№ 6 (1220), октябрь 2003

Меня заинтриговала афиша! А особенно соблазнительное для музыканта название концерта «Барабанная молодость папаши Кейджа» – первого из серии концертов великолепного Марка Пекарского.

Первые положительные эмоции я получила уже за десять минут до начала «представления», когда билетерша, свысока посматривая на нас, толпу консерваторских студентов, пытающихся пройти по студенческому, изрекла: «Чем ходить на ТАКИЕ, тем более платные, концерты, лучше бы дома сидели!» Но при появлении самого Марка Ильича наше ожидание было вознаграждено и нас пропустили.

Зал был полон. Идя на такие концерты, иногда задумываешься, что же все-таки привлекает слушателей (я имею в виду не профессионалов-музыкантов) в подобной музыке?! Скандалов масштаба 50–60-х годов давно не случается. Творчество Кейджа и его коллег уже прочно вошло как в концертные репертуары, так и в вузовские учебники, до сих пор, однако, вызывая многочисленные споры. Да и трудно было представить себе более доброжелательную публику, чем была на этом концерте, становящуюся еще дружелюбнее от постоянного контакта харизматичного Пекарского с залом. Не могу не отметить потрясающие взаимоотношения Марка Ильича со своими талантливыми учениками – студентами консерватории. О них он откровенно сказал в перерыве: «Нелюбимых не имею, но не вижу ничего плохого в том, чтобы иметь любимчиков»!

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

На заре нового концертного сезона, в Рахманиновском зале консерватории состоялась премьерное выступление дуэта – пианистки, заслуженной артистки России, профессора Московской консерватории Натальи Юрыгиной и скрипача, профессора Университета Западной Флориды Леонида Яновского.

Уже в первой своей программе дуэт объединил произведения разных эпох и стилей: строгую классику (Соната фа-мажор («Весенняя») Бетховена), порывистый романтизма (Соната ля-минор Шумана), импрессионизм (неземной, кажется, парящий в небесах Вальс «La plus que lente» Дебюсси) и неоклассицизм (сложнейшее сплетение «старого» и «нового» в сюите «В старинном стиле» Стравинского). Изящно дополнила эту программу музыка барокко – первая часть Трио-сонаты Галло (ставшая основой интродукции сюиты Стравинского) и «одна малоизвестная пьеса Баха» (по выражению Леонида Яновского) – первая часть Концерта ре-минор для двух скрипок, исполненные на бис вместе со студенткой Московской консерватории Надеждой Палицыной. Только великолепное стилистическое мастерство исполнителей позволило им в один вечер охватить четыре совершенно разных века в истории музыки.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

24 июня в Рахманиновскомзале консерватории состоялась премьера комической оперы Моцарта «Свадьба Фигаро». Исполнители – студенты вокального факультета, солисты и оркестр Оперного театра консерватории. Перед началом спектакля слово взял ректор консерватории проф. А. С. Соколов. Он отметил, что благодаря титаническому труду коллектива из студии вырос настоящий театр, занявший достойное место в театральном мире Москвы.

Решусь утверждать, что постановка опер Моцарта является одним из самых серьезных испытаний. Легкость Моцарта абсолютно иллюзорна. Сложности в Моцарте не слышно и не видно. По этой причине у вдумчивых режиссеров и исполнителей всегда возникает некоторый шок от столкновения с истинными масштабами задачи.

Опера «Свадьба Фигаро» тому яркий пример: дух живого действия, характерность и узнаваемость персонажей, необыкновенная эффектность в сочетании с изысканной усложненностью форм. Самое трудное – сделать невидимым и незаметным колоссальный труд артистов. С одной стороны, реальность и осязаемость музыки заставляет не утруждаться «придумками», псевдо-режиссерским «ячеством». С другой, существует опасность «утонуть» в тексте. Это сложная мозаика, требующая филигранной отточенности.

На мой взгляд, в нынешней постановке оперы силами оперного театра и кафедры оперной подготовки Московской консерватории (художественный руководитель оперного театра – проф. А. И. Якупов, зав. кафедрой оперной подготовки – проф. В. Ф. Жданов, режиссер-постановщик – И. И. Силантьева) с музыкой Моцарта гармонично соединились традиции психологического театра. Искренность и простота – главные достоинства этой постановки. Здесь не было так называемых «моцартовских исполнителей» – голосов, строго соответствующих стандартной моцартовской оперной постановке. Не было и развеселого Моцарта с педалированием кича, которое стало столь популярным после оскароносного фильма. Очарование юности, искренность и естественность артистов подкупали и часто перевешивали их сценическую неопытность и отсутствие матерого профессионализма.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

Игорь Владимирович был исключительно добрым, отзывчивым человеком – таковы главнейшие качества его натуры, его характера. С большой теплотой я вспоминаю это, вспоминаю его особенную приветливость, всегда ему присущую. Мне хочется именно об этом сказать, потому что она проверено моим длительным общением с Игорем Владимировичем. Оно началось в 1928–1929 году и продолжилось до конца его жизни в 1954 году, иначе говоря на протяжении четверти века.

Узнал я Игоря Владимировича, когда был направлен на педагогическую практику по гармонии из Рубинштейновского техникума, где я учился у И. И. Дубовского, в Скрябинский – там тогда преподавал Игорь Владимирович. Он приветливо встретил меня и давал мне всякого рода советы и указания на педагогической работе, а в дальнейшем доверял мне иногда и проведение занятий с учащимися. У нас установились очень тесные взаимоотношения, которые привели даже к тому, что Игорь Владимирович приглашал меня в гости. В этих встречах нередко мы с ним играли в 4 руки – ведь в то время не было звукозаписи и знакомиться с литературой приходилось путем проигрывания на рояле. Такие четырехручия практиковались и позднее, когда я был уже в консерватории.

В нашу группу, где я занимался в техникуме, входили впоследствии известные музыковеды – В. А. Вахромеев, И. Я. Рыжкин, Н. Р. Котлер и некоторые другие. Фотография нашей группы красовалась в холле Музыкального училища при консерватории, – не знаю, осталась ли она до сих пор или ее убрали.

По некоторым объективным причинам я поступил в консерваторию в 1933 году, спустя три года после окончания техникума и за это время нередко бывал дома у Игоря Владимировича. Игорь Владимирович с радушием встретил меня в консерватории и, доверяя моим познаниям, освободил меня на первом курсе от занятий по гармонии и сольфеджио, так что я проходил у Игоря Владимировича гармонию только один семестр на втором курсе и сдавал экзамены за весь курс.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

Владимиру Васильевичу Протопопову пошел 96‑й год. Все мы – музыковеды, исполнители, композиторы – восхищены его творческой деятельностью. Мы не перестаем удивляться ее интенсивности и плодотворности.

Научное творчество В. В. Протопопова – предмет, достойный серьезного и большого исследования. Но главное заключается в том, что идеи, заключенные в работах выдающегося отечественного ученого, конкретные результаты актуальны, продолжают развиваться и оказывать воздействие на музыкальную науку, творчество и культуру в целом.

Деятельность В. В. Протопопова поражает своей многогранностью. Это не только музыковедческие исследования в самых разных жанрах (от небольших заметок до фундаментальных монографий), но и источниковедческие разыскания, составление, редактирование сборников, подготовка к переизданию выдающихся трудов отечественных мыслителей о музыке с тщательной выверкой текстов и подробным комментированием. Это неустанная работа по подготовке кадров – в экспертных комиссиях ВАК, в специализированном совете по защите диссертаций, и, прежде всего, в занятиях с дипломниками, аспирантами и докторантами.

Результатом многогранной деятельности явилась солидная научная школа, ученики и последователи, сотрудничающие с В. В. Протопоповым, продолжающие расширять и разрабатывать огромное поле знаний о музыке. Всем нам хорошо известны имена представителей этой замечательной школы: Ю. К. Евдо­кимова, Н. А. Симакова, Т. Н. Дубравская, И. К. Кузнецов, В. В. Задерацкий, работающие за пределами России Кина Проданова, Пенчо Стоянов, Георгий Пелецис и многие, многие другие.

Классикой музыковедения XX века стали такие работы как «История полифонии в ее важнейших явлениях», «Вариационные процессы в музыкальной форме», исследования, посвященные принципам музыкальной формы Баха и Бетховена, работы о Глинке, Чайковском, о представителях русской мысли о музыке. Но всем музыковедам, а особенно молодым, вступающим в жизнь профессионала – теоретика, историка, критика, исследователя – чрезвычайно важно использовать и те методы, которыми владеет и которые разрабатывает В. В. Протопопов.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

Празднества, посвященные началу занятий, – старая добрая традиция, ведущая свое происхождение от «торжественных актов», которыми славилась консерватория со дня своего основания. Этот обычай существовал и в советское время, когда на митингах в Малом зале собирались студенты, преподаватели, и под звуки гимна, исполняемого духовым оркестром военного факультета, выносилось знамя. Однако постепенно традиция стала всего лишь простой, никому не нужной формальностью. Но, к счастью, времена меняются…

В этом году натянутости и официальной напыщенности не ощущалось. Напротив, в воздухе витал дух единения и сплоченности. Виной тому стали сами студенты. По их инициативе был устроен концерт, в котором приняли участие представители различных специальностей. Первокурсников поздравил ректор профессор А. С. Соколов и деканы всех факультетов. После торжественного исполнения «Многие лета» Камерным хором под управлением проф. Б. Г. Тевлина им были вручены студенческие билеты.

Состоявшийся праздник – во многом заслуга Студенческого совета консерватории, формирующегося на базе студенческой профсоюзной организации. Хотя подобная структура не новость и существует во многих высших учебных заведениях, у нас она только сейчас начинает заявлять о себе в полный голос. По словам ректора, «сама идея настолько очевидна, что ее и отстаивать не приходится. Это та самая живая связующая нить, которая должна существовать. В пору моего обучения так и было: студенчество очень активно работало в профсоюзной организации, существовали комсомольская студенческая организация, студенческий совет… Но жизнь, конечно, уже другая. Условности, которыми приходилось заниматься в мои молодые годы, сейчас отсутствуют. Поэтому, фактически, надо заново обсуждать эту идею на новой основе. Диалог у нас уже начался, я встречался с инициаторами этого дела. В дальнейшем предстоит еще подготовка студенческой конференции, где будет окончательно уточнены очертания новой структуры».

Основная цель работы Студенческого совета – улучшение профессиональной подготовки учащихся, создание условий для наиболее полного раскрытия их творческого потенциала, а также решение вопросов, связанных с различными аспектами студенческой жизни. Планируется проведение концертов, встречи с выдающимися музыкантами – выпускниками консерватории, организация массовых развлекательных мероприятий и многое другое.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

Владислав Германович АГАФОННИКОВ

награжден орденом Дружбы (Указ Президента РФ В. В. Путина)
и
Памятным знаком в честь 700-летия князя Даниила Московского
(Грамота Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II)

№ 6 (1220), октябрь 2003

Вышла в свет «Антология оперного творчества московских композиторов (вторая половина ХХ века)». Издание готовилось кафедрой междисциплинарных специализаций музыковедов Московской консерватории совместно с кафедрой теории и истории музыки и музыкально-сценических искусств РАТИ (ГИТИСа) и комиссией музыкального театра Союза композиторов Москвы. Автор проекта, составитель (совместно с А. Алексеевой) и ответственный редактор – профессор Р. Г. Косачева.

В книге впервые представлена грандиозная панорама оперного творчества композиторов Москвы более чем за сорок лет – с 1959 года, когда вновь был организован Союз композиторов Москвы и по настоящее время. Кроме традиционных опер в книге отражены и всевозможные ее модификации: опера-оратория, опера-мистерия, опера в драматическом театре, опера для детей.

Отмечены и прослежены особенности опер последних десятилетий, когда важными стали перекрестные связи оперы со смежными видами искусств – драматическим театром, хореографией, живописью, пластикой, попадающими в самые причудливые межжанровые сочетания.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

История Canon-консерватория началась в апреле 2002 года. С того момента, когда я постучалась в представительство Canon в Москве и имела возможность познакомиться с начальником отдела общественных связей Мариной Степановой. У нас сразу возник интересный и увлекательный для нас обеих разговор о Московской консерватории, ее многогранной деятельности и ее нуждах в оборудовании для печати, копирования и т. д.

Спустя месяц Марина сообщила мне о согласии Canon вступить в переговоры с консерваторией, и 13 июня 2002 года делегация Canon приехала в консерваторию, где им были показаны разные отделы консерватории от административных до научных центров, концертных залов, библиотеки и многое другое. Общему большому впечатлению способствовало и то, что в это же время шел конкурс им. П. И. Чайковского. И во всех залах постоянно звучала музыка. Представители Canon познакомились с консерваторией тогда изнутри, и они попросили меня как можно скорее составить подробное описание всех отделов консерватории и их потребностей в печатной и копировальной аппаратуре. В результате был составлен детальный рабочий документ, после которого переговоры приобрели конкретное содержание.

Однако между июнем 2002 года и подписанием договора в июне 2003 года был длинный и трудный путь, с проработкой множества разных вариантов сотрудничества. Мы никогда не теряли из виду тот факт, что оборудование Canon, можно сказать, жизненно необходимо консерватории. В свою очередь, для Canon это являлось первым такого рода опытом сотрудничества в России.

На данном этапе Canon безвозмездно предоставил консерватории четыре прекрасных аппарата многофункционального назначения: iR 5000, iR 2800, iR 2200 (2). «iR» обозначает на английском языке «image reader», а номера 5000, 2800, 2200 обозначают скорость печати и копирования (50 копий в минуту). Кроме этого, аппараты 5000 и 2800 обеспечены «принтер-картой» и «saddle finisher», которые позволяют пользоваться сетевой печатью и выполнять автоматическую сортировку-брошюровку.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

30 сентября, в день, когда царили Вера, Надежда, Любовь, на Ученом совете Московской консерватории рассматривался новый проект. Со схемами, рисунками, с предварительными техническими выкладками специалистов. Речь шла о серьезной реконструкции и строительстве на Кисловке, где доживают свой век ветхие здания разных консерваторских служб и подразделений. В результате этих преобразований мы должны получить не только новые, удобные для работы площади, но и, что самое ценное, долгожданное и желанное – оперный театр Московской консерватории с залом на 300 мест, с современной сценой, оснащенной всеми техническими новациями и машинерией, с оркестровой ямой, репетиционными, гримерными и подсобными помещениями. И вся территория должна каким-то образом взаимодействовать с главными зданиями в едином архитектурном ансамбле, образуя в целом многофункциональный консерваторский комплекс. О перспективах и проблемах грядущих преобразований мы беседуем с ректором профессором А. С. Соколовым.

Александр Сергеевич! Мы живем и работаем в стенах XIX века. Это приятно, лестно для людей искусства, но это сегодня и опасно. Буквально через неделю после Совета, который с воодушевлением принял решение поддержать проект, в одном из помещений на Кисловке что-то обрушилось, и все уже эвакуированы. То есть время кардинальных перемен не просто подошло, мы вскакиваем в последний вагон уходящего поезда. И вообще эстетическое чувство консерваторцев уже давно травмировано окружающим разорением, так хочется благоприятных перемен! Насколько реально все то, что нам предлагается? Это не голубая мечта, не журавль в небе?

Никакая не голубая мечта. Этот Ученый совет был итоговым. Ему предшествовало довольно много совещаний, которые ректорат проводил. И речь идет, конечно, о реальной ситуации, которую мы сегодня имеем. Ситуация безрадостная, скажем прямо, поскольку все здания пришли в крайнюю степень разрушения. И то, что буквально через несколько дней после Совета рухнули своды одного из них, стало зримым и, к счастью, не трагическим подтверждением того, о чем шла речь. А разговор на Ученом совете был позитивным, поскольку связан с теми возможностями, которые консерватория пока еще не утратила.

Пока еще?

Да, потому что очень многое уже утрачено. И, наверное, безвозвратно. Если говорить при помощи цифр – 24 здания в течение последних лет терялись консерваторией одно за другим.

Каким образом? Оказались утраченными документы, подтверждающие права консерватории? Это что – халатность?

Документов очень много утрачено, скорее всего уничтожено. И это не халатность, это, конечно, умысел. 24 здания! Терялись здания, соответственно сужалась сфера наших возможностей. Если бы это продолжалось и далее, то еще через пару лет обсуждать было бы нечего. А сейчас можно действовать, исходя из тех территорий, что мы еще имеем.

(далее…)