставил эту жестикуляцию на самое видное место. Этот жест немного вульгарный, я боялся, что публика будет обескуражена. Но ничего, сошло.

— Для премьеры оперы в Бонне текст чтеца был написан на немецком языке. Что изменилось в нем на московской премьере?

— Изначально текста было в три-четыре раза больше – мне предоставили его аккуратный, точный перевод. Но я перевёл всё заново и значительно сократил, к восторгу композитора. Ему тоже не нравился избыток слов, тем более что немецкий либреттист Монау совершенно не понял автора, как это часто бывает в истории музыки. Я не хочу использовать такие слова как «я его спас», но мне кажется, я понял требования композитора к либретто.

— Что-то ещё изменилось в роли чтеца?

— Обнажилась суть. У чтеца заложено много различных аллюзий, и я старался трактовать его партию многослойно. К возглашениям добавить иронию, сострадание, гротеск, без патетики, без прямолинейности… Практически всё пришлось поменять. Там были совершенно другие задачи. Еще композитору не нравилось, что в Бонне играл профессиональный актер с энергичными интонациями, что кричал поставленным голосом. Режиссер ощутимо изменил концепцию по сравнению с немецкой постановкой. Общий план тот же, но подробности другие: где я рухнул и лежал на полу замертво, когда меня окружили грации и узники, немецкий актер лёг, почему-то поднял ноги и принялся энергично и яростно ими болтать, что довольно странно – грации поют: «gestorben», «помер», мол…

— Что, на ваш взгляд, играет в спектакле объединяющую роль?

— Здесь все очень органично. Благодаря лаконизму и пластичности, естественности всех элементов спектакля, но, прежде всего – музыки. Музыка прекрасная. Мне приходилось стоять в оркестре, когда я ожидал своего выхода. Музыканты великолепные! Не скрою, лет двадцать тому назад, когда создавалась «Студия новой музыки», я сначала относился, как и многие, с опаской. Что это будет – специальное отделение Московской консерватории для обучения аспирантов только музыке сверхсовременной? И вот проходит время, они действительно «переучиваются», специализируются на произведениях подобного рода, и вдруг слышишь – эта музыка звучит у них гораздо естественнее, чем у «обычных» музыкантов, непричастных к подобной аспирантуре. Приятный сюрприз оказался.

Мне приходилось, например, с разными коллективами участвовать в исполнении «Оды к Наполеону Бонапарту» Шенберга, и порой (в 70-е и 80-е годы) я недоумевал, почему некоторые из участников играют довольно странно: беспощадным нажимом, не думая о полноте и красоте звука… А здесь они (квартет солистов «Студии новой музыки» под управлением Стаса Малышева), как когда-то А. Б. Любимов музыку Шенберга – для меня, просто заново открыли! Они играют столь естественно, будто им все темы и мотивы когда-то пела мама в виде колыбельной. Музыку Тарнопольского за ними можно прямо повторить, напеть. Все шло на едином дыхании, и это меня больше всего поразило…  Из общения со слушателями в консерваторских залах становится ясно, что и для «немузыкантов» ситуация та же: когда играют прекрасные исполнители, то музыка не делится на «понятную» и «непонятную». Всё понятно!

Беседовала Анна Пастушкова,
студентка ИТФ

№ 4 (1324), апрель 2015

25 марта в Московском музыкальном театре имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко состоялась российская премьера мультимедийной оперы Владимира Тарнопольского «По ту сторону тени». Почти десять лет ждала исполнения на родине эта одноактная философская опера-притча, написанная в2006 г. по заказу Боннского фестиваля и поставленная Palindrome Dance Company с участием солистов Боннской оперы и ансамбля MusikFabrik под управлением В. Лишке (см. «РМ», 2006, № 9). Новая постановка состоялась на Малой сцене силами артистов театра Станиславского и музыкантов «Студии новой музыки» Московской консерватории.

За сценическое воплощение отвечала та же боннская команда: режиссер-хореограф Роберт Векслер и мультимединый художник Фридер Вайс. Несмотря на схожий рисунок ролей и сценографию (бесформенная конструкция, напонимающая пещеру, в левой части сцены, и невесомые из полупрозрачной ткани колонны, – в правой), спектакль вышел другим. На этот раз постановщик прочитал бессюжетную притчу «дословно», вложив в хореографию весьма конкретное содержание.

Опера создавалась для площадки, имевшей два балкона по разные стороны сцены. В театре Станиславского пространство пришлось обживать иначе. Два ансамбля расположились в дальних углах сцены: один – в «пещере», второй – за колоннадой. Не видя и даже почти не слыша, что играет другой состав, синхронизируясь по жесту дирижера, передаваемому на монитор, инструменталисты выступили видимыми и невидимыми участниками спектакля. Время от времени из пещеры доносились не только звуки их инструментов, но и голоса. Так задача, весьма проблематичная для исполнителей, но идеально выполненная в небольшом черном кубе малой сцены театра Станиславского, «зонировала» пространство эффектнее любого архитектурного решения.

Создавая оперу, которая выходит за привычные рамки жанра, композитор упразднил в спектакле не только нарратив, но, по сути, и функцию режиссера. При этом найденное для Бонна визуальное оформление было воспроизведено, насколько возможно, в точности: видео, генерируемое при помощи специальной компьютерной программы, создается в режиме live – каждый раз заново.

Содержание спектакля невозможно вербализовать, поскольку в опере нет сюжета, можно лишь попытаться «перевести» на языки других искусств – музыки, литературы, танца, мультимедиа. Слово рождается из письма, шрифта: ключевые для понимания фразы либретто, составленного композитором из фрагментов текстов Леонардо да Винчи, Эхнатона, Ницше, Данте и других источников в переводе на русский проецируются на поверхность пещеры. Сползая вниз, слова вытягиваются в штрихи и застывают на черных офисных пиджаках «узников» аппликациями штрих-кодов. Сочетание белого-черного в костюмах, сценографии и световом решении спектакля символизирует оппозицию света и тьмы: черного шрифта на белом листе бумаги и тени, возникающей лишь в освещенном пространстве.

Арий и дуэтов композитор не предусмотрел – два вокальных трио, мужское и женское, выступают как обобщенные персонажи, метафоры. Молодым солистам театра Станиславского – Ольге Луцив-Терновской (сопрано), Светлане Сумачевой (сопрано), Сергею Николаеву (тенор), Дмитрию Кондраткову (барион) и Михаилу Головушкину (бас) – пришлось потрудиться, разучивая непривычный по языку музыкальный текст. Помогла солистка театра «Новая опера» Екатерина Кичигина (сопрано), постоянный участник проектов «Студии новой музыки». В результате три Узника пещеры (визуальным прообразом которых, по замыслу композитора, стала скульптура Родена «Три тени» из композиции «Врата ада») и три Аллегории искусств (прообраз – античная скульптурная группа «Три грации») образовали слаженный ансамбль.

Помимо оперных певцов в спектакле участвуют два танцора (артисты группы миманса театра Андрей Альшаков и Елена Подмогова) и один рассказчик-философ  (Михаил Сапонов). Опытные музыканты «Студии новой музыки» во главе с музыкальным руководителем постановки Игорем Дроновым с творческой задачей справились блестяще. Они привыкли к любым театральным формам – это их третья премьера в рамках проекта «Новый музыкальный театр» и его кульминация.

…Согласно Платону, неспособность перейти от созерцания к действию удерживает людей в пещере. Композитор своим сочинением уводит нас дальше: Узники пещеры, соприкасаясь с  искусством,  обретают возможность увидеть свет.

Ольга Арделяну
Фото Федора Софронова

№ 4 (1324), апрель 2015

С. Рихтер в Париже (1961)

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина преподнес Московской консерватории щедрый подарок – замечательную выставку «Святослав Рихтер. Ars ludus», посвященную 100-летию со дня его рождения. Это знаменательно, ведь Московская консерватория – Аlma mater гениального музыканта. Здесь он учился у великого Генриха Нейгауза, имя Рихтера золотыми буквами высечено на Доске отличия. С консерваторией связан и московский дебют Рихтера-пианиста в Малом зале, и его блистательная победа на Третьем – послевоенном – Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей в 1945 году.

Выставка расположена в фойе партера Большого зала. Естественно, что, в отличие от выставки в Отделе личных коллекций ГМИИ имени А. С. Пушкина, она основана не на подлинниках, а на копиях тех богатейших материалов, которые хранятся в  фондах музея (отдельные документы предоставило ВМОМК им. М. И. Глинки). Тем больше выделяется бронзовый бюст С. Т. Рихтера работы Эрнста Неизвестного, установленный в этом фойе еще в 2011 году.

На стенде «В классе Генриха Нейгауза», помимо известных фотографий,  обращает на себя внимание «Силуэт Святослава Рихтера за роялем», выполненный Т. П. Москалевой в 1930-е годы, фотография Рихтера, выступающего в госпитале в Архангельске в 1942 году, афиша авторского вечера С. С. Прокофьева 25 марта 1945 года (среди исполнителей – С. Т. Рихтер, Н. Л. Дорлиак, Квартет имени Бетховена).

Стенд, озаглавленный «Рождение легенды», содержит и материалы, связанные с участием Рихтера в конкурсе 1945 г., и фотографии Рихтера, репетирующего с симфоническим оркестром под управлением Г. Абендрота в БЗК (1951), и Рихтера, общающегося с В. Клайберном в кулуарах Первого международного конкурса имени П. И. Чайковского (1958).  Бесспорно интересны фотография Рихтера, пробующего силы в качестве дирижера (генеральная репетиция  Концерта № 2 для виолончели с оркестром Прокофьева, солист – М. Ростропович) и кадр из художественного фильма «Глинка», в котором Рихтер исполнил роль Листа.

Буклет фестиваля

Стенд  «Годы странствий» знакомит с выступлениями Рихтера в 1960-е годы в Лионе, Париже, Вене и в 1970-м году – в Токио. Среди его партнеров – Г. фон Караян и К. Зандерлинг, Д. Ойстрах и Р. Баршай.

В разделе о«Hommage великому музыканту» особенно привлекательны портреты и ноты с автографами – С. С. Прокофьева, Б. Бриттена, Е. Ф. Гнесиной, участников Квартета имени Бородина, а также линогравюра «Из книг Д. Д. Шостаковича». Ex Libris – подарок композитора пианисту, и знаменитый «Голубь мира» П. Пикассо – рисунок, выполненный шариковой ручкой в 1961 году.

Пятый и шестой стенды посвящены фестивалю Рихтера в Турени и «Декабрьским вечерам» в Москве. Здесь можно увидеть портреты (фотографии и рисунки) многих музыкантов XX века – Н. Л. Дорлиак и Г. А. Писаренко, Э. Шварцкопф и Д. Фишера-Дискау, Д. Ф. Ойстраха и Ю. А. Башмета, Н. Г. Гутман и О. М. Кагана, Е. И. Леонской и Э. К. Вирсаладзе.

Рихтер входил в состав жюри Первого конкурса Чайковского, и потому особенно приятно, что не только студенты и педагоги Московской консерватории, слушатели Большого зала, но и участники ожидаемого XV Международного конкурса имени П. И. Чайковского смогут познакомиться с этой содержательной экспозицией, стильной и  элегантной по дизайну. Бесконечная благодарность президенту ГМИИ имени А. С. Пушкина И. А. Антоновой, его директору М. Д. Лошак, куратору выставки Ю. И. Де-Клерк и дизайнеру А. И. Подкидышеву за предоставленную возможность приобщиться к миру великого музыканта.

Е. Л. Гуревич,
директор Музея имени Н. Г. Рубинштейна

№ 4 (1324), апрель 2015

«В его черепе, напоминающем куполы Браманте и Микельанжело,
 вся музыка, вся прекрасная музыка покоится  как младенец на руках Рафаэлевой мадонны»
Генрих Нейзауз

100-летие Рихтера – дата символическая. Понятие «юбилей», естественное для круглых годовщин, по отношению к Рихтеру воспринимается скорее как условность, как повод задуматься. В его искусстве, как и в его жизни, был какой-то особый, вневременной замысел. Все существовало и развивалось не линейно, а по своим, законам, в своем ритме – детскость и зрелость, взлеты и падения, невероятно трагические катаклизмы и фонтанирующая радость, подобная обожаемой им «Рождественской кантате» Баха, парадоксально сочетались. И он парил над всем этим, чудом минуя смертельные опасности, словно осуществляя заданную миссию. Несомненно, высшие силы бытия охраняли его. Это особенно стало понятным после потрясающего фильма Бруно Монсенжона «Рихтер непокоренный», где музыкант, буквально накануне ухода, размышляет «о времени и о себе», невольно приоткрывая завесу и погружая зрителя-слушателя в бездонные глубины пережитого и перечувствованного.

Великий пианист-мыслитель, он мог стать и художником, и композитором, и дирижером, и режиссером, артистом, обожая театр. Но, в конечном счете, выбрал путь наиболее свободный, независимый, где над ним – никого, где только он сам, его воля и Музыка, в которой – всё. «Я обрел свободу, замкнувшись в себе»… Правда, для этого нужно было абсолютное исполнительское совершенство, и он владел им! «Мне нет дела до публики, я в ней не нуждаюсь, между ней и мною нечто вроде стены. И чем менее я в ней нуждаюсь, тем лучше играю»… Какое счастье, что мы живем в эпоху звукозаписи! Легенды, остающиеся после ухода великих исполнителей, сегодня сопровождает звучащий шлейф.

С. Рихтер. Пастель

Среди «золотых» медалистов Московской консерватории имя Рихтера высечено вместе с выпускниками 1947 года. Тоже «условность», знак причастности, лестный для нас. Сам он заметит: «Мои учителя – папа, Нейгауз и Вагнер». В класс Нейгауза Рихтер вошел 22-летним молодым человеком, и, услышав игру смелого соискателя, который «нигде не учился», профессор прошептал: «По-моему, он – гений». Десять лет, включавшие занятия, отъезды и возвращения, отчисления и восстановления, ночлеги у Нейгауза под роялем, военное лихолетье, обширную концертную деятельность и еще очень и очень многое, включая встречу и начало совместной жизни и творчества с Н.Л.Дорлиак, завершились «счастливым» финалом. «Диплом выдали в 1947 году, после уже тридцати концертов в Большом зале консерватории, – между прочим расскажет в фильме Рихтер. – Тогда на предметы не так смотрели – все было гораздо легче. Я уже был лауреатом Всесоюзного конкурса, первая премия (Мержанов – тоже первая премия)»…

Рихтер – художник, артист во всем, чем бы ни занимался. Увлекающийся, он с такой же страстью придумывал, точнее – сочинял, программы своих фестивалей. Особенно «Декабрьских вечеров», где дорогая для него идея взаимодействия искусств нашла совершенное воплощение. Он стал не просто другом и творческим соратником И. А. Антоновой, он стал своим человеком в Музее им. Пушкина. Именно там – по его завещанию – простились с ним родные, друзья и поклонники его таланта, провожая в последний путь. И именно Музей подготовил в своих стенах очень теплую юбилейную экспозицию под названием «Святослав Рихтер. От первого лица», в которую вошли тонкие пастели самого Рихтера, живописные работы, посвященные или подаренные ему близкими людьми и друзьями, выдающимися художниками, редкие фотографии, начиная с раннего детства, ноты с дарственными надписями.

Э. Неизвестный. Святослав Рихтер

Рихтер никогда не преподавал, хотя для многих стал абсолютным Учителем в искусстве и в жизни. Восхищаясь педагогическим даром Нейгауза, он не видел себя в этом деле. Наверное, потому, что достойное исполнение учительского долга – тоже своего рода посягательство на личную творческую свободу, которая была превыше всего. В этой связи вспоминается известная, абсолютно непедагогичная, и столь же артистичная, эмоциональная акция. Будучи единственный раз приглашенным в жюри Первого конкурса имени Чайковского в 1958 году, он в восхищении поставил молодому Клиберну (как называли его тогда в Москве) максимальные 25 баллов. А всем остальным участникам – нули!

17 марта, в преддверии дня рожденья великого музыканта, Московская консерватория дала красивый праздничный концерт с изысканно оформленным буклетом. Это был клавирабенд в трех отделениях: три известных молодых пианиста, представляя разные отечественные пианистические школы, исполняли в честь уникального художника сочинения особенно дорогих для него авторов. Яков Кацнельсон открыл вечер Бахом (Сюита для лютни с-moll в транскрипции А. Йохелеса) и Шопеном (ноктюрны, мазурки и Первая баллада). Евгений Михайлов посвятил второе отделение Скрябину (Седьмая соната), Метнеру («Трагическая соната» из цикла «Забытые мотивы») и Прокофьеву (Седьмая соната). Петр Лаул в третьем отделении поставил яркую, кульминационную точку в программе, исполнив Сонату B-dur Шуберта, одно из самых значимых для Рихтера сочинений.

В книге «Святослав Рихтер глазами коллег, друзей и почитателей» можно прочесть провидческие слова Альфреда Шнитке:

«…Все попытки подобрать рациональный ключ к таинственной природе гения бессмысленны: мы никогда не найдем формулу одаренности… Он больше чем пианист, его проблемы располагаются на уровне более высоком… Они возникают и решаются на стыке искусства, науки и философии, в точке, где единая истина выражается универсально и всеобъемлюще».

Профессор Т. А. Курышева

№ 4 (1324), апрель 2015

В залах Московской консерватории с 5 по 14 мая пройдет Третий Международный открытый фестиваль искусств «Дню победы посвящается…». Это – уникальный прецедент в стенах вуза: не просто концерт патриотических песен к 9 мая, а концептуально продуманная серия событий, включающая хоровые-гала, выступления мэтров российской культуры, музыкально-драматический спектакль, концерты с участием оркестровых и детских хоровых коллективов. Масштабный проект Московской консерватории поддержали серьезные институции: среди партнеров фестиваля «Дню победы посвящается…» – Министерство культуры РФ, Департамент культуры Правительства Москвы, Управление культуры Министерства обороны РФ, Фонд памяти полководцев Победы.

У фестиваля, который в этом году проводится в третий раз, всегда есть сквозная тема: данный посвящен 70-летней годовщине Великой победы. «Есть события, которым мы должны отдавать дань памяти по велению сердца и совести, – так, задумывая фестиваль, сформулировал свое кредо его художественный руководитель, доцент Московской консерватории Александр Соловьёв. – Для меня тема войны близка. Мой дед, Василий Иванович Алексеенко – летчик-испытатель, участник ВОВ, награжденный пятью боевыми орденами и многими медалями… С глубоким почтением склоняем головы перед мужеством тех, кто, не жалея жизни, защищал Отечество на фронте и в тылу. День Победы – это день национальной гордости!»

Эту мысль подхватывает в своем приветствии фестивалю Наталья Малиновская, дочь легендарного советского маршала Родиона Яковлевича Малиновского: «9 мая – самый светлый и самый печальный день в году, самый главный и бесспорный из наших государственных праздников. Война кончилась семьдесят лет назад – давно или недавно? Если мерить сроками человеческой жизни – давно, если историческими сроками – только вчера. Первым послевоенным поколениям, детям воевавших и победивших, достался в наследство глоток завоеванной старшими свободы, оплаченный ценой, которую не исчислить никакой статистике. Песни той войны были нашими колыбельными, и на первых страницах семейных альбомов молодые наши родители запечатлены еще в гимнастерках, пилотках и при орденах. А рядом – фотографии тех, кто не вернулся, кого мы никогда не видели, но о ком слышали столько, что, кажется, невозможно поверить, что они погибли еще до нашего рождения – совсем молодыми. Война впечатана в наши гены».

Н. Р. Малиновская и А. В. Соловьев

В фестивальной афише сразу привлекает внимание концерт-открытие, собравший грандиозные творческие силы. Для исполнения кантаты Прокофьева «Александр Невский» на сцену Большого зала консерватории вместе с Центральным военным симфоническим оркестром России (руководитель – генерал-лейтенант Валерий Халилов) выйдет сводный хор, объединивший коллективы Москвы, Санкт-Петербурга и Казани. А во втором отделении бессмертные песни Александры Пахмутовой будут звучать в исполнении Иосифа Кобзона, Тамары Гвердцители, Василия Ладюка, группы «Кватро», солистов Молодёжной оперной программы Большого театра.

Еще одна идея объединяет программы фестиваля – перелистать страницы истории Великой отечественной войны. Об этом – спектакль «Письма памяти», который состоится 6 мая в Рахманиновском зале. Глубокий, насыщенный музыкой военных лет рассказ через письма тогда еще юных ее участников – спектакль-реквием.

9 мая в Малом зале пройдет совместный концерт композиторского факультета и деканата по работе с иностранными студентами. На вечере под названием «Памяти героев», при участии Московского Камерного оркестра п/у Владислава Булахова, будет звучать музыка композиторов – свидетелей военного времени: С. Прокофьева, А. Хачатуряна, А. Эшпая, Г. Фрида, Н. Голубева, М. Ройтерштейна, А. Гейфмана; а также пройдут премьеры сочинений лауреатов конкурса молодых композиторов «К 70-летию Великой Победы».

День Победы был бы невозможен без героизма ленинградцев, отстоявших свой город в блокадной осаде. Несломленная воля и беззаветное мужество ленинградцев вдохновили миллионы людей на самоотверженную борьбу. 10 мая в Большом зале консерватории будет представлен цикл «Ленинград и Победа» Якова Дубравина, чьи песни о городе на Неве обрели всероссийскую популярность. Вместе с автором цикл исполнит хор Музыкального училища имени Римского-Корсакова под управлением Сергея Екимова и замечательная эстрадная певица Этери Бериашвили.

Не забыто и детское творчество – в залах консерватории выступят Концертный хор «Радуга» (руководитель Анна Московчук), Владимирская хоровая капелла мальчиков и юношей (руководитель Эдуард Маркин), Большой детский хор имени В. С. Попова (руководитель Анатолий Кисляков). Так, пока не оборвалась последняя нить связи с реальными героями Победы, к теме войны прикоснется поколение, которое знает о ней лишь по книгам и фильмам.

А. Н. Пахмутова

Трагическим событиям Холокоста будет отдана дань памяти на закрытии фестиваля в БЗК в рамках совместной акции с проектом «Образовательный мост» Бостонского университета. Выбор музыки нетривиален: рядом с «Траурным концертом» Карла Хартмана и кантатой «На этот горный склон крутой» Тонни Шеммера прозвучат «Песни войны и мира» Альфреда Шнитке. Это будет мировая премьера версии для солирующего фортепиано, меццо-сопрано (Лариса Костюк), хора (Камерный хор Московской консерватории) и камерного оркестра (Ансамбль «Студия новой музыки»), осуществленная по заказу фестиваля «Дню Победы посвящается…» композитором Андреем Кулигиным.

Впервые фестиваль, организованный Московской консерваторией, выйдет за пределы столицы, объединив многие регионы постсоветского пространства. Среди них: Астана, Минск, Санкт-Петербург, Калуга, Красноярск, Киров, Ижевск, Магнитогорск, Саратов, Смоленск, Улан-Удэ… Концерты включат в свою орбиту сочинения разных жанров, связанные с темой Великой отечественной войны и Победы.

Программа фестиваля изящно закольцована симфоническими сочинениями Александры Пахмутовой, отмечающей в этом сезоне юбилей. Среди исполнителей ее музыки – блестящие солисты: Владислав Лаврик (труба) и Алексей Татаринцев (тенор). Все музыканты откликнулись на приглашение принять участие в фестивале горячо и сразу. «Для меня события Великой Отечественной войны – это не монументы из гранита и бронзы, – подчеркнула в эксклюзивном интервью фестивалю сама Александра Николаевна. – Я родилась в Сталинграде, встретила в этом городе войну и помню ту великую битву за Сталинград, ее героев – мужественных, но в тоже время простых, добрых, ласковых  людей. Во всей моей творческой жизни – и в симфонической музыке, и в песнях – стараюсь рассказать о подвигах нашей армии, о людях, отдавших жизнь во имя того, чтобы мы жили сегодня. В моей душе всегда будет жить благодарность им, и для меня великая честь участвовать в фестивале Московской консерватории, посвященном 70-летию Великой Победы».

Профессор Е. Д. Кривицкая