№ 1 (1303), январь 2013

Мастер-класс в Московской консерватории. Фото Ольги Ординарцевой

Капелла – мой дом. Предложение стать художественным руководителем я получил в 1974 году. Сегодня в хоровом деле происходит так же, как в оркестре: назначают не тех, кто по профессиональным качествам соответствует должности, или имеет перспективу. А должность руководителя хорового коллектива требует, чтобы человек не приходил на работу и чем-то занимался, а чтобы он служил этому делу. Так, как служили Свешников, Птица, Юрлов… Это были подвижники своего дела, всю жизнь укладывали на алтарь искусства!

А. Юрлов был не просто выдающимся хоровым дирижером и музыкантом, он был еще и одним из крупных государственных мужей – благодаря своему умению работать и авторитету. Именно Юрлову принадлежит главная заслуга в том, что после многих лет молчания наконец прозвучала духовная музыка. Тогда ведь очень сложно было с материалами, в библиотеках официальных ничего не было. Даже в библиотеке Капеллы, которая была хранилищем церковной музыки, все было изъято и уничтожено. Когда у меня появился Камерный хор, он очень следил за нами, особенно ему нравилась постановка звука в хоре. А в какой-то день Юрлов вдруг неожиданно сказал мне: «Придешь в Капеллу. Сейчас не думаешь, но придет время…»

Не могу не вспомнить и другого великого дирижера – Е. Мравинского. Я второго такого человека не встречал. У дирижера должно быть чувство времени – и у него оно поразительное. Многие считали его механичным, но когда наблюдаешь весь процесс – видишь это тончайшее рубато: оно почти не ощутимо, но присутствует и он владеет этим, потому что очень хорошо чувствует форму. Когда слушаешь его записи – понимаешь, какого масштаба человек. В моей жизни был недолгий период – один год всего, когда я был его единственным студентом (у него ведь не было учеников – он занимался с аспирантами, встречаясь с ними только в филармонии). Я был на всех его репетициях, на всех концертах, занимался по его партитурам. И не могу сказать, что часто, но мне посчастливилось тет-а-тет оставаться с ним в дирижерской комнате – и мы беседовали. Никогда не забуду слова, которые он мне однажды сказал: «Ну что же делать, мы с вами рабы, прикованные цепями к веслам галеры, наше дело – грести!»

К сожалению, с начала перестройки и буквально до последних двух сезонов Капелла была лишена возможности побывать где-либо в России, выступить перед своим слушателем. За рубеж мы много ездили, практически во все европейские страны. А доехать даже до Ленинградской области – ни у кого нет средств!..

Сегодня среди всех сложностей и бед, которые существовали на протяжении последних лет, мы испытываем и кадровые проблемы. Певцов нет, нет рынка, очередь не стоит… И приходят недоучки или искалеченные люди, поэтому подбор совершенно случайный. К концу сезона сложился очень приличный состав: 14 теноров, хорошие голосистые ребята, грамотные. Открывается сезон в этом году – и из четырнадцати человек шесть теноров уходят… в новый хор, который создается для второй сцены Мариинского театра. Там другие деньги – и всё! А у нас гастроли, нам в Сибирь ехать… Система, с которой связана наша работа, обязывает быть готовым к любым неожиданностям, приходится балансировать и перестраиваться. В оркестре проще: заболели инструменталисты, даже солисты – и ты пригласил оркестрантов из другого коллектива, они пришли на 2–3 репетиции и готовы. В хоре невозможно за 2–3 репетиции приготовить замену даже на гастрольную программу.

А сейчас потихонечку численность теноров восстановилась, их стало 15. Причем двоих мы приняли без музыкального образования, сейчас обучаем нотной грамоте. Удивительное явление! Приходит высокий красивый парень 35-ти лет, поет Каварадосси – без проблем может выйти на сцену Большого театра. Но ничего не знает, пришел из хора Музкомедии – все поет на слух, по слуху выучил все партии. Еще один – 40-летний тенор, который вроде бы закончил какой-то институт искусств как вокалист, но нот не читает. С хорошим голосом, тенор-альтино, во вторую октаву уходит до «ми», до «фа», нормальным полным тоном. Но подключать сразу, в концертах использовать их пока невозможно. Вот уже несколько месяцев с ними занимаются, плюс они садятся в хор и слушают. Конечно, они опоздали — в 35-40 лет все очень сложно, но выхода нет – надо учить!

Вспоминаю, как мне приходилось обучать любительский коллектив – первый в Советском Союзе камерный хор с замечательным наименованием: «Камерный хор Дома культуры пищевой промышленности». Нас звали Бублик-баранка, а потом нам позволили официально называться «Ленинградский камерный хор». Придумал систему обучения нотной грамоте и свой любительский хор по этой системе научил. Перепробовал все: болгарские столбицы, релятивную систему, английскую систему с буквенной нотацией, систему Орфа. Попробовал – и понял, что рано или поздно все равно надо кидать в голову ноты и осознать, что такое ритмическая структура. Поэтому я сделал две схемы: одна – нотная, с тремя двухоктавными станами, и параллельно вторая – ритмическая. Терпение, две указки в руки, объясняешь, показываешь – и постепенно люди начинают осваивать, даже те, кто никогда не читал нот…

Этим хором я руководил 17 лет. Прервал занятия, только когда меня назначили ректором консерватории. Уже физически не мог успевать: Капелла, Консерватория и плюс еще Камерный хор – оказалось многовато…

Записала Ольга Ординарцева,
студентка ДФ

№ 1 (1303), январь 2013

Во имя спасения легендарного органа Большого зала Московской консерватории 7 декабря в Государственном Кремлевском дворце прошел благотворительный концерт, на котором выступили лауреаты Конкурса имени П. И. Чайковского разных лет.

Оформление зала Кремлевского дворца сразу давало понять, что в этот вечер концерт будет особенным. Со стороны сцены с портрета на зрителей смотрел красавец Петр Ильич Чайковский. Имитация органных труб на левой и правой кулисах напоминала о причастности каждого, кто купил билет, к спасению уникального инструмента французской фирмы А. Cavaille-Coll, созданного в 1899 году специально для Большого зала Московской консерватории.

Приветственное «слово» в виде Pas de deux из балета «Щелкунчик» «держал» Концертный симфонический оркестр Московской консерватории под управлением маэстро Анатолия Левина. Под знаменитую музыку на большом экране транслировались исторические кадры с конкурса Чайковского. Просмотр этого видеоряда вызвал чувство грусти: нет уже в живых ни Арама Хачатуряна, ни Мстислава Ростроповича, ни многих других великих музыкантов. И улыбка совсем юного Вана Клиберна, который не приехал в этот знаменательный вечер в Москву из-за плохого самочувствия, не могла не опечалить.

Трепетную атмосферу первых минут концерта последовательно нарушал конферансье Петр Татарицкий. Его некоторые реплики, произносимые с крайне серьезным видом, без смеха слушать было невозможно. Например, чтобы подчеркнуть благородную миссию выступающих музыкантов, он отметил: «Добрым символом можно считать органные струны, которые украсили зал». В каком месте у органа Татарицкий обнаружил эти струны – вопрос, оставшийся без ответа.

Заключительным аккордом первого отделения стали Andantino и финал Первого фортепианного концерта Чайковского, сольную партию в котором исполнил Владимир Овчинников. На пресс-конференции, предшествовавшей благотворительному вечеру, ректор консерватории Александр Соколов сказал: «Идея собрать лауреатов конкурса имени Чайковского разных лет имеет спортивный аналог. Например, есть сборная хоккея разных лет, которая очень трогательно выглядит, но имеет грустный оттенок. В нашем случае никакой грусти не будет. Наоборот, слушатели смогут оценить рост музыкантов». Выступление некогда юного лауреата, а ныне маститого пианиста Владимира Овчинникова стало подтверждением этих слов.

Инструментальная музыка Петра Ильича перемежалась с его знаменитыми романсами и номерами из опер. Вдохновенно исполнил ариозо Германа «Прости, небесное созданье» тенор Олег Кулько. Олицетворявшая Ольгу из «Евгения Онегина» Анна Викторова внушительным меццо пропела слушателям, как она «резва, беспечна, весела», а бас Александр Науменко благословил леса, а также поведал публике, что «Любви все возрасты покорны».

Нашлось место в программе концерта и увертюре «1812 год», которая была исполнена в честь юбилея Бородинского сражения. На подмогу оркестру Московской консерватории пришли хоровая капелла «Ярославия», а также Оркестр Министерства обороны, облаченный в гусарскую форму. Внешне все это действо выглядело весьма значительно. Хотя звуки, исходившие от музыкантов, создавали ощущение плохо выписанной фрески. Тем не менее публика по завершению увертюры в порыве воодушевления аплодировала стоя.

Несколько раз за вечер со сцены прозвучало пожелание, чтобы концерты исполнителей классики как можно чаще проходили в Кремле. Смысл этой идея ясен: конечно, было бы здорово, если в нашей стране появилось большое количество ценителей академической музыки. Но зал Кремля  вряд ли станет хорошим пристанищем для меломанов: слишком уж скверная там акустика, совершенно не отвечающая требованиям живого музицирования. Флюиды музыкантов едва доходят до первых рядов партера, потому что между залом и сценой огромной расстояние, а игра оркестра и солистов, подзвученная микрофонами, воспринимается как радиотрансляция.

Но на нынешнем концерте двум исполнителям все-таки удалось победить этот непростой зал. Виолончелист Александр Бузлов, солировавший в Вариациях на тему рококо, заворожил слушателей изящной манерой игры, а скрипач Гайк Казазян, исполнивший вторую часть и финал Концерта для скрипки с оркестром, продемонстрировал идеальное сочетание культуры звука и темперамента.

Особенно приятно было в этот вечер осознавать, что все музыканты, несмотря на гастрольный график и личные планы, нашли время, чтобы принять участие в концерте. Наверное, каждый, чья творческая судьба связана с Большим залом консерватории, не может быть равнодушен к его нуждам. «Братство органа», представшее перед слушателями в Кремле, это еще раз доказало.

Ольга Завьялова,
студентка ИТФ

№ 1 (1303), январь 2013

В наступившем году кафедра хорового дирижирования Московской консерватории отмечает свой 90-летний юбилей. В 1923 году к Московской консерватории присоединилась Народная хоровая академия, которая возникла в 1918 году на базе Московского синодального училища церковного пения. Новый хоровой факультет положил начало высшему дирижерско-хоровому образованию в стране.

П. Г. Чесноков, А. Д. Кастальский, Н. М. Данилин в группе второго выпуска
хорового подотдела. Май 1926 года. Фотография предоставлена Музеем имени Н. Г. Рубинштейна (фонд ГЦММК)

В состав профессуры Московской консерватории вошли знаменитые корифеи русской хоровой культуры: А. В. Александров, Н. М. Данилин, А. Д. Кастальский, А. В. Никольский, П. Г. Чесноков, а в числе первых выпускников были такие выдающиеся музыканты, как Г. А. Дмитревский, К. М. Лебедев, В. П. Мухин, К. Б. Птица, С. М. Эйдинов, В. Г. Соколов, А. А. Юрлов. За многолетнюю педагогическую и исполнительскую деятельность хоровой факультет, а затем кафедра хорового дирижирования выпустили целую плеяду музыкантов, ставших впоследствии известными российскими хоровыми дирижерами, педагогами, музыкально-общественными деятелями.

Фотография. П. Г. Чесноков в группе учеников хорового класса 17 мая 1927. На паспарту надписи рукой Чеснокова. Сверху – «Хоровой класс Моск. Гос. Консерватории 1926-27 уч.гг. – 17 мая 1927». Снизу – «х) Староста хора А. Н. Чмырев» «хх) Мой помощник Саша Рыбнов». Фонд ГЦММК

В 1942–1943 учебном году, когда произошло слияние дирижерско-хорового и музыкально-педагогического факультетов, первым заведующим кафедрой хорового дирижирования стал Н. М. Данилин. Впоследствии кафедру возглавляли крупнейшие деятели хорового дела: А В. Свешников (1945–1951), который в течение многих лет (с 1944 г.) руководил дирижерско-хоровым факультетом, находясь с 1948 по 1974 год в статусе ректора консерватории; В. П. Мухин (1951–1957); В. Г. Соколов (1957–1960, 1983–1993); К. Б. Птица (1960–1983); Б. Г. Тевлин (1993–2007); с 2007 года по настоящее время обязанности заведующего кафедрой выполняет С. С. Калинин. Сегодня кафедра хорового дирижирования продолжает высокие традиции, заложенные ее основателями.

Фотография. В первом ряду хоровые дирижеры А. В. Никольский, А. В. Александров, П. Г. Чесноков, В. П. Мухин. Конец 1920-х годов

Лицом кафедры всегда был ее студенческий ХОР. Коллектив ведет свою историю с 1924 года. В разное время им руководили М. М. Ипполитов-Иванов, К. С. Сараджев, П. Г. Чесноков, Г. А. Дмитревский, В. П. Мухин, К. М. Лебедев, В. Г. Соколов, Б. Г. Тевлин, Б. М. Ляшко. В декабре 1994 года по инициативе ректора А. С. Соколова на кафедре хорового дирижирования параллельно создается Камерный хор Московской консерватории, который позднее, в 2011 году, вместе со своим основателем профессором Б. Г. Тевлиным переходит на вновь созданную кафедру современного хорового исполнительского искусства. Большой студенческий Хор Московсковской консерватории, высокопрофессиональный творческий коллектив, с 1996 года возглавляет декан Дирижерского факультета профессор С. С. Калинин.

Концерт 7 декабря в Большом зале. Хор Московской консерватории,
дирижер — В. А. Чернушенко. Фото Ольги Ординарцевой

90-летию кафедры хорового дирижирования посвящен Международный хоровой форум, в рамках которого пройдут концерты, мастер-классы, семинары и лекции с участием известных отечественных и зарубежных хоровых деятелей современности. Безусловно, одним из главных участников Форума является Хор Московской консерватории, который уже открыл серию юбилейных торжеств концертом 28 ноября в Рахманиновском зале. А 4–7 декабря прошел мастер-класс Народного артиста СССР, лауреата государственных премий, художественного руководителя Государственной академической капеллы Санкт-Петербурга, профессора Санкт-Петербургской консерватории им. Н. А. Римского-Корсакова Владислава Александровича Чернушенко. В течение трех дней напряженной работы с Хором Московской консерватории была подготовлена программа, исполненная 7 декабря на сцене Большого зала.

В самом начале концерта В. А. Чернушенко поздравил хоровую кафедру Московской консерватории с 90-летием, сказав о том, что между Московской и Санкт-Петербургской консерваториями существует давняя тесная связь и глубокая преемственность. Для подтверждения своих слов маэстро привел в пример судьбу Г. Дмитревского, который работал и в Московской консерватории, и в Капелле Санкт-Петербурга. Владислав Александрович посетовал на то, что русская хоровая песня, так же как и советская (в том числе военная), сегодня стала редкой гостьей на концертах, отодвинутая на обочину культурной жизни. Но в то же время отметил, что певческое движение набирает силу, ширится снизу – и это свидетельствует о больших грядущих переменах, о духовном возрождении нашей страны.

С помощью хора В. А. Чернушенко познакомил присутствующих с малоизвестными произведениями – в основном композиторов Императорской певческой капеллы: наряду с концертом № 27 «Гласом моим ко Господу воззвах» Д. Бортнянского и «Господи, услыши молитву мою» А. Архангельского  публика услышала фрагмент редко исполняемого «Всенощного бдения» П. Чайковского, два хора («Милость мира», «Тебе поем») П. Богданова, молитву «Отче наш» С Ляпунова, а также произведения сербских композиторов – «Несть свят» «сербского Глинки» (С. Мокраняц) и фрагмент православной литургии З. Мулича (на цыганском языке). Последние два произведения произвели на публику ошеломляющее действие необычностью своей стилистики и красочностью гармонического языка. Во втором отделении прозвучали русские песни и авторские сочинения в народном духе: «Пойду ль я» (обработка А. Гречанинова), «Дороженька» и «Ах, ты, степь» (в обработке А. Свешникова), «На горушке, на горе» (О. Коловский), «Как меня, молоду, муж бил» (Д. Шостакович); «Наш город» В. Соловьева-Седого (в переложении для хора С. Коловского) и три песни из «Солдатских напевов» А. Новикова – «Уж ты поле мое», «Старичок», «Барыня».

Хор выступал весь вечер с огромной отдачей и показал себя в новом репертуаре достаточно профессионально. Запомнились богатство нюансировки и гибкость в построении фраз, чистота интонирования и красота звучания, когда хрупкая прозрачность и серебристость неожиданно сменялись густой терпкостью и вязкостью. В. Чернушенко прежде всего стремился к выявлению смысла сочинения, созданию яркого образа. Под его руководством коллектив сумел передать весь диапазон человеческих чувств: от строгого молитвенного пения, переходящего в страстную мольбу, в хоровых произведениях классиков до острой сердечной тоски в лирико-протяжных народных песнях и юмора в шуточных плясовых. В дирижерской манере Владислава Александровича было столько благородства и уважения не только по отношению к авторам исполняемой музыки, но и к юным музыкантам, что не заметить этого было просто невозможно!

В наше беспокойное время, когда дни мелькают как часы, а минуты спрессованы в тугую натянутую нить, не так часто удается отдохнуть душой, окунуться во что-то свое, родное, попросту говоря – обрести внутреннюю гармонию. Концерт словно отбросил нас на 30-40 лет назад, в советское прошлое, заставив вспомнить, как пела тогда вся страна: ведь при каждом вузе или научно-исследовательском институте были свои любительские коллективы. Традиция та почти забыта, но любовь публики к хоровому искусству по-прежнему не угасает, о чем свидетельствую переполненные концертные залы. Так было и в этот раз, причем интерес слушателей возрастал с каждым новым произведением, чему во многом способствовали прекрасные комментарии Мастера, предваряющие очередное сочинение…

Такие концерты, конечно, бывают очень редко. Они, как глоток свежего воздуха, возвращают нас к своим истокам, напоминая о том, что русская хоровая культура по-прежнему востребована, а народная песня неисчерпаема в своей красоте и богатстве.

Собкор «РМ»

№ 9 (1302), декабрь 2012

В уходящем 2012 году свой 100-летний юбилей отмечает одно из старейших учебных заведений России – Саратовская государственная консерватория им. Л. В. Собинова. Среди конференций, конкурсов, концертов и прочих торжеств, приуроченных к знаменательной дате, особенно ярким стал фестиваль «Саратов – Москва – Саратов». Три дня педагоги, студенты и выпускники консерватории-именинницы представляли московской публике свое мастерство.

Хор Саратовской консерватории на сцене БЗК

18 ноября. В концертном зале РАМ им. Гнесиных состоялся концерт педагогов Саратовской консерватории. Виртуозная и одухотворенная игра профессоров-пианистов (Лев Шугом, Анатолий Скрипай, Альберт Тараканов) чередовалась с пронзительным пением скрипки (Татьяна Авазова) и чувственным вокалом «Кармен» (Маргарита Мамсирова). Особой нотой прозвучали три стихотворения Бориса Пастернака в прочтении Александра Галко – выразительное чтение без излишнего пафоса, но с настоящим чувством. Публика тепло приветствовала заслуженного педагога консерватории Татьяну Канн – ее аккомпанемент превратил вокальный и скрипичный номера в прекрасные дуэты, где партия фортепиано деликатно подчеркивала мастерство солиста.

Во втором отделении на сцене воцарился подлинно народный дух. Это и яркое баянное соло Вячеслава Бондаренко, и проникновенное исполнение Еленой Сапоговой народных песен. А в финале вечера на сцену вышел коллектив, состоящий из студентов и педагогов, – ансамбль русских народных инструментов «Лель». Сначала сольно, затем вместе с Леонидом Сметанниковым ансамбль внес яркий завершающий штрих в первый концерт юбилейного фестиваля.

20 ноября. В учебном театре ГИТИСа шла комедия Карло Гольдони «Забавный случай». На сцене – студенты мастерской профессора Александра Галко кафедры мастерства актера театрального института Саратовской консерватории. Живой музыкальный спектакль с ярким танцевальным обрамлением был сыгран ими легко, стремительно, задорно и с увлечением. Молодые актеры с первых же минут зацепили внимание зрителей своей выразительной игрой, и это впечатление только возрастало. Максим Логинов, Ирина Искоскова, Илья Васильев, Марина Вяткина, Оксана Катанская, Святослав Альшанов, Денис Кузнецов, Марина Бакланова, Анастасия Бекова, Алексей Колчев, Александр Левин – вот эти 11 имен, из которых кто-то, возможно, станет известен широкой аудитории в самом ближайшем будущем. А пока они заканчивают обучение в стенах Саратовской консерватории под чутким руководством опытных мастеров, радуя педагогов успешными выступлениями – теперь, можно сказать, уже и на московской сцене.

Финал спектакля «Забавный случай»

21 ноября. Саратовских музыкантов приветствовал Большой зал Московской консерватории. Все первое отделение принадлежало академическому хору Саратовской консерватории: звучали хоры преимущественно современных композиторов, каждое произведение было исполнено с точным соблюдением духа и стиля музыки, обнажая всё новые грани мастерства коллектива. Непривычная расстановка участников хора (мужские голоса находились внутри женских) создавала ощущение «стереофонического» звучания, а слаженность голосов и отчетливая дикция, нежное, воздушное piano и способность театрализовано обыграть исполнение свидетельствовали о высоком профессионализме студенческого хора. Конечно, основная заслуга в этом принадлежит его руководителю и главному дирижеру Людмиле Лицовой. Ее манера управления певцами – строгий, внешне скупой жест – в лучших традициях мастеров отечественной хоровой школы: ни на секунду не ослабляя энергичный поток музыкального движения, она удерживала голоса хора в неразрывном единстве, играя многочисленными звуковыми красками.

Во втором отделении подобно эпическому финалу на сцене воцарился симфонический оркестр Саратовской консерватории под руководством Юрия Кочнева. Программу составили четыре номера: симфонический, для солирующего фагота (Юрий Скворцов), для солирующего фортепиано (Лев Шугом) и вокально-симфонический – с участием хора. Праздничные гастроли завершились символично и поистине грандиозно финалом Первой симфонии Скрябина: «Слава искусству!».

За роялем профессор Лев Шугом

Крепки и надежны педагогические основы Саратовской консерватории – это подтверждалось горячим приемом публики, морем цветов и аплодисментов. «От прошедших дней остались самые радужные впечатления. Нас ждали, ждали наших концертов», – отметил после последнего концерта ректор Саратовской консерватории Лев Шугом. «Конечно, мы готовились, – продолжал он, – это большая честь – выступать в лучших залах Москвы. Прием очень теплый, горячий, и для наших молодых музыкантов, думаю, это впечатления на всю жизнь».

Ольга Ординарцева,
студентка ДФ

№ 9 (1302), декабрь 2012

12 ноября 2012 года стало знаменательной датой для Московской консерватории и для Заслуженного деятеля искусств РСФСР, лауреата Государственной премии России, выдающегося композитора Софии Асгатовны Губайдулиной. В этот день по поручению ректората проректор по учебной работе профессор Л. Е. Слуцкая вручила С. А. Губайдулиной диплом почетного профессора Московской консерватории.

«У меня нет слов, насколько я тронута вниманием консерватории, – с волнением ответила София Асгатовна. – Я знаю, насколько это искренне. Восемь лет я провела в стенах консерватории, и это были поистине счастливые годы. Я помню, как мы, студенты, проникали через буфет в Большой зал, чтобы слушать репетиции концертов. Помню замечательные встречи с великими людьми – Г. Нейгаузом, Я. Флиером… Сейчас наше поколение пребывает в восторженном состоянии возраста: мы смотрим на новую поросль студентов и педагогов. Творческие встречи с молодыми музыковедами и композиторами очень важны. В молодости я не могла даже представить, что получу такой подарок. Этот диплом останется со мной на всю жизнь. Мне он очень дорог. Это свидетельствует о том, что мы делаем общее дело».

Ярослава Кабалевская
Фото Ирины Голубенко

№ 9 (1302), декабрь 2012

Проект под завлекательным названием «Дуэль оркестров», реализованный совместными силами Казахской национальной консерватории им. Курмангазы (Алма-Ата) и Московской консерваторий им. П. И. Чайковского, привлек большое внимание москвичей. В нем приняли участие студенческие творческие коллективы Казахской консерватории: Симфонический оркестр, Ансамбль народного пения, Ансамбль домбристов, Этно-фольклорная группа «Туран», совершавшие гастрольную поездку в Санкт-Петербург и Москву. Заключительным аккордом стала пресс-конференция и концерт в Большом зале консерватории 13 ноября.

Вечер открылся приветственными речами ректоров обеих консерваторий – А. С. Соколова и Ж. Я. Аубакировой. «Предыдущее выступление казахстанских студентов состоялось в Москве более 30 лет назад, – подчеркнула Жания Яхияевна. – А сейчас мы представляем нашу консерваторию в новом виде и в обновленном качестве –  как ведущий музыкальный вуз нового, независимого Казахстана». И пообещала нечто особенное в финале концертной программы.

Но «особенное» началось уже с первого номера концерта. Музыканты фольклорно-этнографического ансамбля «Туран» в необычных сценических костюмах исполнили на традиционных инструментах композицию «Қазақ елі» («Казахский народ») в духе народных музыкальных легенд. Сильное впечатление произвели горловое пение и традиционный прием изображения волчьего воя на кобызе (смычковый хордофон). В поэме «Дала сыры» («Краски степи») для фольклорного ансамбля и симфонического оркестра композитор А. Раимкулова через авторское претворение различных традиционных жанров постаралась передать разные стороны народной жизни. А завершилось первое отделение «Рапсодией на тему Паганини» С. Рахманинова в исполнении лауреата международных конкурсов Сергея Кима (класс Ж. Аубакировой) со студенческим симфоническим оркестром, протянув первые нити связи между казахской и русской музыкой.

Во втором отделении на сцене с удивительной легкостью разместились сразу два оркестра – симфонический и народных инструментов, приготовившихся к обещанной в афишах «дуэли». Первым выступил симфонический оркестр, исполнивший третью и четвертую части Третьей симфонии К. Сен-Санса с органом. Мастерская игра студентов под управлением молодого дирижера Каната Омарова продемонстрировала хороший профессиональный уровень студенческого коллектива.

За этим последовала поэма «Махамбет» замечательного композитора ХХ века Нургисы Тлендиева: волевой характер поэта и борца за социальную справедливость Махамбета Утемисова, претворенный в не менее волевых и энергичных образах музыки, умножился благодаря незаурядному таланту дирижера Армана Жудебаева и зажигательной игре музыкантов-народников, вызвав бурные овации в зале. Не меньший эффект произвел номер «Ән шашу» («Россыпь песен»), в котором были представлены песенные традиции разных регионов Казахстана в исполнении молодых мастеров традиционного пения: Ж. Маясарова, Н. Асканова, Э. Карабалиной и Г. Шаймахановой. Состязание домбристов было показано в номере «Кюй тартыс» («Соревнование кюев»). Артистичность А. Тлепбергенова, Н. Тажикенова, Е. Жаменкеева и А. Жудебаева приковала к себе все внимание слушателей – удивили виртуозные исполнительские приемы, порой похожие на трюки жонглеров.

Однако апофеозом вечера стала собственно оркестровая дуэль. Закономерно, что идея «соревнования» оркестров возникла именно в Казахстане, где по сей день сохраняются традиции песенных и инструментальных состязаний. Конечно, цель такой «дуэли» – не смерть противника, а демонстрация мастерства и таланта. А в данном случае это еще и диалог – прошлого и современности, Востока и Запада.

Оркестры поочередно вступали с фрагментами популярной мировой и казахской классики: «Кыз куу» («Догони девушку» – народная игра) Е. Рахмадиева, кюй Таттимбета «Саржайлау», увертюра к опере «Свадьба Фигаро» Моцарта, увертюра к оперетте «Летучая мышь» И. Штрауса, кюй «Адай» Курмангазы – переходили от симфонического оркестра к народному и наоборот. А когда «Куплеты Тореадора» Ж. Бизе оба оркестра заиграли разом, зрители принялись хлопать в такт. Одобрительный гул и выкрики «Браво!» не могли не закончиться исполнением «на бис».

Студенты Казахской национальной консерватории подарили Москве незабываемый праздник музыки. Это оценила публика. Это же подчеркнул и ректор Московской консерватории профессор А. С. Соколов: «Для тех, кто впервые услышал оркестр, качество было поразительным откровением, потому что студенческий коллектив есть студенческий коллектив. Многие воспринимают его с легким оттенком снисходительности. Так вот этого чувства совершенно не было. Студенты – настоящие музыканты. Они играли вдохновенно, все звучало замечательно. А выстроена программа, по-моему, была очень остроумно, ярко, и для публики это был настоящий предновогодний подарок».

Валерия Недлинна,
слушатель ФПК по музыкальной журналистике

№ 9 (1302), декабрь 2012

C 1 по 8 ноября прошел IV Международный конкурс Московской консерватории для исполнителей на духовых и ударных инструментах. На этот раз соревновались флейтисты и тубисты; в 2013 году состязания пройдут по следующим номинациям: квинтет деревянно-духовых с валторной и квинтет ударных. Так завершится пятилетний цикл, охватывающий основные специальности духовых и ударных инструментов, и новая форма начнется da capo.

Идея конкурса, возникшая четыре года назад, была рождена стремлением привлечь внимание молодежи к этим специальностям. Сегодня, когда через горнило состязания прошли почти все инструменты, о результатах масштабного замысла мы беседуем с инициатором и бессменным художественным руководителем международного конкурса, заведующим кафедрой деревянных духовых и ударных инструментов профессором В. С. Поповым.

Лауреат I премии конкурса по специальности «туба» Михаэль Шварцфишер (Германия) и Концертный симфонический оркестр Московской консерватории, художественный руководитель и дирижер Анатолий Левин

— Валерий Сергеевич, насколько идея Международного конкурса для исполнителей на духовых и ударных инструментах, которую Вам удалось реализовать в Московской консерватории, оправдала себя?

— Я затевал конкурс, зная ситуацию по России: люди в отдаленных городах хотели бы слушать симфоническую музыку. Но сплошь и рядом в оркестрах нет нужных инструментов: не хватает фаготистов, валторнистов, невероятно плохо с тубистами, с ударниками… Один наш знаменитый пианист, играя в Туле Пятый концерт Бетховена, жаловался, что «фаготов не было – играли без фаготов»!

— А какова картина в консерватории? Насколько востребованы духовые специальности?

— В консерватории на 3 места по классу флейты приходят 25–30 человек (после выпуска многие из них будут иметь проблемы с трудоустройством), а на 3 места по классу фагота – 1–2 – естественно, они уже во время учебы востребованы! В этом году к нам пришли 4 фаготиста и мы их всех приняли: у нас четыре оркестра и некому играть. Все они востребованы как в учебном процессе, так и в профессиональных коллективах – их расхватывают с I курса. Впервые за многие годы у нас нет проблемы с гобоистами – их более 20 (раньше было 8–10, максимум 12). Потому что в консерватории сейчас изумительный состав педагогов: профессор А. Ю. Уткин и три его молодых помощника, которые работают также в колледже. Благодаря этому блестящему составу весь поток гобоистов – не только из Москвы, но и со всей России – устремился к нам.

— А туба – второй инструмент прошедшего конкурса? Это ведь достаточно редкая специальность, и не только в нашей стране?

— В России эта специальность дефицитная. Если вернуться к консерваторским истокам, почти на 150 лет назад, то там условия набора по этим специальностям были такими, что студентам выделялись специальные стипендии, чтобы они пришли учиться на этих инструментах. Даже тогда на эти специальности зазывали людей, потому что, несмотря на то что мы называемся «игроками», выйти на сцену и качественно что-то сыграть – для этого требуется многочасовой труд. Заставить себя держаться в форме – это самое тяжелое, тем более что туба – далеко не концертный инструмент. Помимо этого есть и другая проблема: инструментарий, на котором мы застряли, – это большая туба in B. Наш выдающийся покойный профессор Скобелев настаивал на том, что нам пора, как и во всем мире, переходить на меньшие инструменты строя in F, на которых сегодня играют тубисты в большинстве ведущих мировых оркестров. На конкурсе наши исполнители совершали героический подвиг, играя на старых инструментах, которые намного ниже, неповоротливее, с тяжелейшими верхними нотами. Они соревновались с теми, кто играл на тубах в строе in F, и выступили весьма достойно.

Лауреат I премии конкурса по специальности «флейта» Сара Уакрат (Франция) и Концертный симфонический оркестр Московской консерватории, художественный руководитель и дирижер Анатолий Левин

— Каким образом происходил отбор участников конкурса? Было ли предварительное прослушивание?

— По ходу дела нужно было решать количественный состав участников. Впервые нам пришлось по срокам подачи заявок отрезать участников самой многочисленной номинации – «флейты». Отбор был по почтовому штемпелю. Из 50 поданных заявок выбрали 32 участника. Исходили из того, что подавшие раньше готовились заранее, те, кто в последний момент, – не знали, примут ли они участие в состязании. Но для меня было чрезвычайно удивительно, что на первый тур в номинации «туба» подали заявки 15 человек.

— По какому принципу формировалось жюри? Большинство его членов – иностранцы. Так было задумано изначально?

— В связи с тем, что мы ограничены финансово, жюри по каждой специальности у нас стандартно состоит из пяти человек, хотя по правилам Женевской конвенции оно должно включать не менее семи. Во главе председатель из России: в этом году жюри тубистов возглавил композитор В. Г. Агафонников, жюри флейтистов – композитор В. Г. Кикта. Вторым представителем России был профессор Московской консерватории, лидер в этой специальности: Ю. Я. Ларин (туба) и А. М. Голышев (флейта). Остальные трое в каждой специальности – приглашенные иностранцы. Хотя многие из них имели личный интерес (проводили мастер-класс либо привезли своих учеников), они не принимали участия в голосовании, когда играли их воспитанники. Первый и второй туры у нас были без оценок; на третьем мы уже выставляли баллы, хотя, конечно, балльная система косвенно присутствовала постоянно. Все было не просто, и при голосовании возникали дискуссии, но окончательное решение жюри встречалось публикой и участниками весьма позитивно. И, несмотря на несовершенство избранной нами судейской системы, за прошедшие четыре года ни разу не было апелляций или протестов.

— И каков результат состязаний?

— Наши тубисты получили II премию (Сергей Бармин) и диплом (Никита Бутенко) на фоне изумительных исполнителей: I премия – Михаэль Шварцфишер (Германия), III – Йокота Казухиро (Япония) Кроме того, диплом участника финального тура завоевал Алексей Долганов, а премию за лучшее исполнение обязательного произведения на втором туре получил Сергей Бармин. Было ясно, кто чего стоит, и больших дискуссий не возникло.

— А флейтисты?

— У флейтистов дискуссии были. I премию получила француженка Сара Уакрат. Две II премии получили наши исполнители – Юлианна Падалко и Сергей Журавель, III премия не была присуждена, дипломантом стала Анна Кондрашина. В уставе этого конкурса значится, что I премия может быть только одна. Я настаивал на этом с самого начала. Когда I премия делится, в этом просматривается сговор. Победитель должен быть только один! Это обостряет конкуренцию.

— А что, на Ваш взгляд – концертирующего музыканта, педагога с многолетним стажем – является важным для воспитания настоящего профессионала?

— Духовик – это солист оркестра. Владение инструментом всегда подразумевает неустанный труд: для того, чтобы выйти в оркестр, надо полтора-два часа в день заниматься самостоятельно. А что для меня представляется чрезвычайно важным в нашем деле? Важно, чтобы человек с детства слышал. Если он поет – значит, слышит. В «Школе», которая написана в XVIII веке, К. Альменредер говорит о том, что человек, берущий в руки фагот, должен уметь сольфеджировать. И я выдвинул крамольную идею: духовики должны петь в хоре! Ко мне часто приходят те, из кого не получился пианист либо флейтист, и кому сказали: «Иди, попробуй на фаготе»… А не получилось потому, что он плохо слышит…

Беседовала доцент М. В. Щеславская

№ 9 (1302), декабрь 2012

Настоящим праздником хоровой музыки явился авторский вечер  композитора и хорового дирижера, народного артиста России профессора Валерия Юрьевича Калистратова. Концерт в честь 70-летия композитора и 50-летия его творческой деятельности состоялся 11 ноября в Рахманиновском зале в рамках абонемента «Выдающиеся деятели русской хоровой культуры».

Выпускник Московской консерватории по двум специальностям – хоровой дирижер и композитор, высокопрофессиональный музыкант, эрудит, обладающий недюжинным организаторским талантом и необыкновенной жизненной энергией, Валерий Юрьевич на протяжении всей своей творческой жизни ведет активную педагогическую и общественно-просветительскую работу. Он – автор многочисленных вокально-симфонических и камерно-инструментальных произведений. Но главный интерес композитора, безусловно, сконцентрирован в хоровом жанре. «Композитором я стал через хор – первую свою профессию», – признается Валерий Юрьевич. Для этого исполнительского состава им написано шесть ораторий и кантат, десять концертов, миниатюры a’cappella и вокально-хоровые сочинения c сопровождением различных инструментальных ансамблей и оркестра.

Хоровые сочинения В. Калистратова пользуются большой популярностью, исполняются практически всеми академическими хоровыми коллективами России. Они изданы в нашей стране и за рубежом, входят в обязательные программы всероссийских и международных конкурсов и фестивалей. И это вполне закономерно: музыка композитора глубоко национальная, духовно богатая, в ней ощутима опора на лучшие традиции русского хорового пения. В то же время она написана достаточно сложным современным композиторским языком. В сочинениях Мастера привлекают великолепное владение хоровой звукописью, знание секретов хоровой акустики, многообразие комбинаций певческих тембров, манер исполнения и колористических эффектов.

Программа концерта, составленная из хоровых сочинений композитора, написанных в разные годы, полно отразила различные «векторы» его творчества: прозвучали оригинальные сочинения духовной и светской тематики («Молитва Богородице», «Люблю березу русскую»), а также произведения, основанные на подлинном фольклорном материале («Рекрутские песни», обработки русских народных песен). Глубина и красота музыки, ее проникновенное исполнение хором студентов Московской консерватории под управлением автора с первых же звуков увлекли слушателей, заворожили настроением каждого сочинения. Ярким и вдохновенным было и выступление выдающихся музыкантов – народных артистов России Анатолия Лошака и Анны Литвиненко, давних исполнителей музыки композитора («Загорела во поле калинка», «Душа моя прегрешная», «Рекрутские песни»).

В заключение концерта автор выразил большую благодарность исполнителям – замечательному хоровому коллективу, который, по его словам, в очередной раз продемонстрировал высочайший уровень исполнительского мастерства, в чем, бесспорно, огромная заслуга художественного руководителя, опытнейшего и талантливого музыканта – профессора С. С. Калинина. И, конечно, публике: «Подготовка к концерту была очень интенсивной и волнительной, оттого горячий отклик в сердцах слушателей особенно значим для меня».

Хочется пожелать Валерию Юрьевичу крепкого здоровья и новых, интересных сочинений!

Доцент Ю. В. Тихонова

№ 9 (1302), декабрь 2012

Минувшей осенью в Рахманиновском зале прошли первые два концерта абонемента «К 90-летию ПерСимфАнса», посвященные Сергею Александровичу Кусевицкому, выдающемуся контрабасисту, дирижеру и меценату. Музыканты первого симфонического оркестра Москвы, основанного Кусевицким в 1911 году, впоследствии и составили костяк Персимфанса – оркестра без дирижера. «Обращаясь с нашим оммажем к Сергею Кусевицкому и его времени, мы погружаемся в звуковой мир, живущий по иным – почти полностью утерянным – эстетическим канонам. Пытаясь воскресить все самое волнующее в этом мире, ради этой безнадежной, бесполезной эфемерности, мы сооружаем нашу музыкальную машину времени» (из аннотации к концерту).

Первое испытание – 22 сентября – показало эффективную работоспособность созданной машины. За исключением двух пьес для фортепиано, практически все первое отделение концерта являлось бенефисом Григория Кротенко, лауреата III международного конкурса им. С. А. Кусевицкого. Его небольшой контрабас (Giovanni Paolo Maggini, 1624) наполнял зал объемным звуком, тембрально близким, как это ни парадоксально, скорее, к низкому женскому голосу, чем к мужскому. Программу составили как оригинальные произведения для контрабаса («Грустная песенка», «Вальс-миниатюра», «Анданте» из Концерта для контрабаса С. Кусевицкого и «Элегия» Дж. Боттезини), так и переложения: Andante cantabile П. Чайковского (переложение Й. Рамбоусека, учителя Кусевицкого), «Kol Nidrei» М. Бруха (переложение Кусевицкого), «К вечерней звезде» из оперы «Тангейзер» Р. Вагнера (П. Казальс) и «Les adieux de Marie Stuart» Вагнера (Г. Кротенко).

О Петре Айду, партнере Григория Кротенко в первом отделении этого концерта, я приведу слова Алексея Парина: «Петр Айду, безусловно, принадлежит к таким уникальным личностям, которые очень бережно относятся к своему таланту и употребляют его очень по адресу. Он занимается музыкой определенно направленно. По своей природе Петр Айду является музыкантом-аутентистом, но это слово не нужно воспринимать как то, что он ищет, как играли музыку в эпоху создания. Скорее, это поиск самого себя, того, как ты слышишь, как играли музыку тогда. Ты не остаешься равнодушным к этому, ты не подаешь это как кусок музейной ценности. Твое исполнение – есть твое желание, твоя реализация, и это все очень авторское, как авторский театр или фильм».

Несмотря на жанр академического концерта, атмосфера была наэлектризована «живыми» токами. Было ощущение, что вам не просто представляют выученную и отрепетированную программу, а сами музыканты в процессе игры стараются прислушиваться к моментным настроениям, нюансам, и от этого активное слушание, боязнь пропустить что-то, что нарушило бы последовательность происходящего, не покидало слушателей до конца выступления. Традиционные фраки музыкантов уступили место ярким костюмам (например, Григорий выступал в рубашке оранжевого цвета).

Завершил концерт редко исполняемый Квинтет g-moll С. Прокофьева для гобоя, кларнета, скрипки, альта и контрабаса, соч. 39. Сам автор называл это произведение «музыкой для избранных музыкантов». И хотя квинтет – ансамбль равноправных солистов, было заметно, что Григорий в данном случае выступал в качестве руководителя или концертмейстера коллектива.

Второй концерт абонемента – 17 ноября – начался при полностью погашенном освещении. На сцене находились странные предметы, напоминавшие длинные неуклюжие швабры. Лежал большой барабан, причем под обод с одной стороны было что-то подложено, очевидно, для создания максимального динамического диапазона. Немного сбоку стоял большой шкаф без стенок с висящими внутри него большими металлическими листами. В центре сцены лежали две связки стальных заготовок для огромных ключей. Когда ко всем этим аппаратам подошли исполнители, погас свет и наступила тишина, из которой начала мерцать шумовая точка. Она становилась увереннее и жирнее, уже устойчиво гудела и продолжала равномерно увеличиваться и надвигаться. К ней добавлялись все новые звуки – шипение трущихся друг о друга металлических листов, синкопированный, «не в ногу», стук «швабр», бряцание связок «ключей». В конце концов, эта звуковая силища, достигнув своей кульминации и чуть не разрушив зал, переехала нас и неспешно удалилась, передав нам огромный заряд энергии и заставив снова полюбить тишину… Это был «Поезд» – фрагмент звукооформления спектакля МХТ «Анна Каренина» В. Попова. Чуть забегая вперед, скажу, что в завершение первого отделения «Поезд» нас переехал еще раз, но уже в обратном направлении…

Второй концерт был более разнообразен в ансамблевом плане. «Раздумье» для виолончели и фортепиано Н. Рославца (1921) представили Петр Кондрашин и Петр Айду. Соната для двух скрипок до мажор С. Прокофьева как будто специально была написана для великолепных Елены Ревич и Аси Соршневой. Очень современно выглядело премьерное исполнение Федором Амировым Сонаты № 2 для фортепиано В. Задерацкого. Впечатление звукового замедления оставили три прелюдии для двух фортепиано И. Вышнеградского. Расположение инструментов под прямым углом друг к другу позволило Петру Айду одновременно играть на обоих. Кроме того, рояли были настроены так, что представляли собой единый 24-тоновый инструмент, где каждая нота звукоряда отличалась от другой на четверть тона. Это создавало галлюцинирующее ощущение «стекания» отдельных звуков.

Программу завершал «Септет» для флейты, кларнета, фагота (который почему-то не был указан в программке), трубы, скрипки, виолончели и контрабаса Г. Попова. Это произведение, которое совершенно раскритиковал в 1927 году С. Прокофьев, было заново открыто в 60-е годы прошлого века. Второе издание септета в 1971 году композитор назвал «камерной симфонией». С тех пор оно неоднократно звучало на концертах, а первая запись на пластинку была сделана с участием профессора Л. В. Ракова.

Григорий Кротенко со сцены проанонсировал и третье отделение концерта в виде перфоманса – выноса большого барабана через окно Рахманиновского зала, так как размеры дверных проемов не позволяли сделать это естественным образом. Он даже предложил желающим поучаствовать, но моих сил после всего услышанного хватило ровно на дорогу домой…

Дмитрий Высоцкий

№ 9 (1302), декабрь 2012

Празднества в честь 100-летия профессора Московской консерватории Якова Владимировича Флиера, организованные как многодневный и многособытийный фестиваль, имели заслуженный успех. И это не случайно. 35 лет, прошедшие после кончины выдающегося музыканта, лишь ярче высветили масштаб этого уникального пианиста. Отрадно, что Alma Mater сделала очень много для увековечивания его памяти. Оргкомитет, возглавляемый А. С. Соколовым при активном участии А. З. Бондурянского и Ю. С. Айрапетяна, способствовал тому, чтобы музыкальное событие стало выдающимся.

В родных стенах Я. В. Флиера концертный марафон имел свою драматургию. В Большом зале исполнялись концерты для фортепиано с оркестром, в Малом проходили камерные вечера (оба зала были выделены бесплатно). Попасть в Большой и накануне дня рождения Якова Владимировича, и в день его 100-летия оказалось весьма трудно – билеты спрашивали по всей Никитской. И это неудивительно: один за другим поднимались на сцену замечательные представители школы Флиера. Владимир Фельцман с невероятным вдохновением интерпретировал Второй концерт Брамса, Михаил Плетнев поразил виртуозностью и удивительной гибкостью аккомпанемента Российского национального оркестра. Прекрасную исполнительскую форму продемонстрировали Ирина Беркович и Нина Лельчук, Дмитрий Рацер и Сергей Мусаелян. Кроме того, выступили студенты и аспиранты класса Ю. С. Айрапетяна, единственного активно преподающего в Московской консерватории представителя школы Флиера. И в игре «внуков» Якова Владимировича можно было узнать знакомые черты: великолепное звуковедение (любимое флиеровское фортепианное bel canto), свободу технического воплощения при главном – яркости драматургического замысла.

Навстречу событию создавался Фонд имени Якова Флиера, в состав которого вошли практически все ученики Якова Владимировича, ныне рассеянные по всему свету. Организаторами Фонда, кроме Сергея Мусаеляна, бывшего главным мотором всего музыкального саммита, стали Андрей Яковлевич Флиер и Сергей Кириллович Виноградов (сын известного профессора Московской консерватории К. В. Виноградова)… Усилия Фонда направлялись по разным каналам: собирать и реставрировать возможно полный каталог фотографий Флиера, помогать с переизданием книги 1983 года. Ныне фотоальбом стал по-настоящему уникальным. Часть найденных сокровищ иконографической коллекции Фонда была любезно предоставлена и для издания буклета (составитель М. Д. Соколова). Получив от министерства культуры вместо запрашиваемых на фестиваль 12 миллионов рублей обещание всего лишь 500 тысяч, Фонд начал работу исключительно на свои средства: это и издание рекламы, и расселение приехавших в лучших гостиницах, и оплата дорожных расходов (разумеется, никто из прибывших учеников Флиера не ставил вопрос о гонораре)…

Очень органично в фестивальные торжества влились и две музыкальные школы, носящие имя Флиера: школа № 16 в Москве и школа искусств в Орехово-Зуево, где родился замечательный музыкант. На базе московской школы проводился очередной конкурс молодых исполнителей им. Флиера, а также конкурс научных трудов педагогов-пианистов, работающих в ДМШ. Лауреаты обоих видов соревнований не только выступали в Рахманиновском зале, но и получали здесь лауреатские звания разных профилей. А в ДШИ Орехово-Зуево, что стоит на улице, носящей имя пианиста, празднества начались с открытия памятника. Многие из приехавших в Россию старших учеников Якова Владимировича прибыли в город его детства, чтобы участвовать в торжественной церемонии. На ступенях школы стояли глава администрации района, Ю. С. Айрапетян, директор школы О. А. Андреева – бессменный руководитель, организатор международных конкурсов им. Флиера. Погода в этот день выдалась особенно неблагоприятной: дул жесткий ветер, все более темнело небо, крапил осенний моросняк. И вдруг произошло чудо: неожиданно, всего на какие-то несколько минут, выглянуло яркое ласковое солнце – словно душа великого музыканта вдруг осенила памятник своей благодатью. Потом был концерт, где выступали самые талантливые дети. Эти самородки замечательно играли на разных инструментах и спели в ансамблевом варианте Ave Maria Шуберта. Словом, получилось все, что задумывалось. И даже больше: ко дню рождения успела и книга «Яков Флиер. К 100-летию», где впервые слились в единый хор осанны Учителю, голоса-воспоминания всех поколений его благодарных учеников.

Профессор Е. Б. Долинская

№ 9 (1302), декабрь 2012

Когда в феврале 2012 года в Большом театре давали оперу Родиона Щедрина «Мертвые души», которую Валерий Гергиев с труппой Мариинского театра привез на показ москвичам, случился конфуз, совсем как у Гоголя. Группа активных зрителей на финальных аплодисментах спектакля начала кричать, обращаясь к Царской ложе: «Чуров! Верни мертвые души!!» Политизированная часть публики приняла сидевшего в ложе польского композитора Кшиштофа Пендерецкого с его окладистой бородой за председателя Центризбиркома Владимира Чурова. После просмотра спектакля в новой режиссерской версии Василия Бархатова, где Собакевич предстал коммунистическим бюрократом, а Коробочка держательницей подпольного швейного цеха, стало очевидно, что опера Щедрина и через 35 лет с ее премьеры оказалась невероятно отзывчивой к проблемам дня сегодняшнего. А что это как не признак истинно классического искусства, которое одно и способно с меняющимся временем открывать людям все новые и новые смыслы? Собственно об этом и сказал В. Гергиев, назвав композитора Щедрина в своем интервью «Российской газете» (7.12.2012) классиком современной русской музыки.

Как известно, классическое искусство, обращаясь к человеку и воздействуя на него, желающим дает бесценные уроки. Чему же учит нас художнический опыт Щедрина?

Щедрин – великий труженик. По количеству созданных опусов он уже превзошел Прокофьева и приближается к Шостаковичу. И Прокофьев, и Шостакович работали не покладая рук, высоко ценили жизненное время, отпущенное им на творчество. И так же, как они, Щедрин в музыке может все – его искусство носит универсальный характер. Он с одинаковой легкостью пишет развернутые театральные, симфонические полотна и миниатюрные сольные композиции, как, например, виртуозную «Балалайку», маленькую пьеску на бис, на которой может «споткнуться» не один скрипач-виртуоз. О том, в какое направление «записать» Щедрина, спорят хоровики (он получил начальное образование в Хоровом училище им. А. В. Свешникова и начинал как композитор хоровых сочинений) с пианистами (широкую известность принес уже Первый фортепианный концерт, блистательно исполненный автором, – дипломная работа на окончание Московской консерватории). Когда-то Щедрина определили в так называемое «неофольклорное направление», однако сшитый музыковедами «почвенный» костюм сравнительно быстро лопнул по швам. Композитор уже прошагал в музыке тысячи новых дорог. И уже давно стало ясно, что искусство Щедрина – это мир неизмеримо более широкий, чем наши представления о нем.

С Дмитрием Шостаковичем

В современном мировом музыкальном искусстве Щедрин сегодня носитель русского национального сознания. Пожалуй, наиболее точное и широко распространенное западное суждение о нем сформулировано в названии нового фильма Вольфа Риземанна «Родион Щедрин – русский композитор», подготовленного к юбилею композитора немецкой кампанией ART HAUS MUSIK (Берлин). Не случайно к Щедрину обратился Лорин Маазель, желавший получить к своему первому выступлению в качестве художественного руководителя Нью-Йоркской филармонии сочинение о «загадочной русской душе». Им и стала опера для концертного зала «Очарованный странник» (2002), одна из вершин в искусстве композитора. Характерно, что мюзикл «Нина и 12 месяцев» (1988), написанный Щедриным в рекордный месячный срок, был заказан для постановки в Японии с той же мотивацией (забавно, но автора «русской музыки» японской стороне подсказал компьютер!). А само это вдохновенное, написанное легким пером сочинение, больше похожее на комическую оперу, все еще ждет новой сценической жизни на родине. Она, уверена, скоро наступит.

Пожалуй, самый важный для нас урок Щедрина – это то, что на протяжении всей своей творческой жизни он поразительно свободен и одинок. Он никогда не примыкал ни к каким художественным направлениям, не создавал новых теорий. В отличие от многих своих коллег он удивительно немногословен в том, что касается его собственных творческих и профессиональных позиций. Он предпочитает высказываться в своих произведениях.

С профессором композиции Ю. А. Шапориным

Музыке Щедрина всегда была свойственна публицистичность. В 1963 году после посещения крымского санатория «Курпаты» с характерным для советской системы полутюремным стилем обслуживания Щедрин написал виртуозную сатирическую курортную кантату «Бюрократиада». В начале «Мертвых душ» (1977) в своем первом ариозо Чичиков обращается к губернатору: «В губернию вашу въезжаешь, как в рай, дороги везде бархатные»… А пятый номер оперы назван «Шибень» (вдребезги раздолбанная, в ямах и ухабинах дорога) – неотъемлемая принадлежность российского пейзажа от века и до дней сегодняшних. Или в первой опере «Не только любовь» (1961) Щедрин устами героев насмехается над советской дурью – суровые моралисты из колхозной самодеятельности нападают на поющего студента со словами: «За дураков считаешь? Свистишь да мычишь? Сумбур вместо музыки!» Это прозвучало со сцены Большого театра в 1961 году, задолго до официальной реабилитации «Леди Макбет Мценского уезда». Так смехом композитор прогонял прошлое, так своим оружием – искусством – он воздействовал на время.

Герои Щедрина, вне зависимости от географического пространства и исторического времени, в которое он их помещает, фактически – наши современники, трансляторы волнующих автора идей. Главная из них – стражданье (говоря языком этих героев) за отечество, за его трудную судьбу и тревожную действительность. «Выпросил у Господа светлую Россию сатона, сатона…» – одна из тишайших кульминаций «Боярыни Морозовой» (2006). «О Русь святая!..» – исступленно молится Иван Северьянович Флягин, главный герой «Очарованного странника» (и случается чудо его освобождения из десятилетнего плена).

Сегодня Щедрин – безусловная величина мировой музыки. А место композитора, достигшего своего 80-летия, в отечественной культуре столь значимо, что позволяет уже сейчас сделать вывод: по Щедрину, по его творческим поискам и свершениям будут исследовать историю русского музыкального искусства на протяжении более чем полувека.

Профессор Е. С. Власова

№ 8 (1301), ноябрь 2012

«Талантливой Зинаиде Игнатьевой с пожеланиями блестящей карьеры» – слова Артура Рубинштейна, сказанные новоиспеченной лауреатке, студентке III курса Московской консерватории на VI конкурсе им. Шопена в Варшаве, стали пророческими. И вот уже более пятидесяти лет с различных концертных площадок доносятся до слушателей дивные звуки рояля, рожденные под ее пальцами. И ровно полвека в стенах Московской консерватории звучит ее голос, полный душевного тепла и любви к своим студентам.

Любимейшая ученица Самуила Фейнберга, Зинаида Алексеевна продолжает лучшие традиции русской фортепианной школы. Переняв эстафетную палочку от своего профессора, она воспитывает новое поколение музыкантов. Несмотря на трепетное отношение, большой пиетет и уважение к своему учителю, в своей преподавательской деятельности Зинаида Алексеевна не преследует цель копировать его, хотя очень часто на уроках она вспоминает Самуила Евгеньевича, рассказывая своим студентам, что говорил профессор в том или ином случае.

Главной задачей Зинаида Алексеевна считает воспитание яркой индивидуальности. К каждому ученику у нее свой подход и методика обучения. Но что общее для всех – так это стремление сформировать у студента собственный эстетический вкус и манеру игры, всячески избегая слепого подражания как профессору, так и другим музыкантам. Именно поэтому зачастую на уроках можно услышать ее совет, что не следует слушать чье-либо исполнение непосредственно перед разучиванием произведения, до создания своей концепции, так как даже единожды прослушанное, оно оставляет след в сознании и оказывает большое влияние на понимание и трактовку сочинения.

Зинаида Алексеевна во время занятий большое внимание уделяет работе над звуком. Нередко в классе можно услышать слова профессора, что рояль – это живой организм с неограниченными звуковыми возможностями, который в зависимости от прикосновения к нему исполнителя может реагировать совершенно по-разному. Инструмент надо любить, чтобы он ответил взаимностью и начал выполнять все наши замыслы. «Клавиши – это продолжение пальцев» – эту фразу хоть один раз, но слышал каждый ее студент.

На уроках профессор всегда сама сидит за роялем и очень много играет, показывая, как лучше исполнить, дополняя все интересными ассоциациями и музыкальными аналогиями. А ведь это немаловажно, когда педагог сам очень хороший исполнитель. Но мы, студенты, любим Зинаиду Алексеевну не только за эти чисто профессиональные качества, мы любим ее за доброту, человечность. Для многих из нас она является второй мамой, другом, к которому всегда можно обратиться за помощью, довериться, рассказать о своих проблемах и получить мудрый совет.

За прошедшие годы класс профессора Игнатьевой окончили более 60 пианистов. Многие из них стали лауреатами и дипломантами международных конкурсов, работают в высших и средних музыкальных заведениях, активно концертируют. Зинаида Алексеевна постоянно дает мастер-классы как в России, так и за рубежом (Южная Корея, Япония, Франция, Венгрия, Сербия, Германия, Финляндия, Украина, Беларусь, Казахстан, Таджикистан и др.). За такую активную работу по выявлению и поддержке молодых одаренных музыкантов она получила диплом лауреата III Артиады России в 1997 году.

И сегодня от лица всех учеников, где бы они ни находились, мы поздравляем Зинаиду Алексеевну с творческим юбилеем – 50-летием преподавательской деятельности, выражая огромную благодарность и желая ей крепкого здоровья, талантливых студентов, вдохновения и огромного терпения в этой нелегкой, но такой нужной профессии!

Нгуен Тху Нга, студент V курса ФФ,
Илья Кондратьев, выпускник ФФ