№ 4 (1226), май 2004

Михаил Иванович Глинка… Солнечное имя… Русская музыка немыслима без гармоничного, светлого, искрящегося творчества композитора, как немыслима русская литература без наследия Александра Сергеевича Пушкина.

Михаил Иванович Глинка… Смотрим на известный портрет угрюмого человека в «ночном колпаке»… Из подсознания всплывает череда музыковедческих клише, «канонизированный» набор высказываний композитора, превративших Глинку и его творчество в идола с небольшой свитой сочинений… «О, поле, поле! Кто тебя усеял мертвыми костями?»…

Знал ли 10-летний Глинка, что сказанную им фразу «Музыка – душа моя», по сути своей возглас восторженного ребенка, только что прослушавшего квартет теперь забытого композитора Крузеля, будут через века цитировать в качестве девиза его жизни? «А как же церкви?» – удивился бы мальчик, охотнее всего в то время рисовавший храмы мелом на полу…

Счастливое детство в Новоспасском, в меру с музыкой, но, видимо, больше с живописью, увлечение разными науками в одном из лучших учебных заведений Европы… Но вскоре музыка становится любимым «занятием», по определению А. П. Керн. Именно, занятием, поскольку никогда она не была для Глинки средством заработка, стала скорее не делом, а страстью его жизни. Став Капельмейстером Придворной певческой капеллы, он с удовольствием занимается с певчими, ездит на Украину набирать голоса для капеллы, вслушивается в народные песни…

«Молодой человек небольшого роста, прекрасной наружности с выразительным взглядом весьма добрых, прекрасных темно-карих глаз» – таким его увидела Анна Петровна Керн. Таким, вероятно, его воспринимали и другие женщины. Судя по «Запискам» композитора, где бы он ни находился, с ним рядом обязательно оказывалась дама «приятной наружности». Почти каждый романс, многие инструментальные сочинения написаны под воздействием красоты и обаяния очередной знакомой. Откровенно чувственная, благоухающая музыка передает, по словам композитора, «впечатление» – эмоциональное состояние, возникающее под одновременным воздействием запахов, пейзажа, присутствия женщины. Однажды в Милане, в разговоре со своим другом Ф. Толстым Глинка воодушевленно описал красавицу-итальянку, у которой «и нега и страсть просвечивают в каждой жилке» и поспорил, что может передать это впечатление в музыке – так был создан романс «Венецианская ночь».

(далее…)

№ 3 (1225), апрель 2004

ЭДИСОН ДЕНИСОВ. К 75-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ

6 апреля 2004 года Московская консерватория отметила 75-летие выдающегося русского композитора Эдисона Васильевича Денисова. Приуроченная этому памятному событию программа была достаточно насыщенной и разнообразной, несмотря на внешнюю скромность юбилейных торжеств, впрочем, и не претендующих на фестивальный пафос. Музыкальный венок Эдисону Васильевичу элегантно и с необычайным почтением возложили его коллеги, друзья, ученики, исследователи творчества композитора – все, кому по-прежнему дорого имя этого человека.

Сначала состоялся концерт 2 апреля в Рахманиновском зале консерватории, посвященный творчеству Эдисона Денисова и подготовленный кафедрой камерного ансамбля и квартета Московской консерватории. Были представлены разнообразные камерные составы. Звучали и рояль соло – Багатели, семь пьес для фортепиано (К. Маслюк); и дуэты – Три пьесы для виолончели и фортепиано (К. Фетисов, С. Розман), Соната для скрипки и фортепиано (С. Широков, А. Мухитдинова); и трио – Ода для кларнета, фортепиано и ударных (исполнители Е. Варавко – кларнет, И. Горский – фортепиано, А. Винницкий – ударные).

В представлении некоторых сочинений участвовали их первые исполнители. Так, Вариации на тему Ф. Шуберта прозвучали в составе дуэта виолончели (народный артист России, профессор А. Рудин, которому посвящено сочинение) и фортепиано (засл. артист России, профессор В. Сканави). В Квинтете для двух скрипок, альта, виолончели и фортепиано, прозвучавшем в исполнении «Моцарт-квартета», партию фортепиано (как и на премьере в Москве в 1989 году) исполнил народный артист России, профессор Т. Алиханов. Кстати, на концерте 6 апреля в Малом зале консерватории, некоторые сочинения также прозвучали в «аутентичном» исполнении. Например, вокальный диптих «На снежном костре» на стихи А. Блока исполнили народный артист России А. Мартынов (тенор) и А. Константиниди (фортепиано). А в Струнном трио (П. Бобровский – скрипка, О. Бугаев – виолончель) на альте играл засл. артист России, профессор А. Бобровский, участвовавший и в мировой премьере сочинения в 1969 году.

На концерте в Малом зале прозвучали две Сонаты Э. Денисова – для саксофона и фортепиано (А. Демьянченко, Н. Баркалая) и для кларнета соло (М. Безносов), а также знаменитый Канон памяти Стравинского (Е. Махов – флейта, А. Терехов – кларнет и О. Зайцева – арфа).

В новом амплуа выступил солист Ансамбля солистов «Студия Новой музыки», пианист Михаил Дубов. На сей раз, он исполнил партию органа в трио Э. Денисова In Deo speravit cor meum со своими коллегами по ансамблю «Студия Новой музыки» (М. Ходина – скрипка, А. Рейн – гитара). Сочинение было написано в 1984 году для баховского фестиваля в городе Кассель, в Германии.

(далее…)

№ 8 (1222), декабрь 2003

Научная программа юбилейного фестиваля, посвященного 100-летию А. В. Рудневой, была весьма насыщенна. При всей универсальности дарований Анны Васильевны, она прежде всего осталась в нашей памяти крупным ученым и педагогом. Поэтому открытие фестиваля именно с научного заседания в какой-то мере можно считать символичным. Первым фестивальным мероприятием явился круглый стол, в программе которого значились «Теоретические проблемы этномузыкологии и полевые музыкально-этнографические исследования». Заседания круглого стола состоялись в Санкт-Петербургской консерватории и Фольклорно-этнографическом центре Министерства культуры Российской Федерации (СПб, 17–19 октября 2003). Участники представляли главным образом две научных фольклористических школы – Ф. А. Рубцова (Санкт-Петербургская консерватория) и К. В. Квитки – А. В. Рудневой (Московская консерватория).

На заседаниях круглого стола царило удивительное единодушие и редкое для научных конференций взаимопонимание. Частично это определялось давним концептуальным родством фольклористических школ двух столичных консерваторий. Но теперь, думается, появилась и более глубинная основа единомыслия – современное состояние фольклорных традиций и связанные с этим серьезные проблемы, актуальные для представителей всех научных направлений. Современное состояние традиционной культуры весьма неоднородно: оно зависит от множества факторов, среди которых историческая судьба конкретного региона (в том числе в годы советского периода), интенсивность миграционных процессов, сельскохозяйственная и социальная политика советских властей, деятельность местных управлений культуры и даже навязчивое внимание фольклористов (сегодня оно играет, скорее, положительную роль). Но как бы не отличалась ситуация в различных регионах, собиратели сегодня вынуждены констатировать очевидный уход в небытие традиционных форм народной культуры.

В связи с современным состоянием фольклорных традиций перед этномузыкологией встает несколько крупных проблем. Первая из них – проблема максимально подробного и квалифицированного собирания тех традиционных форм, которые сегодня еще можно зафиксировать. Одним из парадоксов настоящего момента является рост научного потенциала отечественной фольклористики, идущий обратно пропорционально процессу угасания народных традиций. Сегодня безусловен приоритет комплексного подхода к собиранию и исследованию музыкально-этнографического материала. В этой связи крайне досадны информационная «недостаточность», которая зачастую присутствует в материалах экспедиций даже 80-х годов, не говоря уже о более ранних поездках. Об этом, в частности, говорила Н. Н. Гилярова, сопоставляя калужские записи 1969, 1989 и 2003 годов. Вопрос методологии комплексного исследования поднимался и в выступлении петербургских коллег И. Б. Тепловой и И. В. Корольковой, представивших видео- и аудиоматериалы, собранные на Смоленско-калужском пограничье летом 2003 года.

(далее…)

№ 8 (1222), декабрь 2003

В рамках фестиваля, посвященного 100-летию со дня рождения Анны Васильевны Рудневой, состоялось фольклорных концертов. В Малых залах консерваторий Санкт-Петербурга и Москвы в них участвовали только городские исполнители фольклора. В Зале Воронежской филармонии наряду с молодежными ансамблями выступали носители традиции – несколько известных коллективов области. В московском Доме композиторов в концертах «Московской осени» состоялось выступление этнографических ансамблей. И хотя не все заявленные организаторами коллективы смогли приехать (до Москвы добрались только три – из Самарской, Оренбургской и Белгородской областей), этот концерт оказался достойным завершающим аккордом, подводящим итог всему фестивалю. Он подтвердил наши представления о современном состоянии традиционной культуры и послужил живой иллюстрацией к проблематике, обсуждавшейся на круглых столах, в Санкт-Петербурге и Москве.

(далее…)

№ 8 (1222), декабрь 2003

С именем заслуженного деятеля искусств РСФСР, члена Союза композиторов, профессора Анны Васильевны Рудневой (1903–1983) связана целая эпоха в советской музыкальной фольклористике. Учитель Рудневой К. В. Квитка, рекомендуя ее в качестве преподавателя Московской государственной консерватории, писал о ней как о человеке, обладающем «огромными способностями, необычайным усердием, исключительным энтузиазмом и острой наблюдательностью». Яркая личность, мудрый человек, талантливый ученый исследователь, опытный фольклорист-полевик, прекрасный педагог, патриот своего дела, А. В. Руднева родилась в селе Воронцово-Александровке Ставропольского края. Ее отец был регентом, и с восьми лет Аня уже пела в церкви. В 1923 году она поступила в Московскую государственную консерваторию, которую закончила по двум факультетам – дирижерскому и историко-теоретическому. После окончания консерватории она работала хормейстером студенческого хора в Радиокомитете, заведовала вечерней рабочей консерваторией. С 1931 по 1938 год Руднева жила сначала на Дальнем Востоке, а потом в Воронеже, где работала на радио, руководила общегородским самодеятельным хором. Здесь же, в Воронеже, Руднева начала серьезно изучать народную музыкальную культуру. В 1939 году вместе с коллективом других авторов Анна Васильевна приняла участие в публикации сборника «Народные песни Воронежской области», который сыграл важную роль в ее дальнейшей судьбе.

В 1939 году она переехала в Москву, где познакомилась с К. В. Квиткой, пригласившим ее на работу в Московскую консерваторию сначала лаборантом, а потом и в аспирантуру. С 1944 года Руднева была ассистентом на кафедре фольклора, в 1950 году ей было присвоено звание доцента. Она стала вести курс русского народного музыкального творчества и заведовать Кабинетом народной музыки. В 1963 году Руднева защитила диссертацию «Народные песни Курской области. Курские танки и карагоды, таночные и карагодные песни и инструментальные наигрыши», за которую, минуя кандидатскую, ей была присвоена ученая степень доктора искусствоведения.

Научные интересы А. В. Рудневой были чрезвычайно обширны. Большая часть ее работ посвящена анализу музыкально-поэтической стилистики русской народной песни: стихосложению, музыкальной и музыкально-поэтической ритмике, формообразованию, ладовым особенностям. Неоценим вклад Рудневой в дело изучения народного инструментария и региональной стилистики в русском фольклоре.

Делом своей жизни Руднева считала работу, связанную с певческой практикой. Она была научным консультантом, а потом и руководителем народного хора, основанного П. Г. Ярковым (1945–1949), с 1949 по 1954 год – художественным руководителем Хора русской песни Всесоюзного радио. С 1966 по 1972 год Руднева параллельно с занятиями в консерватории преподавала на отделении руководителей народных хоров в Институте имени Гнесиных.

(далее…)

№ 7 (1221), ноябрь 2003

Эта история случилась осенью 1941 года, в первые месяцы Великой Отечественной войны. Тогда во всех районах Москвы формировались добровольческие дивизии, в том числе Восьмая стрелковая дивизия народного ополчения Краснопресненского района. Ее костяк составили те, кого в нашей принято стране относить к творческой интеллигенции – студенты и преподаватели Московской консерватории и МГУ. Из консерватории ушли добровольцами свыше 120 человек. Музыканты на ходу обучались стрелять из винтовок, которых, к тому же, всем не хватало, но многие даже не успели сделать и одного выстрела…

Этой дивизии, увы, не суждено было увидеть Великой победы 1945 года. Она просуществовала всего один день, сумев хоть и ненадолго, но задержать наступление немецкой армии. Теперь о подвиге и героизме ее бойцов напоминают памятные обелиски на месте битвы и гибели молодых солдат, да рассказы немногих уцелевших участников.

Спустя более шестидесяти лет со времен тех событий, 11 октября 2003 года, несколько ветеранов, съемочная группа телевизионной передачи «Забытый полк» и ее ведущий, журналист Евгений Кириченко, представители Управы Пресненского района Москвы отправились на места боев Восьмой Краснопресненской дивизии в Смоленскую область. В эту поездку они пригласили также консерваторцев – первокурсников дирижерско-хорового факультета Игоря Мячина, Машу Самоловцеву, Таню Федяеву, флейтистов Павла Студенникова (II курс), Антона Паисова (III курс), выпускницу 2003 года Наталью Филатову и автора этих строк.

(далее…)

№ 1 (1215), февраль 2003

Вспоминая Нину Петровну Емельянову, бывшую легендой в тридцатые-сороковые годы ушедшего века, можно позволить себе поэтическую метафору сказав, что эта, сотканная на небесах из голубизны и титана, божественного облика маленькая женщина за роялем становилась гигантом, с естественным чувством конструкции исполняемого, четкостью замысла, яркостью темперамента, всегда сдерживаемого сильным волевым началом. Сегодня Нина Емельянова – одна из прекрасных страниц истории русского пианизма и снова легенда.

Проф. Римма Хананина

Проф. Виктор Мержанов,
народный артист СССР:

Нина Петровна Емельянова – замечательный человек, выдающийся деятель музыкального искусства, яркая концертирующая пианистка, профессор, давший миру многих талантливых музыкантов, достойно представляющих русскую фортепианную школу. Ее имя по праву выгравировано на мраморной Доске почета. Ее яркие, содержательные концерты слушали в 24-х странах. Незабываемым стало ее выступление со знаменитым дирижером Шарлем Мюншем, с которым с удивительным совершенством был исполнен Четвертый концерт Бетховена. Особенно хочется вспомнить о ее работе, как в классе, где всегда было много студентов, так и на факультете, лучшим, справедливейшим деканом которого она была в то время. Особенностью ее деятельности было понимание традиций Московской консерватории, традиций, связанных с именами Рахманинова, Скрябина, Игумнова, Оборина, Софроницкого, Серебрякова, Николаевой, Флиера, Гилельса, Фейнберга, Гольденвейзера, всех создателей русской школы пианизма…

Нина Петровна прекрасно понимала значение этих традиций внутри нашей Консерватории, понимала их значение для родного (да и мирового) искусства. Ею проводились факультетские вечера воспоминаний и концерты памяти основателей консерватории. В программах экзаменов по специальности наряду с сочинениями западных композиторов важную роль играли произведения Рахманинова, Скрябина, Прокофьева. Тщательно изучалась и новейшая современная русская и западная музыка. Серьезное внимание уделялось и конкурсам (объективные отборы). Нина Петровна оставила записи высокого класса, которые вполне могут служить ценным ориентиром для изучения студентами этих сочинений. Особенно хотелось бы отметить запись Прелюдий Рахманинова, «Исламея» Балакирева.

Александр Безруков,
директор Московской филармонии:

В класс Нины Петровны Емельяновой я попал в 1967 году после внезапной кончины моего преподавателя, замечательного музыканта и педагога М. Я. Сивер. Для меня, еще не оправившегося от утраты любимого учителя, привыкшего к училищной «родительской» опеке, приглашение в класс Нины Петровны было не только обретением нового педагога и наставника, но и довольно непростым переходом в атмосферу вузовского образования, и конечно, головокружительным прорывом в мир большого пианистического искусства. Это был ее жизненный, творческий принцип – помогать начинающим пианистам обрести себя, достичь поставленной цели, поверить в собственные силы, раскрыть данный природой потенциал. И самое главное и драгоценное качество – то, чего я тогда просто не понимал, – это ее необычайная ответственность за своего ученика, за его творческое и человеческое будущее.. В ее стремлении передать громадный пианистический и жизненный опыт, терпимости к ошибкам и ложным ценностям молодости проявлялась мудрая душа Нины Петровны – доброй, отзывчивой, понимающей, любящей и многое нам прощающей. Нина Петровна всегда начинала урок, сидя в кресле за небольшим столиком. Прослушав, сделав пометки в нотах и прокомментировав исполнение (или то, что хотелось назвать «исполнением»), она садилась за второй инструмент и… начинался урок мастерства. Ее игра была ярче, убедительней, зримее любых слов и наставлений. Оставалось только вслушаться, точнее – услышать и осмыслить, как должны звучать пассаж или фраза, как должны двигаться пальцы, руки, плечи и попытаться достичь того же совершенства, той же красоты. На уроках в классе Нины Петровны всегда поражало отсутствие какой-либо дистанции, превосходства педагога над своими воспитанниками. Она всегда добивалась обратного – самостоятельности и личностной творческой определенности. Было главное: совместное музицирование, кропотливая работа над постижением тайн исполнительского творчества, настойчивое продвижение к вершинам мастерства. И нескрываемая радость открытия, вдохновляющая и окрыляющая.

(далее…)