№ 5 (1288), май 2011

66-ю годовщину Великой Победы Московская консерватория отметила не только торжественным собранием и концертом, данным в честь ветеранов накануне праздника. За ними последовала ставшая ежегодной поездка студентов и аспирантов в «Город воинской славы» – Ельню Смоленской области. Именно сюда осенью 1941 года в составе 8-й стрелковой дивизии народного ополчения Краснопресненского района были мобилизованы более 100 консерваторцев, многие из которых здесь и погибли.

Этой замечательной традиции уже более семи лет. В 2004 году в Ельне студентами, учившимися в те годы, была заложена памятная плита. С тех пор каждый год в мае к ней едут все новые и новые поколения консерваторской молодежи, отдавая дань памяти мужеству музыкантов, ценой своих жизней задержавших наступление врага.

В этом году особый статус визиту Московской консерватории в Ельню придало участие в нем ректора профессора А. С. Соколова. После встречи с главой Ельнинского района В. В. Шестаевым ректор со студентами посетил военно-мемориальный комплекс, а также Вечный огонь и Аллею Славы. Здесь в 2009 году были захоронены останки неизвестных защитников Родины, найденные поисковиками в двадцати районах Смоленщины.

Затем в Мемориальном музее-усадьбе М. И. Глинки «Новоспасское», расположенном в 40 километрах от Ельни, состоялся концерт студентов консерватории. В исполнении лауреатов международных конкурсов Александра Шайкина (фортепиано), Кирилла Кравцова (скрипка) и Федора Землеруба (виолончель) прозвучало Второе трио «Памяти И. Соллертинского» ор. 67 Д. Д. Шостаковича. Светлана Кухнова (сопрано) и Алексей Зубарев (баритон) тепло и задушевно исполнили военные песни. После концерта директор усадьбы Татьяна Михайловна Чибисова провела гостей по музейной экспозиции, основу которой составляют переданные родственниками М. И. Глинки подлинные предметы из родового дома в Новоспасском и мемориальные вещи, принадлежавшие композитору.

Сложившаяся замечательная традиция никого не оставляет равнодушным. Слова искренней благодарности за помощь в организации поездки и за сердечный прием хочется высказать и начальнику Отдела культуры, молодежной политики и спорта Ельнинской области Елене Владимировне Свиридовой, и директору Музыкальной школы имени М. И. Глинки Елене Ивановне Ломоносовой. Пока во всех нас жива память о трагических днях военного прошлого – никто из героев никогда не будет забыт.

(далее…)

№ 4 (1287), апрель 2011

Среди многочисленных питомцев профессора К. Б. Птицы было немало талантливых музыкантов, многие из которых и сегодня занимают первые ряды в отечественной хоровой культуре. К сожалению, имя Василия Федоровича Балашова (1909 – 1989), в прошлом – профессора Московской консерватории, автора научных и методических работ, главного хормейстера Государственного академического русского хора СССР, сейчас незаслуженно забыто.

Выходец из Тверской губернии, Василий Федорович с детства проявил талант к музыке. В 20-х годах, уже в Москве, он не только учится в музыкальном техникуме имени Скрябина по классу скрипки и ударных как литаврист, но и работает во МХАТе, наблюдая игру великих актеров (по рассказу его ученика В. А. Самарина, Балашов даже сам играл на сцене – исполнял роль слепого музыканта в спектакле «Моцарт и Сальери»). «Из обучавшихся в классе ударных, – пишет его сокурсник по техникуму профессор В. Г. Соколов, – упомяну о двух моих товарищах. Один из них – Василий Балашов. Отличные успехи он обнаружил почти во всех видах ударных, чем возбудил товарищескую зависть у соклассников, не исключая и автора этих строк. А на литаврах он был поистине виртуозом… Долгое время он был ведущим ударником симфонического оркестра Союза ССР и неизменно заслуживал похвалу знаменитых зарубежных и отечественных дирижеров».

В возрасте 34 лет, в разгар войны, будучи уже состоявшимся музыкантом, Балашов открывает новую страницу своей творческой биографии – поступает на дирижерско-хоровой факультет Московской консерватории в класс профессора К. Б. Птицы («Ученик был старше учителя на два года», – вспоминает В. Г. Соколов). Затем, пройдя аспирантуру у профессора А. В. Свешникова, Балашов на долгие годы становится главным хормейстером знаменитого Государственного хора СССР.

(далее…)

№ 4 (1287), апрель 2011

Это был человек удивительной судьбы. Его биография могла бы стать основой увлекательного романа. Он жил в самых разных уголках России и Украины: в Курске, Москве, Петербурге, Рязани, Ярославле, Краснодаре, Житомире, Львове… Круг его знакомств удивительно широк: от маститых педагогов столичных вузов – консерватории и университета – до представителей «серебряного века» и членов царской семьи. 120-летию со дня рождения композитора и педагога Всеволода Петровича Задерацкого (1891 – 1953) был посвящен концерт, который 26 февраля в Конференц-зале провел Музей им Н. Г. Рубинштейна.

Всеволод Петрович Задерацкий был также блестящим пианистом, дирижером, литератором – автором неоконченного романа «Человек шагает по эпохе». Музыкант широчайшей эрудиции, в разное время обучавшийся в Московской консерватории, Московском университете, ГИТИСе, В. П. Задерацкий прошел через все испытания своего времени: его неоднократно арестовывали, лишали гражданских прав, обвиняли в формализме.

Через все ужасы судьбы Всеволод Петрович пронес свое Искусство, порой создавая произведения в самых сложных условиях. Когда в 1937 году композитор после ареста в Москве получил «6 лет без права переписки» и его выслали в колымские каторжные лагеря, одни из самых ужасных в системе ГУЛАГа, он в этих нечеловеческих условиях написал цикл из 24 прелюдий и фуг для фортепиано. Ему удалось раздобыть бумагу и карандаш, убедив надзирателей, что записаны будут только нотные знаки. И свершилось главное: он смог создавать музыку в лагере, где, казалось бы, все протестует против творчества. Сегодня 24 прелюдии и фуги – сочинение-подвиг – являются одним из самых известных в творчестве В. П. Задерацкого.

Композитор работал в самых разных жанрах: он – автор двух опер, симфоний, романсов и, конечно же, многочисленных фортепианных сочинений. К сожалению, в силу жизненных обстоятельств состоялось всего два концерта с участием самого В. П. Задерацкого. Многие его произведения были уничтожены во время ареста в Рязани в 1926 году. На сегодняшний день издано большинство его фортепианных пьес, которые стали основой состоявшегося концерта.

(далее…)

№ 4 (1287), апрель 2011

1961 год. Руководство Госкомитета СССР по радиовещанию приглашает в качестве художественного руководителя Большого симфонического оркестра молодого, но уже завоевавшего признание профессионалов и публики дирижера Большого театра Геннадия Рождественского. Смена руководства оркестра была связана с настойчиво выражаемым желанием ведущих солистов и всего коллектива оркестра – видеть за пультом руководителя одного из самых талантливых и перспективных дирижеров Москвы. И сегодня, когда отмечается юбилей Геннадия Николаевича, хочется вспомнить о событии пятидесятилетней (!) давности.

Выдающийся русский дирижер Николай Семенович Голованов – фактический создатель БСО – заложил основы коллектива высшего оркестрового исполнительского мастерства, привнес познание и ощущение глубины, великой мощи русской музыки. Александр Васильевич Гаук, руководивший оркестром в течение ряда лет, пополнил его репертуар сочинениями композиторов республик СССР, отечественных авторов и композиторов-классиков.

С наступлением «эпохи Геннадия» в БСО началось небывалое ранее исполнительское общение оркестрантов с музыкой гениальных композиторов современности, неведомой прежде отечественным слушателям, а часто и самим музыкантам. В кратких воспоминаниях едва ли возможно объективно представить масштаб и содержательность художественно-музыкальной панорамы, развернутой Рождественским в период его деятельности на Всесоюзном радио. Дирижер-эрудит, он открывал перед нами мир великой музыки ХХ века, вообще в СССР ранее не исполнявшейся.

Миллионам радиослушателей и посетителям концертов, а также в записях на пластинки были явлены все симфонии С. Прокофьева, в том числе фактически возрожденные после многолетнего умолчания Вторая и Третья! Прозвучали все симфонии и симфонические поэмы Я. Сибелиуса – океан волшебной и совсем неизвестной для нас музыки; Концерт для оркестра, «Музыка для струнных, ударных и челесты», сюита «Чудесный мандарин» мастера современного оркестра Б. Бартока; «Питтсбургская симфония» и другие произведения П. Хиндемита. Маэстро и его оркестр играли произведения Г. Малера и Л. Яначека, А. Шенберга и А. Берга; впервые прозвучали Третья симфония А. Брукнера, сочинения Б. Бриттена, Д. Мийо, А. Онеггера (Пятая симфония, «Жанна д’Арк на костре», «Пасифик – 231»). Блеском и темпераментом исполнений впечатляли симфонические поэмы «Дон Жуан», «Веселые проказы Тиля Уленшпигеля», «Дон Кихот», «Так говорил Заратустра», «Жизнь героя» и «Домашняя симфония» Р. Штрауса. Музыкой балета «Поцелуй феи», Симфонией в трех движениях, камерной оперой «Мавра» и другими произведениями Геннадий Рождественский «напомнил» соотечественникам о существовании великого русского композитора Игоря Стравинского.

(далее…)

№ 4 (1287), апрель 2011

К 130-летию Н. Я. Мясковского (1881-1950)
и 120-летию С. С. Прокофьева (1891-1953)

12 октября 1921 года 30-летний Прокофьев, готовясь к отплытию на тихоокеанском пароходе в Америку, оставил в Париже завещание. Со времени гибели «Титаника» к описываемому моменту прошло 9 лет. И, отправляясь в дальнее морское путешествие, трудно, видимо, было избежать мыслей о бренности земного существования. В парижском завещании 1921 года Прокофьев отдавал свои авторские права матери, Марии Григорьевне. А если с нею что-либо случится, – проживающему в большевистской Москве Николаю Яковлевичу Мясковскому. Мясковский был вторым после матери человеком на этой земле, к которому Прокофьев обратил свою душу и кто, по его представлениям, лучше других мог распорядиться всем, им к тому времени созданным.

Они встретились осенью 1906 года в Петербургской консерватории, где оба проходили курс обучения в классе контрапункта и инструментовки. Оба родились в апреле. С разницей в 10 лет. Старший, «Милое Коло», «НЯМуся», как звал его в юности Прокофьев, – в 1881-м. Младший, «Серж», «Прокоша» – в том 1891-м, который дал русской культуре и М. А. Булгакова. Тогда же завязалась эта дружба – между молчаливым и сдержанным, сложившимся как личность Мясковским и подростком Прокофьевым. Тогда же возник и взаимный интерес к тому, что делает каждый в профессии. Его результатом стала Переписка, опубликованная в 1977 году, – одна из концептуальных основ исследования их творчества. Но и помимо нее творческих «перекрещиваний» художественных миров обоих композиторов превеликое множество.

Ранний пример – переложение Н. Я. Мясковским в 1908 году Andante из Симфонии Прокофьева e-moll для фортепиано в 4 руки. В дальнейшем Мясковский неоднократно обращался к подобному виду работы, желая поскорее, до премьеры, насладиться новым сочинением друга в коллективном профессиональном музицировании, а заодно отметить недостатки и высказать в письме свои замечания. Другой, более поздний пример: в 1937 году для планируемого совместного концерта во Франции Прокофьев сочинил аннотацию о собственной симфонической сюите «Поручик Киже» и о «Лирическом концертино» Мясковского, всемерно продвигаемого им на Западе. Несколько ранее, в 1935 году, от лица Мясковского он написал письмо дирижеру Ф. Стоку на английском языке. А Мясковский в 1940 году обратился в только что учрежденный Комитет по Сталинским премиям с письменным ходатайством о необходимости отметить премией новую оперу «Семен Котко», которую считал одним из лучших произведений Прокофьева. Также немалый интерес представляет и печатный экземпляр клавира оперы «Огненный ангел», выпущенный издательством А. Гутхейля (1927) и хранящийся в архиве Н. Я. Мясковского с его собственноручным переводом текста с немецкого на русский…

(далее…)

№ 6 (1280), сентябрь 2010

В дыму пожаров ушедшего тяжкого лета мы потеряли выдающегося ученого, блистательного лектора и замечательного педагога, широко образованного и просто прекрасного человека – профессора Василия Григорьевича Кисунько. Его трепетно пульсирующее, всегда обращенное к людям и к искусству сердце не выдержало. Эта утрата никак не поддается осознанию, его имя несовместимо с прошедшим временем.

Для меня еще в юные годы это имя было окружено легендарным ореолом. Известный литератор, латинист, переводчик, незабвенный Сергей Александрович Ошеров, оказавший на многих искусствоведов большое влияние, иногда задумчиво произносил: «Этой книги у меня нет, но она, наверное, есть у Васи Кисунько». В воображении возникал удивительный образ счастливого обладателя редких книг. А спустя много лет, весной 1996 года, он появился в Московской консерватории и действительно оказался удивительным знатоком литературы, изобразительного искусства, кино, музыки, эстетики и философии. При этом как истинный русский интеллигент очень непосредственным и простым.

(далее…)

№ 6 (1280), сентябрь 2010

Композиторский факультет Московской консерватории понес невосполнимую утрату: ушел из жизни выдающийся композитор, заслуженный деятель искусств РФ, заведующий кафедрой инструментовки профессор Евгений Михайлович Ботяров.

Творческое наследие Е. М. Ботярова обширно: здесь симфонические и хоровые произведения, опера-сказка «Леснянка и Апрель», вокальные циклы, сочинения для различных инструментов и ансамблей, музыка к мультфильмам, документальным и художественным кинолентам (в том числе к двум фильмам киноэпопеи «Великая Отечественная»), а также превосходные инструментовки произведений отечественных и зарубежных композиторов. Музыканты, исполнявшие сочинения Евгения Михайловича, всегда были довольны и счастливы, как и благодарная слушательская аудитория: ведь его творения отличались не только высоким профессиональным уровнем, но и неподдельной искренностью композиторской интонации.

(далее…)

№ 6 (1280), сентябрь 2010

Внезапно ушел из жизни профессор Александр Васильевич Корнеев. Для сообщества музыкантов-духовиков, одним из столпов которого он являлся, и для всей отечественной музыкальной культуры – утрата невосполнимая.

Накануне мы долго беседовали по телефону о своих флейтовых делах, он готовился отметить свой славный 80-летний юбилей. Договорились встретиться в новом сезоне на первом заседании кафедры… Встретились в Рахманиновском зале на гражданской панихиде его памяти…

Смерть легкая. Он и в жизни был человеком легким – обаятельным, умным и остроумным, естественным в общении, и, несмотря на многочисленные самые высокие награды и звания, в нем никогда не проглядывал даже намек на снобизм или покровительственно-снисходительное отношение к кому-либо.
Мои искренние соболезнования вдове Александра Васильевича Елене Георгиевне, дочери и внукам. А мы, музыканты, будем помнить яркого, талантливейшего человека – флейтиста Александра Васильевича Корнеева.

Профессор А. М. Голышев

№ 6 (1280), сентябрь 2010

Общеизвестно, что возраст – явление совсем не паспортное. Иной молодой человек и рожден-то с психологией старческой. Но мировая культура, и отечественная в том числе, дают примеры исключительного творческого долголетия. В нашей Alma mater истинное восхищение вызывает творческая активность В. К. Мержанова, К. С. Хачатуряна, так и не вступивших на стезю спокойного пенсионного существования. Кстати, как и несравненный «Учитель танцев», Владимир Зельдин. А какое исключительное творческое долголетие было даровано Б. Покровскому, И. Моисееву, С. Образцову!..

Карэн Суренович Хачатурян сегодня – я это наблюдаю с удовлетворением – в положенные консерваторские дни появляется всегда в прекрасной форме. Внешне ничего не изменилось – проходит в свой 32-й класс к ученикам, и начинаются занятия предметом, который Карэн Суренович не просто любит – он дарован ему Богом! Свои глубокие познания Учитель передает многим поколениям молодых музыкантов.

Выход на путь самобытного творчества Карэн Хачатурян совершил давно, много более шестидесяти лет назад. Первое крупное сочинение, Сонату для скрипки и фортепиано, студент Московской консерватории играл вместе со своим соучеником, Леонидом Коганом. Тогда шел июль 1947 г.: на Первом всемирном фестивале молодежи и студентов в Праге молодому композитору была присуждена первая премия. Сказать, что с тех пор сделано много, значит не сказать ничего. Практически ни один музыкальный жанр не остался без внимания, плодовитый мастер активно высказывался и в сфере инструментализма (симфонии, сюиты, увертюры, концерты, камерные сочинения), и в области вокально-симфонических композиций. Особое звено составили театр (драматический и музыкальный) и кинематограф.

(далее…)

№ 5 (1279), май 2010

6 апреля, в день рождения Э. Денисова, в 35-м композиторском классе им. Н. Я. Мясковского собрались гости. В их присутствии на стене рядом с портретами мэтров московской композиторской школы появились два новых: слева от Д. Д. Шостаковича разместился Э. В. Денисов, справа, симметрично – А. Г. Шнитке. «Это не просто симметрия, – заметил ректор консерватории проф. А. С. Соколов, – это такое соотношение судеб и творческих свершений, которое заставляет размышлять. То, что сегодня в классе появились новые портреты, – событие не только нашей внутренней жизни».

(далее…)

№ 4 (1278), апрель 2010

Замечательные люди, с которыми мы когда-либо общались, оставляют в нас неизгладимый след на всю жизнь, делают по-человечески шире и богаче. Одним из таких людей стал для меня Игорь Семенович Безродный.

В 1960-1970-е годы в советском скрипичном искусстве существовали, на мой взгляд, три главных направления концертного исполнительства: классически-уравновешенное (его олицетворял Д. Ф. Ойстрах), виртуозно-романтическое (Л. Б. Коган, Б. Э. Гольдштейн) и элегически-эпическое, к которому всецело принадлежал И. С. Безродный (1930-1997). Один из крупнейших отечественных музыкантов XX века – солист, ансамблист, дирижер, педагог, – он преподавал в Московской консерватории около 40 лет (хотя мне не довелось быть его непосредственным учеником).

(далее…)

№ 4 (1278), апрель 2010

Каждый раз, приезжая в Париж, я иду на Вандомскую площадь к последней квартире Шопена, где он скончался в 1849 году. К сожалению, сейчас это частный дом и о трагическом событии сообщает только мемориальная доска. Но легенда гласит, что, когда извозчики и кучера узнали о смертельной болезни Шопена, они застелили брусчатую мостовую площади сеном, чтобы не беспокоить больного композитора шумом экипажей и стуком копыт лошадей. Сейчас на этой шикарной площади та же брусчатка, и представление, что она была покрыта слоем сена, необычайно трогательно…

О Шопене написано чрезвычайно много, его музыку играют все (и умеющие, и не умеющие играть). Она записана на огромное количество СD и DVD, и каждый пианист в своей дискографии обязательно имеет что-то из Шопена. Поэтому я долго размышлял: о чем написать в честь его славного 200-летнего юбилея?

(далее…)