№ 2 (1304), февраль 2013

14 февраля исполнилось бы 80 лет Андрею Михайловичу Волконскому (1933–2008). Выдающийся русский музыкант, князь и гражданин мира, каковым он сам себя считал, ссылаясь на Тургенева («Русский дворянин – гражданин мира»), А. Волконский оставил яркий след в музыкальной жизни Москвы. Хотя он родился в Женеве, в эмиграции, а скончался после реэмиграции в Экс-Провансе, важный период его жизни прошел именно на исторической родине (1947–1972), где ему довелось сформироваться как художнику и достичь зрелости Мастера.

Андрей Волконский – универсальный музыкант, он умел и мог многое. Как композитора его имя часто ассоциируется с понятием пионер советского авангарда. Он шел первопроходцем. Среди написанной им в ранние творческие годы музыки каждый знаток назовет такие циклы, как «Сюита зеркал» (1960) на слова Ф. Гарсиа Лорки, «Жалобы Щазы» (1962) на слова народной дагестанской поэтессы. Однако в одном из последних интервью уже во Франции он очертит причины ухода из этой области творчества: «Это было связано с осознанием кризиса авангарда – моментом, через который мы все прошли. Все – Сильвестров, Пярт, Мансурян и я – осознали, что находимся в какой-то мышеловке. Единственный, кто этого никогда не осознавал, – это Денисов, он продолжал. Даже Шнитке – вся эта история с полистилистикой – нездоровое явление, с моей точки зрения. Это тоже какой-то ответ на кризис».

Главным делом его жизни все-таки стало исполнительство, и прежде всего клавесин. Волконский с головой окунулся в старинную музыку, путь в которую оказался короче через понимание новейших, наисовременнейших исканий. Именно он создал и возглавил знаменитый ансамбль «Мадригал» (1965), распахнувший тогда перед слушателем поистине неизведанный материк. Вернувшись на Запад, музыкант увлеченно продолжал исполнительскую деятельность, а снижение композиторской активности получило с его стороны еще одно интересное, уже скорее социокультурное обоснование: «Естественно, что я могу сравнить условия, которые у меня были там, с западными. Главная разница заключалась в том, что там у меня была среда, которая меня поддерживала. Ее здесь нет. То, что была среда, которая меня поддерживала, – это тоже феномен советский. Мы как-то сплачивались, что ли».

Лауреат I премии Ксения Семенова (Россия)

При всей, казалось бы, естественной и ясной позиции неприятия советского бытия, завершившейся возвращением на Запад, Волконский никогда не занимался политикой, оставаясь художником, философом, мыслителем. И на вопрос о десидентах и десидентстве (слово, которое сам не любил и не принимал, предлагая говорить только об инакомыслии) он в том же позднем интервью заметил: «Я считал, что мое дело бороться музыкой, и уже играть на клавесине было в каком-то смысле идеологической диверсией». И для нашей страны он остается пионером в этой сфере, будучи тем, кто стоял у истоков российского клавесинного ренессанса.

В 2010 году Московская консерватория учредила и впервые провела Международный конкурс клавесинистов имени Андрея Волконского. Узнав о замысле, композитор буквально на пороге смерти успел поприветствовать этот по-своему революционный для отечественной музыкальной культуры шаг: «Рад был узнать, что клавесин перестал считаться в России экзотикой и стал полноправным инструментом. Все большая тяга публики к музыке более дальних эпох не случайна. Очевидно, что у людей в наше беспокойное время есть потребность в некотором равновесии. Поскольку мне выпала честь возродить игру на этом инструменте в России, я приветствую создание международного конкурса клавесинистов в Москве».

Лауреат II премии Юлия Агеева-Хесс (Эстония)

А с 27 января по 4 февраля 2013 года в стенах Московской консерватории состоялся уже II Международный конкурс клавесинистов имени Андрея Волконского. В нем приняли участие 25 молодых исполнителей из 13 стран: России, Великобритании, Венгрии, Италии, Колумбии, Латвии, Польши, Португалии, Украины, Франции, Эстонии, Японии. В жюри вошли признанные мастера: Патрик Айртон (Великобритания – Франция – Нидерланды), Вольфганг Глюкзам и Элизабет Жуайе (Австрия), Кетил Хаугсанд (Норвегия), Ольга Филиппова и Мария Успенская (Россия). Как и Первый, Второй конкурс возглавил его главный идеолог, профессор Московской консерватории Алексей Любимов.

Обладательница III премии и диплома за лучшее исполнение пьесы современного композитора Мария Лесовиченко и солисты оркестра «Pratum Integrum»

На пресс-конференции 30 января, где шел предметный разговор о прохождении состязаний, о результатах первого тура, присутствовавшие журналисты ощутили событие уже как само собой разумеющийся, естественный процесс. Разговор возник об инструментах, на которых играют участники: «Конкурс проходит на двух типах инструментов, которыми располагает консерватория, являющимися копиями аутентичных. Произведения английских верджиналистов, которые присутствуют в обязательной программе, ориентированы на более ранний тип инструментов, с несколько иной темперацией и манерой исполнения, соответствующей стилю XVII века. Также есть итальянские инструменты, купленные у нидерландского мастера» (Алексей Любимов). Речь шла и о содержательной стороне выступлений: «Этот конкурс стал для меня открытием; такого большого количества интерпретаций я еще нигде не слышал, они очень разные и аутентично самостоятельные, и это многообразие я всячески приветствую» (Вольфганг Глюкзам).

Лауреат III премии Анастасия Антонова (Россия)

К сожалению, не принес результата композиторский конкурс, проводимый в рамках клавесинного. Прекрасная современная традиция создания нового сочинения специально для исполнительского состязания в этот раз не была реализована: отборочное жюри ни одно из представленных произведений не признало соответствующим конкурсным требованиям, и в качестве обязательного современного сочинения для клавесина были выбраны… «Мертвые листья» (1980) Эдисона Денисова. Алексей Любимов по этому поводу заметил: «Музыки для клавесина в ХХ веке написано огромное количество, но не вся она пригодна для конкурса, так как в произведениях зачастую заключены различного рода манипуляции со струнами и клавишами, а это, в свою очередь, не может служить фактором, отражающим одаренность и исполнительское чутье участников. Современным композиторам были даны заказы на сочинение произведений для клавесинного конкурса, но результаты по-прежнему были неудовлетворительными. Возможно, на будущих конкурсах эта ситуация изменится»…

II Международный конкурс клавесинистов имени Андрея Волконского уже стал достоянием истории. И дорогим подарком к юбилею выдающегося русского музыканта, чьи творческие идеи дали и, будем надеяться, еще неоднократно дадут желанные всходы.

Профессор Т. А. Курышева
Фото Д. Рылова

№ 8 (1301), ноябрь 2012

Жак-Эмиль Бланш. Портрет композитора. Париж, 1915

Сезон 2012–2013 года включает особенную годовщину: 100-летие прихода в музыкальный мир «Весны священной» Стравинского. Событие было бурным: все помнят скандальный провал на премьере постановки В. Нижинского в Театре Елисейских полей, как и ошеломляющий успех концертного исполнения год спустя, когда те же парижане в порыве восторга несли Стравинского из зала домой на руках.

Композитор в более поздних размышлениях и сам отдавал дань музыке, определившей начало новой эры, воспринимая ее подобно посланию «свыше». Можно вспомнить его, ставшие хрестоматийными, слова: «“Весне Священной” непосредственно предшествует очень немногое. Мне помогал только мой слух. Я слушал и записывал то, что слышал. Я – тот сосуд, сквозь который прошла “Весна Священная”».

Американский Университет штата Северная Каролина посвятил юбилею «Весны священной», а шире Стравинскому и русской культуре – целый фестиваль: концерты, спектакли и масштабную конференцию. Выбор места – не случаен, в этом университете один из значимых в Америке факультетов теории музыки, а также сильные слависты. Многодневную конференцию открыл крупнейший в Штатах специалист по Стравинскому Ричард Тарускин (Университет Беркли, Калифорния). Одно из заседаний было специально посвящено Ю. Н. Холопову и его теоретической школе. С российской стороны в работе конференции приняли участие Г. Лыжов, Е. и Т. Верещагины, а в дискуссионном заседании (Keynot panel) – В. Тарнопольский.

В последней декаде октября, в уютном университетском городке Чапел-Хилл (Chapel Hill), где в огромном парке расположились университетские корпуса и концертный Memorial Hall, не только шел разговор о русской музыке и культуре, но и, при большом стечении понимающей и исключительно доброжелательной публики, звучала русская музыка. Современную музыкальную Россию представляли два коллектива из обеих российских столиц: Симфонический оркестр Мариинского театра во главе с Валерием Гергиевым и Ансамбль «Студия новой музыки» Московской консерватории во главе с Игорем Дроновым.

О фестивале в честь 100-летия «Весны священной» («The Rite of spring») мы беседуем с непосредственным участником, художественным руководителем «Студии новой музыки» профессором В. Г. Тарнопольским.

— Владимир Григорьевич! Столетний юбилей «Весны священной» как культурное событие мирового масштаба – Вы согласны с такой постановкой вопроса?

— Конечно! Это сочинение стало едва ли не самым главным музыкальным событием ХХ века. Оно определило революцию не только в музыкальном языке, в эстетике, но, может быть, шире – в культуре в целом… Поэтому мне, с одной стороны, страшно приятно, а с другой – досадно, что инициатива проведения фестиваля к 100-летию «Весны священной» исходит из Америки.

— А как мы на нем оказались?

— Год назад к нам приехала представитель Оргкомитета фестиваля, известный американский музыковед Северин Нефф, стажировавшаяся когда-то в Москве в качестве стипендиата Фулбрайт. Она предложила подумать над тем, как «Студия новой музыки» могла бы представить русскую музыку на фестивале, посвященном «Весне священной».

— Именно «Студия новой музыки»? То есть речь не шла собственно о «Весне»?

— Естественно. «Весну» должен был представлять Гергиев. А мы обсуждали два камерно-оркестровых варианта: либо концерт из произведений Стравинского, либо русская музыка, продолжающая линию Стравинского. Поскольку сочинения Стравинского исполняются в США с завидной регулярностью, мы решили, что второй вариант будет гораздо более интересным. Но когда я начал подбирать сочинения, то к своему удивлению обнаружил, что влияния Стравинского в русской музыке гораздо меньше, чем это было, например, во французской музыке, в американской, голландской (голландцы его считают чуть ли не своим национальным композитором!), английской…

— Это должна была быть русская музыка сегодняшнего дня? Или любая музыка после «Весны священной»?

— От 20-х годов до дней сегодняшних. Я довольно неплохо знаю весь современный русский репертуар, но, честно говоря, из крупных сочинений кроме раннего Щедрина я ничего особенного не вспомнил. Конечно, я сразу же предложил замечательное сочинение своего учителя Н. Н. Сидельникова – «Русские сказки», которое у нас незаслуженно мало играется. И оно стало «гвоздем программы»! Я очень счастлив, что мы впервые вывезли этот цикл на другой континент и его исполнение прошло с огромным успехом! Но для камерного оркестрового состава российских сочинений, продолжающих идеи Стравинского, оказалось крайне мало.

Мы вспомнили «Фрагменты для нонета» А. Животова, где есть какие-то отзвуки «Петрушки». Поскольку Стравинский контактировал с джазом, мне показалось возможным включить «Серенаду» А. Шнитке. Еще – короткую «бисовую» пьесу С. Слонимского «Новгородский пляс» и, наконец, сочинение, может быть, никак не связанное со Стравинским, но по-своему революционное – «Газетные объявления» А. Мосолова.

— Действительно немного. И с большой натяжкой по отношению к Стравинскому.

— Этот странный факт, что Стравинский так мало влиял на развитие русской музыки в ХХ веке, заставляет задуматься. Частично это можно объяснить тем, что он уехал еще из царской России, а в советские годы русская музыка развивалась совсем другим путем. Вместо архаизмов Стравинского молодых авторов влечет футуризм, урбанизм (Мосолов, Половинкин) или модернизм (Рославец). Я раньше никогда об этом не задумывался, но линия Стравинского на несколько десятилетий оказалась в России практически невостребованной. Обидно, что и сегодня Стравинский – не частый гость наших концертных программ. Редко залетающая Жар-птица! Не вспомню, когда звучали даже такие «хиты», как Симфония в трех частях, фортепианный или скрипичный концерты, не говоря о поздних сочинениях… Даже его балеты ставятся не часто и почти всегда лишь «русская триада». Удивительно, что страна, где так много говорится о национальном своеобразии, так мало исполняет своего композитора.

— Вероятно, жизнь, разделенная на две половины – в России и вне ее, до сих пор влияет. Мне кажется, даже исторические кафедры – русская и зарубежная – долгое время «делили» Стравинского. В консерватории его не проходили как одно художественное целое…

— Это в курсе истории музыки. А в исполнительских учебных программах Стравинский вообще появляется чуть ли не как экзотика. Я хорошо знаю по опыту аспирантов «Студии новой музыки»: к нам поступают замечательные музыканты, настоящие виртуозы, ребята с хорошим слухом. Самое трудное для них – это ритм. Кстати, когда Стравинский приезжал к нам, он был ошарашен, что русские музыканты не готовы играть его ритмические построения.

— Боюсь, это фундаментальная проблема. Мне кажется, у нас с ранних этапов сольфеджио главное внимание сосредоточено на звуковысотной стороне. И вообще более заботит интонационная составляющая – тональная, атональная… Необходима не менее значимая ритмическая школа: ритмические диктанты, ритмическое «сольфеджирование» (голосом, руками, ногами…)… Ведь даже в языке у нас заложены «ритмические» игры – переносы ударений, смещение акцентов…

— Конечно! Мессиан с восхищением приводит в своей книге русскую песню «Не было ветру», в которой игра акцентов идет от речевых ударений!.. Наша система музыкального образования в свое время пришла из Германии, и сейчас у нас «более немецкая» школа обучения, чем у самих немцев. А во Франции, например, на уроках сольфеджио пишутся диктанты не столь надуманные в плане гармонических модуляций, зато сложнейшие ритмически. Мне кажется, пьесы «на ритм» (Стравинский, Мессиан, Барток…) должны быть обязательными в программе образовательного цикла наряду с крупной формой, полифонией, этюдами, романтической пьесой… И не только по специальности, но и в камерном ансамбле, где, в частности, есть такой блестящий материал как Стравинский!

— А как прозвучала «виновница торжества», великая «Весна священная», в исполнении Валерия Гергиева с Мариинским оркестром?

— Блестяще! Просто фантастически. Такой оркестр, такие солисты, такая отточенность сложнейших ритмических деталей, наконец, такой темперамент!.. Я испытал большое удовлетворение и гордость.

Беседовала профессор Т. А. Курышева

№ 3 (1295), март 2012

Камерный оркестр Московской консерватории в текущем сезоне празднует свое 50-летие. Коллектив, созданный легендарным профессором М. Н. Терианом в 1961 году, в 1970-м триумфально победил на Международном конкурсе молодежных оркестров «Фонда Герберта фон Караяна» в Западном Берлине, получив Гран-при. За пультами замечательного студенческого оркестра сидели многие знаменитые музыканты. Во главе со своим основателем, как и с последующими художественными руководителями (Г. К. Черкасов, С. Д. Дяченко), Камерный оркестр выступал во многих странах мира. С 2007 года коллектив возглавляет Ф. П. Коробов.

28 февраля 2012 года в Большом зале состоялся юбилейный концерт Камерного оркестра с программой из музыки Д. Шостаковича (Четырнадцатая симфония; Первый концерт для фортепиано с оркестром; неоконченная опера «Большая молния»). Открывая юбилейный вечер, ректор профессор А. С. Соколов рассказал, как основатель и участник знаменитого квартета им. Комитаса М. Н. Териан перенес филигранный почерк квартетиста на оркестровое дело, какие блестящие победы и недосягаемые вершины были в истории оркестра, как сохраняются традиции и какой новый взлет переживает оркестр сегодня.

О Камерном оркестре Московской консерватории мы беседуем с его художественным руководителем и дирижером Ф. П. КОРОБОВЫМ:

– Феликс Павлович, чем для Вас, успешного симфонического и театрального дирижера, «главного» в Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, стало решение возглавить наш Камерный оркестр?

– Это было возвращение в Аlma Mater. Когда я закончил консерваторию, следующие лет восемь были для меня какими-то… неуютными что ли. Чего-то не хватало. Были предложения преподавать в разных местах; я заходил и понимал, что это – не мое. Я человек «крови» Московской консерватории. Для меня очень важен постоянный контакт с консерваторией, каждый приход для меня – праздник. Поэтому, когда мне предложили возглавить Камерный оркестр, я не раздумывал ни секунды.

– Это было официальное приглашение?

– Конечно. Но не только. Несколько студентов, с которыми мы познакомились, когда возник этот разговор, – своего рода инициативная группа – мне очень понравились! Такие они были живые, заинтересованные и открытые. Сразу захотелось что-то делать вместе, начать заниматься.

– Студенты искали себе Учителя?

– Наверно и это тоже. Был взят резкий старт, и первые концерты сразу задали очень высокую планку уровню коллектива – нельзя было дальше играть хуже. Первые программы – Чайковский, «Кармен-сюита» Щедрина, Концерт Стравинского – до сих пор вспоминаются и ребятами, и слушателями. Практически сразу началась именно концертная жизнь. Профессиональная, иногда тяжелая, иногда смешная, но без всяких скидок на «учебный процесс» и «студенческий уровень». Мне неинтересно ставить зачеты и смотреть в ведомость, отмечать пришедших и не пришедших. Все выносится на концерт – как главное, ради чего мы работаем. А для меня, конечно, это, с одной стороны – работа, с другой – отдых. Отдых от театра. Иной вид деятельности, иной репертуар, совершенно другие эмоции…

– Вы часто рассказываете историю про своего коллегу, узнавшего о Вашем решении, который сказал: «Что ты с ними будешь делать – репертуар-то скудненький – всю жизнь будешь играть “Серенаду” Чайковского?!»

– На самом деле репертуар богатейший. Из 30-40 программ, которые мы уже сыграли за эти пять лет, не было повторено ни одно произведение. У нас парный состав деревянных духовых и постоянные приглашенные медные, с которыми мы все время сотрудничаем. Фактически – это репертуар любого направления. Основной состав (то, что раньше называлось «малый симфонический») позволяет играть все вплоть до Бетховена. Не говоря уже о современной музыке.

Только в этом юбилейном сезоне уже прошли наши абонементные концерты в Рахманиновском зале, три – в Большом зале, два – в Доме музыки, два – в Зале им. Чайковского. И все программы разные! 11 программ за год, практически каждый месяц – новая. Это очень серьезная работа, не многие оркестры живут в таком графике. И еще не конец сезона.

– А кто составляет репертуар? Его определяете Вы или какая-то «учебная программа»?

– Специальной учебной программы, конечно же, нет. Репертуар составляю я, исходя из нескольких принципиальных задач. Оркестр как бы состоит из двух частей: одна – это студенты, которые обязаны получить зачет. Из них каждый год 3-й курс уходит, 1-й приходит, и оркестр на треть обновляется. Поэтому первая задача – учебная, за сезон мы должны сыграть все возможные стили: барочная музыка, классика, романтика, ХХ век, суперсовременное и т. д. Вторая часть оркестра – это те, у которых уже нет такой дисциплины как «оркестр», которые остались с нами, «прикипели» и не хотят уходить. Многие просто хотят еще музицировать, что в наше время большая ценность. Это почти забытое слово – «музицирование»! Они приходят для удовольствия – на юбилейном концерте на сцене было около 70 человек (при студенческой «норме» – 16!). А значит, есть и другая задача – чтобы программы были интересными. Чтобы они «рифмовались», чтобы была какая-то «интрига» – в каждом концерте, в каждом абонементе, чтобы были выстроенные циклы. Мне всегда интересно находить что-то новое, те вещи, которые в Москве звучат редко или вообще никогда не исполнялись. За эти 5 лет мы сыграли несколько очень серьезных премьер.

– Ребята проходят конкурс, чтобы попасть к Вам?

– Каждый сентябрь проводится конкурс и двери камерного оркестра открыты для всех. Но камерное музицирование – это очень сложная и напряженная жизнь, им занимаются те, кто этого действительно хочет. А иначе это нечеловеческие затраты времени без всякого удовольствия. Поэтому у нас практически нет случайных людей. За «легкими» зачетами сюда не приходят.

– Как понимаю, наряду с музыкальным имеет место серьезный воспитательный процесс?

– Мне важно подготовить ребят к будущей жизни. Потому что в нашем оркестре – все замечательные музыканты, лауреаты международных конкурсов, все играют, все мечтают быть солистами. Но жизнь и карьера складываются так, что даже самые сильные скрипачи, которые с отличием заканчивают Московскую консерваторию, потом чаще всего оказываются в оркестре. И оттого, насколько ты к этой жизни готов, насколько ты лучше других в этом ориентируешься, зависит уровень оркестра, в который ты попадаешь. Моя задача, чтобы их переход во взрослую жизнь был максимально легким, чтобы они уже были к ней готовы.

– Они понимают это?

– Думаю, что да. Об этом говорит их желание что-то делать. Нынешнее поколение достаточно трезво смотрит на жизнь. Они видят, что на самом деле в солисты пробиваются единицы. И считается, что очень повезло, если ты остался в каком-то камерно-квартетном круге. Те, кто это понимает, они уже как бы на полкорпуса впереди.

– Говоря о 50-летии Камерного оркестра Московской консерватории, все вспоминают имя М. Н. Териана. Действительно ли возможна такая преемственность, или это скорее образ? Наверное, очень сложно сохранять стилистику и манеру исполнения, когда шла непрерывная ротация музыкантов, когда менялись руководители?

– Тут дело в отношении. Есть преемственность имени, есть отношение к этому коллективу внутри консерватории, есть репутация коллектива, есть репертуарные традиции и «квартетная школа» Териана. Более того, несмотря ни на какую ротацию, кто-то в этом коллективе всегда переходил из эпохи в эпоху, из периода в период. В этом смысле оркестр Териана несомненно живет. История оркестра не прерывается вот уже 50 лет.

Беседовала профессор Т. А. Курышева

№ 7 (1290), октябрь 2011

Венецианская биеннале – один из самых известных и престижных форумов мирового современного искусства. Раз в два года (слово biennale означает двухгодичная) уже более века с момента возникновения (1895) мистический город в лагуне на севере Адриатики становится ареной столкновений новых тенденций, революционных идей и открытий в разных художественных сферах. Здесь представляются изобразительное искусство и архитектура, театр и музыка, кино и, с недавнего времени, танец.

Биеннале-2011 проводится с большим размахом. В число событий вошли 3-й фестиваль танца (Arsenale della Danza, 17.01 – 15.05); 2-й Детский карнавал (26.02 – 8.03); 54-я Международная выставка современного искусства (4.06 – 27.11); 68-й Венецианский кинофестиваль (31.08 – 10.09); 55-й Международный фестиваль современной музыки (24.09 – 1.10); 41-й Международный фестиваль театра (10.10 – 16.10).

Центральное место занимает длящаяся почти пять месяцев международная художественная выставка с участием международного жюри. В этом году в ней приняли участие рекордное количество стран – 89, в том числе и новых из Азии и Африки. Тема выставки – «ILLUMInations» (ИЛЛЮМИнации) – по замыслу организаторов предполагает разные смыслы: и просвещение, распространение знаний о различных явлениях современного искусства, необходимые в окружающем глобализованном мире; и значимость национальных течений, представляющих свои идеи и творческие методы. Как обычно по всему городу разбросаны разностильные национальные павильоны, и зрители, знакомясь с экспозициями, перемещаются от одного к другому по венецианским каналам. Весь город погружен в искусство, органично сплетая прошлое и современность.

Не менее значим во всем мире и Венецианский кинофестиваль. В этом году он оказался знаменательным и для России: победу в конкурентной борьбе с выдающимися киноработами одержал, получив главный приз – Золотого льва св. Марка, фильм Александра Сокурова «Фауст». Это тем более ценно, что за всю историю всего лишь второй раз в конкурсе художественных фильмов Золотого льва получает российская картина (в 1962 году на 23-м Венецианском фестивале награды удостоился фильм «Иваново детство» Андрея Тарковского).

Фестиваль современной музыки проходит на каждой биеннале. Он представляет важный художественный пласт в мире нового искусства, без которого картина современной культуры не может быть полноценной. В этом году, наряду с симфоническими оркестрами (SWR из Германии, среднеевропейский FVG), парижской студией IRCAM, бельгийским ансамблем ICTUS, фламандским HERMES и многими другими музыкантами и коллективами, впервые в истории Венецианской биеннале участие в фестивале принял российский ансамбль. Это – «Студия новой музыки» Московской консерватории во главе с музыкальным руководителем профессором И. А. Дроновым. Программа концерта (29 сентября) включала музыку композиторов Московской школы, консерваторцев разных поколений: О. Бочихиной, В. Горлинского, А. Сюмака, Н. Хруста, с одной стороны, и Ф. Караева и В. Тарнопольского, с другой.

О Венецианской биеннале-2011, о Международном фестивале современной музыки, у которого даже было свое название – «Мутанты», мы беседуем с художественным руководителем «Студии новой музыки» профессором В. Г. Тарнопольским.

(далее…)

№ 6 (1289), сентябрь 2011

Отдать дань художнику, чье имя, благодаря круглой дате, крупно всплывает на художественном небосклоне, всегда приятная задача. Чаще звучит музыка, невольно вспоминаются вехи творческого пути, и свежий взгляд неожиданно открывает новые грани казалось бы хрестоматийно исследованной судьбы. Особенно интересны неординарные музыкальные решения.

Два выдающихся мастера современности – Даниэль Баренбойм и Пьер Булез – подготовили программу, посвященную 200-летию Ференца Листа. И замысел этого музыкального приношения оказался оригинален и символичен: две масштабных фрески в облике фортепианных концертов Листа предваряли два оркестровых опуса… Рихарда Вагнера. Концерт к юбилею одного титана предстал перед публикой в виде послания сразу двум музыкантам, глубоко и неразрывно связанным узами истории.

Третий участник события – берлинская Staatskapelle – оркестр государственного оперного театра (Berliner Staatsoper Unter den Linden), которым уже почти двадцать лет руководит Д. Баренбойм. Но в этот раз «главный» был за роялем, выступая в своей первой ипостаси – пианиста, а за пультом стоял другой мэтр – знаменитый композитор-дирижер, друг и соратник в искусстве. И все трое «на равных» музыкально священодействовали.

В первом отделении Второму фортепианному концерту Листа предшествовала вагнеровская увертюра «Фауст», одно из ранних, достаточно редко исполняемых сочинений композитора. Зато второе отделение открылось популярной «Зигфрид-идиллией», тем более уместной, что посвящена она Козиме Лист-Вагнер в связи с рождением маленького Зигфрида, сына одного и внука другого. Это стало еще одним звеном в цепи «сближений» двух имен. Затем последовал блестящий Первый фортепианный концерт Листа, призванный поставить яркую завершающую точку в юбилейной программе. Весь узел взаимосплетений сделал «композицию» вечера органичной и развивающейся по нарастающей. Премьера этой программы, прошедшая в Фестшпильхаусе Баден-Бадена, через несколькот дней была повторена в Берлине, а затем в Лондоне.

(далее…)

№ 7 (1281), октябрь 2010

Беседа с ректором профессором А. С. Соколовым

— Александр Сергеевич! В Московской консерватории сейчас происходят очень серьезные события, которые широко обсуждаются. Хотелось бы, чтобы наша общественность знала обо всем из первых уст…

— Я бы тоже подчеркнул значимость такой оперативной информации. С одной стороны, у нас есть традиция начинать каждое заседание Ученого совета с обзора того, что произошло за месяц. Но этого недостаточно. Я вчера в этом убедился – на встрече со студентами (30.09. – Ред.), где было очень много вопросов о том, что происходит в консерватории и вокруг нее. Возможно, стоит регулярно проводить такие «экскурсии по окрестностям». (далее…)

№ 6 (1280), сентябрь 2010

Дармштадт – уютный город германской земли Гессен – для музыкантов, связанных с современным музыкальным искусством, место почти сакральное. Здесь уже более полувека, начиная с 1946 года, регулярно проходят Международные летние курсы новой музыки (Internationale Ferienkurse für Neue Musik). Их долгие годы вели маститые представители музыкального авангарда послевоенного времени, апологеты нового искусства.
(далее…)

№ 9 (1274), декабрь 2009

—Александр Сергеевич! На пороге Нового года часто приходит желание осмыслить прожитое, равно как и настроиться на будущее. Уходящий год был очень насыщен событиями в жизни консерватории. Что бы Вы выделили как наиболее важное, актуальное на данный момент?

— Меня сейчас особенно заботит то, что происходит в студенческой среде. Там уже несколько лет не велось никакой профсоюзной работы, СНТО умерло. Поэтому, начиная с весны и особенно после лета, делалось многое, чтобы вернуть все это «на рельсы». Недели две тому назад прошла студенческая конференция, был избран новый профком, который затем я пригласил к себе – у нас была длительная и плодотворная беседа.

Студенческих инициатив много: ребята пришли ко мне не с пустыми руками, а с конкретными предложениями. И я по всем позициям пошел им навстречу. Студенческий профсоюз возрождает СНТО – уже разработана широкая программа действий, планируются межфакультетские концерты в консерваторских залах и благотворительные в детских домах, больницах, домах престарелых. Студенты хотят наладить межвузовские контакты, и я уже связал их со ВГИКом. Молодежь договаривается о творческих встречах: вгиковцы покажут свои дипломные работы, наши – свои концертные программы.

(далее…)

№ 4 (1269), апрель 2009

3 апреля 2009 года произошло знаменательное событие – состоялось представительное совещание у мэра Москвы Ю. М. Лужкова, специально посвященное строительству консерватории и студенческого комплекса. В нем приняли участие министр культуры А. А. Авдеев, зам. министра культуры П. В. Хорошилов, три вицемэра Москвы – В. И. Ресин, А. В. Рябинин, В. Н. Силкин, новый префект Центрального округа А. О. Александров, председатель Москомнаследия В. А. Шевчук и ряд руководителей исполнительной власти и других структур, задействованных для реализации имущественных вопросов, проектирования и строительства. Главным докладчиком выступал председатель Москомархитектуры А. В. Кузьмин.  Московскую консерваторию представляли два первых лица вуза, на плечах которых лежит главная ответственность и вся тяжесть ожидаемого строительства – и. о. ректора профессор А. С. Соколов и проректор по административной и хозяйственной работе С. И. Розанов. (далее…)

№ 2 (1267), февраль 2009

В начале февраля в Московской консерватории произошло серьезное событие – приказом министра культуры, юридического учредителя вуза, должность ректора вновь, после более чем четырехлетнего перерыва, занял профессор А.С.Соколов. На данном этапе, вплоть до выборов согласно Уставу консерватории, – в качестве временно исполняющего обязанности ректора, сменив на этом посту профессора Т.А. Алиханова, освобожденного по возрасту.

Приказ о назначении был подписан министром А.А.Авдеевым 3 февраля, и 5 февраля профессор А.С.Соколов вступил в должность. Известие об этом событии нашло немедленный отклик во всех ведущих СМИ (РИА-Новости, ИТАР-ТАСС, «Российская газета», «Коммерсантъ» и мн. др.). Тогда же, 5 февраля, на вопрос представителей СМИ «Почему?» министр ответил: «Тигран Абрамович подошел к возрастному пределу для лиц, занимающих должности ректоров. Освобождение от этой должности не помешает ему продолжать вести плодотворную преподавательскую и исполнительскую деятельность». (далее…)

№ 9 (1265), декабрь 2008

«Мы – танеевцы!» Такое гордое утверждение все чаще можно услышать в Калуге – и в музыкальном колледже, с 1997 года носящего имя великого русского композитора, и просто во властных коридорах и губернаторских кабинетах. Невероятно, но факт: началом «танеевской эпохи» старинного русского города на Оке послужил Конкурс камерных ансамблей имени С. И. Танеева.

Основанный в 1996 году, конкурс проводится раз в три года. И всегда в Калуге. Нынешней осенью – уже в пятый раз в статусе Третьего международного (первые два были открытыми российскими). В свое время идея создания камерно-ансамблевого конкурса, причем первого в России, родилась в Московской консерватории и принадлежала Т. А. Гайдамович. Поддержанная соратниками – тогда в инициативную группу вошли также Т. А. Алиханов, И. М. Анастасьева, А. З. Бондурянский и Г. А. Федоренко – она осуществилась 12 лет назад. (далее…)

№ 7 (1263), октябрь 2008

В музыкальной журналистике Московской консерватории произошло событие: на официальном интернет-сайте консерватории открылся новый портал «Российский музыкант 2.0». Непривычные для читателя нашей газеты цифры – «2.0» – должны быть понятны интернет-потребителю: ими обозначено создание новой, электронной версии давнего консерваторского периодического издания. (далее…)