№ 3 (1233), апрель 2005

19 января в Рахманиновском зале состоялся вечер памяти народной артистки России, профессора Галины Андреевны Туркиной, участницы уникального фортепианного дуэта сестер Туркиных, занесенного в Книгу рекордов Гиннесса. В переполненном зале ощущалась особенно приподнятая атмосфера, присущая искусству знаменитого дуэта.

В начале первого отделения прозвучал романс Глинки «Сомнение» в сопровождении виолончели и фортепиано. Романс исполнили студент консерватории Григорий Соловьев (бас), Дмитрий Почанский (виолончель) и Юлия Туркина (фортепиано).

Концерт очень украсили детские фортепианные ансамбли. В их составе выступили лауреаты конкурса «Классическое наследие» Василиса Богородская и Виктор Маслов, лауреаты премии «Новые имена» Женя Сергеева, Настя Аравина и Аня Галицкая, а также Таня Нетасова и Вероника Наторкина.

Кульминацией концертной программы стала мировая премьера виолончельной сонаты американского композитора Джона Эпплтона, давнего поклонника фортепианного дуэта, автора сочинений, посвященных сестрам Туркиным. В исполнении заслуженного артиста России, солиста МГФ, лауреата международных конкурсов Александра Загоринского и народной артистки России, профессора Юлии Туркиной соната прозвучала предельно искренне и выразительно. Нельзя было не восхищаться благородством звучания виолончели, замечательным ансамблем выдающихся музыкантов. Слушатели бурно приветствовали композитора, вышедшего на поклон. Горячо была встречена и вторая премьера «Северного сказа» для фортепиано в исполнении композитора и пианистки, заслуженного деятеля искусств, профессора Татьяны Смирновой. Склонившись в низком поклоне к утопающему в цветах портрету Галины Туркиной, Татьяна Смирнова возложила к нему рукопись произведения, после чего удивительно тонко сыграла две поэмы Скрябина ор. 69.

(далее…)

№ 3 (1233), апрель 2005

Профессор Московской консерватории Лев Николаевич Наумов — из числа тех всесторонне одаренных людей, которые, испытав себя в разных сферах творчества (он окончил Московскую консерваторию как композитор и теоретик) в силу судьбы и сочетания своих дарований, пришли к педагогике, достигнув на этом пути выдающихся достижений. Ученик Генриха Нейгауза и впоследствии его ассистент, преподающий в Московской консерватории уже более полувека, Л. Н. Наумов при каждом удобном случае подчеркивает то, чем он обязан своему великому учителю. «О Генрихе Густавовиче, — читаем в одном из его интервью, — я мог бы говорить бесконечно <…> меня всегда поражало и поражает до сих пор его космическое влияние на судьбы нашего исполнительского искусства. Мало сказать, что он был увлечен педагогикой — им владела прямо-таки неодолимая страсть творить добро, <…> делать учеников артистами. Это было у него в крови, что-то вроде idée fixe».

Вторым великим учителем Наумова явился Святослав Рихтер. «Мои средства художественного воздействия, трактовки музыкального исполнения по природе своей во многом рихтеровские, — продолжает Лев Николаевич, — пианизм Рихтера уникален. Он играет не руками, но как бы всем своим существом; своей сценической пластикой он как бы дорисовывает, досказывает то, что без участия жеста, возможно, осталось бы не всеми понятым, не услышанным. Поэтому жест для меня, как и для Рихтера, — сильное выразительное средство. Я как бы натаскивал своих учеников на определенных жестах, <…> стремясь научить их дифференцировать разные уровни драматизма, лиризма, отрешенности…»

(далее…)

№ 2 (1232), март 2005

Исполнилось сто лет со дня рождения выдающегося трубача, профессора Московской консерватории Георгия Орвида.

Все, кто слышал игру Георгия Орвида, отмечают поэтичность звучания его трубы, виртуозность, музыкальность, артистизм. «Он был смелый, дерзновенный первооткрыватель, — говорил об Орвиде Тимофей Докшицер, — познакомивший нас с целым рядом неизвестных сочинений, иногда сложных до непризнания их на первых порах, а теперь вошедших в репертуар трубачей. Причем Орвид не считался с риском быть непонятым или раскритикованным. Его убеждения, вера в автора, в его сочинение, за которое он брался, были выше его риска».

Георгий Орвид родился 25 ноября 1904 года в г. Вознесенске Николаевской губернии, скончался 17 июня 1980 года в Москве. В 1924 он поступает в Киевскую консерваторию в класс Петра Рязанцева. В 1930 оканчивает Московскую консерваторию по классу М. Табакова и по конкурсу поступает в оркестр Большого театра, где играют его известные коллеги: М. Табаков, М. Адамов, П. Лямин, И. Василевский, С. Ерёмин, Н. Полонский. В 1934 его, уже окончившего аспирантуру, приглашают солистом в оркестр радиокомитета, а в 1936 — в Государственный симфонический оркестр России. Он играл с лучшими дирижерами: Отто Клемперером, Бруно Вальтером, Эрнестом Ансерме, Оскаром Фридом, Георгом Севастьяном, Вячеславом Суком, Николаем Головановым. В этот период Г. Орвид выступает как солист. Его репертуар включает собственные транскрипции произведений Баха, Генделя, Бетховена, Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова, а также сочинения А. Гедике, Н. Чемберджи, В. Щёлокова.

(далее…)

№ 1 (1231), январь — февраль 2005

Среди всех искусств, музыка наиболее таинственна и загадочна. Она как бы невесома, свободна от земного тяготения, рождается и умирает в неведомых пространствах, глядит на нас пристальными очами, приковывая смертного человека к Иному бытию. Но поселяется она в нашем сердце, в средоточии дыхания и жизни, и тогда мы жаждем не расставаться с нею; мы начинаем любить ее, и растет и крепнет наше взаимное тяготение.

М. В. Юдина

В Овальном зале Музея им. Н. Г. Рубинштейна 4 декабря 2004 г. прошло музыкальное собрание, посвященное 105-летию со дня рождения Марии Вениаминовны Юдиной, великой пианистки, преподававшей в Московской консерватории 15 лет. В 1936–1951 годах она была профессором на кафедре специального фортепиано, вела аспирантуру пианистов, занималась со студентами класса камерного пения. Камерному пению, как и камерному ансамблю (в Институте им. Гнесиных), Мария Вениаминовна отдала многие годы, считая эти формы лучшими на пути к музыкальному синтезу, овладеть которым стремилась всю жизнь, пробуя себя даже в оперной режиссуре (музыкальное руководство постановкой оперы-оратории Танеева «Орестея» силами студентов МГК в мае 1939 г., а затем и в 1946 г. в Ансамбле советской оперы ВТО). За два года до смерти И. В. Сталина М. В. Юдина, как и ряд других педагогов Московской консерватории, попала в жернова кампании «борьбы с космополитизмом» и была уволена. Она уже работала по совместительству, Та же судьба ждала ее и в Институте им. Гнесиных, но, к чести директора, Е. Ф. Гнесиной, в этом вузе ее отстояли.

(далее…)

№ 7 (1229), ноябрь 2004

В начале октября в Музее им. Н. Г. Рубинштейна в цикле «Выдающиеся деятели фортепианного факультета» прошло первое в этом сезоне музыкальное собрание, посвященное памяти Алексея Алексеевича Чичкина (1904–1963) — выдающегося пианиста, педагога, методиста, организатора. С воспоминаниями о замечательном музыканте, человеке трудной судьбы, выступили проф. В. К. Мержанов, проф. Ю. А. Туркина, проф. А. В. Самонов, доц. П. В. Лобанов, режиссер А. С. Днепров, Г. И. Нафтиков, Н. Н. Рождественская (Павлова), сын А. А. Чичкина — журналист А. А. Чичкин. В собрании было впервые продемонстрировано исполнение Чичкиным «Чаконы» Баха-Бузони в записи 1947 года, отреставрированной в Лаборатории звукозаписи Московской консерватории — том подразделении, которым, что глубоко символично, руководил в 1944–1953 годах сам Чичкин.

В концертной части собрания прозвучали произведения, входившие в исполнительский и педагогический репертуар Чичкина. Их сыграли студенты и выпускники фортепианного факультета Московской консерватории Ю. Василенко, В. Грязнов, А. Куликов, А. Семкина, Р. Урасин, С. Цчиду, Ю. Чернявская. Вела собрание студентка историко-теоретического факультета Е. Колокольникова. С сообщением «А. А. Чичкин в истории отечественного фортепианного искусства» выступил автор этих строк. В организации и проведении собрания неоценимую помощь оказали проректор по научной и творческой работе проф. Е. Г. Сорокина, зав. кафедрой фортепиано проф. Л. В. Рощина, зав. Лабораторией звукописи Т.В.Задорожная, директор Музея им. Н. Г. Рубинштейна Е. Л. Гуревич.

(далее…)

№ 7 (1229), ноябрь 2004

Говорить о Гинзбурге-пианисте значит говорить о взаимоотношениях исполнителя с инструментом. С этого начать и этим кончить. Рискну сказать, что главное содержание искусства Гинзбурга определяется в момент прикосновения пианиста к клавиатуре рояля. И здесь — основная трудность. Говорить о том, о чем принято говорить в таком случае — о «благородстве исполнительского туше», о «богатстве и тонкости звуковой палитры» и т. п. — занятие неблагодарное и бесполезное. Двадцатый век богат выдающимися и великими пианистами. И кого же из них не отличало собственное необыкновенное туше и богатство фортепьянных красок?! В случае с Гинзбургом надо говорить о другом: об утопически-прекрасном братстве исполнителя со своим инструментом.

Взаимоотношения Гинзбурга с роялем приводят на ум слово «аристократизм». Но, как все на свете, в разных условиях аристократизм выглядит по-разному, может восхищать и отталкивать. Аристократизм взаимоотношений Гинзбурга-пианиста с роялем прекрасен абсолютно. В нем — совмещение несовместимого — аристократизм, помноженный на братство, равенство и свободу. Отечеством Гинзбурга оказалась страна, пропустившая через себя большую утопию коммунизма. Соприкоснувшись с материальной действительностью, утопия сгнила и самоуничтожилась. Но в эстетической действительности утопия дала драгоценные плоды. Струна утопии ярко звучит в музыке Прокофьева, а также молодого Шостаковича (у которого Асафьев различает «светлый бег Олимпиад») и молодого Свиридова. Непреходящего значения художественная утопия осуществилась и во взаимоотношениях Гинзбурга с «врученным» ему инструментом. В этом он был сыном своей страны и своего времени.

(далее…)

№ 3 (1225), апрель 2004

Имя Владислава Геннадьевича Соколова (1908–1993) неразрывно связано с Московской консерваторией, в стенах которой он учился и впоследствии учил более шестидесяти лет. Артист, вдохновенный дирижер, мастер хора, человек высочайшей культуры и энциклопедических знаний, общественный деятель и плодовитый композитор, добрый наставник и мудрый педагог – все это сплавилось в нем цельно, объемно и продуктивно. Он радостно учил всему, что знал и что умел. Он был прирожденным Учителем в большом и глубоком смысле русского Просветительства. И особенно важную роль в педагогике Владислав Геннадьевич отводил музыкальному образованию и воспитанию детей и молодежи. С ними он, по его же признанию, чувствовал себя особенно вдохновенным и счастливым. Еще учась в Московской консерватории, Владислав Геннадьевич связал себя с педагогической работой, и поэтому по окончании консерватории перед ним не стоял вопрос, что выбирать и чему посвятить себя – концертной деятельности с хором или педагогике.

Владислав Геннадьевич учился в консерватории когда формировалась и складывалась ныне проверенная система профессионального дирижерско-хорового образования. У ее истоков стояли выдающиеся мастера, цвет русского хорового искусства, крупнейшие исполнители и педагоги – А. Д. Кастальский, П. Г. Чесноков, Н. М. Данилин, А. В. Александров, А. В. Никольский, Г. А. Дмитревский. Все они, за исключением умершего ранее А. Д. Кастальского, были непосредственными учителями В. Г. Соколова. Владислав Геннадьевич был безгранично благодарен своим учителям и говорил о них всегда с особой нежностью и теплотой, особенно о своем главном учителе – Г. А. Дмитревском. Есть прекрасная, полная трепетного чувства статья-воспоминание о Георгии Александровиче, написанная В. Г. Соколовым в 1990 году.

Все годы работы в Московской консерватории Соколов слыл непререкаемым авторитетом. Его величавый облик, лучезарная улыбка и струящаяся доброта удивительным образом благотворно действовали и на коллег по кафедре, и на студентов, располагая к общению и действиям. Он всегда стремился видеть главное – «искру Божию», пытливость, радение и любовь к хормейстерскому делу. Музыкальная педагогика Соколова – это огромный мир знаний, который утвердился в понятие «соколовская школа». В нем не было места догме, трафарету, академизму, заготовленной «рецептуре» и натаскиванию. Он умел пробудить артистическую природу ученика, развить его музыкальное чувство, обострить и выявить эмоциональное восприятие, заставить мыслить и навсегда «заболеть хором». Он умел так увлечь, раскрывая бездонный мир хоровых возможностей, что многие его ученики готовы были отдать жизнь искусству хорового пения. Они заражались его одержимостью. Потому-то среди его непосредственных учеников немало признанных мастеров хорового искусства и педагогики. Это С. К. Казанский, Ф. И. Маслов, В. Н. Минин, Г. Н. Пантюков, А. Ф. Ушкарев, К. Ф. Никольская-Береговская, И. П. Гейнрихс, Г. А. Ковалев, К. Р. Рюмина, И. К. Кулешова, В. И. Сафонова, Александр и Любовь Жаровы, К. Киркоров (Болгария), К. Литвин (Румыния), Ян-Лянкунь (Китай), Б. Сильва (Эквадор), К. Зан (КНДР), Х. Бальтре (Доминиканская республика).

(далее…)

№ 3 (1225), апрель 2004

ЭДИСОН ДЕНИСОВ. К 75-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ

6 апреля 2004 года Московская консерватория отметила 75-летие выдающегося русского композитора Эдисона Васильевича Денисова. Приуроченная этому памятному событию программа была достаточно насыщенной и разнообразной, несмотря на внешнюю скромность юбилейных торжеств, впрочем, и не претендующих на фестивальный пафос. Музыкальный венок Эдисону Васильевичу элегантно и с необычайным почтением возложили его коллеги, друзья, ученики, исследователи творчества композитора – все, кому по-прежнему дорого имя этого человека.

Сначала состоялся концерт 2 апреля в Рахманиновском зале консерватории, посвященный творчеству Эдисона Денисова и подготовленный кафедрой камерного ансамбля и квартета Московской консерватории. Были представлены разнообразные камерные составы. Звучали и рояль соло – Багатели, семь пьес для фортепиано (К. Маслюк); и дуэты – Три пьесы для виолончели и фортепиано (К. Фетисов, С. Розман), Соната для скрипки и фортепиано (С. Широков, А. Мухитдинова); и трио – Ода для кларнета, фортепиано и ударных (исполнители Е. Варавко – кларнет, И. Горский – фортепиано, А. Винницкий – ударные).

В представлении некоторых сочинений участвовали их первые исполнители. Так, Вариации на тему Ф. Шуберта прозвучали в составе дуэта виолончели (народный артист России, профессор А. Рудин, которому посвящено сочинение) и фортепиано (засл. артист России, профессор В. Сканави). В Квинтете для двух скрипок, альта, виолончели и фортепиано, прозвучавшем в исполнении «Моцарт-квартета», партию фортепиано (как и на премьере в Москве в 1989 году) исполнил народный артист России, профессор Т. Алиханов. Кстати, на концерте 6 апреля в Малом зале консерватории, некоторые сочинения также прозвучали в «аутентичном» исполнении. Например, вокальный диптих «На снежном костре» на стихи А. Блока исполнили народный артист России А. Мартынов (тенор) и А. Константиниди (фортепиано). А в Струнном трио (П. Бобровский – скрипка, О. Бугаев – виолончель) на альте играл засл. артист России, профессор А. Бобровский, участвовавший и в мировой премьере сочинения в 1969 году.

На концерте в Малом зале прозвучали две Сонаты Э. Денисова – для саксофона и фортепиано (А. Демьянченко, Н. Баркалая) и для кларнета соло (М. Безносов), а также знаменитый Канон памяти Стравинского (Е. Махов – флейта, А. Терехов – кларнет и О. Зайцева – арфа).

В новом амплуа выступил солист Ансамбля солистов «Студия Новой музыки», пианист Михаил Дубов. На сей раз, он исполнил партию органа в трио Э. Денисова In Deo speravit cor meum со своими коллегами по ансамблю «Студия Новой музыки» (М. Ходина – скрипка, А. Рейн – гитара). Сочинение было написано в 1984 году для баховского фестиваля в городе Кассель, в Германии.

(далее…)

№ 8 (1222), декабрь 2003

С именем заслуженного деятеля искусств РСФСР, члена Союза композиторов, профессора Анны Васильевны Рудневой (1903–1983) связана целая эпоха в советской музыкальной фольклористике. Учитель Рудневой К. В. Квитка, рекомендуя ее в качестве преподавателя Московской государственной консерватории, писал о ней как о человеке, обладающем «огромными способностями, необычайным усердием, исключительным энтузиазмом и острой наблюдательностью». Яркая личность, мудрый человек, талантливый ученый исследователь, опытный фольклорист-полевик, прекрасный педагог, патриот своего дела, А. В. Руднева родилась в селе Воронцово-Александровке Ставропольского края. Ее отец был регентом, и с восьми лет Аня уже пела в церкви. В 1923 году она поступила в Московскую государственную консерваторию, которую закончила по двум факультетам – дирижерскому и историко-теоретическому. После окончания консерватории она работала хормейстером студенческого хора в Радиокомитете, заведовала вечерней рабочей консерваторией. С 1931 по 1938 год Руднева жила сначала на Дальнем Востоке, а потом в Воронеже, где работала на радио, руководила общегородским самодеятельным хором. Здесь же, в Воронеже, Руднева начала серьезно изучать народную музыкальную культуру. В 1939 году вместе с коллективом других авторов Анна Васильевна приняла участие в публикации сборника «Народные песни Воронежской области», который сыграл важную роль в ее дальнейшей судьбе.

В 1939 году она переехала в Москву, где познакомилась с К. В. Квиткой, пригласившим ее на работу в Московскую консерваторию сначала лаборантом, а потом и в аспирантуру. С 1944 года Руднева была ассистентом на кафедре фольклора, в 1950 году ей было присвоено звание доцента. Она стала вести курс русского народного музыкального творчества и заведовать Кабинетом народной музыки. В 1963 году Руднева защитила диссертацию «Народные песни Курской области. Курские танки и карагоды, таночные и карагодные песни и инструментальные наигрыши», за которую, минуя кандидатскую, ей была присвоена ученая степень доктора искусствоведения.

Научные интересы А. В. Рудневой были чрезвычайно обширны. Большая часть ее работ посвящена анализу музыкально-поэтической стилистики русской народной песни: стихосложению, музыкальной и музыкально-поэтической ритмике, формообразованию, ладовым особенностям. Неоценим вклад Рудневой в дело изучения народного инструментария и региональной стилистики в русском фольклоре.

Делом своей жизни Руднева считала работу, связанную с певческой практикой. Она была научным консультантом, а потом и руководителем народного хора, основанного П. Г. Ярковым (1945–1949), с 1949 по 1954 год – художественным руководителем Хора русской песни Всесоюзного радио. С 1966 по 1972 год Руднева параллельно с занятиями в консерватории преподавала на отделении руководителей народных хоров в Институте имени Гнесиных.

(далее…)

№ 7 (1221), ноябрь 2003

Иосиф Францевич Гертович (1887–1953), заслуженный артист Россий­ской Федерации, концертмейстер-солист оркестра Большого театра СССР (1910–1953), профессор Московской консерватории (1922–1953) – первый выдающийся контрабасист-концертант послереволюционной России.

Первые его шаги в музыке связаны со скрипкой, но в 1902 году он начинает карьеру контрабасиста и посвящает этому инструменту всю последующую жизнь.

Блестящий виртуоз, Гертович равно ярко проявил себя как высоко профессиональный оркестрант и камерный исполнитель, как солист-концертант. Исполнительское искусство Гертовича отличалось не только блистательным мастерством, но и большой эмоциональной выразительностью и подлинным артистизмом. Для тех, кто слушал исполнение этого выдающегося музыканта, навсегда запомнилось благородное изящество трактовки и самой исполнительской манеры Иосифа Францевича. Мало к кому из музыкантов слово «Артист» могло относиться в такой высокой мере, как к Гертовичу. Благородная манера звукоизвлечения, скрипичное изящество штрихов (Гертович играл смычном с низкой колодкой, «французским»), точная интонация, продуманная фразировка, наконец, то неуловимое качество, которое можно определить как способность артиста устанавливать тесный творческий контакт с аудиторией, – вот основные черты Гертовича-солиста. Высокое искусство артиста превратило контрабас в его руках в «большую скрипку».

(далее…)

№ 7 (1221), ноябрь 2003

Когда я узнал, что Сергей Доренский приглашен в Цинциннати в качестве члена жюри Всемирного конкурса пианистов, я счел себя просто обязанным встретиться с ним. Мы отужинали вместе, я наблюдал его мастер-класс с пятью или шестью конкурсантами и, наконец, мы беседовали один на один в его отеле.

Мистер Доренский долгие годы являлся главой фортепианного факультета Московской консерватории – величайшей и несравненной в мире школы пианизма. Уже одно это было достаточным основанием для разговора. Кроме того, я знаком с его игрой в записи на пластинки, и поэтому тоже хотел встретиться с ним, в надежде услышать, является ли он все еще большим пианистом. Прежде всего, отвечу на этот вопрос: да, он остается таковым. Во время мастер класса он неоднократно садился за рояль и играл продолжительные фрагменты, даже целые части произведений. Это были незабываемые мгновения для всех, кто при этом присутствовал. Он оставил публичную концертную деятельность лет десять назад из-за проблем с сердцем (ему сейчас пошел уже восьмой десяток); поэтому то, что слышали мы, это максимум того, что можно услышать в его исполнении сейчас. Что за певучая игра! Что за элегантная фразировка и эмоциональная искренность! Как мало пианистов, способных так общаться с публикой, способных столь многое передать ей!

Первой, принявшей участие в мастер-классе, была Анжела Пак, замечательная канадская пианистка с прекрасным звуком и достаточно отточенной игрой. Ее медленные фрагменты были особенно полны чувства, но м-р Доренский сделал несколько замечаний, чтобы помочь ей в быстрых частях чудесной бетховенской Сонаты № 13.

Последняя фортепианная соната Бетховена показалась едва ли самым мудрым выбором для тинэйджера, который был следующим. Его пальцы справлялись с технической стороной достаточно неплохо. Доренский сыграл для него обе части и множество отрывков – все по памяти. Он выглядел строгим школьным учителем для этого мальчика, которому нелегко далось освоение новой аппликатуры, призванной улучшить его артикуляцию. И педагог настаивал, чтобы пианист играл в темпе, не противореча пульсу этой музыки.

(далее…)

№ 6 (1220), октябрь 2003

Владимиру Васильевичу Протопопову пошел 96‑й год. Все мы – музыковеды, исполнители, композиторы – восхищены его творческой деятельностью. Мы не перестаем удивляться ее интенсивности и плодотворности.

Научное творчество В. В. Протопопова – предмет, достойный серьезного и большого исследования. Но главное заключается в том, что идеи, заключенные в работах выдающегося отечественного ученого, конкретные результаты актуальны, продолжают развиваться и оказывать воздействие на музыкальную науку, творчество и культуру в целом.

Деятельность В. В. Протопопова поражает своей многогранностью. Это не только музыковедческие исследования в самых разных жанрах (от небольших заметок до фундаментальных монографий), но и источниковедческие разыскания, составление, редактирование сборников, подготовка к переизданию выдающихся трудов отечественных мыслителей о музыке с тщательной выверкой текстов и подробным комментированием. Это неустанная работа по подготовке кадров – в экспертных комиссиях ВАК, в специализированном совете по защите диссертаций, и, прежде всего, в занятиях с дипломниками, аспирантами и докторантами.

Результатом многогранной деятельности явилась солидная научная школа, ученики и последователи, сотрудничающие с В. В. Протопоповым, продолжающие расширять и разрабатывать огромное поле знаний о музыке. Всем нам хорошо известны имена представителей этой замечательной школы: Ю. К. Евдо­кимова, Н. А. Симакова, Т. Н. Дубравская, И. К. Кузнецов, В. В. Задерацкий, работающие за пределами России Кина Проданова, Пенчо Стоянов, Георгий Пелецис и многие, многие другие.

Классикой музыковедения XX века стали такие работы как «История полифонии в ее важнейших явлениях», «Вариационные процессы в музыкальной форме», исследования, посвященные принципам музыкальной формы Баха и Бетховена, работы о Глинке, Чайковском, о представителях русской мысли о музыке. Но всем музыковедам, а особенно молодым, вступающим в жизнь профессионала – теоретика, историка, критика, исследователя – чрезвычайно важно использовать и те методы, которыми владеет и которые разрабатывает В. В. Протопопов.

(далее…)